«МЭНЯ ЕУРЭИ НЕ ПРОДАДУТ...»

«Годованец» — говорили о гуцулах, которые, не имея детей, отписывали свое добро еврею, чтобы тот «догодував його до смерти» и похоронил «чесно».
Такая практика не была особой редкостью в местечках. «Годованец» мог даже пожелать быть похороненным по «чужому» обряду. Так, в подольском городе Тульчине рассказывали про украинку, которая жила среди евреев и просила похоронить ее по еврейскому обряду на еврейском кладбище, что и было исполнено.
***
Очень близкими к семьям своих нанимателей становились няньки, по многу лет служившие в еврейских семьях.
В материалах, собранных на Волыни в 1912–1914 гг. знаменитым этнографом С. Анским, есть свидетельство о старой православной служанке у евреев, которая имела привычку каждое утро читать МОДЭ АНИ (утреннею молитву) вместе с младшими детьми. Она внимательно следила, чтобы дети тщательно соблюдали все правила иудейского обряда. И если видела, что ребенок снимает шапку или как-то нарушает субботу, кричала: «Гой! Будут тебя бить железными плетьми!»
***
«У меня была грамотная православная няня. Она меня таскала по церквям и монастырям. Водила на крестины, на свадьбы.
Няня была некрасивая, в оспе. Но образованная. А семья моя была — торговки на Бессарабке. Няня Маланя. На русском говорила..."
***
Чрезвычайно популярной в местечках была практика привлечения неевреев к домашним и хозяйственным работам (как по субботам, так и «на постоянной основе»). Зачастую это занятие было для местных украинцев и белорусов потомственным, и славянские шабес-гои и наемные работники становились практически членами еврейских семей, осваивая не только правила поведения в «чужой» среде и тонкости обихода, но и язык, гордясь своей «профессией».
***
«То я з дытынства мэжи йими! Всё понимаю!Мэня еўрэи не продадут! Шо хочете спытайте, я вам скажу поеврэйски, шо оно называеця! С детства, а дытына скоро научаеця...
Я йим грушки давала и горихи давала Еврэям трэба даваты бэз ганчи [без червоточины]...»
***
«Это мама рассказывала про дедушку. Как в субботу, ведь нельзя же ничего делать, даже свечу зажечь...
Дедушка вышел на улицу и искал, кто бы мог зажечь свет.
И вот он встретил какого-то сапожника или дворника, я не знаю, не помню. В общем, какого-то гоя. Увидел и говорит: „Хочешь выпить?“ — „Хо-хо, всегда хочу, конечно!“ — „Только там же темно, в комнате света нет, как тебе дать?“ — „Да это запросто, идем, я зажгу!“ Ну, значит, зажег — вот возьми, возьми, налей, выпей. Тот взял, выпил: „Премного вами благодарен!“
***
«Я сама маленькая була, они платили мэни по пьять копийок, по дэсять копийок. Свечи там ў суботу — им нэльзя ничого делать, то мы в пьятныцу вэчором ужэ зналы, и йдут еврэи, просят, шоб идти свечи засвечовать. Угощают нам — и коржики ўдають, в общем, пэчиво свое. Оны выпекалы, булы таки мастера, шо я не знаю…»