«СИГНАЛ КОМУ СЛЕДУЕТ (КТО СПОСОБЕН ПОНЯТЬ)…»

"В пятницу на масленице у губернатора были званые блины. Весь город почти собрался. За столом дежурный чиновник подал губернатору конверт. Губернатор сорвал печать, прочел бумагу и отпустил дежурного с словом: хорошо! Но видно было, что что-то совсем не хорошо.
Вставши из-за стола, губернатор незаметно вышел с правителем в кабинет, а через четверть часа и меня туда позвали.
- Скверное дело случилось, - сказал губернатор, обратясь ко мне. - В Рахманах бунт.
- Как бунт?
- Да вот, читайте.
Губернатор подал мне с конторки бумагу...
Это было донесение к-ского исправника, писавшего, что вчера "рахманскйе мужики взбунтовались против своего управителя, сожгли его дом, завод и мельницы, а самого управляющего избили и выгнали вон.
- Я сейчас посылаю вас в Рахманы. Сейчас получите открытое предписание, берите команду; делайте что нужно, но чтоб бунта не было и чтоб виновные были открыты. Собирайтесь скорее, чтоб к утру быть на месте и идти по горячим следам...
***
- Да говори, брат: как дело было?
- Я ведь этого дела не знаю и ни в чем тут не причинен.
- Ну расскажи, что знаешь.
- Я только всего и знаю, что с самим со мной было.
- Ну, что с тобой было?
- Озорничал надо мной управитель
- Бил, что ль?
- Нет, бить не бил, а так... донимал очень... Коли, говорю, хотите наказывать, так высеките, говорю, меня, чем буду просто сидеть всем на смех. Не уважил, не высек. Как зазвонили на обед, ребята пошли обедать, и я ушел, да за деревней меня нагнали. Ну, тут-то уж он меня и обидел больше.
- Что ж он над тобой делал?
- Срамил меня несносно.
- Как же так срамил он тебя?
- Я этого не могу сказать.
- Да, а нужно, - говорю, - сказать.
- На нитку привязал.
- Как на нитку?
- Так, - покраснев до ушей, нараспев проговорил Николай Данилов. - Привел к заводу, велел лакею принести из барских хором золотое кресло; поставил это кресло против рабочих, на щепе посадил меня на него, а в спинку булавку застремил да меня к ней и привязал, как воробья, ниточкой...
- Ну, и долго ты сидел на нитке?
Николай Данилов вздохнул и обтерся. У него даже пот проступил при воспоминании о нитке.
- Так целый день вроде воробья и сидел.
- А вечером пожар сделался?
- Ночью, а не вечером. В третьи петухи, должно, загорелось...
***
- Ну, а кто же его бил?
- Все били.
- А ты никого не заприметил?
- Никого...
Начали допрашивать ночных сторожей, десятников, соседей и разных, разных людей.
В три дня показаний сто сняли...
Что первый сказал, то и другие.
А первый объяснил, что причины пожара он не знает; что, может, это и заподлинно поджог, но что он сам в поджоге не участвовал и подозрения ни на кого не имеет, опричь как разве самого управителя, потому что он был человек язвительный, даже мужиков на нитку вроде воробьев стал привязывать. Управителя же никто не выгонял, а он сам по доброй воле выехал, так как неприятность ему была: кто-то его на пожаре побил.
- Кто ж бил-то?
- Не знаем.
- А за что?
- Должно, за его язвительность, потому уж очень он нас донял: даже на нитку вроде воробьев стал привязывать.
Следующие девяносто девять показаний были дословным повторением первого и записывались словами: "Иван Иванов Сушкин, 43 лет, женат, на исповеди бывает, а под судом не был. Показал то же, что и Степан Терехов...
***
- Ребята! так и так, князь вас прощает. Я просил за вас губернатора, а губернатор - князя, и вот от князя вам прощение, с тем чтобы вы тоже выпросили себе прощение у управителя и вперед на него не жаловались понапрасну.
Кланяются, благодарят.
- Ну, как же? Надо вам выбрать ходоков и послать в город к управителю с повинной.
- Выберем.
- Нужно это скоро сделать.
- Нынче пошлем....Мы ему ничего; только бы его от нас прочь.
- Как же прочь! Князь разумеет, что вы теперь будете жить с ним в согласии.
- Это опять его, значит, к нам? -- спросили разом несколько голосов.
- Да, а то что ж я вам говорил?
- Та-ак-то! Нет; мы на это не согласны.
- Вы ж сами хотели нынче же послать ходоков просить у него прощения.
- Да мы прощения попросим, а уж опять его к себе принять не согласны.
- Так следствие будет.
- Ну, что будет, то нехай будет; а нам с ним никак нельзя обиходиться.
- Что вы врете! Одумайтесь: вас половину поссылают.
- Нет! нам с ним невозможно. Нам куда его, такого ворога, девать некуда нам его.
- Да чем он вам ворог?
- Как же чего еще не ворог! Мужика на нитку, как воробья, привязывал, да еще не ворог? Мы прощенья просить готовы.
- А управителя примете?
- Этого нельзя сделать.
- Да отчего нельзя-то?
- Он язвительный...
***
И пошло уголовное дело, по которому трое сослано в каторжную работу, человек двенадцать в арестантские роты, остальные же высечены при земском суде и водворены на жительстве".
***
Лесков Н.С. "РАССКАЗ ЧИНОВНИКА ОСОБЫХ ПОРУЧЕНИЙ...".
Полный текст (совсем не лонгрид) по ссылке
http://az.lib.ru/l/leskow_n_s/text_1863_yazvitelnyj.shtml
***
"Кто знаком с теорией общины и историей русской крестьянской общины, подтвердит: писатель абсолютно точен.
РУССКИЙ БУНТ- ВСЕГДА СИГНАЛ ТОМУ, КОМУ СЛЕДУЕТ (КТО СПОСОБЕН ПОНЯТЬ), как нельзя поступать по отношению к людям в России и почему...".