За пределы леса
Я помню свое первое дерево из детства – ясень на заднем дворе. Играя в прятки, я прижималась к нему, чтобы сосчитать до 10. И сидела под ним, когда чувствовала усталость. В его ветвях отец построил мне домик, чтобы я могла осматривать свои владения. А еще ясень насыпал горы осенних листьев, куда можно было прыгать – забава первых холодных дней.
Детей часто поощряют устанавливать прочные связи с деревьями. В книге Джилл Неймарк «Дерево для объятий» (2015) растущему на утесе деревцу, корни которого повредил шторм, помогает маленький мальчик. Он приносит землю и цветы, приводит людей, которые любуются деревом. Это взаимная дружба, основанная на том, чем мальчик и дерево могут друг с другом поделиться.
Эта привязанность к отдельным деревьям не покидает нас и тогда, когда мы становимся взрослыми – она просто принимает другую форму. Деревья привязывают нас к определенному месту, как их самих привязывают корни. Моя мама помнит манговое дерево, росшее на заднем дворе в их доме в Суринаме, и то, как в её семье ели так много манго, что в итоге заболевали. Это манговое дерево является символом дома ее детства, хотя большую часть своей взрослой жизни она прожила вдали от Суринама. Дерево моего детства привязывает меня к дому, который больше не принадлежит нашей семье. Даже если нынешний владелец срубил его, у меня осталось много теплых воспоминаний.
Деревья живут долго, и поэтому мы сажаем их, чтобы отметить особенные события – рождение, смерть, свадьбу. Сажаем их, чтобы оградить себя от посторонних глаз – так пихта Дугласа, росшая на моем дворе около забора, защищала от любопытства соседей. Сажаем их, чтобы обозначить свои права на землю или восстановить то, что было вырублено до нас. У нас во дворе таких деревьев несколько. Грецкий орех, который мы посадили взамен срубленного кедра. Вишневое дерево, цветение которого символизирует начало весны и нового садового сезона. Гималайский кедр, посаженный на первую годовщину свадьбы, которую здесь же и сыграли. Со времени переезда посадили более 20 деревьев, восстанавливая то, что было утрачено из-за беспорядочной расчистки земли прежними владельцами.
Долговечность деревьев резко контрастирует с нашей достаточно короткой жизнью. Взять, к примеру, Мафусаила – щетинистую сосну из Калифорнии, которой уже 4850 лет и которая является старейшим живым деревом в Северной Америке, свидетелем нескольких периодов потепления и похолодания климата. Или хибаку-юмоку – деревья, пережившие атомную бомбардировку Хиросимы в августе 1945 года и растущие до сих пор. У этих деревьев мы можем учиться жизнестойкости: как выжить, как приспособиться к изменениям, как быть гибкими, когда окружающие условия не так хороши, как хотелось бы.
Долговечность деревьев может быть и результатом их взаимоотношений с людьми. Например, на западном побережье Канады жизнь племен хайда, тлинкитов, цимшианов, нуу-ча-нултов (нутка) сильно зависит от канадского красного кедра, растущего вдоль тихоокеанского побережья в умеренных широтах. Но для своих нужд они не всегда рубят деревья, а вместо того собирают для изготовления накидок, шляп и корзин древесное волокно, могут собирать ветки, сохраняя деревья живыми. Но за века эти племена научились культивировать и сохранять деревья не только для их использования в будущем, но и ради самих деревьев.
Не все деревья оказываются настолько жизнестойкими. В 1950-х годах практически во всей Северной Америке исчезли каштаны – их поразила каштановая гниль. Позднее почти исчезли ясени, которых уничтожил изумрудный жук-древоточец. Горные сосновые жуки, превратившиеся в западной Канаде в эпидемию, истребили массивы горных и таежных лесов. Я стояла в сосновом лесу, убитом жуками, и поражалась тому, как изменились кроны деревьев, как обнажили небо над собой. Потом десятилетиями эти мертвые деревья, если до них не успеют добраться лесные пожары или лесозаготовки, будут разлагаться и падать.
Деревья гибнут и тогда, когда их вырубают в промышленных масштабах, не заботясь о биоразнообразии, выбросах углерода или климатическом кризисе. В этом случае деревья рассматривают не как что-то отдельное и индивидуальное, а только как безликие объемы годного к продаже товара. Здесь, в Британской Колумбии, местные власти были жестко раскритикованы за продолжающуюся вырубку многовековых деревьев, которых осталось очень мало при том, что они потребляют очень много углерода. Сотни протестующих были арестованы за то, что сидели на ветвях или блокировали лесовозам дороги, пытаясь спасти оставшиеся деревья. Представления о деревьях как о ресурсе, а не отдельных организмах, имеющих право на существование, опасны не только для деревьев, они опасны для людей и человечества в целом.
Деревья могут быть естественным объектом для медитации. Сосредоточив внимание на отдельном дереве, мы можем переключиться с того, чего хотим и в чем нуждаемся как люди, на осознание того, чего хотят и в чем нуждаются деревья. На архипелаге Хайда-Гуай (острова Королевы Шарлотты), у западного побережья Канады, объектом почитания у живущего здесь народа хайда является золотая ель Киидкьяас, что на местном наречии означает «древнее дерево». Сосредоточение внимания на отдельных деревьях делает нас присутствующими в настоящем моменте (в отличие от рассеянного пролистывания информации в смартфонах) и напоминает нам, что деревья, как и люди, тоже имеют право на существование.
Почему нас тянет к отдельным деревьям? Возможно, потому что они могут быть понятны и подконтрольны нам. Как пишет Пол Кингснорт в книге «Исповедь выздоравливающего защитника окружающей среды» (2017), «мы живем мелочами: вещами, которые мы можем контролировать или испытывать лично». В детстве я могла контролировать свою маленькую вселенную, сосредоточенную вокруг того дерева на заднем дворе, и, став взрослой, могу контролировать, какие деревья высаживаю, восстанавливая на своем участке лес и создавая среду обитания для птиц и других животных.
Мы можем быть связаны и с деревьями, которые нам не очень нравятся. Когда я жила в Южной Альберте, у нас было два тополя, дававших много желтых липких почек и пускавших корни в садовые грядки. Собаки приносили тополиные липучки в дом на лапах, оставляя желтые следы на полу, а корни тополей крали влагу и питательные вещества у моих овощей. Но эти деревья также давали тень от палящего равнинного солнца.
Связь с одними деревьями может быть больше, чем с другими. Оглядитесь вокруг. Есть ли деревья, которые особенно интересны по форме и размеру? Те, которые будто приглашают прикоснуться к ним или постоять под их ветвями?
В прошлом году, во время пандемии, когда жизнь радикально изменилась, возможно, вы, перемещаясь по своему городу в маске и подальше от толпы, смогли завязать отношения с каким-нибудь деревом. Возможно, в обеденный перерыв получилось подружиться с деревом, под которым можно было сесть и поесть, наполниться спокойствием. Подумайте об этом дереве как о новом знакомом – посмотрите на его кору и листья, на его корни, змеящиеся по земле. Подумайте, как оно меняется в зависимости от времени года – лиственное оно или хвойное, одевается весной в новую листву или новую хвою? Прикоснитесь к нему, понюхайте, внимательно посмотрите на тех, кто его населяет: муравьев, божьих коровок, птиц. Узнайте, откуда оно взялось – было ли посажено городскими службами как обычное дерево в обычную лунку на обычном от других деревьев расстоянии? Прежде всего, побудьте с ним. Найдите время, чтобы посидеть или постоять рядом и увидеть его таким, какое оно есть. Вы слышите, как ветер шелестит в листве? Видите с земли верхушку дерева или оно слишком высокое и густое? Что оно роняет на землю – шишки, стручки, семена, листья? Поддерживая эти отношения, вы сделаете для себя много открытий. В конце концов, увидите дерево как неотъемлемую часть вашей жизни, как друга и даже как члена семьи.
Как бы и чем бы мы ни были связаны с деревьями, эта связь оказывается бесценной не только для нашего собственного благополучия, но и для деревьев тоже. Когда в 2006 году в Ванкувере сильный ураган повредил 41 гектар леса в парке Стэнли, местные жители были потрясены. Они пожертвовали средства на его восстановление и сами массово приняли участие в высадке саженцев, что в конечном итоге привело к появлению более 15000 новых деревьев и кустарников.
Деревья нуждаются в нас так же сильно, как и мы в них. Как писал в 1991 году ученый Стивен Дж. Гулд: «Мы не сможем выиграть битву за спасение видов и окружающей среды, если не установим между собой и природой эмоциональную связь, потому что мы не будем бороться за спасение того, что мы не любим».
Больше статей у нас на канале: https://t.me/truebusiness
