Последний же враг истребится…

Эти слова апостола Павла звучат на каждой пасхальной литургии. И сейчас, во время войны, снова слушая их в храме, я не мог уйти от мысли: «Да вот же она, смерть торжествующая. Вот она, победа ада, – посмотрите на Украину». И еще об одном думалось: а если бы священником был я, смог бы повторить торжествующую пасхальную проповедь Златоуста, зная, что это может отозваться болью у многих, именно у тех, кому не все равно, у тех, кто не отворачивался от беды?..

Не знаю. Я не священник, и мне не пришлось делать такого выбора. Наверно, нужно было бы сразу же добавить своих слов, слов утешения скорбящим. Тот же Павел призывал: «Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими». Да и еще в древности пророк Исаия говорил:

Увы, в пасхальную ночь я этого не услышал. Лучшее, что было у нас сказано: «Не бойся, только веруй!» (Мк. 5:36) Но достаточно ли этого, особенно после всего, что уже успели наговорить православные иерархи в России?

После службы я поздравил всех читателей с Воскресением Христа. И в ответ получил военную сводку из Одессы: в канун Пасхи убита трехмесячная Кира, ее мама Валерия и бабушка Людмила. И ещё пять человек (их же имена Ты Сам, Господи, веси). Отец Киры Юрий в одночасье потерял самых близких и дорогих. Как такое вместить?

***

Я не священник и не произношу проповедей с амвона. Но могу сказать здесь. И, наверное, должен. Царствие Небесное погибшим. Скорблю и сострадаю их близким и всем, кто горюет в эти военные дни. Я, к сожалению, мало могу для вас сделать, но пока у меня есть возможность складывать слова в антивоенные тексты, буду их писать. Нет войне!

Откровенно говоря, для меня эта война не стала шокирующей неожиданностью, громом среди ясного неба, она не повергла меня в недоумение и растерянность. То, что российские власти в принципе на такое способны, было ясно уже давно. Стягивание самых разнообразных родов войск к западным границам, корабли Тихоокеанского (!) флота, огибающие Евразию по направлению к Черному морю, – все это вполне могло перерасти в настоящую войну.

И переросло, сбылись худшие предсказания. Я немало читал о войнах, и тут снова у меня не было иллюзий: нельзя воевать без ненависти, а ненависть, выпущенная на свободу, приводит к чудовищным поступкам. Война – всегда разгул самого худшего в людях. Люди привыкают к смерти, перестают ценить жизни… а в России и раньше жизни людей не очень-то ценились, такая уж у нас история. Я чувствовал себя, наверно, так, как будто подтвердился страшный диагноз: болезнь очень серьезна, есть только робкая надежда, маленький шанс, что именно в этом случае все будет не настолько плохо.

Потом были сообщения из Херсона, Харькова, Сум, Чернигова, Николаева, Бучи, Гостомеля, Ирпеня, Бородянки, Краматорска, Мариуполя и множества других мест. Нет, все-таки все оказалось именно плохо. Война, как она есть… но это тоже не было неожиданностью.

«Что ж, - думал я, - если уж довелось оказаться мне не то внутренне готовым к такому (худшему) развитию событий, не то просто толстокожим, если пока могу спокойно писать, дискутировать, выстраивать аргументацию, значит, этим и буду заниматься». Я стискивал зубы и продолжал. Вот только иногда все-таки дыхание перехватывало при чтении репортажей с места событий. Тогда росло убеждение: «Я должен работать еще больше».

И вот – Пасха, предложение о прекращении огня в праздничные дни. Снова крохотный огонек надежды. И тут же – взрыв в Одессе. Еще одна возможность хоть на малое время проявить милосердие отброшена. Еще восемь жизней отнято. И уже на Пасху оказалось, что и моя толстокожесть не беспредельна. Настигло и меня: упадок сил, тошнота, бессонница. Я это пишу не для того, чтобы вызвать к себе сочувствие (что значат мои трудности по сравнению с тем, как приходится жить украинцам?), да и сейчас со мной уже все хорошо. Просто – в эти пасхальные дни еще раз приношу свои соболезнования всем, кому эта война принесла горе. Я ничего не сделал, чтобы это предотвратить. И я не смог этого остановить. Простите.

***

И теперь передо мной стоит главный вопрос: могу ли я вслед за многими повторить слова: «Но в ту весну Христос не воскресал»? Тяжелый вопрос – и все-таки – нет. Сказать такое – все равно, что признать, что вообще никакой надежды больше нет. Ни для кого. Полное отчаяние и безнадежность.

Насколько я могу судить, Макс Волошин был человеком тонко чувствующим, человеком с большим сердцем. Та же самая Гражданская война была описана им и в таких строках:

Это стихотворение так и называется: «Гражданская война», нелишне прочесть его полностью. Думаю, в этом и есть драма Волошина: он задал для себя нравственный идеал, но у него самого недостало сил его выдерживать в те страшные годы. Уверен, Волошин и сам до последнего не хотел дойти до такого состояния. Я сочувствую ему и, пока меня силы не оставили, постараюсь не дать отчаянию овладеть мной. Если смогу.

Не могу я ни в чей адрес высказать и проклятия: «Гори в аду». Не христианское дело призывать к возмездию, к отмщению. Не получается у меня делать вид, что слов «Мне отмщение и Аз воздам» Христос никогда не произносил.

А еще христианам сказано: «Каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7:2). Мне самому вовсе не гарантирован рай (скорее, наоборот), я и сам нравственно являю собой довольно жалкое зрелище, мне ли указывать пальцем: «А вон, есть кое-кто и погрешнее»? А если вдруг окажемся в раю, будет ли нам тогда в радость, что кто-то горит в аду? (Хотя есть и другой важный вопрос: готовы ли мы обрадоваться всем, кого встретим в раю?..) Итак, следует ли нам подражать старшему сыну из притчи? Это ли имел в виду Христос? Вот уж не думаю. В Израиле времен Христа была группа чрезвычайно религиозных людей, самых, пожалуй, благочестивых и ревностных. Наверно, единственным их изъяном было, что они по-настоящему, всерьез относились к собственной праведности. Именно насчет этих людей, говоривших о себе:

– и Христос, и Иоанн Креститель высказывались наиболее жестко. Назывались они фарисеями, и слово это на века стало нарицательным. Именно они, фарисеи, книжники, священники, лучшие люди Израиля, и убили посетившего землю Бога, в ту самую пятницу, которую мы еще недавно вспоминали.

А Он предпочитал проводить время с отверженными и презираемыми, «с мытарями и блудницами», с теми, кто и не надеялся спастись собственными заслугами. Они-то понимали, что рассчитывать могут только на милосердие. И на их просьбы откликался Христос.

Поэтому мы рискуем очень сильно ошибиться, предназначая кого бы то ни было аду. Христианство – оно вообще не про «справедливость»: первым человеком, вошедшим в Царство Небесное, был разбойник – настоящий бандит, убийца – за одну только фразу: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем».

Мне близок (может быть, не вполне канонический) взгляд, что «двери ада заперты изнутри». Если кто-то не хочет быть с Богом, то Бог не настаивает и отпускает такие души, разрешает им отгородиться от Себя, от источника жизни и любви. Бог не насилует свободу человека.

Да и – не будем забывать – христианство утверждает, что больше нет никакого ада. Ад уничтожен Христом. Именно в тот момент, когда Сатана торжествовал, когда уже был уверен, что наконец-то захватил этого страшно мешавшего ему Человека в свое царство смерти, оказалось, что впустил к себе Бога. И ад не выдержал этой встречи и не смог удержать в себе души. Посмотрите на иконы Воскресения Христова – на самом деле там показан именно этот момент, еще до самого Воскресения: Христос спускается в ад и, не теряя ни мгновения, берет и за руки выводит людей оттуда. А под ногами у него – два прямоугольника – это те самые врата ада, которые были сокрушены в тот момент. Да, Бог пришел к людям не только на землю, но и дальше, в самую смерть. И смерть не смогла выдержать Его присутствия и удержала ни Его, ни других людей. С тех пор и у нас есть шанс вслед за Христом (а лучше сказать – вместе с Ним) пройти дорогой смерти и не задержаться в ней. Именно это мы и празднуем в пасхальные дни, а на самом деле и все время.

Эти библейские слова мы встречаем и в заключительном, седьмом томе «Гарри Поттера» - и тоже в момент, когда, казалось бы, тьма одержала верх и надежды почти не осталось. Кстати говоря, «Гарри Поттера», особенно начиная с пятой книги, вполне можно читать сейчас и детям, и взрослым. Там очень хорошо, очень правильно, показано, как могут вести себя обычные маленькие люди перед лицом опасности, во время все явственнее торжествующего зла. И то, как зло бывает побеждено в момент, казалось бы, своего триумфа. И «Властелин колец» – тоже об этом, о мужестве маленьких и слабых, но идущих до конца – и побеждающих не из-за силы и доблести, а вопреки всему этому. Да, и еще – без милосердия не было бы и победы в этих, очень христианских в сердцевине своей, историях.

Источник

***

И все же – как это соединить? Христос победил смерть, но люди умирают. Бог всеблаг, но страдания и поныне повсеместны, и очевидны. У меня нет ответа.

Но и Христос не объяснял зло. И не объяснял смерть. Давал только намеки, отметая самые примитивные толкования. Силоамская башня, «ни он согрешил, ни родители его» – вслед за ветхозаветным Иовом, который не соглашался принять слишком простые, слишком поспешные, слишком легковесные – и оттого оскорбительные ответы:

И Бог – встал на сторону Иова, а не псевдоблагочестивых его друзей:

Иов задавал дерзкие, даже богоборческие вопросы, а его друзья пришли к нему с готовыми ответами. Оказалось – так нельзя. Бог не отменяет вопросов. И, обратившись к Иову… сам начинает задавать вопросы, еще более неожиданные.

Источник

Да, Христос не объяснял страданий, не объяснял смерти, Он не отменял, как замечательно сказала Марина Андреевна Журинская, «неотвратимой трагичности бытия». Но, быть может, мы можем посмотреть, как Он на деле к ним относился? Я считаю, что можем.

Вот, только недавно церковные писатели Илья Забежинский и священник Сергий Круглов размышляли о воскрешении Христом Лазаря. Хотел ли Лазарь, чтобы его воскрешали? Не лучше ли было оставить мертвого упокоиться с миром? Тоже ведь очень непростой вопрос.

Мы не знаем, что там, за смертной чертой. Может быть, покой… Бог нам не рассказал об этом, ни через пророков, ни пока жил с нами на Земле. Но Он затем и приходил к нам, чтобы разделить с нами нашу жизнь и даже нашу смерть, чтобы ни в жизни, ни в смерти мы не были одиноки. И для Него это было в определенном смысле противоестественно. Смерть – распад, разрушение целого, удаление от Бога. Мы сами, весь этот падший мир, подвержены этому, но Он-то – нет. Ему пришлось открыться смерти добровольно, Самому сделать Себя уязвимым. И это отнюдь не было для Него легко: вспомним и Гефсиманское борение, и «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты», и самое парадоксальное место Писания: «Элои! Элои! ламма савахфани?» – когда Бог был оставлен Богом.

Можно ли сказать, что Он нам этого желает, что Он согласен, чтобы смерть нами обладала, чтобы мы обрели покой, забвение, нирвану, сон без сновидений? Я не вижу оснований для этого. Мог ли сказавший: «Я всего человека исцелил» (Ин. 7:23), счесть достаточным существование одной только души? Не думаю также, что и воскрешал людей Он против их на то воли. Христос деликатен, Он уважает свободу человека. Вспомним: и после того, как Он Сам воскрес, Он явился только к тем, кто любил Его и раньше, но не к Каиафе и не к Пилату. Думаю, что и девица, и сын вдовы, и Лазарь сами сделали этот выбор, с радостью откликнулись на призыв Того, кто говорил:

Есть еще и вот какое обстоятельство. Самое главное, что совершил Христос – Его смерть и воскресение. Но, придя на Землю, Он делал не только это. Тридцать лет – просто жил. Потом – странствовал, учил, проповедовал. И творил чудеса. В основном – какие? Исцелял больных, изгонял бесов. И воскрешал мертвых. А еще порой добавлял людям еды и выпивки, чтобы хорошее дело не сорвалось.

А как воскрес Сам Христос? Поток света – и огромный камень отвален от пещеры. Да, возможно, и наше воскресение будет чем-то таким, наподобие взрыва, допускаю, что это не будет легко. Но рождаться было тоже нелегко, а новорожденные выбирают – жить. О чем-то это да говорит.

Да, мы не знаем, что такое смерть и что ждет нас там. Не знаем и того, зачем порой происходят такие несчастья, что умирают и новорожденные. Знаем только, что Христос победил смерть, и победил, не наблюдая с далеких небес, из своей безопасной трансцендентности. Он просто пошел на крест.

Как и отец Андрей Кураев, я считаю, что все попытки теодицеи несостоятельны, что зло нельзя объяснить, если и Христос не объяснял, а действовал:

Источник

***

Да, в этом году нам нелегко встречать Пасху, воистину сейчас это «праздник со слезами на глазах». Нам остается плакать с плачущими и не пытаться придать смысл тому, в чем смысла нет. Надеюсь, объявив, что друзья Иова были неправы, я не сам не стал таким же. Сил и мужества тем, кто сейчас тоже, как может, пытается победить смерть и войну. А у меня – есть только эти слова. Как могу, может быть, неумно, неуклюже рассуждаю о величайших тайнах и самых важных вопросах. Если кого-то это сочинение задело, я не хотел этого, простите и не сочтите за труд все-таки написать, с чем вы не согласны.

И все-таки – Христос воскрес. И мы воскреснем. Он Сам нам обещал:

Чаю воскресения мертвых

Христос воскресе!