August 30, 2020

Средневековая экономика

На мой взгляд, главная беда социо-гуманитарных наук - это насекомоподобная специализация. Люди занимаются своими делянками, а о том, что происходит в соседних не имеют ни малейшего понятия. Скажем, если спросить образованного экономиста о до-модерновых способах организации экономической политики, он, скорее всего, сможет сказать пару внятных о меркантилизме. Но ведь меркантилизм - это политика крупных, централизованных государств, которые сложились только к XVII в. А как выглядел мир, состоявший не из государств, а из городов? Как была устроена экономика и экономическая политика этого периода? 99% экономистов-политологов-социологов не только не сможет сказать по этому поводу ничего фактически корректного, но даже и не подозревает, что такая тема вообще есть.

Иными словами, социальные науки, сосредоточившись исключительно на феномене государств и государственного периода истории Запада, совершенно упускают из виду догосударственный мир и в частности феномен вольного города, который определял его социоэкономическую структуру аж до XVII в. Почему это критично? Потому что в результате мы начинаем трактовать государство как некоторую вечную сущность, имманентное свойство бытия. То есть, мы забываем, что государства сформировались буквально позавчера и, скорее всего, перестанут существовать уже послезавтра. А социальные науки заняты почти одним только изучением мира государств, т.е. производят знание, которое вот-вот утратит свою актуальность. Между тем, куда более продуктивным направлением работы было бы исследование догосударственного мира, с тем, чтобы понять, как в принципе может быть организована политическая и социоэкономическая жизнь, в условиях, когда государства нет или все равно, что нет.

Этот текст будет посвящен экономической системе Средневековья: разбираться она будет на примере одного единственного шотландского города - Абердина. Почему Абердин? Потому что это удивительно хорошо задокументированный город, с практически непрерывными архивами Городского совета и Купеческой Гильдии, идущими аж с начала XV в. Таких городов в Шотландии больше нет, да и в Англии - очень немного. То есть на его примере хорошо видны определенные паттерны организации экономической жизни, характерные как для британских, так и для континентальных городов средневековой Европы. Итак, к делу.

Common Weill of the Burgh: как функционировала средневековая экономика

Первое, что нужно понимать про Средневековье - это то, что это эпоха городов. Второе - то, что города, эти были республиками и представляли собой коммуны, communitas, объединенные представлениями об общем благе. Английский термин common wealth - это ведь перевод (и как любой перевод - адаптация) латинского термина res publica. Ханна Арендт в свое время сокрушалась, что чистое, незамутненное соображениями выгодылатинское понятие "республика" (буквально - общее благо, общее дело, общая вещь, наконец) в британском изводе превратилось в "common wealth", т.е. "общее богатство, общий материальный интерес". Арендт считала, что в результате аккумуляция земных богатств превратилась в главную, определяющую задачу политического организма. Здесь она несколько заблуждалась, но об этом позже.

Начнем с внутренней структуры города. Во-первых, он делится на граждан (freemen), обладающих гражданством (freedom) города и неграждан (unfree). Только первые обладают политическими и экономическими правами, включая участие в управлении городом право на коммерческую и часто ремесленную деятельность. Вторые же вынуждены наниматься к первым в услужение. Тут надо понимать, что гражданство города - это лишь производная от членства в одной из составляющих город корпораций - Купеческой Гильдии (Merchant Guild) или ремесленных цехов (Trades). Со стороны в них хрен вступишь, только за очень хорошие деньги.

Дальше больше. Если мы посмотрим на граждан города, то увидим, что ведущее место среди них занимает Купеческая Гильдия , ну а этаж пониже - расположены ремесленные цеха, уступающие Гильдии в престиже и влиянии. Просто чтобы было понятно: в Абердине 17 из 19 членов Городского Совета, правящего городом, выдвигались из Купеческой Гильдии и только двое из ремесленников. Эдинбург в этом плане был полиберальнее, там из 24 советников было аж 8 ремесленников и всего 16 купцов.

Каждый серьезный город обладает собственной зоной торговой монополии - trading liberty. Размеры их могут варьироваться. Скажем, теоретически зона торговой монополии Абердина - это его шерифство, но по факту, в определенные периоды XVII в. зона доходила аж до северного Хайленда. Каждый город в своей зоне trading liberty обладает монополией на коммерцию - и в особенности на внешнюю торговлю. Любые торговые сделки могут осуществлять только граждане (freemen) доминирующего города и никто другой. Причем осуществляться они могут исключительно через официальный городской рынок. Например, я не могу поехать в деревню и закупить у крестьянина пару тюков шерсти напрямую - это уголовщина, forestalling или "перехват" товаров на пути к рынку. Нет, производитель должен поехать на рынок Абердина, уплатить пошлину, и там уже продавать свои товары. За нарушение этого правила - штраф. Ну а за организацию нелегального рынка - штраф конский, примерно в 2-3 годовых дохода зажиточного ремесленника.

Еще более серьезным преступлением является regrating или спекуляция. Regrating может состоять как в искусственной скупке товаров с целью создания дефицита и повышения цены, так и в неоправданно завышенной цене на товар. Иными словами, regrating совершается тогда, когда нарушается принцип "справедливой цены" (reasonable profit). Как понять, когда он нарушен, а когда нет? Единой формулы не существует, но в целом серьезная маржа оправдана в том случае, когда торговец совершил aventoure, т.е. понес риски. Например, если я привел корабль с вином из Франции, то я совершил "авантюру" и имею право слупить конскую маржу. Но вот если местный торговец скупит у меня вино оптом и примется продавать в розницу в три раза дороже, то это уголовщина, т.к. он "авантюру" не совершал и риска не нес.

Есть и более мелкие преступления - например, накапливать запас товаров, превышающий потребности твоего домохозяйства, создавая тем самым дефицит на рынке (без намерения нажиться на этом). Хомяча товары сверх всякой меры ты совершаешь преступление engrossing. Ну и всякие другие по мелочи - типа выпечки овсяных бисквитов. А почему их нельзя печь кстати? Потому что из овса бедняки варят себе похлебку, а бисквиты - это закусь, снэки для всяких мажоров. И выпекая бисквиты, ты тем самым удорожаешь стоимость похлебки бедняка, а это уголовщина.

В общем и целом, дела по этим преступлениям составляли около 1/3 вообще всех судебных дел, рассматривавшихся в Абердине в XV-начале XVI вв. Понятно какая социоэкономическая философия за этим стоит? Город может и должен вмешиваться в экономику с тем, чтобы обеспечить бесперебойный приток товаров и как можно более широкое предложение на рынке жизненно важных товаров. Борьба со спекуляцией в области таких товаров (зерно, мясо, рыба, эль) ведется самая ожесточенная - и экономическая политика города имеет явный pro-consumer bias, т.е. ангажирована в пользу потребителя.

Это еще более очевидно на примере системы контроля над ценами. Ты не можешь просто прийти на рынок и купить товары по той цене, по которой сторговался. То есть можешь, но только в отношении не жизненно значимых товаров. По всем же товарам жизненно значимым - зерно, хлеб, рыба, мясо, пиво (а в Эдинбурге еще и вино - столичные снобы как ни крути), обувь, кстати говоря, устанавливаются статутные цены. Причем по многим товарам они устанавливаются практически в режиме реального времени: каждый день с утра еще открытия рынка на него приходит группа граждан и торгуется, устанавливая тем самым цены, которые будут обязательны для всех до конца дня. За попытку купить дороже статутной цены тебя оштрафуют.

Помимо система контроля над ценами, город подчас может выступать как коммерческий контрагент. Скажем, время от времени город запрещает закупку зерна за рубежом частными лицами и осуществляет централизованные закупки от лица города. Идея понятна - когда в Ригу или Данциг приезжает агент от города и просит сразу 100500 тонн пшеницы, он может получить хорошую скидку, большую, чем индивидуальные торговцы.

Обобщая - средневековый город, это общность объединенная представлениями об общем благе и благе в первую очередь материальном. Но это общее благо (common wealth) состояло не столько в накоплении богатств, сколько в том, чтобы члены общины не умерли с голоду. Город стремился обеспечить своим жителям минимальный уровень жизни - это может объяснить, почему в городах Шотландии до XVII в. не было ни одного голодного бунта. Город вводил мелочную систему дирижизма и регуляций с тем, чтобы его жителям было что кушать.

Конец общего блага : Как средневековая экономика умерла

Ну а дальше начали происходить три вещи. Во-первых, начиная с середины XVI в. город начал подвергаться все возрастающему давлению со стороны аристократов. Магнаты, владеющие крупными землями, стремились и там создать центры коммерции и производства, бароновские бурги (burghs of barony), вступая тем самым в конфликт с доминирующим свободным городом (Royal Burghs). Хуже того, они не просто занимались коммерцией, а пытались лезть даже в международную торговлю, на которую по закону не имели права. Если этим пытались заниматься поселения, не имеющие серьезной крыши, то туда просто посылали войска (пример - Ньюбург в 1593).

Но вот если это был бароновский бург, ходящий под серьезным аристократом, Абердин пытался избежать силового столкновения и решить вопрос по закону. Скажем, когда городской совет задрало, что международной торговлей занимается город Фрэзербург, бароновский бург, созданный вождями клана Фрэзеров, Абердин решил с ним судиться. В 1616 г., чтобы финансировать судебный процесс за сохранение торговой монополии, горожан решили обложить специальным налогом.

И тут выяснилось страшное. Оказалось, что ремесленники плевать хотели на "общее благо" и сохранение trading liberty своего города. Они считали это внутренним делом купеческой гильдии: ей надо, вот пускай сама и судится и сама себя налогом облагает. А нам все эти ваши терки по кочану.

Разумеется, что зачинщиков смуты жестоко наказали, лишив гражданства. Но это было лечение симптома, а не болезни. Болезнь же состояла в том, что в городе 1) давно произошла олигархизация и одна единственная семья (Menzies) подмяла под себя, что управление, что экономику 2) олигархическая верхушка попросту хайджекнула представления об "общем благе". Скажем, в судебных делах по экономическим преступлениям практически перестают попадаться кейсы, связанные с продовольственными товарами, а остаются лишь те, что связаны с высокодоходной экспортной торговлей.

Иными словами, если в 1400 г. "common weill" абердинской communitas состояло в поддержании минимального уровня жизни его жителей и заботе, чтобы им было, что есть, то к 1600 г. на это забили. Теперь "common weill" превратился в "common profit" и его связывали исключительно с тем, чтобы купеческо-административная верхушка зашибала хорошую норму прибыли. Неизбежным итогом такой политики стало то, что ремесленники и простонародье перестали ассоциировать себя с этим самым "общим благом" и стали считать его не более чем частным делом купеческой гильдии.

Ну и наконец третьим фактором смерти вольного города стало становление централизованного государства. По большому счету государства этого ни в Англии, ни в Шотландии до середины XVII в. и не было. Не, был король, были Парламенты в Лондоне и Эдинбурге. Но не было охватывающих всю страну бюрократических вертикалей и, самое главное, не было регулярной армии.

Первым человеком, замахнувшимся на то, чтобы такое государство, вертикаль и армию построить был Карл I Стюарт. Карл крайне негативно относился к системе торговых монополий городов. Он был меркантилистом и считал, что чем больше в стране коммерции, тем она богаче и тем сильнее государство. Поэтому он проводил мягкую, но неуклонную политику на ликвидацию городских привилегий.

(Оффтоп - понятно, что из этого следует? Меркантилизм - это не усиление системы регуляция, а по меркам эпохи наоборот - идеология радикальной дерегуляции рынка. Меркантилизм - это про то, чтобы разрешить сиволапым торговать)

Итог немного предсказуем. Анти-городская политика Карла привела к тому, что против него выступили все города разом. Обратите внимание, что в Гражданскую войну единственный cathedral city (т.е. старый средневековый город с собором и кафедрой епископа), который выступил на стороне короля - Оксфорд. Все остальные - против.

А кто, кстати говоря, выступил на стороне короля? Да всякие новые upstarts, города, которые сформировались вчера и ни городского статуса, ни цеховой структуры, ни собственной зоны коммерческой монополии не имели. Самый яркий пример - Манчестер, считавшийся крупнейшей деревней в Англии.

Идея понятна. Недоумки считают, что Гражданская война в Англии - это война прогрессивного-революционного Парламента против замшелого феодального Короля. В то время как в реальности как раз король был революционером, король хотел провести абсолютистскую модернизацию, ликвидировав городские привилегии, а Парламент был консервативной силой и выступал за то, чтобы оставить все как есть. Иными словами, победа Парламента - это победа реакции, победа коалиции старых средневековых городов над еще слабой и незрелой монархией, олицетворяющей интересы городов новых.

Но сама эта победа резко изменила баланс сил в стране. Чтобы победить короля, Парламенту пришлось создать Армию Новой Модели и армия эта раскатала в ноль вообще все силы на островах Великобритания и Ирландия, включая, кстати говоря, и сам английский парламент. Впервые в истории Англия, Шотландия и Ирландия оказались реально под одной властью одной оккупационной администрации. И если власть прежних королей была в основном скорее теоретической, то власть Лорда-Протектора Оливера Кромвеля была абсолютно реальна. И чтобы сохранить и увеличить эту власть, он занимался систематическим сворачиванием политических свобод городов и провинций и концентрацией власти в Лондоне.

Вот такой вышел парадокс. Сам Кромвель был 100% замшелым консерватором, желавшим по возможности сохранить прежнюю социоэкономическую структуру. Почитайте его речи в Парламенте - это ж в чистейшем виде защитник старого строя со стороны всех и всяческих узурпаторов, справа и слева. Но невольно, желая лишь расширить свою власть и полномочия, он лишил этот самый социоэкономический строй всякого реального фундамента. Это видно уже по тому, что в течение 1650-х гг. частота и подробность издания ценовых статутов по городам снижаются: скажем, к концу Протектората города почти перестают регулировать цены на эль.

А потом в 1660 г. вернулись Стюарты. И первое, чем они занялись, это ликвидацией старых средневековых учреждений, что крестьянской общины, что городских привилегий. В течение буквально нескольких десятилетий экономические полномочия и policy-making были сосредоточены в Лондоне, что сопровождалось резкой дерегуляцией и снижением интенсивности дирижизма. А иначе и быть не может. Это из Абердина можно регулировать экономику и цены ежедневно и в режиме реального времени. А из Лондона это даже теоретически невозможно. То есть дерегуляция была по большому счету следствием политической централизации. Иными словами, свободный рынок - это результат state failure, произошедшего в результате становления централизованного государства.

В 1672 г. торговая монополия шотландских городов была ликвидирована. Причем знаете, что самое смешное? Все города, естественно, голосовали против. Кто же голосовал за? Аристократия и церковь. То есть мы привыкли считать, что города и купечество - это жутко свежо, модно и прогрессивно, а дворянство и попы - нет, но в реальности то за экономическую модернизацию выступали именно попы и феодалы, а купечество хотело оставить все как есть.

Городская верхушка конечно пыталась рыпаться. Пробовали возмутить ремесленников, так они не только не поддержали инициативу, а даже высказали мнение, что привилегии зажравшихся купцов неплохо бы еще урезать - и принялись строчить в Лондон соответствующие петиции. Потом произошла Славная Революция, на трон взошел Вильгельм Оранский (тоже очень прогрессивный и либеральный) и попытался открутить все назад, восстановив торговые монополии городов. Но фарш обратно не проворачивается и через пару лет инициативу свернули. На этом историю вольного города в Британии можно было считать законченной.

Резюме

Чет я много букв написал и вы уже наверное давно потерял мысль. Так что давайте резюмируем:

1. Вольный город, пока не скурвился в XVI в., детально и адски регулировал рынок с тем, чтобы обеспечить своих жителей продуктами первой необходимости по доступным ценам.

2. Потом он скурвился и на это забил, занимаясь лишь контролем над потоками экспортных товаров и защитой прибылей купеческо-олигархической верхушки.

3. Как следствие он потерял поддержку большинства населения и уже к 1600 г. ремесленникам было по большому счету пох на город и на его common wealth.

4. Начиная с Карла I поднимается такая тема, чтобы торговые привилегии городов постепенно свернуть. И вот что интересно: все правители, которых принято считать махровыми реакционерами и замшелыми консерваторами (Карл I, Карл II, Яков II) выступают за то, чтобы отменить средневековые экономические институты. А те, кого принято считать прогрессивными и либеральными (Кромвель, Вильгельм Оранский) - против.

5. Почему так? Потому что историческое развитие устроено нелинейным образом. Это не движение по единой стреле времени от архаики к модерну, а ветвящаяся структура, в которой есть разные ветки развития. Не по каждой ветке развития стоит развиваться, на некоторые лучше вообще забить. Одной из таких тупиковых веток является абсолютистская модернизация в духе "один король, один Бог, одна вертикаль власти" и везде чтоб порядочек-порядочек. Колоссальный рывок Британии связан как раз с тем, что она от этой абсолютистской модернизации отказалась, не пошла по этой ветке развития. В этом плане, ее борцы за архаику Кромвель и Оранский выступили как ни странно хранителями страны - они уберегли Британию от губительной абсолютистской модернизации и спасли ее для куда более выгодной ветки развития, по которой она пошла в XVIII-XIX вв.

6. Ну и последнее на сегодня. Если уж мы установили, что появление относительно свободного рынка - это такое state failure в результате политической централизации (стянули все полномочия в столицу - тупо нет времени и возможности за всем углядеть), то чего следует ожидать в случае обратного процесса? Логично предположить, что политическая децентрализация открывает возможности для усиления регуляций. Скажем, понятно, что из Абердина или Инвернесса можно отрегулировать то, до чего из Лондона не просто руки не дотянутся, а о чем в Лондоне даже не слышали.

То есть, исходя из предложенной мной схемы, было бы предположить, что регионализация и децентрализация приведет к определенному возвращению к до-государственной социалистической модели экономики. Но я не был бы в этом на 100% уверен. Дело в том, что в Средневековье было очень мало компаний сравнимых по своей мощи и ресурсами с государствами, а сейчас их вагон. Да, Абердин может диктовать свои условия парикмахерской или супермаркету. Может ли он диктовать их компании Амазон? Короче говоря, возможность усиления регуляций в результате децентрализации, вовсе не означает, что это возможность действительно может быть реализована в нынешних обстоятельствах.