Жизнь в подарок
Приключения Снежка
За день до того, как пропал Снежок, Варгас сидел в своём кабинете в полумраке. Свет от монитора накладывал тени на черты его лица; губы сжимались в тонкую полоску. В комнате было холодно, но внутри него горела злоба ярче любого пламя: старая, привычная обида на то, что кто-то посмел вмешаться в его владения; жгучее, растущее чувство собственности: ты — его «игрушка», и он не намеревался мириться с тем, что кто-то пытается вернуть её себе.
Он не желал громких драм, ведь ему нравились тихие, точные ходы. Он не хотел врываться — он хотел сделать это так, чтобы тебе казалось, что всё произошло случайно, что никто не причастен. И главным инструментом в его руках стал Снежок: живой, беззащитный новый «ключ» к твоим страхам и вниманию.
Варгас продумал план быстро и чётко. Он позвонил и сказал лишь то, что требовалось: «Нужно взять котёнка. Днём. Без шума, без следов. Нужно, чтобы она знала». На другом конце провода слушал профессиональный вор; Варгас нанял того, кто работал тихо и аккуратно, кого не интересовали вспышки славы, а только результат.
Его имя было Рейн. Он работал в тех кругах, где благородство заменялось мастерством: быстрые руки, спокойный взгляд, способность растворяться в тени. Для него это был заказ, ничто более; цифры в чеке, короткая инструкция и обещанная оплата. Однако это было не просто задание — это было приказание Варгаса, того, кто однажды спас его, и в поручении присутствовала не только денежная мотивация; была и затаённая жестокость хозяина, которая делала дело «важным».
Рейн слушал: адрес, окно спальни, примерный распорядок дня в доме, информация о том, когда горничная обычно уходит за продуктами и когда вы чаще всего выходите на прогулку. Ему не потребовались подробные планы, ведь в его голове уже были готовые схемы: как войти незаметно, где найти укромное место, как действовать быстро и чисто. Однако Рейн не задавал вопросов о мотивах; ему платили, и он действовал по инструкции.
Варгас не ограничился только вором. Он захотел, чтобы у него были глаза там, где не ступить посторонним. Мужчина купил маленькие, почти невидимые видеокамеры — устройства, которые могли быть спрятаны в щелях, между книгами, под лампой или в пуговице занавески. Однако времени было в обрез: действовать нужно было днём, и из‑за этого он приказал установить камеры только в твоей комнате — там, где котёнок чаще всего спал, где его можно было взять без лишних перемещений, и где кадры дали бы ему нужные доказательства: твои реакции, голос, слёзы, если случится так, как он планировал, а также возможность сломить тебя полностью.
Рейн и Варгас встретились в условленном месте: короткий жест руки, обмен конвертом и короткий, тихий разговор. Варгас дал ему одно дополнительные указание: «Никаких следов моих разговоров, никаких записей с уличных камер, никаких лишних свидетелей. Только камера в её комнате и котёнок. Всё остальное моя работа».
Рейн уехал на автомобиле, взятом в аренду, который был зарегистрирован на человека, которого сейчас даже не было в город. Мужчина приехал к дому тихо, остановился недалеко от ограды с задней стороны дома, бросил куртку, снял перчатки, проверил инструменты: лёгкие и незаметные отмычки, те, что не звенят и не привлекают взгляда. Он не разбирал замков, он их обходил: двери, как правило, не были заперты намертво; люди оставляют привычные лазейки, окна не всегда запираются, тем более летом. Однако никаких подробностей: Рейн знал, что рассказывать лишнего нельзя, и Варгас не давал дополнительных инструкций. Главное было одно: проникнуть в дом, поставить устройство и взять котёнка.
Днём особняк был тихим. Солнечные лучи заливали лестницу, где ступеньки впитали в себя аромат свежести. Рейн подошёл к дому спокойно, как будто он шёл по знакомому маршруту. В его походке не было дрожи, потому что для него это была обычная работа: день как день, только объекты менялись. Он с лёгкостью обошёл общий периметр, выбрав точку входа, где движение было наименее вероятно: небольшое окно на боку дома, которое, как правило, оставляли приоткрытым, чтобы проветрить комнату. Рейн не ломал его. Он тихо и аккуратно открыл его, как делал это много раз, без лишних звуков, но не потому, что он щадил дом, а потому, что он знал цену тишины.
Внутри запахи были домашними: запах света и старых вещей, смеси ароматов моющих средств, одеколона Авантюрина, твоего парфюма и стряпни Клер. Он двигался как тень: по коридорам и затем по узкой лестнице наверх, куда вела дверь твоей комнаты. Рейн слышал где‑то вдалеке шум города, но в доме было тихо — звенящая тишина, удобная для его работы.
В комнате было тепло. Свет от окна касался подоконника, и тут Рейн увидел Снежка: маленький комочек, растянувшийся на полу под солнечным лучом. Котёнок спокойно спал, усы дрожали, он был таков, каким бывает только тот, кто доверяет дому и людям. Рейн на мгновение замедлился. Профессионалы редко останавливаются на том, что делают, но и они люди. На его лице не мелькнула жалость; была лишь работа, и в ней он не позволял себе сомнений.
Рейн молча поставил камеру: незаметный приём, лёгкая фиксация, проверочный взгляд как всё работает. Камера поймала свет, захватила кадр. Варгас увидел на экране тихую комнату и маленького котёнка, и в этом мгновении его глаза сверкнули. Он не был там физически, но уже получил то, что хотел: доказательство того, что в любом случае он мог держать ситуацию в своих руках.
Пока Рейн проверял скрытность камеры, Варгас на расстоянии наблюдал через экран своего устройства: связь, как он требовал, была «чёрной»: материалы передавались на защищённый канал, который мог просматривать только он. Камера была маленькой, почти невидимой, и её установка была тонкой работой Рейна: он выбрал место так, чтобы в объектив попадало то, что ему было нужно — подоконник, дверь, твой туалетный столик и угол кровати. Этого было достаточно: он знал, что даже одного кадра хватит, чтобы понять реакцию, и чтобы составить для Варгаса «правильную» картину.
Затем Рейн начал действовал быстро: он аккуратно подобрал Снежка, удерживая туловище так, чтобы котёнок не запаниковал и не забился в отчаянной попытке вырваться. Мужчина знал, что крики и шумы лишнее для него. Если бы котёнок запаниковал и начал громко кричать, это могло привлечь внимание. Он прижал малыша к себе, чувствовал лёгкое сердцебиение под пушистой шёрсткой, тепло его маленького тела. В мыслях у него были расчёты: пути отхода, время, минимальное присутствие следов, карман с конвертом.
Он вышел тем же путём, что вошёл: тихо, без суеты, держа котёнка аккуратно, как предмет, который нельзя ронять. Рейн оставил за собой комнату в том виде, чтобы никто ничего не заподозрил: подушка всё так же лежала, игрушки как будто лишь на миг остались без внимания. Камера продолжала работать, передавая Варгасу маленькую картинку: кадры исчезающего силуэта, затем пустая комната, а в углу солнечное пятно, где лежал тот, кто теперь был у них в руках.
Рейн захлопнул за собой дверцу машины, кинул на соседнее сиденье куртку и уже хотел завести мотор, как тихое «мяу» прорезало тишину. Он опустил взгляд: Снежок, зажатый у него на руках, встрепенулся и начал вертеться. Котёнок замер на секунду, будто вслушиваясь в незнакомые запахи, а потом вдруг понял, что всё вокруг чужое: ни привычных стен, ни знакомых звуков, ни того мягкого голоса, который всегда успокаивал.
Первое жалобное «мяу» быстро превратилось в пронзительный крик. Снежок выгнулся, лапки скребли по бедрам Рейна, коготки впивались в ткань и кожу, а хвост хлестал, словно плеть. Рейн зашипел сквозь зубы:
Однако котёнок и не думал слушать: он бился, кусал, царапал, в отчаянии пытался вырваться. Маленькое тельце дрожало, глаза широко раскрылись от ужаса. Он метнулся на приборную панель, едва не задев лапками рычаги, потом юркнул к двери, царапая обшивку. Каждый его крик был всё громче, словно он звал на помощь.
Рейн ругнулся, схватил платок из бардачка и попытался накрыть им котёнка, но тот взвился ещё сильнее, прокусил ткань, а заодно вцепился зубами в руку. Острая боль пронзила кожу, Рейн дёрнулся, но удержался, чтобы не выбросить Снежка из окна машины, ведь работа есть работа.
— Чёртов пушистик… — прошипел он, прижимая Снежка.
Наконец, с усилием, он запихнул его в переноску. Малыш продолжал вопить, ударяясь лапками о стенки, когтями и зубами царапая сетку, пытаясь прогрызть её. Машина наполнилась эхом жалобных воплей, и Рейн, заводя мотор, зло ударил ладонью по рулю:
Однако Снежок не собирался подчиняться. Его маленькое тело билось внутри, а голос разрывал воздух, будто это был не котёнок, а сирена. По дороге Рейн несколько раз бросал взгляды на переноску, но та только тряслась от каждого движения внутри. Малыш орал, как будто понимал: его уводят всё дальше от дома.
Лишь когда машина свернула к месту встречи, Снежок начал уставать. Его крики стали срывающимися, хриплыми, а движения рефлекторными, и всё слабее, но всё равно он не замолкал до конца. Рейн припарковался и вытащил переноску. Внутри Снежок всё ещё бился, жалобно мяукал.
Варгас ждал его возле старого, тёмного здания. Он выглядел спокойно, но глаза блестели чем-то ледяным.
— Принёс? — коротко спросил он.
Рейн поставил переноску на капот машины. Снежок тут же забился сильнее, будто почувствовал нового врага. Его тонкий голос прорезал ночь, заставив даже Варгаса чуть сузить глаза.
— Кричал всю дорогу, — недовольно сказал Рейн, потирая поцарапанную руку. — Еле удержал.
Варгас склонился ближе, глядя сквозь сетку переноски. Маленькие глаза котёнка блестели в темноте, полные ужаса и отчаянной злости. Варгас медленно выдохнул, уголки губ дрогнули в холодной усмешке.
— Хорошо, — тихо сказал он. — Пусть кричит. Пусть привыкает.
Когда Варгас вернулся домой, ночь уже накрыла улицы мягким мраком. Он вошёл в дом, закрыв за собой тяжёлую дверь, и опустил переноску на стол. Внутри Снежок всё ещё метался, хотя усталость заметно приглушила его движения. Варгас сел в кресло, какое-то время смотрел на коробку с сеткой, затем медленно открыл замок.
— Посмотрим на тебя поближе, — тихо произнёс он.
Рука скользнула внутрь, пальцы обхватили крошечное тело. Варгас поднял котёнка и всмотрелся в него: серо-белая шерстка, голубые глаза, которые сейчас блестели страхом и злостью. Снежок сначала тихо мяукнул, потом его голос стал громче, отчётливее. Варгас не был готов к тому, что котёнок настолько смелый и решительный, как будто маленькое пушистое существо уже заранее знало, что может попытаться спастись.
— Тише ты! — буркнул Варгас, сжимая Снежка, но малыш дернулся, устроив миниатюрный хаос. Его маленькие лапки вцепились в рукав, коготки едва не впивались в ткань, но он вырывался и орал. Варгас вздохнул, раздражение просочилось сквозь холодный фасад: котёнок слишком сильно возмущал его покой.
— Отнесём его в другую комнату, пока не успокоится, — решил он.
Варгас положил его в переноску и направился в комнату с железной дверью, думая, что малыш будет там безопасен для него и беззвучен. Однако Снежок оказался умнее: он наблюдал за замком, его маленькая лапка коснулась защёлки, и поддев его, замок слегка сдвинулся. Варгас, не обращая на это внимания, поставил котёнка на пол. Малыш тут же выскользнул и рванул к двери, открыв её окончательно.
— Чёрт! — вскрикнул приспешник Варгаса, пытаясь схватить Снежка, но котёнок был слишком быстр. Он мчался по коридору, будто знал, что каждый миг на счету. Варгас, махнув рукой, кинулся за ним, а его помощник следовал за ним, задыхаясь, пытаясь догнать, однако Снежок словно растворялся между ног, под столами, пробегал сквозь дверные проёмы.
Каждое их движение лишь усиливало страх котёнка. Снежок не успокаивался, неожиданного, после того, как его схватил пожилой мужчина, его маленькие зубки вонзились в ткань рукава, оставив болезненный след. Вслед за этим он выцарапал ладонь Варгаса, оставив красные линии на коже.
— Беги за ним! — рявкнул Варгас, но тон становился нервным. Он не привык, чтобы животное было сильнее в этой ситуации, чтобы сопротивлялось. Снежок прыгнул на стул, потом на подоконник, затем снова на пол, извиваясь.
Варгас пытался угадать движения котёнка, но тот оказался слишком непредсказуемым. Каждая попытка схватить его заканчивалась тем, что малыш рычал, кидался вперёд, прячась за ноги или перепрыгивая на предметы мебели. Он оставлял за собой цепь следов и шорохов, которые раздражали Варгаса всё сильнее.
— Чёрт, он… Он просто кот! — бормотал Варгас, сжимая кулаки, пытаясь сохранить лицо спокойного хозяина, но его взгляд выдавал растерянность. Снежок орал, скакал, уходил из рук, хватал, кусался и царапался и вдруг, как по волшебству, исчез в соседнем коридоре.
Варгас и его приспешник остановились, тяжело дыша, оглядываясь по сторонам. Снежок прятался, но его крики всё ещё были слышны. Он знал, что его маленькая победа — это шанс вернуть себе свободу. Варгас почувствовал злость и разочарование: он не ожидал, что котёнок будет таким самостоятельным. Его план по контролю над ситуацией рушился с каждым мгновением.
— Найди его! — приказал он сквозь зубы, но голос дрожал от напряжения. Рейн с рывком побежал за звуками, но Снежок оказался быстрее, ныряя под кресла, через стол и обратно к окну. Котёнок вскарабкался по шторе на подоконник и, будто подтверждая свою победу, тихо мяукнул, прежде чем прыгнуть в сад.
Варгас оказался неподвижен, поражённый: котёнок сумел выскользнуть из дома прямо у него на глазах. Сердце бешено колотилось, каждый мускул был напряжён, но он понимал, что теперь его «ключ» ушёл, а контроль, который казался таким лёгким, внезапно превратился в пустоту. Снежок исчез из поля зрения, оставив после себя лишь тишину и лёгкий запах шерсти.
Приспешник вернулся, потеряв дыхание, царапины на руках уже начали кровоточить.
— Он убежал…— сказал он, оборачиваясь, чтобы взглянуть на Варгаса.
— Да… — Варгас сжал зубы. — Но это не конец. — Его пальцы сжались в кулак, и взгляд стал холодным, опасным. Он знал, что потеря контроля раздражает его сильнее всего. — Мы вернёмся к этому.
Варгас понимал, что котёнок — это не просто объект для манипуляции, это маленькое создание с собственным характером, и чем больше он сопротивлялся, тем яростнее становилось желание владеть. Мужчина уже строил в голове новые схемы: камеры, ловушки, «невидимые» преграды, чтобы Снежок не имел ни малейшего шанса уйти вновь.
Ночь была тихой, почти беззвучной, и ты спала, свернувшись на кровати. Авантюрин сидел на краю кровати, стараясь не тревожить тебя. Телефон лежал рядом с ним, и он едва коснулся экрана, проверяя уведомления, когда внезапно появился новый звонок.
— Мариус… — пробормотал он, ещё не вставая. Глубоко вдохнул, стараясь сохранять спокойствие и вышел в другую комнату. Он знал, что нельзя будить тебя, когда ты так чутко спишь. — Что случилось?
— Всё в порядке, — ответил Мариус. Его голос был тихим, ровным, но слышалась тревога. — Но есть кое-что, что тебе нужно увидеть. Я подготовил отчёт по звонкам на телефон… Твоей подопечной.
Авантюрин взглянул на экран: график, время и номера звонков, аккуратно распределённые в таблице. Он кивнул, мысленно благодарно отмечая работу Мариуса.
— Смотри, — произнёс Мариус, и на экране появились строки. Вся информация была систематизирована: дата, время, длительность звонка, номер. — Я не знаю, кто звонит с этих номеров, но звонки происходят регулярно.
Авантюрин сжал подбородок, глаза сужались. Мужчина мысленно обратился к тебе, спящей на кровати, к твоему спокойному дыханию, и снова посмотрел на отчёт. Вся картина складывалась сама собой: звонки появлялись именно тогда, когда он уходил на встречи или оставлял тебя одну хотя бы на несколько минут.
— То есть… — пробормотал он, словно сам себе, — всегда, когда меня нет рядом.
— Да. Я проверял несколько раз. Номера разные, но характер звонков один и тот же. Кто-то следит за ней. И, судя по частоте, делает это уже с первых дней, как ты оставил ей телефон.
Авантюрин сжал кулаки, ощущая прилив гнева и беспомощности одновременно. Он не мог вмешаться физически, пока был вне дома, но отчёт на руках давал ему понимание того, что Варгас не дремлет. Его взгляд на секунду метнулся к тебе: ты спала спокойно, не подозревая, что за стенами твоего дома кто-то выжидает, чтобы потревожить тебя, использовать твою слабость.
— Мариус, — тихо произнёс он, — мне нужно знать всё.
— Уже сделано, — ответил Мариус. — Но учти, что номера разные, они меняются. Кто бы это ни был, явно умный и осторожный.
Авантюрин вздохнул, скользя взглядом по приоткрытой двери и затем по тебе. Ты ворочалась во сне, слегка поджимая губы. Он не хотел будить, но тревога уже поднималась, словно горячая вода по венам. Сердце стучало чаще, но мужчина держался спокойно.
— Я понял, — произнёс он, закрывая вкладку на телефоне. — Это Варгас. И он не собирается останавливаться.
— Думаешь, это он? — спросил Мариус осторожно. — Ты уверен?
— Да, — коротко произнёс Авантюрин, внутренне ощущая прилив гнева. — Судя по её поведению и по тому, что я знаю о нём, это он.
Он несколько секунд молчал, глядя на тебя. Ты выглядела такой уязвимой, такой хрупкой. Каждое его решение было связано с тобой, с твоей безопасностью. И теперь понимание того, что Варгас целенаправленно пытается нарушить это, вызывало у него глубокую тревогу.
— Мариус, — продолжил он, — я не хочу, чтобы она узнала. Пока не готова. Пока не могу сказать. Прячь всё. Скрывай данные, не оставляй следов. Если она случайно увидит… — он замолчал, глубоко вдохнул и продолжил уже с напряжением в голосе: — Это должно оставаться тайной.
— Понял, — ответил Мариус. — Всё под контролем.
Авантюрин ещё раз взглянул на тебя. Ты дышала ровно, тихо, но его сердце колотилось. Авантюрин сжал кулаки, думая о том, как быстро он должен действовать, чтобы обезопасить тебя.
— Мариус, — произнёс он ещё раз, когда дверь закрылась, — составь список всего, что может быть связано с этими звонками. Проанализируй номера, попробуй понять, кто ещё может быть вовлечён. Я хочу знать каждый шаг.
— Уже работаю, — ответил Мариус. — Я пришлю тебе отчёт, как только появятся новые данные.
Авантюрин сделал глубокий вдох, выпрямился и вышел в ночь. Прохладный воздух ударил в лицо, он мысли о Варгасе не отпускали. Мужчина тихо шёл по улицам, внимая каждому звуку, каждой тени, ощущая, что каждая его секунда на улице могла быть решающей.
Он думал о тебе: о твоей уязвимости, о том, как недавно ты вновь начала доверять миру, как медленно, но уверенно восстанавливала себя и понимание того, что кто-то пытается разрушить это доверие, вызывало во внутреннем мире бурю.
— Он звонит тебе, — тихо произнёс он сам себе, словно проговаривал мысли, — каждый раз, когда меня нет рядом. И он думает, что это можно использовать против нас.
Он понимал, что любая паническая атака, любой испуг могут стать инструментом в руках Варгаса. Однако сейчас, в эту ночь, у него был план. Информация у Мариуса, понимание ситуации у него. И он знал, что защищать тебя — это не просто долг, это необходимость, каждое его решение было жизненно важным.
Когда Авантюрин вернулся, первый луч рассвета уже пробивался сквозь окна. Он аккуратно закрыл дверь, убедившись, что ты продолжаешь спать. Мужчина снова проверил телефон, и отчёт Мариуса ещё раз подтвердил закономерность: звонки всегда приходили в моменты, когда он отсутствовал. Каждое имя, каждый номер, каждая деталь теперь имела значение и Авантюрин знал, что это только начало: Варгас не остановится, пока не убедится, что может контролировать тебя снова.
Авантюрин сел на край кровати, тихо вздохнул и коснулся твоей руки, на всякий случай. Ты ворочалась во сне, и он шепнул, почти самому себе:
— Всё будет в порядке. Никто не тронет тебя.
Однако внутри понимал: игра только начиналась, и битва за твоё спокойствие будет долгой. И каждая секунда, когда он оставался вне дома, была шансом для Варгаса, и каждое его движение теперь было направлено на то, чтобы предвидеть, остановить и защитить.
На утро ты проснулась от пронзительного мяукания, которое словно рвало тишину комнаты. Сначала не могла понять, что происходит, но вскоре громкий, настойчивый, отчаянный звук повторился. Сердце забилось быстрее.
— Снежок? — выдохнула ты, вскакивая с кровати. Тревога мгновенно смешалась с облегчением. Он вернулся.
Авантюрин, заметив твоё беспокойство, тоже встал. Его глаза сразу устремились в окно, к звуку. Он слегка приподнял брови, оценивая ситуацию: Снежок забрался на дерево возле дома и громко жалобно мяукал, словно требуя внимания.
— Всё в порядке, — мягко произнёс он, пытаясь успокоить тебя, хотя сам не понимал, как котёнок оказался на высоте. — Он просто испугался. Я попробую его уговорить спуститься.
Ты наблюдала, как он вышел на улицу. Авантюрин спокойно разговаривал со Снежком, подзывая его:
— Давай, малыш, не бойся. Всё хорошо, я рядом. Спустись.
Однако Снежок оставался на ветке и громко жалуясь. Авантюрин нахмурился, понимая, что придётся действовать. Он аккуратно взобрался на дерево, ловко ухватив котёнка за шёрстку, чтобы не дать упасть. Снежок вырывался, маленькие коготки оставляли следы на его руках, но Авантюрин не спешил ругаться. Он говорил тихо, успокаивающе, словно разговаривал с маленьким ребёнком:
— Ладно, малыш, всё хорошо, я тебя не отпущу.
Когда Авантюрин спустился на землю, ты сразу подбежала. Снежок, наконец, оказался у тебя на руках. Он вцепился маленькими коготками в твою руку, громко жалобно мяукнул, словно сообщая обо всех своих переживаниях за время отсутствия. Ты осторожно держала его, гладя по голове и по спинке, чувствуя, как его маленькое тело дрожит от волнения.
— Он просто гулял, — прошептала ты себе, пытаясь успокоиться. Тревога постепенно отступала, оставляя место для облегчения.
Авантюрин провёл тебя в кухню, где уже стояла миска с кормом. Снежок, едва оказавшись на полу, с жадностью набросился на еду, отчаянно и с азартом. Ты улыбнулась, наблюдая, как он ест, аккуратно держа миску, чтобы малыш не перевернул её.
После того как Снежок насытился, он сам поднялся на кровать и устроился рядом с тобой. Ты осторожно положила руку рядом с ним, и малыш прижался, оставляя мягкое тепло и мурлыканье, словно уверяя: всё в порядке, я дома.
Ты, наконец, смогла расслабиться. Сердце по-прежнему билось быстрее обычного, но тревога постепенно утихала. Мысли о том, что котёнок просто гулял, позволили тебе почувствовать, что опасности нет. Авантюрин сел рядом, тихо улыбаясь, глядя на вас обоих.
— Он цел, — тихо произнёс он, словно только для себя. — И никто ему не причинит вреда.
Ты кивнула, слегка улыбаясь, и впервые за эти дни позволила себе просто дышать спокойно, ощущая, как маленький пушистый комок на кровати согревает тебя теплом и уверенностью. Снежок мурлыкал, а ты, наблюдая за ним, понемногу начала чувствовать, что мир вокруг снова может быть безопасным.
В ту же минуту, когда Снежок забрался на твою кровать и прижался к тебе, Варгас сидел в своей тёмной комнате за массивным столом. Экран монитора, на котором мигали изображения с скрытых камер, показывал тебя и котёнка, уютно устроившихся вместе. Его пальцы сжимали подлокотники кресла так, что ногти врезались в дерево, но он этого почти не замечал — ярость полностью поглотила его.
— Чёрт! — прошипел он сквозь зубы. — Она… она снова… улыбается… она снова чувствует себя в безопасности!
Его глаза метались по экрану, словно ища хоть одну деталь, способную опровергнуть происходящее, но всё было очевидно: ты обнимала Снежка, гладя его, мурлыканье заполняло комнату, и твоя тревога постепенно исчезала. Варгас ощущал, как внутри него разгорается пламя ярости — что-то, что нельзя было потушить.
— Этот… этот мелкий комок… — он резко встал, ударив кулаком по столу. — Он смеет мешать мне! Он смеет быть рядом с ней!
Его взгляд стал диким, губы сжались в тонкую линию, а дыхание учащалось. Варгас не мог поверить, что всё его планирование, каждый его шаг по контролю над тобой, рушится на глазах. Он видел, как ты прижимаешься к котёнку, как постепенно начинаешь расслабляться, и каждый момент этой нежности действовал на него как удар.
Он вновь посмотрел на экран, скользя глазами по твоему лицу, по крохотной фигурке Снежка на кровати. Его руки снова сжались в кулаки.
— Всё зря… — прошептал он сам себе, — всё, что я строил, всё, что я планировал… она снова жива. Она снова человек.
Варгас начал метаться по комнате, сердце стучало так, что казалось, будто оно готово вырваться наружу. Он ругался, бросая взгляд на камеры, где каждое твоё движение было ему доступно.
— Она улыбается… она смеётся… а я… я должен был контролировать всё! — Его голос дрожал от гнева. — Я должен был держать её в страхе, держать… под моим…
Он сделал паузу, тяжело дыша. Его глаза снова остановились на Снежке, который лежал у тебя на груди, тихо мурлыча. Варгас почувствовал, как внутри него растёт осознание того, что этот маленький пушистый комок разрушил его власть над тобой даже без сознательного намерения.
— Она… она только моя игрушка… — шептал он, сжимая кулаки до белого цвета кожи. — И этот… этот мелкий… гад… не имеет права быть рядом с ней.
Он сел обратно за стол, наклонился к монитору и начал внимательно изучать кадры. В каждой твоей улыбке, каждом движении руки, гладящей Снежка, пожилой мужчина видел свою неспособность контролировать ситуацию. Варгас ощущал беспомощность, редкое чувство для него и она жгла сильнее любого огня.
— Нет… она не будет свободной… — прорычал он, сжимая зубы. — Никто не должен её видеть такой. Никто не должен любить её. Никто… никто, кроме меня.
Варгас снова поднялся, идя по комнате кругами. Его мысли метались, он строил планы, пытаясь найти выход: он должен был вернуть контроль, он должен был использовать Снежка, он должен был напомнить тебе, кто здесь хозяин.
— Эти камеры… — бормотал он. — Я увижу каждый её шаг. Я пойму, когда она ослабнет. И тогда… тогда я заберу всё.
Он присел за монитор снова, изучая твоё лицо на экране. Ты смеялась, гладя Снежка, и ярость, смешанная с отчаянием, делала его взгляд ещё более острым, холодным, почти безжалостным. Варгас уже представлял, как будет манипулировать тобой через котёнка, через страх, через угрозы. Он мысленно рисовал сценарии, в которых ты снова становишься его «игрушкой», в которых его сила и контроль восстанавливаются.
— Они не должны быть вместе… — повторял он тихо, почти как заклинание. — Она должна бояться. Я должен держать её в страхе.
И чем дольше он наблюдал, тем отчётливее ощущал свою злость и бессилие. Сердце его бешено колотилось, а разум работал на пределе, прокручивая варианты действий, которые могли бы разрушить ту маленькую гармонию, что возникла у тебя и Снежка.
— Я найду способ… — сказал он, сжимая кулаки ещё сильнее. — Я верну себе контроль. Я сделаю так, чтобы никто не влезал в мои дела. Никто… никогда…
Он замер, взгляд снова задержался на тебе, на маленьком мурлыкающем существе, которое разрушало его власть. Варгас знал, что пока Снежок рядом, ты чувствуешь себя в безопасности. Однако он был готов использовать любую слабость, любую неосторожность, чтобы разрушить это. Его сердце и разум слились в холодной ярости, а планы, которые мужчина строил, начали принимать всё более зловещие формы.
Он сел, опершись локтями на стол, и ещё раз посмотрел на экран. Ты закрывала глаза, Снежок прижимался к тебе, и в этот момент Варгас ощущал всё: невозможность контролировать ситуацию, страх перед потерей власти и болезненное осознание того, что даже маленький котёнок мог разрушить его планы.
— Я верну всё… — прошептал он наконец, холодным голосом. — Я верну контроль. Я покажу, что никто не может увести её у меня. Никто не смеет разрушать мой мир.
Экран замер, и в комнате Варгаса воцарилась тишина. Однако внутри него буря только разгорался: гнев, страх, жажда власти — всё смешалось в едкую, беспощадную смесь, готовую выплеснуться наружу в любой момент.
Он знал: сегодня он не мог действовать, но завтра… Завтра всё изменится.