ПЯТНИЦА ТРЕТЬЕЙ ПРИУГОТОВИТЕЛЬНОЙ (СЫРНОЙ) СЕДМИЦЫ К ВЕЛИКОМУ ПОСТУ

О БЕССТРАСТИИ

Кто в подражании насколько возможно достиг бесстрастия Божия, тот в душе своей восстановил образ Божий. Кто уподобился Богу указанным образом, тот, без сомнения, приобрел и подобие Божией жизни, постоянно пребывая в вечном блаженстве. Поэтому если бесстрастием снова восстанавливаем в себе образ Божий, а уподобление Богу дарует нам непрекращающуюся жизнь, то, вознерадев о всем прочем, употребим попечение свое на то, чтобы душа наша никогда не была обладаема никакой страстью, а мысль наша в приражениях искушений осталась непреклонною и непоколебимою, чтобы чрез то соделались мы причастниками Божия блаженства (Свт. Василий Великий).

Бесстрастие не имеет врагов, не боится падения, чуждо неверия, безопасно от возмущений, не имеет пожелания какой–либо вещи (Прп. авва Исайа).

Если увидим или услышим, что кто–нибудь в продолжение немногих лет приобрел высочайшее бесстрастие — верь, что такой шествовал не иным путем, но блаженным смирением (Прп. Иоанн Лествичник).

(Обычно же) для приобретения бесстрастия нужно долгое время, великое усердие, многий труд любви и помощь Божия (Прп. Иоанн Лествичник).

Приобретение бесстрастия есть совершенная любовь, т.е. совершенное вселение Бога в тех, которые чрез бесстрастие сделались чистыми сердцем (Прп. Иоанн Лествичник).

Великолепие тверди суть звезды, а украшение бесстрастия — добродетели, ибо бесстрастие, как я думаю, не что иное есть как сердечное небо ума, которое все коварства бесов считает детскими игрушками. Истинно бесстрастным называется и есть тот, кто тело свое сделал нетленным, ум возвысил превыше всякой твари, все чувства покорил уму, а душу свою представил лицу Господню, всегда простираясь к Нему даже и выше сил своих ... бесстрастие есть воскресение души прежде воскресения тела (Прп. Иоанн Лествичник).

Из одного камня не составляется царский венец; так и бесстрастие не совершится, если вознерадим хотя об одной какой–либо добродетели (Прп. Иоанн Лествичник).

Между бесстрастными один бывает бесстрастнее другого. Ибо иной сильно ненавидит зло, а другой ненасытно обогащается добродетелями (Прп. Иоанн Лествичник)

Отречением своей воли христианин приобретает беспристрастие, а с беспристрастием приходит с помощью Божиею и в совершенное бесстрастие (Прп. авва Дорофей).

Первое бесстрастие есть совершенное воздержание от злых дел, видимое в новоначальных; второе — совершенное отвержение помыслов о мысленном сосложении на зло, бывающее в тех, кои с разумом проходят путь добродетели; третье — совершенная неподвижность страстного пожелания, имеющая место в тех, которые от видимых вещей восходят к мысленным созерцаниям; четвертое бесстрастие есть совершенное очищение даже от самого простого и голого мечтания, образующееся в тех, которые чрез ведение и созерцание соделали ум свой чистым и ясным зерцалом Бога ... имеющий сии четыре главные бесстрастия исходит из области тварей вещественных и вступает в чин существ мысленных, божественный и мирный (Добротолюбие).

Возжелав Боготворного бесстрастия, прежде послушанием и смирением взыщи сего желаемого, чтобы, пришедши к нему другою дорогою, не причинить себе напрасных трудов (Добротолюбие).

Бесстрастия не желай прежде времени, чтобы не пострадать так же, как пострадал первозданный, незрело вкусивший древа познания; но трудясь с терпением во всестороннем воздержании и непрестанной молитве, храня с самопрезрением и крайним смирением деятельные навыки и порядки, приимешь после сего во время благоприятное и благодать бесстрастия, — сие пристанище упокоения после бурь и тревог. Ибо не обидчив Бог, чтоб для правошествующих отворить, когда должно, дверь бесстрастия (Добротолюбие).

Возможно достигнуть свободы от страстей, или бесстрастия, тому, кто истинно подвизается; тому, кто получит благодать Божию, возможно возвыситься до состояния бесстрастия душевного и телесного. ... Для бесстрастия бывает у благочестивых всякое делание подвижническое, всякое лишение произвольное и всесторонняя к себе строгость. Первое дело подвизающихся по Богу есть: убежать от мира и от всего, что в мире. Миром я называю настоящую жизнь, т.е. сей временный век. Под тем же, что в мире, разумею все окружающее нас, что повелевает нам Господь оставить и убежать от того ... Не потому так требует, что это были вещи запрещенные и вредные, но потому что, находясь среди них, мы не можем избежать пристрастия к ним. Одолеваемый похотными сластьми, если не отсечет причин, возбуждающих сласти греховные, и не удалится от них, не может никак освободиться от похотения их. Когда же отложится он от всего того, что составляет его собственность, тогда долг имеет отречься и от своей жизни, если искренно ревнует о добродетели, — а это совершается умерщвлением и совершенным отсечением своей воли (Прп. Симеон Новый Богослов).