Петербургские ростовщики

" Мой иногородний друг ... заехал ко мне, чтобы спросить, нельзя ли как-нибудь достать ему 2,000 руб. Доставать деньги в Петербурге без верных залогов нелегко. Мы разговорились по этому поводу, и я сообщил ему некоторые сведения о петербургских ростовщиках...
***
Петербургские ростовщики разделяются на мелких и крупных, тайных и явных.
К тайным принадлежать люди, пускающие в оборот свои капиталы через агентов, т.е. явных ростовщиков, не желая компрометировать свое имя,- которым они дорожать, как люди светские; к тайным же ростовщикам принадлежать господа среднего класса, с небольшими капиталами, которые они отдаюсь за большие проценты, уверяя обыкновенно, что это деньги не их, а сиротские...
Явные ростовщики ведут себя откровенно и прямо. Они не только не стыдятся своего ремесла, даже гордятся им и смотрят нагло и неумолимо. Они, обыкновенно постепенно и незаметно выползают из неизвестности, получают выгодные места, в течение нескольких лет сколачивают капитальцы, которые тотчас же пускают в рост, а потом заводят связи с тайными своими собратами, приобретают их доверенность и вступают с ними в отношения, расширяя круг своей деятельности, то есть пуская в оборот и их капиталы под своим именем и превращаются в крупных ростовщиков.
***
В последнее время появились в Петербурге исполинские дома, принадлежащее портным, сапожникам, шорникам, булочникам - дома, стоящие миллионы. Не все эти дома нажиты только фраками, сапогами, шорами и булками. Присяжным петербургским ростовщикам это хорошо известно. Капиталы и капитальцы, приобретенные каким бы то ни было образом - булками, поддельным шампанским или чем-нибудь подобным - пускаются людьми расчетливыми и ловкими в другие обороты и в рост, и, таким образом, въ несколько лет эти капиталы и капитальцы, разрастаясь изумительно, превращаются в те исполинские дома, которые поражаюсь бедняков и служат украшением столицы. Имея под залогом экипажи, рысаков, мебель, бриллианты, явные ростовщики пользуются этим чужим блеском: проезжают на Невском чужих рысаков, позволяют изредка своим женам надевать на вечера чужие бриллианты, выдавая все это за свою собственность. Они вообще любят пускать пыль в глаза чужим добром и щеголять чужими богатствами, потому что это ничего им не стоит...
***
Иван Карлыч Верберг (я собрал о нем подробные сведения) начал с того, что... приобрёл три тысячи рублей. Этот капитал был началом его деятельности. Он пустил его тотчас в рост по мелочи: по пятидесяти, по сту рублей, взимал от двадцати до пятидесяти процентов, и в два года увеличил его до шести тысяч рублей. Расширяя помаленьку свои дела, он дошел в течение пяти лет до двадцати тысяч и почувствовал уже некоторую самостоятельность, достигнув разными путями, до знакомств и связей с тайными ростовщиками, которые вверяли ему сначала небольшие, а впоследствии значительные суммы, к которым онъ аккуратно и честно выплачивал по пятнадцати процентов, сам приобретая столько же и более. Теперь у него, говорят, тысяч до ста капитала. Несмотря на окружающую роскошь, которая вся заключается, впрочем, в заложенных вещах, он проживает немного и ведет жизнь более, нежели скромную: тщеславие свое удовлетворяет онъ двумя зваными обедами в течение года с статским генералом и одним балом, на котором, кроме этого генерала, присутствует между прочими какая-то разрумяненная княгиня Бржемирская, с насурьмленными бровями, посещавшая никогда и танцклассы, когда танцклассы существовали.
Жена Ивана Карлыча сама ходит на рынок за провизией и отдает отчет мужу в каждой копейке. Она не имеет права распоряжаться ничем, даже своим туалетом. Иван Карлыч дарить ей обыкновенно три платья в год: одно дорогое, праздничное, и два будничныя. Дома в обыкновенные дни она имеет вид ключницы среднего дома, а при гостях — богатой купчихи, потому что, тогда она облекается в свое дорогое платье и украшается заложенными бриллиантами. Два раза в год, о Рождестве и о Святой неделе, ей позволяется выезжать в коляске на заложенных рысаках; остальное время она ходит пешком или ездит на извозчиках, не смея и помышлять о рысаках и экипажах
Себя Иван Карлыч любит украшать бобрами, плюшами, бархатом и галантерейными вещами: цепочками и особенно перстнями и часто переменяет ихъ. Все это онъ дѣлаетъ не столько для себя, сколько для других, чтобы все удивлялись его богатству. Он своим дорогим вином и тридцатирублевыми сигарами только хватает перед знакомыми, а дома ежедневно за обедом пьет пиво и курить сигары внутреннего производства ценою по три рубля за сотню. В опере он абонирует себе кресло в последних рядах. Жена не смеет и заикаться о подобном удовольствии. Ей, впрочем, один раз в год покупается ложа на Александринском театре. При встрече в опере с знакомыми он часто говорит: «Пойдемте-ка в буфет. Не хотите ли распить бутылочку шампанского?» Но это предложение он делает только таким людям, в отказе которых уверен заранее...
***
Мой иногородний друг... заметил, что он не имеет ни малейшего желания заводить знакомство и вступать в переговоры с Иваном Карлычем.
- Это, точно, бесполезно, - сказал я, - к нему без залогов нечего и показываться. К тому же он теперь уверяет, что дает только от 10 до 100 и более тысяч. С год тому назад одному моему приятелю понадобилось 1000 рублей. Я было адресовался к нему. Он выслушал меня, улыбнулся и спросил: «Сколько? 1000 р.? Нтъ,- говорит, - я этакою мелочью, этакими пустяками и не занимаюсь, и рук не стоит марать».
Я предложил моему иногороднему другу завести переговоры с одним тайным ростовщиком, который иногда с поручительством дает деньги без залогов и берет процентов двадцать, и познакомил его предварительно с этою личностью..."
***
Иван Иванович Панаев (1812 - 1862) — русский писатель, литературный критик, журналист, мемуарист, публицист.
***
Продолжение следует...