"ИЗВОЗЧИКИ КОНАЮТСЯ НА КНУТАХ И НА ЛОШАДИНОМ ХВОСТЕ...".
1878 г.
"В Верхоторе Стерлитамакского уезда Уфимской губернии большинство жителей обречено снискивать заработки не на земледелии, так как все крестьяне господ Пашковых обезземелены. Жители занимаются извозом. Клажа получается с медно-плавильного завода Пашкова. Долговременная практика выработала особые обычаи, принятые извозчиками, которые образуют из себя артель.
На путь выбирается «старшой».
Старшинство его дело почетное, и вознаграждения он не получает никакого. Обязанность его заключается в том, чтобы указывать места кормежки, назначать караульных в ночное время, указывать очередных: кому ехать впереди. Последние в дороге весьма важно:
лошади привыкают к артельному извозу, и незаметно идут позади других, тогда как передняя устает сильнее, по наблюдению возчиков.
«Дружная лошадь в веренице шибко идет, десять версть лишних всегда клади, а поставь ее вперед - живо распишется».
Поэтому ямщики чередуются. Едут партиями. Особенно значительны бывают эти партии осенью, после жнитва и между покосом и страдой. Партия ездит на каргаменские рудники, иногда также за солью.
В партии в обычае помощь. На тридцать подвод всегда есть в запасе, на всякий случай шесть осей. Если загорится ось у какого-либо ямщика, хозяину телеги артель обязана выдать новую, хотя бы чужую. По возвращении домой он отдает новую ось; обыкновенно денежного вознаграждения не бывает.
Если лошадь потеряется, все обязаны искать ее. В партии насчитывается подвод пятьдесят и больше. Иные харчатся вместе.
***
В Арзамасском уезде извозчики собираются в Арзамасе, Стексове и других местах. Артель держится более постоянно. Первую лошадь сменяют. Взамен павшей ставят новую на артельную сумму, которая впоследствии выплачивается. Харчится вместе нельзя, т.к. останавливаются на постоялых дворах, где каждый платит за себя.
***
В Оренбурге артелей извозчиков нет. Каждый возит от себя. Но, соединяясь в одну поездку, эта вереница извозчиков тоже следует въ общем артельному способу. Взаимопомощь и артельное начало прилагается всюду.
На самых биржах ломовики имеют и свои обычаи. Они имеют и общепризнаваемое право артельного наказания: провинившемуся накидывают на голову мешок из-под овса или рогожу, и всей артелью колотят его. Провинившийся не мстит: он и не знает в сущности, кто его бил; его наказывает не то или другое лицо, артель; с этим он и примиряется. Если извозчик не соблюдает очереди, его бьют или очень сильно бранят целой артелью; ругающая и «страмящая» толпа бывает ужасна и действует сильно на более впечатлительного.
***
Есть еще позорное дело в артели, которое строго бичуется товарищами: в городских биржах установлен порядок стоять на одном месте, а не разбрасываться по улицам, как в больших городах, напротив, здесь кто ловит пассажиров на улицах, наказывается артелью оригинально: как только подъезжает извозчик к бирже, его встречают «биржаки» дружными криками: «Что, срыбачил?! «РыбАка!» «РыбАка!» Артель дружно набрасывается и немилосердно ругает его. Это прозвище «рыбака», эта кличка остается за ним
на всю жизнь, она, повидимому, настолько жестока, что очень немногие из извозчиков решаются на "ловитву" ездоков, разве только какой-нибудь «бессовестный охальник», да и тот с совести эти нарыбаченные деньги непременно пропивает: нейдут впрок деньги, нажитые противоартельной деятельностью.
***
Наоборот, у ломовиков очередь не соблюдается в некоторых местах. Поэтому там наблюдается такой обычай:
когда пассажир или наниматель подходить к бирже и начинать торговаться, вокруг него собирается артель, торгуются все заодно, стараясь не сбить цены. Оригинально, что в этом дружном отстаивании цены участвуют одинаково — и татары, и русские, не смотря на их некоторый всегдашний антагонизм. Наконец, когда произойдет соглашение на счёт цены, артельщики начинают конаться, кому везти и кому, вместе с тем, плату получить. Наниматель отдается, таким образом, на «счастливого». Затем, если на бирже стоит только насколько человек, а нанимают свезти куда-нибудь в деревню, то в обычае у извозчиков давать друг другу "отсталого": часто пассажира перекупает другой извозчик, отдавая ему некоторую сумму, которую он получает, не сдвигаясь с места и уступая пассажира первому.
В недавнее время среди извозчиков царило еще право первого захвата:
крикнет кто-нибудь подводу, все извощики прихлестывают лошадей, срываются с места биржи и быстро несутся к пассажиру: кто поспеет первый, тот и везет.
В этой суматохе ломались экипажи и калечились лошади. Артель установила во избежание этого очередь.
В деревнях извозчики всегда конаются на кнутах или, если спор происходит между двоими, бросают медную монету, выбирая - один рёшетку, другой орел; конаются и на опояске, а также на лошадином хвосте...".
***
Горбатовские уездные извозчики из извоза составили промысел, почти исключающий земледелие. Они ездят с клажами постоянно и сбиваются в артели, доставляя всякий раз разное число подвод, смотря по клаже. Подрядчика нет, старшего тоже. Отправляет обязанности старшего передний (конаются об этом). При подъезде к деревне, где должна быть остановка, из всех постоялых дворов выходили хозяева с пивом, овсом, сеном и калачом. Все кричали и зазывали артель к себе. Передний осматривал харчу и корм и выбирал который-нибудь из постоялых дворов. В знак состоявшегося между передним и хозяином договора, первый принимал пиво от содержателя двора и выпивал. Тогда вся артель въезжала во двор и распрягала, телеги. В последнее время, вместо пьяного пива, стали подавать водку. За постой расплачивалась артель, по расчету 30 коп. с человека (с лошади, как водится в Оренбургском крае, не брали).
***
Пермская губерния находилась недавно на особом положении. Через нее производилось главное сообщение с Сибирью, через нее Сибирь получала товары фабричные и иные, а в «Россию» посылала свои произведения. Горнозаводская желёзнодорожная линия — явление недавнего времени. Пути сообщения были сухопутные, водные же были и несовершенны, и скоро покрывались льдом.
Поэтому «ямщики» или извозчики были единственными посредниками в сообщении Европы с Сибирью.
***
Географические условия Пермской губернии как бы подготовили заблаговременно жителей-пермяков, как и казанцев, к извозничеству. И вот мы
видим, что действительно, некоторые уезды этих губерний совершенно предались извозу.
Все мужское население уходит с лошадьми на сторону. Земледелие остается на руках одних женщин. Поэтому, между прочим, в Пермской губернии замучаются ранние браки мужчин: семья женит заранее парня, чтобы иметь в доме работницу. При этом в недавнем прошлом старались приискать малолетнему солидную девку, лет 25, полную работницу-оралку.
В то время извозничество было истинным кладом крестьянского и городского населения. Вам назовут известную на всей Каме фамилию Каменских, нынешних капиталистов, у которых недавние предки имели одну лошадь на троих братьев, у которых быль старик, припрягавшийся самь к возу ‘для возки в лес. Эта фамилия разбогатела с извозу. Но старые времена минуются. Постройка уральской дороги и теперешней магистральной линии убила извозничество, и оно потеряло
прежнее громадное значение, для местности. Час промысла пробил, а может быть и час артелей...
***
Особенно славятся как возчики кунгуряки. Население Кунгурского уезда с давнего времени занимается извозничеством.
В каждой деревне вы легко встретите злую массу дворов, которые для этой практической цели держать большое число лошадей. Дворы знают другь друга и собираются для возничества в большие артели. Ходят человек по пятидесяти, меньше и больше.
В артелях, отправляющихся по сибирскому тракту сплошь и рядом можно видеть вереницы артельщиков в сто подвод. Каждый двор держит по четыре лошади, это так называемая связка, и артель считается таким образом: у тех-то пять связок, а у этих тридцать, говорят кунгуряки. Связку обыкновенно набирали из одномастных лошадей: у одних - все сивые, у других - гнедые, у третьих - вороные. Точно также подбирались в связке и дуги, и даже краски в этих дугах, а
уж кунгуряк умеет выбирать цветные краски. В Красной Слудке (Пермскаго у.) даже по сорока лошадей подбирались к масти.
Казанцы и кунгуряки отправлялись в дорогу далеко: и в Томск, и по всей Сибири, и в Оренбург и др. места. При этом артели уезжали обыкновенно надолго - на год и даже на два. Многие ворочались и раньше, и делали несколько путин. Но
предприимчивость не оставляла кунгуряков. Они готовы были ехать на край света со своими связками. При отправлении в путь на стол ставят хлеб-соль (Орл. у.), воды ковш (Шенкур. у.), чтоб легче было ехать. Говорят: «Дай, Бог, здорово
да богато ехать, леготы да могуты, дешево купить да дорого продать» (Арх. губ.)
Были случаи, что отправлялись в Кяхту, и там извозничали пермяки (например) из того же Красного).
Обыкновенно направляется артель с товаром в Сибирь, там попадается новая клажа дальше, и они заходят далеко вглубь страны и проводят там много времени. Очень часто кунгуряки узнавали про неурожай на своей стороне и оставались в Сибири подолгу из-за тамошних дешевых кормов, из-за лошадей, которых имели всюду в большом количеств, так что двухлетние отлучки из дому не составляли исключения для пермяков, а однолетние совершались каждый год.
***
"Сибирский тракт оригинален в том отношении, что целая масса беглых и ссыльных ютится в лвсах, идущих по обе стороны его. В этих-то лесах и засаживаются бродяжки. Путь далеко не безопасен.
Бродяжки выбирали засады, из которых виден был путь версты на две-на три. Засаду они переплетали зеленой хвоей, которая драпировала убежище шаек, и таких засад было много - через несколько сажень.
Перевитые деревья, вставленные в землю сосны скрывали разбойников, которые удобно выслеживали отсюда проезжающих. А вдали, в глубине леса, из сводообразных наверху деревьев они устраивали беседку, вырубали скамеечки; очевидно, это безопасное место бродяжнического жилища. Одним словом, тут есть и засады и жилища, и такими приютами полон сибирский тракт.
Нечего и говорить, что в старое время все это проделывалось в колоссальных размерах; разбойничали громадными ватагами, нападали чаще и ватагой; еще недавно ватаги разъезжали в ковшевых санях, на тройке, с колокольчиком и ямщиками. Ватага нападала на извозчиков, зацепляла за оглобли воза с клажей
и быстро исчезала из вида извозчиков. Разбои принимали громадные размеры.
Неудивительно поэтому, если извозчики запасались на дорогу оружием и прощались со своими семьями на случай смерти или большого несчастья.
***
В старое время извозчики запасались громадными березовыми палками с корневищем, затем стали вооружаться кистенями, а в позднее время ружьями и револьверами. Покупала их артель сообща, на случай самообороны, что приходилось делать часто. При нападении, подводы сгруживались, начиналась рукопашная свалка или перестрелка с грабителями и разбойниками.
Артель защищалась артельно. При многочисленных разбойниках, она лишь оборонялась, а при небольшом числе захватывала грабителей в полон.
В дороге передача разбойников властям заняла бы много времени и продолжительную остановку. Поэтому извощики выработали свои собственные наказания. Это известные в Пермском крае мучительные артельные наказания. Кнутовищем «перемешивали» кишки, сажали на кол кнута, а затем также употребительно было отбивать обухом пятки. Наказания все мучительные и страшные, вызывавшиеся беззащитностью артели, которая принуждена была брать на себя суд и расправу далеко не в редких случаях. Артельным делом было наказать и молчать, строго хранить в тайне расправу...".