Слова, что согревают сердце
День выдался жарким, солнце нещадно палило, заставляя воздух дрожать над землёй. Ты нашла укрытие в тени раскидистого дерева с широкими, зелёными листьями, которые мягко шелестели от лёгкого ветерка. Его прохладные потоки приятно касались кожи, принося краткое облегчение от зноя.
Ты устроилась на мягкой траве, прислонившись спиной к тёплому стволу. Где-то в листве прятались птицы, изредка издавая короткие звонкие трели, а где-то дальше, за пределами видимости, раздавались приглушённые звуки леса: шелест лиан, всплески воды в далёком ручье, шорохи мелких зверьков в высокой траве.
Рядом с тобой, на плоском камне, сидел Кинич. Он, казалось, полностью сосредоточился на своём деле — с точностью и привычной грацией проводил точильным камнем по лезвию копья. Каждый его жест был размеренным, уверенным, словно это был не просто процесс ухода за оружием, а нечто большее — ритуал, требующий внимания и спокойствия.
Металл сверкал на солнце, отражая его свет короткими вспышками. Ритмичный, почти убаюкивающий звук повторялся снова и снова, сливаясь с естественными звуками природы.
Ты посмотрела на Кинича — его бронзовая кожа лоснилась от жара, тёмные волосы были немного растрёпаны, но он, как всегда, выглядел непринуждённо и собранно. Даже в такой момент, когда парень занимался обычной работой, в нём была видна эта сила и сосредоточенность.
Порой он мельком бросал на тебя взгляд, будто проверяя, всё ли с тобой в порядке. Это заставляло тебя улыбаться из раза в раз. Этот, казалось бы, банальный жест приносил тебе чуточку тепла — но уже не от солнца, а от его молчаливого внимания.
Но твоё спокойствие было нарушено. Ахав снова нашёл повод для язвительного комментария:
— Ты слишком... обыкновенная для Кинича. Неужели ты правда думаешь, что можешь сравниться с его наследием?
Слова Ахава ранили больнее, чем ожидалось. Они были острыми и казалось, пронзили твоё сердце словно нож. Ты замерла, чувствуя, как по телу пробегает холодная дрожь.
"Обыкновенная." Слово эхом отдалось в сознании, как будто оно было выгравировано на камне и теперь не поддавалось стиранию. Ты старалась не показывать, что тебя это задело, но пальцы непроизвольно сжались, а в груди нарастало неприятное чувство, словно внутри что-то сжалось в тугой узел.
Ты не знала, что сказать. Возразить? Но какие слова могли бы звучать убедительно, если в глубине души ты сама иногда сомневалась?
Ахав ухмыльнулся, увидев твою заминку.
— Видишь? Даже сказать нечего. Я просто озвучил очевидное, — он рассмеялся. — Тебе повезло, что Кинич пока этого не понял.
"Пока?" Ты отвела взгляд, чувствуя, как к горлу подступает неприятный комок. Резкий жар ударил в лицо — то ли от гнева, то ли от смущения. Ты ненавидела, когда сомнения брали верх, когда чужие слова застревали в мыслях, заставляя тебя сомневаться в себе.
Ты хотела уйти. Просто развернуться и уйти, пока Ахав не сказал чего-то ещё, что засядет в голове, как ядовитый шип.
Но прежде чем ты успела даже подняться со своего места, раздался низкий, холодный голос:
Кинич стоял рядом, его поза была расслабленной, но в его янтарных глазах вспыхнуло что-то опасное.
— О, так ты решил вступиться? — спросил Ахав, криво усмехнувшись.
Но ты уже знала: для Ахава это был просто очередной повод посмеяться. А вот для Кинича — нет.
Что-то в его взгляде подсказывало тебе, что разговор для Ахава закончится совсем не так, как тот рассчитывал.
— Когда ты стал таким, Кинич? — в голосе Ахава скользнула издёвка. — Мчишься разбираться с нами из-за девушки? Где же твоя гордость? Или ты теперь просто тряпка, которая пляшет под её дудку?
Кинич ответил не сразу. Он просто посмотрел на Ахава — взглядом, от которого даже самые самоуверенные предпочли бы замолчать.
— Зачем? Хочешь подраться? Давай, покажи, как ты защищаешь свою возлюбленную. Мы даже подадимся.
Кинич лишь вздохнул, как человек, решивший, что с упрямым ребёнком бесполезно спорить. Затем схватил Ахава и потащил вперёд.
— Эй, ты чего?! — возмутился тот, пытаясь вырваться.
— Раз ты ведёшь себя как ребёнок, то и обращение будет соответствующее.
Кинич дотащил его до массивной каменной постройки — старого хранилища с толстыми дверьми. Одним мощным движением он распахнул дверь и буквально вкинул Ахава внутрь.
— Что за—?! — Ахав не успел договорить, потому что дверь с глухим стуком закрылась перед его носом.
— Кинич! Ты серьёзно?! Выпусти нас!
Парень наклонился к двери, постучав костяшками пальцев по дереву.
— Подумай над своим поведением.
— О том, что никто не обязан терпеть твои оскорбления.
За дверью наступила пауза, потом снова удары.
— Ты правда оставишь меня тут?!
— Ты слишком шумный, чтобы я забыл о тебе. Вернусь позже. Если не одумаешься — посидишь подольше.
С этими словами он развернулся и, больше не тратя ни секунды, пошёл туда, где его действительно ждали, и через несколько минут вернулся, смахивая невидимую пыль с рук.
— Я ненадолго оставил Ахава в хранилище с крепкой дверью. Думаю, у него будет время подумать о своём поведении.
— Ты… запер его? — удивленно спросила его ты.
— Он мне потом спасибо скажет. Может, впервые в жизни подумает, прежде чем говорить.
Кинич сел рядом, его голос стал мягче. Тёплая рука легла на твою щёку, заставляя тебя посмотреть ему в глаза.
— Ты не то, что о тебе говорят другие. Ты — то, что сама о себе думаешь.
В его голосе не было ни тени сомнения, только нежность и уверенность.
— И если ты вдруг забыла, кто ты, позволь мне напомнить. — Он провёл пальцами по твоей ладони, затем сжал её в своих руках. — Ты та, кто осмелилась любить меня — не просто воина, не просто наследника древнего имени, а меня, таким, какой я есть. Ты сильная, смелая и такая удивительная, что я благодарю солнце за каждый день рядом с тобой.
Сердце забилось быстрее, отдаваясь в ушах глухими ударами. Тепло от его прикосновения, от глубокого, спокойного голоса, окутывало тебя, словно мягкий солнечный свет на рассвете.
Кинич всегда знал, какие слова сказать. Не пустые комплименты, не дежурные утешения, а именно те, что проникали в самую суть, разрушая сомнения и страхи. Его голос — ровный, глубокий, наполненный непоколебимой уверенностью — был как якорь, удерживающий тебя от штормов мыслей.
Ты чувствовала, как его большие, тёплые ладони мягко сжимают твою руку, согревая даже больше, чем жаркий полуденный воздух. В янтарных глазах не было ни насмешки, ни снисхождения, только честность и… что-то ещё. Нечто, что всегда заставляло тебя забывать о своих сомнениях, что-то, в чём было столько неподдельного восхищения, что твоя душа невольно откликалась.
Глубоко внутри всё ещё тлело сомнение, но рядом с ним оно казалось незначительным, словно лёгкий дым, который развеет первый же порыв ветра.
Ты сглотнула, чувствуя, как к горлу подступает странное, почти детское желание довериться, уткнуться в его грудь и просто позволить этому теплу окутать тебя полностью.
Кинич медленно провёл пальцем по тыльной стороне твоей ладони, чуть сжимая её, будто напоминая: "Я здесь. Я вижу тебя. Я знаю, какая ты на самом деле."
И вдруг мысли Ахава, его слова, его ядовитые взгляды — всё это показалось таким мелким и незначительным по сравнению с тем, что было здесь и сейчас.
— Не позволяй чужим словам затмить то, что тебе дорого. Потому что для меня ты — самое дорогое. — Произнес парень. Он мягко прижал тебя к себе, позволяя всей этой неуверенности раствориться в его тепле.
— Ахав не прав, но это и неважно. Важно только то, что мы знаем правду.
Ты улыбнулась, наконец отпуская тяжесть с души. Если Кинич верит в тебя, почему бы не попробовать поверить в себя самой?