ПОНЕДЕЛЬНИК ТРЕТЬЕЙ СЕДМИЦЫ ВЕЛИКОГО ПОСТА
О СМЕРТИ
Кто имеет у себя перед глазами смертный день и час и всегда помышляет об оправдании на непогрешительном Судилище, тот или вовсе не согрешает, или грешит весьма мало, потому что грешили мы по отсутствию в нас страха Божия (Свт. Василий Великий).
В смерти же никому не будет уже возможности уврачевать памятованием о Боге болезнь, причиненную ему грехом, потому что исповедь имеет силу на земле, а во аде этого нет (Свт. Григорий Нисский).
Смерть не стесняется условиями возраста, она не боится находящихся в цвете лет; не над стариками только имеет власть (Свт. Григорий Нисский).
Мучительность раскаяния грешника при смерти превышает самый страх разлучения (Прп. Ефрем Сирин).
Велик страх в час смерти, когда душа со страхом и сетованием разлучается с телом, потому что в этот час разлучения предстоят душе дела ее, добрые и худые, какие сделаны ею днем и ночью. Ангелы со тщанием поспешат исторгнуть ее из тела, а душа, видя дела свои, боится выйти из тела. Душа грешника со страхом разлучается с телом, с трепетом идет предстать бессмертному Судилищу. Принуждаемая же выйти из тела, смотря на дела свои, говорит им со страхом: “Дайте на один час сроку мне ...” Дела же ее, собравшись все вместе, отвечают душе: “Ты нас сделала, с тобою и пойдем к Богу” (Прп. Ефрем Сирин).
Со всяким человеком неразлучна мысль о смерти. Но неверующие худо ею пользуются, сетуя только о разлуке с приятностями жизни (и потому спешно стремятся к удовольствиям). Верующие же употребляют ее в пособие и врачевство от постыдных страстей (Прп. Ефрем Сирин).
Придет день, братия, непременно придет и не минует нас день, в который человек оставит все и всех, и пойдет один, всеми оставленный, пристыженный, обнаженный, беспомощный, не имея ни заступника, неготовый, безответный, если только день сей застигнет его в нерадении — в день, воньже не чает, и в час воньже не весть (Мф.24,50), тогда как он веселится, собирает сокровища, роскошествует, предается нерадению. Ибо внезапно придет один час и всему конец; небольшая горячка, и все обратится в тщету и суету; одна глубокая, мрачная, болезненная ночь, и человек пойдет, как подсудимый, куда поведут поемлющие его. Много тогда тебе, человек, нужно будет путеуказателей, много помощников, много молитв, много содейственников в час разлучения души. Велик тогда страх, велик трепет, велико таинство, велик переворот для тела при переходе в тамошний мир. Ибо если и на земле, переходя из одной страны в другую, имеем нужду в каких–нибудь путеуказателях и руководителях, то кольми паче будут они нужны, когда переходим в беспредельные века, откуда никто не возвращается? Еще повторяю: много нужно тебе помощников в оный час. Наш это час, а не иного кого, наш путь, наш час и час страшный; наш это мост и нет по иному прохода, это общий для всех конец, общий для всех и страшный. Трудная стезя, но по которой должны проходить все; путь узкий и тесный, но все на него вступим; это горькая и страшная чаша, но все испием ее, а не иную. Велико и сокровенно таинство смерти и никто не может объяснить много. Страшно и ужасно, что тогда испытывает душа, но никто из нас не знает этого, кроме тех одних, которые предварили нас там; кроме тех одних, которые изведали это на опыте (Прп. Ефрем Сирин).
Не знаете разве, братия мои, какому страху и какой нужде подвергнемся в час исшеcтвия своего из этой жизни при разлучении души с телом! ... К душе приступят добрые Ангелы и множество небесного воинства; также все сопротивные силы и князи тьмы. Те и другие хотят поять душу или назначить ей место. Если душа приобрела здесь добрые качества, вела жизнь честную и была добродетельна, то в день ее отшествия добродетели эти, какие приобрела здесь, делаются добрыми Ангелами, окружающими ее, и не допускают к ней прикасаться какой–либо сопротивной силе, но в радости и веселии со святыми Ангелами поемлют ее и относят ее ко Христу, Владыке и Царю славы, и поклоняются Ему вместе с нею и со всеми Небесными Силами. Наконец, отводится душа в место упокоения в неизглаголанную радость, в вечный свет, где нет ни печали, ни воздыхания, ни слез, ни забот; где бессмертная жизнь и вечное веселие в Небесном Царстве со всеми прочими благоугодившими Богу. Если же душа в этом мире жила срамно, предаваясь страстям и увлекаясь плотским удовольствием и суетою мира сего, то в день исшествия ее из жизни этой страсти и удовольствия, какие приобрела она в сей жизни, делаются лукавыми демонами и окружают бедную душу и не позволяют приблизиться к ней Ангелам Божиим; но вместе с сопротивными силами, князьями тьмы, берут ее, жалкую, проливающую слезы, унылую и сетующую, и отводят в темные места, мрачные и печальные, где блюдутся все грешники на день Суда и вечного мучения, когда низринут будет диавол со своими ангелами (Прп. Ефрем Сирин).
Праведные и святые веселятся в час смерти и разлучения, имея перед очами своими великий труд своего подвижничества, бдения, молитвы, посты и слезы (Прп. Ефрем Сирин).
Чтобы и нам воскреснуть не для осуждения, перестанем скорбеть о смерти, а примем на себя печаль раскаяния, позаботимся о добрых делах и о лучшей жизни; будем думать о прахе и о умерших для того, чтобы помнить, что и мы смертны, — при таком воспоминании нам трудно пренебрегать своим спасением, — пока есть время, пока еще возможно приносить лучшие плоды или исправляться, если мы согрешили по неведению, чтобы нам, коли день смерти застигнет нас нечаянно, не пришлось искать времени для покаяния, — но не находить его, просить милости и возможности загладить грехи, — но не получить желаемого (Свт. Иоанн Златоуст).
Будь готов к тому, что Господь каждый день может потребовать твою душу. Не делай так, чтобы сегодня каяться, а завтра забыть об этом; сегодня плакать, а завтра плясать; сегодня поститься, а завтра упиваться вином (Свт. Иоанн Златоуст).
Пусть те, которые придут взять душу нашу, не найдут нас подобно тому веселящемуся богачу, пребывающему в ночи невоздержания, во тьме нечестия, во мраке любостяжания, но пусть застанут нас в день поста, в день святости, в день братолюбия, в свете благочестия, во утре веры, милостыни и молитвы, чтобы, найдя нас сынами дня, они привели нас к Солнцу Правды не в качестве воздвигающих житницы, но как совершенно опустошивших их, и после того как мы обновили себя постом и покаянием благодатию Христа (Свт. Иоанн Златоуст).