Какой-то ублюдок пытался насильно тебя поцеловать
— Ты уверена, что не хочешь остаться на ночь? — Эмма чуть склонила голову, глядя на тебя поверх кружки с дымящимся какао. В её голосе слышалась почти материнская забота.
Ты усмехнулась, отставляя свою чашку на подставку.
— Всё в порядке. Я же буквально через три улицы живу.
— Но уже поздно. — Эмма выглянула в окно. За стеклом мерцали огни фонарей, а их отражения растекались по мокрому асфальту.
— Холодно, и ты знаешь, что могла бы просто написать ему, — она сделала ударение на последнем слове. — Авантюрин бы тебя забрал за пять минут.
— Он занят. Да и не стоит дергать его из-за такой ерунды. Я дойду пешком. — отмахнулась ты.
Эмма покачала головой, но спорить не стала. Она знала: если ты уже что-то решила, переубедить тебя сложно. Ты почувствовала это знакомое тепло в груди: не только от какао, а от уверенности, что вечер действительно был хорошим.
Вы с Эммой провели несколько часов так, как это делают старые подруги: легко, с бесконечными темами, смехом и ощущением, будто время больше не имеет значения. Вы разговаривали обо всём подряд: о работе, о людях, которых давно не видели, о глупых роликах, которые пересылали друг другу, а потом разговор, как всегда, стал тише.
— Он ведь тебе нравится, да? — спросила Эмма, когда вы уже сидели на полу, укутанные пледом.
Ты замерла, опуская взгляд на чашку.
— Вижу, как ты говоришь о нём. У тебя появляется такой взгляд… — кивнула она.
— Он… сложный. С ним всегда кажется, что он знает больше, чем говорит. И будто всё игра, даже если на кону чувства. — улыбнулась ты краешком губ.
— Но ты всё равно хочешь играть, — заметила Эмма с лёгкой усмешкой.
— Наверное, да. — вздохнула ты не в силах отрицать очевидное.
За окном тихо, беззвучно моросил дождик. Фонари делали ночь мягкой и уютной
Когда ты наконец поднялась, часы показывали далеко за полночь. Эмма, кутаясь в тёплый халат, принесла тебе пальто.
— Не нужен, — улыбнулась ты. — Дождь же почти закончился.
Она проводила тебя до двери, всё ещё с тем самым взглядом, когда хочется что-то сказать, но не хочется показаться навязчивой.
— Напиши, когда дойдёшь, ладно?
Ты вышла в подъезд, чувствуя, как от квартирного тепла осталась только тонкая вуаль на коже. Когда ты вышла на улицу, воздух ударил прохладой. Осенний ветер прошёлся по воротнику, и ты непроизвольно плотнее запахнула пальто. Воздух был свежим, с запахом мокрой листвы, железа и чего-то ещё, будто бы оставшегося от костра.
Ты вдохнула глубже. Ветер тронул прядь волос, щекоча щёку. Небо было затянуто облаками, но где-то между ними пробивался свет луны, и лужи на асфальте отражали его как зеркала.
Город дышал ночной жизнью, фонари горели жёлтым светом, и от их бликов на асфальте проступали золотые разводы. Ты пошла неторопливо, чувствуя, как каблуки отзываются глухим стуком по асфальту. Каждый шаг звучал спокойно и уверенно, и от этого становилось чуть легче, будто сама дорога знает, куда тебя ведёт. Первые кварталы были знакомы до мелочей: тот же облупленный забор на углу, то же старое дерево с покосившейся скамейкой. Ты остановилась на секунду, глядя, как ветер поднимает листья и заставляет их кружиться в воздухе. Осень сегодня была особенно красива.
Телефон лёгким движением скользнул в руку. Экран осветил лицо, но сообщений не было. Ты почти ожидала увидеть что-то короткое от него, вроде: «Далеко ещё?» или «Ты вообще спишь?» Авантюрин редко писал первым, но он всегда чувствовал момент, будто у него был какой-то внутренний барометр на твои мысли. Стоило тебе задуматься о нём и на экране появлялось сообщение, чуть насмешливое, с тем особенным оттенком заботы, который он никогда не называл прямо. «Если ты идёшь пешком, не забудь бросить монету на удачу. Хотя, в твоём случае, удача — это я», — вспомнила ты его интонацию и усмехнулась, а потом убрала телефон обратно в карман. Не потому что не хотела писать, просто этот вечер принадлежал тишине.
Ветер усилился. Прошёлся по улице, затрепал подол пальто, бросил в лицо пару холодных капель. Ты плотнее запахнулась, подняла голову. Луна выглянула из-за облаков и отразилась в окнах домов, превращая их в ряды безмолвных зеркал. На миг тебе показалось, что всё вокруг похоже на сцену: фонари как прожекторы, а ты единственный актёр. У перекрёстка ты остановилась, даже несмотря на то, что машин давно не было. Просто по привычке. Рядом стояла скамейка, старая, с облупленной краской на спинке которой кто-то когда-то выцарапал: «Ставка сделана». Ты невольно улыбнулась. Совпадение, конечно, но именно из тех, что будто подмигивают. Мир словно напомнил о нём.
Асфальт под ногами блестел как стекло. За углом была кофейня, давно закрытая, но в витрине ещё теплился свет. Бариста, видимо, делал уборку. Сквозь стекло было видно, как он протирает столы, и пар над кофемашиной тянулся тонкой струйкой, а запах кофе донёсся даже на улицу. Ты замедлила шаг, вдохнула поглубже. От этого запаха стало тепло, будто кто-то невидимый укутал тебя в шерстяное одеяло. Завтра можно будет сюда заглянуть, а может, даже и не одной.
Мимо проехало такси, оставив за собой шлейф света и запах бензина. Ты машинально посмотрела вслед. Эмма бы сейчас наверняка покачала головой: «Вот именно то такси, которое ты не вызвала». Однако тебе нравилось идти пешком. Есть что-то личное в этих ночных прогулках: шаги, дыхание, звук своих мыслей, когда идёшь одна, всё становится чище. Мысли упорядочиваются, чувства обнажаются. Ты вспомнила, как сегодня смеялась у Эммы, как легко было говорить. С друзьями просто: можно быть собой без фильтров. С Авантюрином всё несколько иначе. Каждый разговор с ним как партия в покер. Он умеет слушать, но делает это так, что чувствуешь себя под наблюдением. И всё же это завораживает. Он словно проверяет, сколько ты готова поставить на кон, прежде чем отступишь.
Ты задумалась, что бы он сказал, если бы увидел тебя сейчас идущую одну по ночной улице. Наверное, усмехнулся бы, слегка наклонив голову: «Ты любишь испытывать судьбу, не так ли?» А потом добавил бы, уже мягче: «Но если уж идёшь, иди красиво». Ты непроизвольно расправила плечи. Да, красиво… Даже если никто не смотрит. Мимо прошла обнявшаяся пара. Они смеялись и их голоса эхом прокатились по улице. Это не вызвало ни зависти, ни грусти, а просто спокойное чувство, будто сама ночь улыбается.
Ты свернула на улицу, где дома стояли дальше друг от друга. Здесь уже было темнее, лишь редкие фонари и слабый свет из окон. На тротуаре лежала целая куча кленовых листьев, и ты специально прошла по ней, чтобы услышать хруст. Воздух стал холоднее, щёки чуть покраснели. Ты натянула шарф, вдохнула и почувствовала, как лёгкие наполнились свежестью.
Идти одной ночью странное ощущение: с одной стороны, вокруг никого, и это даёт чувство свободы; с другой начинаешь внимательнее слушать. Каждый звук, шаг, ветка, ветер — становится частью мира, но в этот вечер не было ни страха, ни напряжения. Только лёгкое ощущение присутствия, будто кто-то идёт рядом, молча, на расстоянии вытянутой руки. Не угрожающе, просто рядом. Ты знала, что это, скорее всего, игра воображения, но всё равно хотелось верить, что Авантюрин действительно чувствует, где ты.
Неожиданно телефон завибрировал. Ты достала его, на ходу разблокировав его. «Холодно?» — гласило сообщение от Авантюрина. Ты остановилась, он будто смотрел за тобой. «Немного», — ответила ты. Через секунду пришло новое сообщение: «Нравится, когда ветер кусает щёки? Или просто нравится идти, не зная, кто за углом?» Ты улыбнулась. «Может, всё сразу», — набрала в ответ. «Хм. Тогда хотя бы не спотыкайся. Было бы обидно проиграть прогулку по собственной невнимательности.» Ты покачала головой, убирая телефон. Даже в тексте он звучал так же: с насмешкой, но заботливо. Никаких прямых слов вроде «осторожно» или «я волнуюсь», только метафоры, только игра.
Ты шла дальше, чувствуя, как время растягивается. Мир становился прозрачным, будто между тобой и воздухом не осталось преграды. Листья шуршали под ногами, где-то вдали залаяла собака, потом стихла. Откуда-то с другой улицы донёсся трамвайный звон.
Ночь не пугала. Ты шла вперёд, чувствуя, как с каждым шагом становится спокойнее. Ещё поворот направо. Дома уже знакомые, свет в окнах становится реже. Всё внутри замедлилось, как перед сном. И где-то там, между дыханием ветра и шелестом листвы, тебе мерещится его голос: «Ещё немного, милая. Не спеши. Пусть ночь доиграет свою партию». Ты не знала, сон это или просто воображение, но шла дальше спокойно. Под ногами свет, впереди дорога. Мир тихо шумел вокруг, и в этом шуме покой. Осень будто держала тебя за руку.
Ты пошла быстрее. Ночь, которая ещё минуту назад казалась тихой и почти уютной, вдруг стала иной, будто кто-то повернул невидимый рычаг, и воздух вокруг изменился. Шаги зазвучали где-то позади. Ты замедлила ход, потом ускорилась снова. Однако шаги повторили твой ритм.
Поначалу ты решила, что это просто прохожий. Случайный человек, идущий в ту же сторону. Однако шаги не отставали, даже когда ты дважды свернула на соседнюю улицу. Улица была узкая, фонари горели редко, их свет казался старым, выцветшим. Тени от деревьев пересекали тротуар, как рваные полосы. Ветер шуршал в листве, и каждый его вздох будто подталкивал тебя вперёд.
Ты достала телефон. На экране холодное свечение, пальцы едва дрожат. «Почти дома. Кажется, кто-то идёт за мной.» — ты напечатала сообщение и не сразу отправила. Потом добавила: «Можешь выйти навстречу?» и наконец отправила Авантюрину.
Шаги стали ближе, и ты свернула за угол, сделала вид, что ищешь что-то в телефоне, но краем глаза увидела силуэт. Высокий, с неторопливой походкой. Не пьяный, не случайный. Такой, кто знает, зачем идёт. Сердце отбивало ритм в груди, но ты постаралась идти ровно, не оборачиваться.
— Поздновато для прогулки, — голос прозвучал спокойно, почти вкрадчиво. — Не боишься, что ночь кусается?
Ты остановилась. Голос был чужой, низкий, с хрипотцой. Ты медленно повернулась. Мужчина стоял метрах в трёх. Лицо наполовину было скрыто тенью, но его взгляд чувствовался кожей.
— Всё нормально, — ответила ты спокойно, хотя дыхание сбивалось. — Просто иду домой.
Он чуть склонил голову, будто изучая каждое слово.
— Домой, — повторил, и в его голосе мелькнуло что-то едкое. — Удивительно. Некоторые дороги домой бывают такими... Длинными. Особенно когда на них встречаются любопытные люди.
— Простите, но мне пора, — произнесла ты, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Пора... — он усмехнулся, тихо, почти ласково. — Всегда пора. Но, знаешь, иногда стоит задержаться. Интересно ведь с кем ты можешь столкнуться ночью в таком месте.
Ты почувствовала, как воздух между вами становится плотнее. Не из-за расстояния, а из-за его взгляда. Он смотрел не просто на тебя он взвешивал. Как будто пытался прочесть, насколько ты сильна, сколько страха прячешь под этим спокойствием.
— Я не ищу неприятностей, — сказала ты твёрже.
— Неприятности, — повторил он, усмехаясь. — Так всегда говорят те, кому есть что терять.
Ты сжала телефон крепче, чувствуя, как под пальцами вибрирует входящее сообщение. Быстро глянула вниз: «Я уже иду.» — от Авантюрина. Всего три слова, но от них внутри всё стало теплее.
Он заметил, как ты посмотрела на экран.
— А, значит, ждёшь кого-то, — произнёс он, и усмешка стала тоньше, почти исчезла. — Интересно. Кто-то важный?
Ты не ответила. Просто сделала шаг в сторону, намеренно спокойно, но он загородил путь, не касаясь, просто став чуть ближе, чем позволяла вежливость. Его тень пересекла твою, словно подчёркивая разницу в росте.
— Тебе не стоит вмешиваться в чужие игры, — тихо сказал он. — Особенно если не понимаешь, кто за кем стоит.
Эти слова заставили тебя замереть. Игры. Он сказал это слишком осознанно. И теперь стало ясно: этот мужчина не случайный прохожий. Что-то в его тоне, в том, как он произнёс последнее слово, звучало слишком знакомо как будто говорил не тебе, а Авантюрину.
— Не понимаю, о чём вы, — холодно ответила ты.
Он крепко сжал твои запястья своими руками, удерживая их над твоей головой. Его тело было так близко, что ты ощущала каждое его движение, каждое дыхание: оно полностью блокировало твою возможность вырваться. Еще сильнее прижимая тебя к стене, он остановил твое сопротивление. Его взгляд был полон силы и словно гипнотизирующий, будто проникает прямо в твою душу, лишая шанса на сопротивление. Ты ощущала, как вдруг мурашки пробегают по телу, вызываемые его интонацией и взглядом.
— Ох, дорогая, перестань сопротивляться. Ты только делаешь хуже… — тихо и спокойно, но с оттенком угрозы, сказал он. Его лицо находилось прямо перед твоим, и его взгляд неотрывно следил за тобой, пока его тело полностью блокировало твое движение. Он не отпускал твоих запястий, удерживая их крепко, словно хотел показать, что только он управляет ситуацией, что ты всего лишь маленькая часть его мира.
— Ты нуждаешься в хорошем воспитании, — прошептал он, и этот голос проник в тебя мягко, но с заметной долей власти. Мурашки пробегали по коже, и ты не могла их скрыть или контролировать, казалось он ведь видел каждую твою реакцию. В его взгляде играла насмешка, когда мужчина понял, что ты боишься.
— Отойди от меня. — Произнесла ты, отвернув голову.
Однако он лишь усмехнулся и в голосе зазвучала игривая дикость:
— А если нет? — его слова были полны спокойствия. Он чуть наклонился еще ближе, его тело почти касалось твоего, и его теплая грудь ощущалась почти через ткань твоей одежды. — Ты попытаешься укусить меня, как маленький котенок? — он говорил тихо, насмешливо, чуть подавшись вперед, чтобы сблизиться. Его понимание, что он полностью держит тебя в своих руках, было очевидным: было ясно, что ты не могла сбежать или вырваться.
Внезапно ты решилась и нанесла ему неожиданный удар в пах. Он коротко вскрикнул, опустился на одно колено, осев, но все еще держал твои запястья, не отпуская их. Его губы скрутил легкий, холодный, но довольный смешок.
— Отличный удар, дорогая, — сказал он, глядя на тебя с этим загадочным выражением. Глядя, как он согнулся пополам, ты воспользовалась моментом и, дернувшись, бросилась бежать.
Однако он не собирался сдаваться. Мужчина тихо выругался и сразу же побежал за тобой. Уже через секунду, догнав, мужчина схватил тебя за локоть и резко повернул к себе. Его рука крепко удерживала твою руку, и теперь он ловко повернулся так, что ты оказалась лицом к нему, словно пленница в его власти.
— Ну и ну, милая, — произнес он, улыбаясь, — ты дерзкая и быстрее, чем я ожидал.
Его глаза блестели искристой уверенностью, и в голосе чувствовалась ирония.
— Отпусти! — выкрикнула ты и, отчаянно сопротивляясь, пыталась вырваться, но его хватка была неустрашимой. Он усилил давление и приблизился чуть ближе, чуть пригнувшись к твоему лицу. Тихо прошептал:
— Только не говори мне, что тебя испугало… — И тут, не давая тебе времени отреагировать, он резко приблизил свое лицо к твоему, а его губы напористо и страстно прикоснулись к твоим, словно желая завладеть тобой целиком. Его поцелуй был сильным, словно он хотел доказать свою силу и доминирование, зная, что ты не можешь ничего с этим поделать. Ты чувствовала его тепло, силу и неотступное желание завладеть тобой полностью.
— Но передай ему, что не все долги оплачиваются монетами. Иногда так.
Ты почувствовала, как внутри всё сжалось. Однако это был не страх, а злость. Он хотел, чтобы ты испугалась, хотел увидеть, как ты дрогнешь, но ты только выпрямилась и сказала:
Он улыбнулся, но в этой улыбке не было веселья.
— Тогда, может, он сам придёт. Хотя, — он сделал паузу, глядя куда-то за твоё плечо, — кажется, уже идёт.
Ты обернулась — на секунду, не веря. И в ту же секунду услышала быстрые, уверенные шаги. Шаги, которые не спутать.
— Ну что ж. Тогда партию, видимо, придётся сыграть при свидетелях.
Ты не ответила, просто отступила на шаг, впервые после встречи с этим человеком позволив себе выдохнуть. Воздух вокруг будто стал легче, прохладнее. Из-за поворота уже виднелся силуэт, знакомый до мелочей: лёгкое движение плеч, спокойный шаг, в котором чувствовалась угроза, но другого рода, словно, защищающая.
Ты не знала, что произойдёт дальше, но в этот момент поняла: самое трудное уже позади. Ты не позволила страху победить. И даже если этот человек пришёл за Авантюрином, сегодня он увидел, что не каждая цель так проста, как кажется.
Всё произошло слишком быстро, как будто кто-то выдернул тебя из реальности за самый край: мощная рука ухватила мужчину за шиворот и дернула назад так резко, что тот потерял равновесие и сделал несколько шагов, не успев даже сообразить, что происходит. Никакой суеты, а только одна точная, властная линия движения, и человек, что стоял перед тобой, оказался отброшен в сторону, шаря глазами в поисках опоры.
Ты замерла, сердце колотилось, голоса почти не было. Всё вокруг сузилось до фигуры Авантюрина, до его профиля на фоне тусклого фонаря: спокойного, с застывшей ледяной решимостью в чертах.
— Отойди, — коротко произнёс он, и в этом слове не было угрозы для тебя; это была команда для мужчины. Тот отступил, с трудом, словно пробуждаясь. Глаза нападавшего метались, он пытался сообразить, что это за человек, и в какой момент всё пошло не так. Авантюрин не давал ему никаких подарков: взгляд был холоден, колюч как лёд, и в нём ощущалась власть, которой легче сдаться.
Он не ударил. Ты видела: Авантюрин узнал этого человека, и он не хотел играть в чужую игру. Его резкое и одновременно расчётливое действие именно то, что ломает намерение сильнее, чем кулак. Он просто вывел угрозу из уравнения, а затем повернулся к тебе, и на его лице впервые за минуту появилось что-то мягкое и живое.
— Всё в порядке? — Его голос был ниже, но не торопливый; Авантюрин проверял не только наружную безопасность, но и твоё внутреннее состояние. Ты устало кивнула, тело будто снова наполнили силы, когда он шагнул к тебе. Его прикосновение к локтю было лёгким как обещание: он провёл тебя вперёд, не давая отстать, не позволяя оглянуться назад.
Авантюрин привёл тебя домой. По дороге его движения оставались сдержанными, но в них читалась напряжённая бдительность: взгляд то и дело скользил по тёмным дворам, он проверял пути отхода, замечал тени, осматривал каждый угол. Ты шла рядом, чувствуя его как невидимый щит: не громоздкий, не давящий, а такой, который просто делает пространство вокруг тебя безопасным.
Дверь квартиры закрылась за вами, и тепло вплыло внутрь как благословение. Он снял с тебя пальто, не спрашивая, и аккуратно повесил в прихожей; его руки были деликатны и быстры. Ты почувствовала, как напряжение медленно отступает: плечи опускаются, дыхание упорядочивается. Авантюрин спросил, хочешь ли ты воды, чаю, где бы ты предпочла сидеть и каждое его предложение было простым, но внимательным. Это была не театральная забота, а естественный порядок вещей: он убирал последствия за человеком, который пришёл в твою ночь.
Когда он усадил тебя на диван и укрыл пледом, ты вдруг осознала, насколько устала. В глазах мелькала и благодарность, и остаточное чувство вины за то, что позволила себе оказаться в такой уязвимой позиции. Он не осуждал, а просто смотрел с той редкой, спокойной сосредоточенностью, что казалась направленной на одно: сделать так, чтобы ты почувствовала себя целой.
— Не двигайся, — произнёс он тихо, и в этой фразе было больше приказа себе, чем тебе. Затем Авантюрин ушёл на кухню, вернувшись с тёплым какао в руках. Он сел рядом, положил ладонь на твои руки на пледе, просто чтобы ты знала, что он здесь.
Голос Авантюрина стал мягче, когда он начал говорить о простых вещах: о том, что вечером лучше не задерживаться, о том, что с чужими людьми надо быть осторожнее, но в его словах сквозила не агрессия, а обещание того, что он разберётся. Ты не задавала вопросов; тебе не требовалось знать деталей, лишь ощущала, как между вами нарастает спокойствие: не пустая забота, а та, что выстраивается из конкретных, точных действий.
Ночь стала плотнее, и он проводил тебя в спальню. Процесс был легким и непринуждённым: Авантюрин откинул одеяло, поправил подушку, накрыл плотнее и, прежде чем ты погрузилась в сон, склонился над тобой. Его губы прошептали что-то тёплое, почти невнятное, и в этом шёпоте было обещание беречь тебя.
Пока ты дрейфовала к сну, ты слышала, как он ходит по квартире: шаги на кухне, тихий шорох бумаги, приглушённые разговоры, но не по телефону, а скорее с самим собой. Периодически ты слышала скрип пишущей ручки по листу, шелест папок; это было не хаотично, а аккуратно, как подготовка шахматной партии. Ты знала интуитивно: пока ты спишь, он готовит ответ. Не горячую расправу, а куда более холодное и эффективное действие — расчёт, последовательность, хитрость. Это была его стихия: мстить так, чтобы последствия пришли в виде не громких ударов, а в виде разрушения финансовых опор, репутации, тех самых шелестящих нитей, которыми люди держат свою власть.
Он вернулся к кровати на рассвете; ты спала неглубоко, но почувствовала, как он сидит рядом и прикрывает твои плечи пледом. В его взгляде не было удовлетворения от жестокости, там была сосредоточенная удовлетворённость от того, что ты в безопасности. Ты слушала, как его дыхание ровно ложится рядом с твоим, и понимала: сегодня он был твоей стеной, а завтра будет его ход: тихий, точный и беспощадный в смысле справедливости.
На утро, прежде чем город проснулся, он поднёс тебе чашку кофе и спокойно сказал, будто это была очередная мелочь:
— Я разберусь с ним. Ты только не беспокойся. — И в этом спокойствии звучала уверенность, которая греет сильнее любого слова.
В полумраке своего кабинета Авантюрин несколько ночей провел за столом, заваленным документами, схемами и распечатками. Он знал этого человека. Александр. Вечный соперник, одержимый желанием доказать, что способен затмить Авантюрина. Каждый их разговор превращался в дуэль, каждое спор в поле битвы. И теперь, когда всё дошло до этого, Авантюрин понимал: Александр не успокоится, пока не разрушит всё, что он построил. Лунный свет пробивался сквозь узкие щели между шторами, отбрасывая длинные тени на стены. Он был в состоянии полного сосредоточения. Ночь для него была временем возможностей, когда все его замыслы могли быть безнаказанно реализованы. Он потянулся к чашке с холодным кофе, но решил, что это не лучший выбор, и налил себе свежую порцию. В его голове уже зрел план, который должен был разрушить карьеру Александра.
Первый шаг заключался в финансовом крахе. Авантюрин знал, что у Александра были свои секреты. Теневые схемы, о которых тот думал, что они надежно скрыты, были лишь вопросом времени, когда их удастся раскрыть. Он тщательно изучал их, записывая все детали. Вскоре в его руках оказались документы, которые могли бы вызвать подозрения у налоговых органов. Он улыбнулся, представляя, как подбросит их в нужное время, как будто случайно.
— Небрежная ошибка, — думал он, — как же это будет забавно.
Следующим этапом была идея перекупки долгов. Авантюрин знал, что у Александра есть долги перед другими. Он начал действовать, скупая эти задолженности, чтобы в итоге сделать Александра полностью зависимым от него.
— Теперь ты должен именно мне, — шептал он себе, предвкушая момент, когда все это станет явным.
Однако Авантюрин не собирался останавливаться на этом. Ад его репутации был следующим шагом в его плане. Он знал, что компромат — это мощное оружие. В его голове уже возникали образы компрометирующих фотографий, которые Авантюрин мог бы разослать всем партнерам Александра.
— Пусть все увидят, каким ты на самом деле являешься, — думал он, пока его пальцы быстро печатали сообщения в разных мессенджерах.
Спустя несколько дней, утром, когда первые лучи солнца стали пробиваться сквозь занавески, Авантюрин вошел в кабинет Александра с чашкой кофе в руках. Он знал, что тот не ждал его визита. С улыбкой, наигранной, но с ноткой злорадства, он положил кофе на стол перед Александром и небрежно произнес:
— Кстати, сегодня твой последний день в этом офисе.
Александр поднял голову, хмурясь, его глаза встретились с ухмылкой Авантюрина. В этот момент он почувствовал, что что-то не так, но не мог понять, что именно.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, стараясь скрыть тревогу в голосе.
Авантюрин лишь пожал плечами, его довольная, хищная ухмылка оставалась на месте. Он знал, что в любой момент может рассказать все детали, но предпочитал оставлять Александра в неведении, наслаждаясь тем, как тот начинает нервничать.
— Ты сам скоро все поймешь, — произнес он, отступая к двери. — А пока…
В этот момент он обернулся, его глаза блестели от злорадства.
— Проценты растут, дружок… Хочешь отработать?
С этими словами он вышел из кабинета, оставив Александра в полном замешательстве. Авантюрин чувствовал себя победителем, охотником, который только что поймал свою жертву. Он знал, что все его планы сработают, и теперь только время отделяло его от полного триумфа.
Александр, оставшись один, задумался о словах Авантюрина. Он чувствовал, что его мир начинает рушиться. В его голове прокручивались мысли о долгах, компромате и предательстве. Он не знал, как именно это произошло, но интуиция подсказывала: у Авантюрина есть на него план, и он только начал действовать.