Какой-то ублюдок пытался насильно поцеловать тебя
Тусклый свет свечей бросал мерцающие тени на стены небольшой комнаты, густо заставленной полками с древними томами и странными банками. Воздух был наполнен запахами трав и едких смол — смесь, которую только алхимики умели создавать так искусно, что она одновременно и пугала, и манила.
Перед тобой стоял Эрик — человек средних лет с проницательными серыми глазами и аккуратной сединой у висков. Его пальцы, тонкие и ловкие, осторожно развернули старый свиток, края которого были потрёпаны временем, а сама пергаментная поверхность хранила не только слова, но и тайны веков.
— Вот он, — тихо сказал Эрик, — фрагмент манускрипта, который, возможно, проливает свет на происхождение златиусов и, в частности, на твоего спасителя. Обрати внимание на эти символы. Этот знак вечности, — он провёл пальцем по выгравированному кругу с переплетёнными линиями, — встречается в легендах Амфореуса как символ бесконечного цикла жизни и смерти.
Ты наклонилась ближе, стараясь рассмотреть каждую деталь. Почерк был старинным, с завитушками и хитросплетениями, а между строк находились едва заметные иллюстрации, изображавшие солнце, луну и загадочные фигуры в мантиях.
— Это… — начала ты, но слова застопорились в горле, когда до тебя дошёл смысл. — Эти символы… Они совпадают с тем знаком, что у Фаенона на плаще и на его теле.
Эрик кивнул, улыбнувшись с оттенком горечи.
— Именно. Этот манускрипт — часть древнего пророчества. Оно рассказывает о том, что избранный, тот, кто носит знак вечности, должен привести Амфореус к спасению, но путь его будет полон страданий и испытаний.
Ты слушала внимательно, чувствуя, как в груди разгорается что-то одновременно тёплое и тяжёлое. Судьба Фаенона казалась теперь ещё более реальной и близкой.
— Но — Эрик понизил голос — есть и предупреждение. Пророчество гласит, что не все, кто носит этот знак, способны выдержать испытания. Многие сдаются под тяжестью утрат и разочарований.
Ты задумалась, ловя себя на мысли, что это, вероятно, объясняет его настороженность и боль, которую он иногда скрывает за весельем.
— Почему ты показываешь мне это? — спросила ты, не отрывая взгляда от свитка.
— Потому что — Эрик взглянул тебе в глаза — мне нужна твоя помощь. Ты не просто случайный свидетель. Ты часть этой истории. Мы не можем позволить пророчеству погибнуть в тенях забвения.
Ты на мгновение задумалась, ощущая всю глубину его слов. Здесь, в этой комнате, среди запаха старых книг и огня свечей, казалось, что время остановилось, а судьба Амфореуса зависла на волоске.
— Мне нужно твоё решение, — продолжил Эрик, — и, возможно, твоя храбрость.
Ты сделала глубокий вдох, пока Эрик внимательно смотрел на тебя, словно пытаясь прочесть твои мысли. Его серые глаза сверкали, и в них скрывалась усталость, но и непоколебимая решимость.
— Ты должна понять, — начал он тихо, — что Златиус — не просто фракция. Это те, кто хранит баланс, кто борется с надвигающейся тьмой, даже когда остальные смотрят в другую сторону. Фаенон — не просто герой, он символ надежды, и твоя роль в этом деле важнее, чем ты думаешь.
Ты ощутила тяжесть этих слов. Прежде чем ответить, ты провела пальцем по краю свитка, чувствуя шероховатость пергамента.
— Я слышала многое о пророчествах, — произнесла ты, — но часто они бывают загадочны и двусмысленны. Как мы можем быть уверены, что этот манускрипт — правда?
— Истина редко бывает простой. Но это единственная зацепка, которую мы имеем. И в ней скрыт ключ к спасению Амфореуса. — произнес мужчина и улыбнулся, но улыбка была горькой.
Ты внимательно всматривалась в древние символы, пытаясь разглядеть между строк что-то ещё… Возможно, подсказку или предупреждение.
— Ты готова принять участие в этом пути? Это потребует от тебя больше, чем просто храбрость. Это потребует доверия, жертвы и веры. — сказал Эрик.
Твои мысли крутились вокруг всего, что ты уже пережила, и того, что ещё предстоит. Ты знала, что впереди ждут испытания, но понимала и то, что от тебя многое зависит.
— Я готова, — твёрдо ответила ты, — но только если мы будем действовать вместе.
— Тогда время не ждёт. — Кивнул Эрик, а его взгляд стал мягче. Свечи в комнате мерцали, бросая мягкий, тёплый свет на его лицо, когда он осторожно указал на удобное кресло у стола.
— Присаживайся, — пригласил он спокойным, ровным голосом.
Ты села, чувствуя лёгкое напряжение в плечах, но старалась не показывать это. Эрик подошёл к столу и медленно поставил перед тобой изящную фарфоровую чашку с чайником. Из него струился ароматный тёмный чай с едва уловимыми нотками жасмина и меда — запах манил и успокаивал одновременно.
— Вино? — спросил он, доставая из тёмного флакона небольшой бокал. — Для настроения.
— Спасибо, я не пью. — вежливо ты отказалась, покачав головой.
Эрик улыбнулся и отставил бокал.
— Тогда чай, — сказал Эрик и взял чашку, чтобы налить тебе напиток. Украдкой, когда твои глаза были устремлены на манускрипт, он достал из кармана маленький мешочек с порошком и чуть-чуть подсыпал его в чай, а затем он поставил чашку перед тобой.
— Вот, попробуй. Это поможет тебе лучше сосредоточиться.
Ты взяла чашку и приподнесла к губам, ощущая аромат, но не сделала ни глотка. Что-то внутри подсказывало тебе быть осторожной, несмотря на всю спокойную обстановку.
Взглянув на Эрика, ты улыбнулась:
— Мне достаточно только аромата.
Он пожал плечами, но в его глазах мелькнула тень раздражения.
— Как знаешь, — сказал он тихо и снова погрузился в разъяснения пророчества. Сначала голос был спокойным, чуть приглушённым, как будто алхимик говорил шёпотом, боясь потревожить что-то невидимое в воздухе. Он рассказывал о древних легендах Амфореуса, о происхождении Златиусов, о значении знака вечности, выгравированного на теле Фаенона, и о том, как судьбы героев переплетаются с судьбой всего мира.
Ты слушала, стараясь запомнить каждое слово, каждую деталь. Иногда взгляд Эрика задерживался на свитках и манускриптах, разбросанных на столе, и он, словно мысленно возвращаясь в прошлое, говорил о древних пророчествах и таинственных символах. Его голос был уверенным, и в нём звучала страсть человека, посвятившего всю свою жизнь поиску истины.
Чай в твоих руках остыл, аромат постепенно улетучивался. Периодически взгляд Эрика возвращался к чашке, и ты замечала, как его глаза становились всё более настойчивыми, почти умоляющими сделать тебя хоть глоток.
Он тихо предлагал тебе попробовать, объясняя, что чай содержит травы, способные улучшить память и ясность мышления. Но ты продолжала лишь держать чашку в руках, не позволяя ни капле коснуться языка.
Внутри тебя нарастало лёгкое напряжение. Ты знала, что его гостеприимство не так невинно, как кажется, и ты не собиралась позволять себе стать жертвой. С каждым минутой разговор становился всё более насыщенным деталями. Эрик говорил о том, как важно не потерять нить пророчества, как каждая мелочь в свитках может оказаться ключевой, и как предательство или малейшая ошибка способны разрушить всё.
Время текло незаметно: казалось, часы остановились в этом маленьком мире, где существовали только ты, он и древние страницы с тайнами. Однако взгляд за окно неумолимо напомнил тебе о реальном времени.
Часы показывали, что прошло уже несколько часов с момента твоего прихода. Ты сделала глубокий вдох, осторожно отставила чашку на стол и поднялась с кресла.
— Эрик, — спокойно произнесла ты, стараясь, чтобы голос не выдал твоего внутреннего волнения, — благодарю тебя за рассказ и за то, что поделился знаниями. Мне нужно идти. Есть дела, которые не терпят.
Он поднял голову, взгляд его стал чуть напряжённым, словно он не хотел отпускать тебя. Ты уже повернулась к двери, чувствуя облегчение: наконец-то этот долгий разговор подходит к концу. Но вдруг руку, которую ты уже почти протянула к ручке, резко схватил Эрик.
— Не так быстро, — тихо, но с железной решимостью произнёс Эрик, — мы ещё не обсудили самую важную часть.
Его взгляд стал холодным и непреклонным, от него исходила сила, которую ты раньше не замечала. В одну секунду он схватил шприц из кармана, и прежде чем ты успела понять, что происходит, почувствовала резкую боль в плече. Холодный укол парализовал мышцы, и паника мгновенно подступила к горлу.
Ты попыталась вырваться, но тело не слушалось. Все вокруг будто размывалось, звуки становились глухими, сознание ускользало, поддаваясь нарастающей слабости. Эрик не отпускал тебя: медленно, словно выполняя заботливый ритуал, он поддержал твоё тело, помогая мягко опуститься на мягкий диван, покрытый тёмным бархатом.
— Всё будет хорошо, — бормотал он, слегка наклоняясь к твоему лицу, — просто расслабься. Я здесь, чтобы помочь.
Ты чувствовала, как его руки крепко удерживают тебя, как дыхание чуть слышно колышется рядом, но внутренне ты боролась, отчаянно пытаясь понять, кто этот человек и почему он так с тобой поступает.
В его взгляде мелькала странная смесь одержимости и нежности: будто Эрик представлял тебя своей собственностью, своим светом, своим спасением, хотя на самом деле не имел ни малейшего представления о том, что происходит вокруг. Он шептал что-то неразборчивое, повторяя слова, которые должны были успокоить, но вместо этого лишь усиливали чувство тревоги.
— Ты — ключ ко всему, — сказал он наконец, — и я не позволю никому отнять тебя у меня.
Ты хотела возразить, что это неправда, что ты свободна и не принадлежишь никому. Но слова застряли в горле, и твое тело всё больше погружалось в полумрак без сознания. В этот момент ты поняла, что перед тобой не тот мудрый алхимик, которого ты пыталась понять, а человек, чья одержимость давно вышла из-под контроля. Его забота была лишь маской, прикрывающей настоящие намерения.
Ты была пленницей его мира, и теперь единственное, что оставалось — молиться, чтобы помощь пришла вовремя. Тело было тяжёлым, почти не слушалось, но глаза изо всех сил пытались оставаться открытыми, фиксируя ту тонкую грань между явью и бездной, в которую тебя втягивал укол.
Лицо Эрика казалось одновременно близким и далёким, а голос лишь приглушённым эхом, словно до тебя доносился гул издалека.
— Ты слышишь меня? — прошептал он, наклонившись. — Как только я закончу с тобой, никто и никогда больше не посмеет к тебе притронуться.
Его губы коснулись твоей кожи — сначала мягко, почти осторожно. Потом поцелуи стали глубже, настойчивее. Ты чувствовала, как тепло от его дыхания распространяется по плечу, куда он медленно, оставил ярко-красный след.
Слова проникали в сознание, но казались чужими, словно ты слушала чей-то рассказ, а не переживала всё наяву. Ты хотела кричать, сопротивляться, но тело не отвечало. Внутри всё горело от тревоги и злости, ведь все твоё существо сейчас было в плену, в чьих-то руках, но никак не могло вырваться.
Каждый поцелуй становился всё более навязчивым, а голос Эрика всё более навязчивым и властным:
— Это — мой способ защитить тебя. Никто больше не тронет тебя, если я буду рядом.
Ты пыталась вспомнить, как сюда попала, пыталась сосредоточиться на том, чтобы не погружаться в тьму, но силы оставляли тебя. Внезапно дверь распахнулась с резким гулким стуком, дерево едва не треснуло от силы удара. Фаенон вошёл в комнату так быстро, словно сдерживавший его гнев наконец прорвал плотину. Его взгляд метнулся к тебе — ты лежала на диване, полузакрытые глаза блестели влажным блеском, дыхание было медленным, слишком тяжёлым.
Эрик обернулся, его губы были всё ещё опасно близко к твоей коже. На мгновение всё замерло, только звук твоего сбивчивого дыхания и бешеный стук крови в висках был слышен.
Фаенон шагнул к вам, его рука с привычной осторожностью легла тебе на шею: тепло от его ладони пробилось сквозь озябшую кожу. Он чуть надавил кончиками пальцев, почувствовав слабый, но ровный пульс. Второй рукой мужчина коснулся твоего носа, уловил еле слышный выдох. Сознание ускользало, но ты была жива.
Этого было достаточно, чтобы на миг удержать в нём хищника, но лишь на миг.
— Жива... — выдохнул он себе под нос, голос хрипел от ярости и облегчения одновременно.
Он поднял глаза на Эрика и в этот миг не осталось ничего от холодного короля или спасителя. Только человек, который был готов убить.
— Ты... — выдохнул Фаенон, но слов уже не было. Он рывком поднял Эрика за ворот, одной рукой, словно он был тряпичной куклой.
— Не смей даже смотреть на неё, — прохрипел он, глядя Эрику прямо в глаза, будто прожигая насквозь.
Ты почувствовала, как сознание, до этого крепко удерживаемое на грани, наконец покидает тебя. Последнее, что ты увидела — это решительный и властный взгляд Фаенона, который стоял между тобой и тем, кто хотел тебя поработить. И в этот момент мир погрузился в черноту.
Эрик, ещё пытаясь оправдаться, голосом, полным лжи и самодовольства, заговорил:
— Ты не понимаешь, Фаенон… Я делал это ради неё, ради её же блага! Только я могу защитить её… Никто другой не достоин быть рядом.
Но слова его разбивались о холодный, непоколебимый взгляд златиуса.
— Ты даже не знаешь, чего она хочет, — резко произнес Фаенон, его голос стал громче и тверже. — Ты играешь чужими судьбами ради собственных желаний.
И прежде чем Эрик успел что-то возразить, Фаенон без колебаний нанёс удар: быстрый, точный, такой, что тот пошатнулся, а затем рухнул на пол без сознания. Златиус опустился на колени рядом с тобой, внимательно осматривая твоё лицо, словно ища хоть малейший знак, что с тобой всё в порядке. Его пальцы нежно коснулись тебя, вновь проверяя дыхание и пульс.
Сердце его колотилось быстро, а внутри разгоралась смесь облегчения и тревоги.
— Спи, — тихо прошептал он, укрывая тебя своим длинным плащом, золотисто-синим, словно защитным щитом. — Ты в безопасности. Я не позволю никому причинить тебе вред.
Он аккуратно поднял тебя на руки, словно хрупкий сосуд, бережно удерживая каждую часть твоего тела. В его взгляде не было ни тени отчуждения, только бескрайняя забота и решимость защитить.
По пути домой Фаенон шел медленно, будто боясь потревожить твой сон, и одновременно напряжённо следил за каждым звуком вокруг, готовый в любой момент вступить в бой ради твоей безопасности.
Его мысли метались: он думал о том, как долго искал способ уберечь тебя от всех угроз, как судьба свела вас вместе и как теперь он не позволит больше ни одной тени приблизиться к тебе.
Мужчина шептал тебе тихие слова, даже не ожидая, что ты их услышишь:
— Я не позволю никому тебя обидеть. Ты — свет в моём мире. Я спасу тебя.
Дом встретил вас прохладным воздухом и тишиной, но в этом укрытии ты могла чувствовать, что сейчас ты защищена и никто больше не сможет причинить тебе боль.
Фаенон осторожно уложил тебя на кровать, всё так же укрывая плащом. Он сел рядом, наблюдая, как твое дыхание становится ровным, а лицо постепенно расслабляется в спокойном сне. Мужчина позволил себе ненадолго прикоснуться к твоей руке, потом сжал твою ладонь в своей — тихий знак, что он рядом и что ты не одна.
В этот момент златиус почувствовал, что наконец-то смог стать тем, кем должен был быть — твоей защитой, твоим спасителем, твоим королём. Фаенон аккуратно положил тебя на кровать, с заботой подправил подушку, чтобы твоя голова лежала удобно. Затем, не делая ни малейшего движения, нарушающего твоё личное пространство, он опустился на колени у твоих ног.
Его пальцы с нежностью коснулись твоих ног, чтобы снять обувь. Это было не просто механическое действие, а маленький ритуал уважения: Мужчина не хотел нарушать твои границы, не желал причинять тебе дискомфорт, даже в таком состоянии.
Он осторожно освободил ноги от обуви, каждый шаг выполняя так, будто касался самого дорогого и хрупкого. После этого Фаенон поднялся, чтобы укрыть тебя тёплым, мягким одеялом. Он провёл рукой по ткани, заботливо прикрывая тебя с головы до ног, будто желая создать невидимый барьер между тобой и холодом мира.
Его глаза пробежались по твоему лицу — в том спокойствии, что приносил твой сон, Фаенон видел все твои страхи, боли и надежды. Он чувствовал ответственность за твоё благополучие, за тот мир, который пытался построить вокруг вас. Мужчина сел на край кровати, положил руку на покрывало, под которым ты лежала, и тихо вздохнул.
— Спи, — шепнул он себе под нос, — я рядом. Никто не потревожит твой сон.
В этот момент казалось, что весь мир вокруг замер и только тёплый свет свечей тихо плясал на стенах, отражая тень Фаенона, который стал твоей надеждой и защитой.
Мужчина вышел из комнаты, в которой уложил тебя, и на минуту остановился в тени коридора, глубоко вздохнув. Его мысли не покидало тревожное чувство: он понимал, насколько тонка грань между защитой и местью, и не хотел превратиться в того, кого он осуждает. Но Эрик… Этот человек, предавший доверие и нарушивший покой, должен был понести наказание.
Тусклый свет одинокой лампы падал на бледное лицо Эрика. Он очнулся, как будто его вытолкнули из вязкой темноты обратно в мир, где воздух был слишком холодным, а затылок пульсировал тупой болью. Алхимик слабо застонал и попытался пошевелиться, но руки предательски дрогнули.
Перед глазами всё ещё плыли мутные пятна. Сухие губы шевельнулись, но слова не сложились, а только сиплый выдох вырвался из горла. Эрик не сразу понял, где он — стены комнаты смутно угадывались в колеблющемся свете, а запах чего-то едко-травяного бил в ноздри.
Он дёрнулся, вспомнив рывками: темнота, чья-то рука, резкий удар и тишина.
Она нарушилась глухими шагами. Эрик медленно повернул голову и увидел Фаенона. Тот стоял у стола, и смотрел на него. Фаенон выглядел спокойным, почти холодным, но в том, как он сжимал ладонью край стола, чувствовалось напряжение.
— Ты… — голос Эрика был хриплым, будто ржавым. Он попытался встать, но дрожь в ногах заставила его лишь упасть в кресло. — Что ты делаешь?.. Взгляд Фаенона скользнул по Эрику, словно оценивая, насколько крепко тот ещё держится за своё ничтожное достоинство.
— Очнулся, — тихо произнёс он. — Хорошо. Значит, мы можем закончить то, что ты начал.
Он подошёл ближе, шаги тяжело отдавались в голове Эрика. Тот замер, почувствовав, как спина покрывается холодным потом.
— Ты… Ты не смеешь! — сипло выдавил Эрик, но в его голосе уже не было прежней уверенности. Только страх и понимание, что дальше всё будет совсем не так, как он надеялся.
— Ты думал, что всё пройдёт незаметно? — сказал Фаенон, голос был холоден и непреклонен. — Ты сам принёс сюда яд, который хотел дать ей. Теперь этот чай — твоя участь.
Эрик взглянул на чашку с чаем, исподлобья, пытаясь понять, насколько серьёзны намерения Фаенона, однако было уже слишком поздно, Фаенон наклонился и подтолкнул чашку ближе.
— Не буду. Я не собираюсь добровольно убивать себя ради твоих приказов.
Взгляд Фаенона потемнел, губы сжались в тонкую линию. Он сделал шаг вперёд, сдерживая в себе ярость, но его пальцы уже крепко сжали чашку. С силой мужчина приблизил её к губам Эрика, который пытался отдернуть голову.
— Не играй со мной, — тихо, но грозно прошипел Фаенон. — Ты нарушил священный закон доверия. Я не дам тебе уйти от наказания.
Когда Эрик снова попытался отвернуться, Фаенон, сжимая его челюсть, влил содержимое чашки в его рот, заставив выпить горькую жидкость.
Эрик пытался сопротивляться, но сила Фаенона была непреклонной. В этот момент твой возлюбленный сжал кулаки, стараясь не выпустить ярость наружу — он знал, что если ударит Эрика ещё раз, то переступит черту, которой не должен переходить.
— Ты ещё не понял, — сквозь зубы прошептал Фаенон, — но справедливость всегда найдет тебя. И я — её орудие.
Глаза Эрика начали закрываться, тело ослабело, а Фаенон, наконец, позволил себе вздохнуть, сдержав всю тяжесть своего гнева. Он опустил голову, прошептал:
— Это не конец, Эрик. Суд еще впереди.
Златиус вышел из комнаты, где Эрик уже погружался в сон: тело предателя покорно оседало под тяжестью снотворного, но в сердце Фаенона не было ни капли удовлетворения. Его лицо оставалось серьёзным, но внутренне он боролся с холодной волной вины и горечи.
Шаги отдавались гулким эхом в пустом коридоре, и каждый звук казался напоминанием о том, что мужчина не смог защитить тебя — ту, кто доверила ему свою безопасность. «Какой же я защитник, если допустил это?» — ворочались мысли, терзая его изнутри.
Он остановился, глубоко вздохнул и, набравшись сил, громко позвал стражу. Несколько охранников быстро появились, ожидая приказов.
— Эрика нельзя отпускать, — сказал Фаенон, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Организуйте круглосуточное наблюдение в его покоях. Никому, кроме меня и Аглаи, не позволять входить.
Стража покорно кивнула, и он чувствовал, как тяжесть ответственности становится ещё тяжелее. Это наказание не только для Эрика, но и для него самого. Направляясь к покоям Аглаи, Фаенон старался собрать мысли, но внутренний голос не умолкал: «Если бы я был сильнее… Если бы я был внимательнее…»
Мужчина медленно шагал по каменным коридорам дворца, его мысли были тяжелы и смутны, словно на плечах лежал невидимый груз. Внутри бушевали эмоции: гнев, разочарование и глубокая тревога. Он знал, что поступок Эрика нельзя оставить безнаказанным, но и понимал, что не сможет справиться с этим в одиночку. Его сердце билось с отчаянной силой, но разум требовал хладнокровия и рассудительности.
Наконец мужчина остановился у двери, за которой находилась Аглая. Он глубоко вдохнул, собравшись с силами, и постучал.
— Войдите, — раздался спокойный, но властный голос.
Войдя в комнату, Фаенон встретился взглядом с Аглаей. Она сидела за массивным деревянным столом, ее лицо было спокойным и собранным, в отличие от его внутренней бури.
— Аглая, — начал он, — дело с Эриком вышло далеко за пределы обычных конфликтов. Его поступок — попытка нарушить священную границу, и я не могу позволить, чтобы это осталось без последствий.
— Я знаю, — ответила она, не отводя взгляда. — И ты прав, Фаенон. Но сейчас важно действовать не под влиянием эмоций. Ты рискуешь потерять контроль, и тогда ситуация станет ещё хуже.
Фаенон опустил взгляд, почувствовав, как напряжение немного спадает, но внутренний огонь всё ещё пылал.
— Что ты предлагаешь? — спросил он, чувствуя, что нуждается в её совете.
— Мы проведем суд, — сказала Аглая ровно. — Эрик получит физическое наказание — это будет ясно всем, что его проступок не остался без внимания. Но мы сделаем это тихо, без лишнего шума, чтобы не опорочить имя девушки и сохранить честь фракции.
— А изгнание? — спросил Фаенон.
— Да, после наказания его выдворят из города. Он не будет иметь права возвращаться, иначе понесёт ещё более жестокие последствия.
Фаенон кивнул, ощущая, как холодный расчет обволакивает его мысли, помогая принять правильное решение.
— Ты уверена, что это сработает? — осторожно спросил он.
— Да, — ответила Аглая. — Эрик слаб, и он боится боли и позора больше всего. Если он начнёт сопротивляться или оправдываться, я лично прослежу, чтобы он не дал тебе повода потерять контроль.
Мужчина на мгновение задумался о том, как легко он мог бы поддаться ярости и сорваться. Фаенон не хотел превращаться в того, кого ненавидел — того, кто причиняет боль из-за собственной боли.
— Спасибо, Аглая. Твоя поддержка очень важна для меня.
— Мы все должны быть сильными, — сказала она, вставая. — Ты спаситель, и твоя сила — в твоём разуме, а не только в кулаках.
Фаенон вышел из комнаты с ощущением, что теперь ситуация под контролем. Ему предстояло пройти через тяжёлый путь — наказание Эрика и последующее изгнание, но теперь он знал, что сделает это правильно и с достоинством.
Мужчина снова подумал о тебе: о твоей хрупкости и силе одновременно, и пообещал себе быть рядом, защищать и не допускать больше подобных угроз.
В этот вечер, когда в дворце наступала тишина, златиус ощущал, что даже в самых мрачных моментах можно найти свет… Если не в мире, то хотя бы в собственном сердце.
Фаенон вернулся домой в тишине ночи. Лунный свет мягко пробивался сквозь занавеси, отбрасывая бледные тени на стены комнаты. Ты всё ещё спала, погружённая в глубокий, спокойный сон, словно защищённая от всего мира.
Он тихо переоделся, снимая тяжёлый плащ и надевая лёгкую одежду. Каждое движение было осторожным, будто мужчина боялся потревожить тебя. Подойдя к кровати, мужчина сел на край, посмотрел на твоё бледное, но умиротворённое лицо. Вздох облегчения вырвался из его груди: ты была в безопасности.
Осторожно, словно не желая разрушить этот хрупкий покой, он лёг рядом, обвив тебя своими руками. Его ладони нашли твою талию, крепко, но нежно, словно обещая защиту. Его дыхание было ровным, а голос тихим и ласковым.
— Всё будет хорошо, — прошептал он тебе на ухо. — Ты в безопасности, и я здесь. Никто больше не причинит тебе вреда.
Ты слегка пошевелилась в ответ, как будто улавливая его тепло и спокойствие, но оставалась в полусне. Фаенон прижался к тебе ближе, ощущая, как его сердце начинает биться медленнее, утихая в ритме твоего сна.
Он тихо рассказывал тебе о том, что случилось, но без деталей, лишь обещая, что теперь всё под контролем. Его слова были словно тёплый плед, окутывающий тебя и защищающий от страхов и тревог.
— Я обещаю, — говорил он, — что сделаю всё, чтобы ты могла чувствовать себя в безопасности. Я буду твоим щитом.
С каждым шёпотом он наполнял комнату мягкой, тёплой атмосферой, создавая островок покоя посреди хаоса мира.
Ты чувствовала его заботу, его нежность — не словами, а через прикосновения, через дыхание рядом. И хоть сознание твоё оставалось в полудреме, сердце начало медленно отпускать страх, наполняясь доверием.
Фаенон обнял тебя крепче, словно боясь потерять этот момент, этот хрупкий покой. Он знал, что впереди будет много испытаний, но сейчас важен только этот миг, эта тишина. Ночь медленно углублялась, и Фаенон, не отрывая взгляда от твоего лица, тоже закрыл глаза, позволяя себе немного отдохнуть рядом с тем, кого готов защищать любой ценой.
Утро медленно проникало в комнату, окутывая её мягким светом. Ты проснулась с лёгким ощущением смутной тревоги, будто что-то важное пыталось всплыть из глубины памяти, но ускользало каждый раз, когда ты пыталась сосредоточиться. Твои глаза встретились с тихим взглядом Фаенона, который сидел неподалёку, наблюдая за тобой с осторожной заботой.
Ты попыталась вспомнить, что же произошло прошлой ночью, но всё было словно в тумане. Серия отрывочных образов мелькала перед внутренним взором, но ни один не складывался в ясную картину. Глубоко вздохнув, ты повернулась к Фаенону и тихо спросила:
— Ты... Ты можешь рассказать, что было вчера? Я... Я не могу вспомнить.
Фаенон на мгновение замялся. Его лицо потемнело, и в глазах мелькнуло что-то, что ты не сразу смогла разгадать: неохота или боль. Он слегка покачал головой и мягко ответил:
— Ты не обязана знать. Если хочешь, можешь оставить это в стороне, будто это был лишь сон.
— Но если ты действительно хочешь услышать, я расскажу. Только знай — это не просто история, и я хотел бы, чтобы ты была к этому готова.
Ты кивнула, понимая, что уже давно хочешь разобраться, что же на самом деле произошло. Фаенон взял тебя за руку и начал говорить тихо и спокойно, стараясь не тревожить и не пугать.
Мужчина рассказал о том, как ты пришла к Эрику по его приглашению, о том, как он попытался обмануть тебя и причинить вред, и как он вмешался в последний момент, чтобы защитить тебя. Его голос чуть ли не дрожал от сдерживаемой боли, и мужчина старался подобрать слова так, чтобы ты могла воспринять правду, не ощущая при этом тяжести и страха.
Ты слушала, чувствуя, как воспоминания начинают постепенно проясняться, а внутри тебя роились самые разные эмоции: от шока и отчаяния до облегчения, что теперь всё кончено.
Когда слёзы неожиданно начали подступать к глазам, Фаенон осторожно обнял тебя, прижимая к себе.
— Всё прошло, — прошептал он, — и я здесь. Ты в безопасности. Эрик получит то, что заслуживает.
Ты почувствовала, как его руки крепко, но нежно удерживают тебя, словно обещая, что теперь никто не позволит тебе страдать. В этот момент казалось, что весь мир стал немного светлее, а страхи чуть меньше. Ты закрыла глаза, ощущая поддержку и защиту рядом с собой.
В большом зале суда царила тяжёлая тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом толпы и приглушёнными шагами стражи. Фаенон стоял в тени, у стены, предпочитая наблюдать за происходящим издалека. Его глаза внимательно следили за фигурой Эрика, который, казалось, полностью потерял уверенность: туника его была испачкана кровью, с пятнами и разрывами, отчётливо выдавая следы недавнего наказания.
Эрик стоял перед судом, опустив голову, но, когда прозвучал приговор, он вдруг поднял взгляд, полный отчаяния и мольбы.
— Пожалуйста, не изгоняйте меня из города! — его голос дрожал. — Я исправлюсь! Обещаю… Я изменюсь!
— Закон есть закон. Нарушения столь серьёзны, что компромиссов быть не может, — прогремел его голос, тяжёлый и властный.
Аглая, сидевшая в первом ряду с неизменно хладным выражением лица, не отрывала взгляда от обвиняемого. Её лицо не выдавало ни жалости, ни одобрения, а лишь строгую справедливость, которую она привыкла олицетворять.
Фаенон почувствовал, как внутри него растёт смешанное чувство: горечь за судьбу Эрика и одновременно облегчение, что справедливость восторжествовала, и что его любимая в безопасности.
Эрика отводили стражники, а он всё ещё пытался заговорить, но его слова остались неуслышанными. Фаенон тихо отвернулся, позволяя себе глубоко вдохнуть, златиус знал, что это решение хоть и тяжёлое, но необходимое. И пусть всё это причиняло боль, она была лучше, чем позволить несправедливости остаться безнаказанной.
Мужчина вернулся домой ближе к полуночи и тихо открыл дверь, так, будто боялся разбудить тебя. На пороге он на мгновение задержался, тяжело выдохнул, снимая плащ и отряхивая с него едва заметные пылинки. Ты уже сидела на постели, обняв колени и прислушиваясь к каждому его шагу.
Он поднял взгляд и на губах появилась усталая, но такая тёплая улыбка.
— Ты ещё не спишь, — произнес Фаенон, будто это был не вопрос, а констатация.
Ты чуть качнула головой, позволив себе выдохнуть. Сердце стучало быстрее: в нём смешались тревога и странная, тихая радость. Он вернулся. Ты цела. Всё позади.
Фаенон подошёл к тебе и, не снимая сапог, опустился на колени рядом с кроватью. Он поднял руку, осторожно коснулся твоей щеки, проводя большим пальцем под скулой, будто проверяя точно ли ты здесь, точно ли с тобой всё в порядке.
— Всё кончено, — произнес он тихо, почти шёпотом. — Ты теперь можешь не бояться. Никто больше не посмеет тебя тронуть. Никто.
Ты хотела что-то сказать: может быть, поблагодарить его или пошутить, чтобы прогнать остатки тяжести, но слова застряли в горле. Вместо этого ты подалась вперёд, обняла его за плечи, уткнулась носом в его шею. Фаенон не стал спрашивать ничего лишнего, а лишь прижал тебя к себе, одной рукой обнимая за талию, другой укрывая твои волосы ладонью, будто укрывая всю тебя.
— Прости меня, — услышала ты у самого уха. В его голосе сквозила усталость и что-то похожее на боль. — Я должен был быть рядом раньше. Я должен был уберечь тебя ещё там.
Ты хотела возразить, но он не дал тебе, а только снова коснулся твоего лица, вынуждая поднять глаза.
— Не нужно говорить. Просто знай: я рядом. И буду рядом, пока ты сама не попросишь отпустить.
Ты кивнула, пряча улыбку в его груди. А он легко негромко, но так тепло рассмеялся, что ты почувствовала, как остатки холода внутри окончательно растворились.
— Отдохни, — сказал он, укладывая тебя обратно на подушки. — Я с тобой. И больше никто не посмеет тебя обидеть.
Ты не заметила, как закрыла глаза. Его тёплая, надёжная рука осталась на твоём плече. Где-то за гранью сна ты услышала его тихий шёпот: