Вы Сёмина не видели?
Миша двигался к доске так неохотно и медленно, что, когда он наконец дошел, наступил второй урок.
– Слушаю тебя, – печально промолвила учительница физики.
– Стихотворение Пушкина «Зимнее утро». – так же печально отозвался Миша. – «Мороз и солнце, день чудесный…»
– Постой, что ты несешь? – удивилась учительница. – Какой мороз, какое солнце?! Ты правило буравчика учил или нет?
– Правило буравчика? – Миша растерянно хлопал глазами.
– С тобой все ясно! – сказала учительница. – Неси дневник.
Миша вздохнул и пошел к своей парте.
Он двигался так неохотно и медленно, что, когда он наконец дошел, наступил уже третий урок.
– К доске пойдет… – учитель географии открыл журнал. – К доске пойдет Сёмин. В прошлый раз мы говорили о Валдайской возвышенности. Покажи на карте, где она находится.
Миша двигался к карте так неохотно и медленно, что, когда он наконец дошел, наступил четвертый урок.
– Валдайская возвышенность… – начал он, тыкая указкой в пластмассовый скелет.
– Какая еще Валдайская возвышенность?! – удивилась учительница биологии. – О чем я только что рассказывала? Повтори.
Миша задумался. Он думал так неохотно и медленно, что очнулся лишь когда из класса, шумя и толкаясь, стали выбегать одноклассники.
«Обед!» – догадался Миша, и направился в столовую.
Ел он долго. Сначала щи. Потом сосиски с вермишелью. Потом пил чай со сдобной булочкой.
Время от времени ему слышались какие-то посторонние звуки, звонки, крики: «Каникулы!»
Миша допил холодный чай, встал и двинулся в свой класс.
– А, Сёмин! – остановила его в пустом коридоре классная руководительница. – Давно тебя не видела. Одноклассники твои меня навещают. Такие молодцы! Слава Лейкин писателем стал. Игорь Лепихин – артистом. А у Курочкина с Лисовой двойняшки родились, обе рыженькие. Ты заходи почаще, – кивнула она на прощание.
Миша понял, что уроки кончились, и пошел домой.
По пути он то и дело останавливался, вспоминал правило буравчика, повторял про себя стихотворение Пушкина и пытался представить себе Валдайскую возвышенность.
Он шел так медленно, что я начал зевать, и непременно заснул бы, если б не поставил в этом месте точку.