Считалось постыдным исчислять в деньгах...

Крестьянская община есть система дворохозяйств. Это специфический хозяйственный организм.
Крестьянские дворы связывает в единое целое общинная собственность на землю. Но, как известно, в поздних формах общины эта собственность не распространялась на пахотную землю. Она ограничивалась лишь угодьями. Но общнна тем не менее сохранялась как единое экономическое целое. Это говорит о наличии и иных, кроме общинной собственности на землю, экономических связей между дворами, составляющими общину

Крестьянский двор имет обособленную собственность. Это означает, что он должен полностью себя обеспечить. Никто из его членов не имеет права ни на труд, ни на продукт труда членов других дворов. А между тем нужда в труде и продуктах труда членов других дворов с неизбежностью то и дело возникала, причем тем чаще, чем меньшими были размеры двора.

Членами двора становились в силу рождения. В результате как численность, так и возрастной и половой состав каждого конкретного двора также во многом зависели от случайностей, причем роль их была тем больше, чем меньшим по размеру был двор.

Как на важную характеристику крестьянского двора исследователи указывали на отношение числа работников к числу иждивенцев или на отношение числа едоков

к числу работников. Более или менее стабильными эти отношения могли быть только в очень крупных дворах. В остальных они были подвержены постоянному изменению, что не могло не сказываться на производственной деятельности этих ячеек. Двор с малым числом работников и большим числом иждивенцев, болезнь, а тем более смерть одного из работников, особенно главы двора, могла поставить па грань катастрофы. Без помощи оо стороны двор вообще по мог обойтись.

Единственным выходом из положения было обращение к другим дворам. Не следует сбрасывать со счетов экстраординарные события, например, строительство дома. В этих случаях привлечение дополнительной рабочей силы являлось насущной необходимостью. Таким образом, каждый крестьянский двор время от времени нуждался в помощи со стороны других крестьянских дворов. И он ее получал.

статья Дж. Беннетта «Взаимный экономический обмен среди североамериканских земледельцев».
J. W. Bennett. Reciprocal economic exchange among North American agricultural operators. «Southwestern Journal of Anthropology», vol. 24, N 3, 1968.

Дж. Беннетт проводил свои исследования в одном из округов канадской провинции Саскатчеван, где традиционного крестьянства вообще никогда не существовало. Как сам он подчеркивает, мелкие земледельцы, с которыми он имел дело, были не крестьянами, а фермерами. Они были втянуты в «национальную рыночную экономику» Не существовало у них и общин

И тем не менее между этими втянутыми в капиталистический рынок мелкими самостоятельными землевладельцами существовала сложная система экономических отношений, которые ни в коем случае не могут быть охарактеризованы ни как буржуазные или «мелкобуржуазные, которые вообще не являются рыночными, товарными.
«Если исключить крупные капиталистические фермы, которые являются самодовлеющими индустриальными предприятиями, земледельческие хозяйства всегда испытывают хроническую нужду в дешевых источниках экономической помощи. Их сравнительно небольшие размеры порождают большой риск, поэтому у них всегда возникает тенденция искать средства, которые увеличили бы масштаб их операций и тем самым уменьшили бы риск»
В определенных конкретных условиях это с неизбежностью порождает отношения взаимной помощи.
Самым элементарным звеном в системе взаимной помощи было отношение между двумя лицами, которое Дж. Беннетт именует «парным обменным партнерством».
Фермер А, испытывая нужду в какой-либо сельскохозяйственной машине, различного рода вещах (пища, корм для скота, лекарства и т. п.) или дополнительной рабочей силе, обращался к одному из соседей — фермеру Б. Последний, если имел возможность, выполнял просьбу: давал в пользование свою машину, предоставлял нужные материалы, работал в хозяйстве А нужное время. Никакого формального договора при этом не заключалось. Дающий помощь даже устно не ставил никаких условий перед получателем. Не оговаривался срок возврата. И даже более того — возврата вообще по требовалось. Ни труд, ни вещи не считались данными взаймы. Получение накладывало на А лишь одно обязательство — отозваться на призыв Б, когда последний в свою очередь будет испытывать нужду в чем-либо. И вполне понятно, что характер и объем того, что должен был дать А в данном случае, определялись не столько характером и размерами помощи, которую он ранее получил от Б, сколько нуждами последнего. Поэтому он мог дать и меньше, и больше, чем он получил сам от Б. В первом случае его обязанность помогать Б сохранялась, во втором — аналогичное обязательство по отношению к нему возникало у Б. Но в любом случае отношения между А и Б на этом не прекращались. Обмен помощью между ними продолжался. Он носил не разовый, а длящийся характер. Именно поэтому Дж. Беннетт говорит о партнерстве. Важная особенность описываемых отношений заключается в том, что обе стороны находились в равных отношениях друг к другу. Ни одна из сторон не отдавала, не отплачивала, не возвращала. Каждая давала, и только давала, причем одно и то же, а именно помощь. Ни одна из них не требовала возмещения, возврата данного. Каждая из них обращалась к другой за одним и тем же, а именно за помощью. Б обращался к А вовсе пе потому, что желал вернуть то, что ранее дал ему, а потому что он, как ранее А, испытывал нужду в чем-то, нуждался в помощи. То обстоятельство, что он ранее уже помог А, играло лишь одну роль — гарантировало ему, что его просьба не будет отвергнута. Это, конечно, в определенной степени ставило стороны в неравное положение: одна имела право на помощь, а другая — была обязана помогать. Но так как отношения носили длящийся характер, то каждая сторона попеременно оказывалась то в одном положении, то в другом. В результате отношения, будучи асимметричными в каждый данный момент, в целом имели симметричный характер.

Каждой из сторон было выгодно быть в положении уже давшей помощь, но еще не получившей ее. Это гарантировало ей получение помощи в случае нужды. С этим связано отрицательное отношение к возврату в точном смысле этого слова, открытому простому возмещению, ибо это лишало права на помощь. Человека, который стремился по возможности быстрее вернуть, осуждали, ибо видели в этом желание разорвать отношения. «Считалось постыдным или просто грубым, — пишет Дж. Беннетт, — говоря об обмене, исчислять его в деньгах или даже вообще выражать его в понятиях рассчитанной взаимности». Но если возможность прямого расчета была исключена, то скрытый учет данного в помощь и полученного в помощь велся обычно каждой из сторон. Он мог иметь как приблизительный, так и более точный характер. Могли вестись и велись записи. Но «такие записи всегда держались в тайне и никогда не были делом открытого обсуждения».

Учет того, что было дано партнеру, и того, что от пего было получено, велся с целью не допустить чрезмерной диспропорции между тем и другим. При обращении на помощью к партнеру человек исходил не только IM собственных своих нужд. Он принимал также во внимание и существующие отношения между данным и полученным. Учитывал это отношение и тот, к кому он обращался за помощью. В целом идеалом была эквивалентность между данным и полученным. Однако каждый из партнеров всегда стремился к тому, чтобы данная им помощь несколько превышала полученную им, ибо это гарантировало получение помощи в случае повой нужды.
Труд одного партнера признавался равным труду другого, если разница в количестве затраченного времени не превышала 50%. Использование инвентаря стоимостью 350 долларов приравнивалась к использованию машины стоимостью 1500 долларов и т. п.

Однако даже приблизительно эквивалентный обмен был постоянно возможен только между людьми, хозяйства которых были примерно равного масштаба. Подлинный обмен помощью возможен только между равными. В противном случае неизбежно было нарастание диспропорции между данным и полученным, и обмен помощью между данными лицами либо совсем прекращался, либо перерождался в отношения покровительства, патернализма, патроната.

Статья Дж. Фостера, посвящена отношениям в мексиканской деревне Ципцунцан.
Foster G.M. The dyadic contract: a model for the social structure of a Mexican peasant village. 1977

Объектом исследования были здесь не фермеры, а крестьяне. Их деревня, как и прочие деревни Мексики, была общиной в полном смысле этого слова.
Особое внимание Дж. Фостер уделяет отношениям, которые он именует «парным контрактом». Среди них он выделяет две основные формы. Первая — связь между двумя людьми, находящимися в равном социально-экономическом положении. Вторая — связь между людьми неравными по своему социально-экономическому положению. Последняя есть отношение патрона и клиента.
Что же касается первой формы «парного контракта», то это не что иное, как то самое отношение, которое было описано Дж. Беннеттом под названием «парного обменного партнерства». Характеристики совпадают до деталей.

Отношение это прежде всего заключается в постоянном обмене вещами и услугами между двумя лицами. Оно носит длящийся характер. Так как партнеры занимают одинаковое социально-экономическое положение, то они, если рассматривать их отношения в течение длительного периода, обмениваются одними и теми же вещами π одними и теми же услугами. Никакого формального открытого расчета не существует, но каждый из партнеров учитывает в уме данное им и полученное, чтобы не допустить слишком большой диспропорции между ними. Идеалом является эквивалентность, которая реализуется лишь в общем и целом и только на протяжении длительного времени. «Очень важное функциональное требование системы заключается в том, чтобы точный и явный баланс между двумя партнерами никогда не был подведен. Это поставило бы под угрозу все отношения, ибо если бы все кредиты и дебеты каким-то образом смогли бы быть сбалансированы в одно время, то контракт перестал бы существовать.
Парный контракт эффективен именно потому, что партнеры никогда точно не уверены в их сравнительном положении в каждый данный момент. Пока они знают, что их вещи и услуги плывут навстречу друг другу в равных в сущности количествах по мере течения времени, они знают также, что их отношения имеют под собой прочную базу»

«Защищать себя в экономическом смысле — означает быть способным сводить концы с концами, обеспечивать семью кровом, одеждой и пищей». Самым важным способом «защиты» является завязывание и сохранение «парных контрактов». Только это может обеспечить существование человека и его семьи.

Любой человек находился в таких отношениях не с одним лицом, а с несколькими. Каждый из его партнеров в свою очередь состоял в нескольких «парных контрактах», причем лица, с которыми он был связан, вовсе не обязательно совпадали с теми, с кем было связано первое лицо. Каждый человек, таким образом, был точкой, от которой отходило несколько линий взаимопомощи, причем конец каждой такой линии в свою очередь был точкой, а от нее также отходило несколько линий взаимопомощи. Результатом было существование необычайно сложной сети отношений взаимной помощи, в которую были вовлечены если не все жители деревни, то по крайней мере главы всех дворохозяйств.

«Парный контракт» был формой социальных связей, доминировавшей над всеми остальными типами общественных отношений". Именно система этих отношений связывала все дворы деревни в единое экономическое целое. Она прежде всего и образовывала костяк хозяйственного организма, элементами которого были крестьянские дворы. Таким образом, крестьянская община как хозяйственный организм прежде всего была образована системой отношений взаимной помощи.