ЕЖЕЛИ ПО-РУССКИ, ТО "ГОРОД" И "ОГОРОД" - ОДНОГО КОРНЯ...

«В XVIII в. (особенно во второй его половине)... в ряде местностей овощеводство в России превращаясь в торговое земледелие с высокой интенсификацией труда. Вместе с тем подобный процесс, как правило, характерен не для деревни, а для провинциального русского города.

Крестьянские огороды были, как правило, очень небольшими...Огородничество занимало в крестьянской деятельности отнюдь не ведущее место, поскольку главные затраты труда русского крестьянина поглощало полеводство..."
ВЭО по Переяславской провинции прямо замечало, что овощи крестьяне "более по необходимости покупают в городе...".
***
"Крестьянские огороды, - писал А.Н. Энгельгарт, - находились в полном небрежении, нередко хозяева не выращивали там вообще ничего, кроме бурьяна...
У наших крестьян огородничество в крайне плохом состоянии, белой капусты даже у самого зажиточного крестьянина вы не увидите... Крестьяне наши убеждены, что огородники, которые снимают огороды по господским домам и у которых отлично растут всякие овощи, потому выращивают хорошие овощи, что "знают", то есть умеют наговаривать, ворожить.»
На роскошные огороды самого Энгельгардта, которые он обустраивал с помощью нескольких батраков, крестьяне смотрели как на барскую прихоть. И хотя соглашались, что с такими-то огородами никакой голод не страшен, вовсе не стремились брать с него пример, потому что понятно же – колдует барин…"
***
"Во множестве небольших российских городов постепенно накапливался тот тип горожан, про которых канцеляристы еще в XVII в. писали: "а кормятся черною огородною работою"... Огородничество и садоводство в таких городах было прежде всего основой "продовольствования" их жителей...
Во второй половине XVIII в. эти отрасли становятся городским занятием с высокой интенсификацией труда, что крестьянину было просто не под силу...
Кажется невероятным, но факт остается фактом, что русское огородничество горожан даже в суровых природных ус­ловиях России составляло яркий контраст по сравнению с земледелием и животноводством крестьян, а ведь все дело в том, что статус посадского че­ловека, горожанина при всей тяжести посадских и казенных натуральных служб не закрывал пути для резкой интенсификации огородного промысла. У горожанина было на это время! У русского крестьянина такой возможно­сти и такого времени не было...."
***
"Во многих городах Нечерноземья, даже промышленно развитых, овощеводство и садоводство в XVIII столетии обрели ярко выраженный торговый характер. В Центральной России кроме собственного потребления овощи выращивались для торговли в уездах...".
***
"Вокруг Москвы, сложилась особая обстановка. Московские огородники не могли удовлетворить рыночный спрос. Поэтому в орбиту торгового огородничества были втянуты ближайшие к Москве сельские районы. Селения по рекам Москве, Клязьме и Оке изобиловали овощами. Такой тип развития уже в XVIII в. привел к отказу в ряде районов от традиционного зернового производства. Во многих ближайших к Москве селениях "упражнялись в сажании огородных овощей, как то: свеклы, моркови, редьки, луку, чесноку, огурцов, капусты и картофеля так, что во многих селениях почти все поля обращены в огороды".
***
В России XVIII в. торговля овощами и фруктами имела сезонный характер, и основная их масса появлялась на рынке ближе к осени. Зимой встретить в продаже свежие овощи, не говоря о фруктах, было практически невозможно. Основная часть народа — крестьяне — длительное время обходилась без этих продуктов. Исключением... были зимние запасы соленой и свежей капусты, соленых огурцов, репы, лука, чеснока, редьки, моркови, свеклы и некоторых других корнеплодов...".
***
"Совсем иное дело — нужды богатых горожан и дворянства. В их среде и в зимнее время удовлетворялась потребность в свежих овощах и особенно в некоторых фруктах. Важнейшую роль в этом играли парники, теплицы и оранжереи, которые практически были многочисленны во всех крупных русских городах. Так, даже в северной Вологде в конце XVIII — начале XIX в. "великое множество южных плодов разводится в теплицах". В Костроме в практике были "небольшие парники для дынь, арбузов и ранней зелени". Кэтрин Вильмонт, жившая в начале XIX в. в Москве у княгини Е.В. Дашковой, подчеркивала, что в России "теплицы — насущная необходимость". "Их в Москве, — пишет эта англичанка, — великое множество, и они достигают очень больших размеров: мне приходилось прогуливаться меж рядов ананасных деревьев — в каждом ряду было по сто пальм в кадках, а на грядках оранжереи росли другие растения".