"ИМЕЮЩИЙ ОТКРЫВАЕТ ЖИТНИЦУ ДЛЯ ВСЕХ".

Нами собран, насколько возможно по личным наблюдениям, материал по секте дурмановцев, которые избрали центром своего средоточия северо-западную часть Оренбургского уезда и смежный Бузулукский Самарской губернии...
***
С первого взгляда на имущественную сторону божьих людей становятся ясными три вида собственности, имеющие свои характерные отличительные признаки. Это собственность личная, семейная и общинная. Все эти категории расположены в восходящем порядке, как они понимаются самими сектантами.
По искреннему убеждению их всякий мирской надел есть собственность, хотя он поступает и в передел, отходит к другому без личной воли этого предполагающегося собственника.
Лично-имущественные права каждого переплетаются с правами коллективного собственника. Вытекающее отсюда право владения, пользования и распоряжения одинаково принадлежит тому и другому. В качестве неизбежного компромисса появляется общее совместное владение.
*** Семья на таком основании, приближаясь к артельному типу организации, начинает сильно ограничивать права отдельных своих членов и мало по малу
присваивает право исключительного распоряжения, игнорируя совершенно имущественную самостоятельность каждого в отдельности.
Сектантская семья - не деспот, и здесь лишь констатируется то, что касается хозяйственной стороны семейственной жизни и до остального не относится. Оренбургская сектантская семья - соединение не трудовое, а имущественное, хотя, первый элемент и входит в него, как неизбежный.
Что здесь, действительно, преобладание остается за имущественной стороной,
указывает нам отсутствие дольщиков и пайщиков, которые получают при разделе или при наследстве часть, пропорциональную труду, затраченному на совместное приобретение. Это скорее подходит к той родовой организации, которая остается в глухих местностях России и, как анахронизм, гнездится
в селах южного славянства, с разницею в количестве входящих в состав членов.
Такого рода мелкохозяйственная единица более, нежели, какая-нибудь иная, способна к "централизированию" прав отдельных личностей в пользу коллективной личности, напр. - семьи.
Односемейственники-работники и приобретатели стягивают свои заработки к очагу, и этот последний становится единоличным распорядителем и собственником.
Отсюда ясно, что индивидуальная собственность совершенно утрачивает свой первоначальный характер, переступая порог дома и растворяясь совсем в одном совместном, общесемейном праве собственности, оставляя на долю производителей и непроизводителей одно общее владение и пользование.
Право личности на те предметы, которые приобретаются чисто индивидуальными усилиями, укорачивается в сравнении с тем, что предоставляется писанным законодательством. Свобода сделок ограничивается предварительным
соглашением всех собственников общего имущества, без коего нельзя предпринимать кому-либо самостоятельного акта.
*** С другой стороны, и самая семья, как хозяйственная единица входит в состав братства, имеющего в глазах сектантов значение юридической личности, наделенной правами.
Последняя точно в такой-же мере предъявляет свои требования по отношению к отдельным домам, как и семья в отношении своих членов. Она смотрит на имущества этих изолированных лиц, как на общее свое достояние. С этой точки зрения она, напр., сглаживает могущий возникнуть антагонизм интересов различных братчиков.
Так, при пользования землей она требует лишь возможно большей эксплуатации почвы. Будет ли на долю каждого приходиться непременно равная часть, это не так важно в понятиях братства, и для него, без сомнения, гораздо важнее иметь в виду возрастание производительности, потому, что если будет хлеб у братства, у отдельного члена не может быть черного дня.
Отсюда вполне последовательно смотрят божьи люди на обширные посевы. Для них совершенно безразлично, скопится ли большое поле в руках нескольких человек. Больше интереса представляет самая урожайность и общая сумма продуктов.
***
По евангельскому завещанию и по обычаям апостольской жизни, которой они, по силе возможности, подражают, имеющий человек открывает свою житницу для всех, кому нужен хлеб.
Личный успех и личное приобретение здесь не играют законной роли и подчиняются тому, "на чем положит братство", которое сосредоточивает в себе самое право распоряжения, независимо от индивидуальных собственников и даже от собственника-семьи.
Братство в данном случае не может быть вполне названо самостоятельным собственником. Ему не принадлежит имущество всех братьев. Оно не представляет имущественной личности, напр., в той мере, как семья в отношении входящих в нее лиц. Оно не отнимает у каждого свободы и воли в проявлении права собственности. Таких широких полномочий у него нет. Но оно, тем не менее, не может существовать, как административная и узко-распорядительная власть, а простирает свою сферу и на область имущественных отношений, оставляя индивидуальную самостоятельность а также и автономность семьи в силе, оно беспрестанно вмешивается в экономические действия и частную распорядительность и словом, и советом, и совещанием на собрании, предоставляя отдельным братчикам соглашаться, т. е. выражать свою волю на правах собственника.
Но обыкновенно самое желание и совет братства имеют более или менее категорический смысл, и братчику остается только одно — исполнить требование братства, которое адресует их к нему и касается прямо его хозяйственной стороны. Делается это мягко и деликатно, но факт остается фактом, и братство раздвигает рамки своих прав, покушаясь в некоторой степени и на "неприкосновенные, полные, исключительные и абсолютные права индивидуальной собственности“ одинаково и на движимое, и недвижимое.
Отдельные личности действуют довольно самостоятельно. Они вступают в различные договоры, распоряжаясь собой и имуществом как хозяева. Однако нельзя не обратить внимания, что всюду выражение воли и дееспособности регулируется каким-то посторонним участником, разделяющим с собственником его исключительные права.
Это лицо и есть братство, присваивающее себе имущественный характер.
***
Характер родственных связей в такой семье сильно различествует с таковым в православном крестьянстве.
Родственность здесь не дает отцу неограниченной власти над детьми и женой. Отец вправе руководить, но не более, и сплошь, и рядом самая роль руководителя переходит к тому из семейства, который наиболее умен, правдив и честен.
Руководит часто жена или дети. Власть отца и другого управителя и распорядителя всегда связана идеей общесемейного благополучия или зажиточности и тем самым строго ограничена не возрастом, не влиянием, а общесемейным советом, которому и подчиняется также безусловно.
Большаков и большух здесь нет.
При каждой хозяйственной мере, как то: при аренде земли, купле скота, продаже на сторону семья вся обсуждает и по общему соглашению решает в пользу или против предприятия.
*** Работы между семейными делятся также по согласию. Мужчины берут на себя полевой труд, женщины — домашний, бахчевный, огородный и проч. Никто в отдельности не обязан, но все работают за одно.
Взрослые продовольствуют семью.
Если жена богата, то, поступая в семью, она вносит все имущество сюда, и богатство отделяется от ее личности, переносясь на целую семью.
Имущество семьи нераздельно, поэтому не может быть никаких сделок между мужем и женой, в виде продажи, найма, дарения, потому что предмет этих актов уже давно поступил в общую собственность.
Если бы кто-нибудь из семьи, даже сам хозяин, стал расточать имущество, семья вправе лишить его участия в этом хозяйстве. Если и эта мера плоха, расточителя отдают на суд братства и то укрощает его.
Если мужчина, этот приобретатель в глазах нашего хозяйства, связан таким образом в самовольном распоряжении, то нечего и говорить, что и жена, получившая в приданое скот, не может произвольно продать его или его приплод, как не может распорядиться трудами рук своих - огородом, птицей и т. д.
*** Родство, как основание семейного союза, существует лишь условно, потому что, напр., у балабановцев, мужчина ведет хозяйство с посторонней сестрой, с которой родственных связей нет, и есть лишь связь имущественная.
Самое понятие родства по крови стушевалось перед другим родовом — духовным, "близким“.
Характерная черта семей, основанных главным образом на трудовом начале — раздел, отдел, наследование — совершенно изгнаны. Семья не делится, члены ее не наследуют и не наделяются наделами и выделами. Единственный наследник — семья. Она, будучи по существу имущественной единицей, удерживает наследство нераздельно.