Глава 3. Обманывание в довольстве
Мир пустой, хоть с каждым вторым перезнакомься.
Oxxxymiron «Город под подошвой»
Крис так и не дал Хёнджину ключи от комнаты, но Хёнджин знал наверняка — днем там будет не заперто. Крис никогда не запирался, только если они не были в комнате вдвоем и не были раздеты, что, учитывая характер их отношений, было синонимами.
Хёнджин не стал стучаться, хотя должен был бы — Крис был старше и, без сомнения, более авторитетен, чем сам Хван, но сейчас последнего это мало волновало. Сейчас он был зол и жаждал ответов.
— Вы выбрали его, — выплюнул он, распахнув дверь.
Крис сидел к нему спиной, за столом у окна и рассматривал какие-то бумаги. На звук голоса Хёнджина он лишь чуть повернул голову и снова уставился в бумаги.
Хёнджин сморщился и вошел, хотя его никто не пригласил. Закрыл за собой дверь и встал посреди комнаты, скрестив руки на груди.
— Ну? — спросил он, словно бы Крис должен был что-то ему объяснить. Он знал, что не должен. Знал, что уже знает больше, чем следовало бы, но раз старшекурсник использовал его, то пусть теперь отвечает. Так он думал, так он себя и вел. Криса он ничуть не боялся.
Неуважение к безусловному авторитету старших — это у них с Джисоном было общей чертой. Просто Джисон не так хорошо притворялся.
— Я тебе ничего не обещал, — спокойно ответил Крис. Как и ожидалось.
— А я тебе не для того про друга рассказал, чтобы ты вовлек его в какие-то свои игрища.
— Ой ли? Мне казалось, ты буквально втюхиваешь его мне.
Крис в целом был прав: Хван понимал, что все эти вопросы про их детство и отношения Хана с окружающими старший задавал не просто так. Понимал, что и про него самого Крис расспрашивает не из-за какого-то внезапного интереса к любовнику. Хван Хёнджин не был идиотом, просто весьма неплохо им притворялся.
Но он все равно был зол. Оставаться в стороне он не привык, как не привык и к секретам между ними с Джисоном. Общие секреты — да, сколько угодно, но секреты от него? Нет уж, такого Хван вынести не мог.
И в большей мере все это представление было задумано не столько ради выражения недовольства, сколько ради ответов. Хёнджин понимал: просто так Крис не ответит. Для шантажа он знал о нем преступно мало, для уговоров они недостаточно близки. Оставалась старая, проверенная годами истерика.
— У меня, кроме него, никого нет.
— Тем больше у него стимулов вернуться, а у тебя — не совать нос в его дела.
Хёнджин закатил глаза. Джисон был прав: их отношения с Крисом были хороши только в горизонтальной плоскости. Стоило обоим хотя бы сесть и одеться, как между ними не оставалось ничего общего и ничего привлекательного в глазах друг друга.
Хёнджин любил получать от людей все, чего только пожелает. Крис обожал держать все под контролем и никогда не поддавался на провокации и манипуляции. Он был скалой, бесчувственной глыбой, и Хёнджин такого его ненавидел до трясущихся рук и вздутой венки на лбу.
— Почему не я? — спросил Хёнджин чуть более сдержанно. — Мне казалось, мы похожи.
— Похожи, — подтвердил Крис. — Но он внушает больше доверия.
— О, вот как. Но свой член ты почему-то доверил мне, а не ему.
— Ну, тут уж кто на что годится.
Хёнджин едва не заорал. Крис провоцировал его, ловко отражая ответные провокации. Был самим собой, в общем, но от того только больше бесил. Однако криками и рукоприкладством (как же хотелось ему врезать!) Хван бы ничего не добился. Оставалось то, что он ненавидел.
Быть честным. Или хотя бы правдоподобно лгущим.
— Я волнуюсь за него, — сказал он. — Я не то чтобы рвался на его место, я просто… — Хёнджин цыкнул и опустил глаза в пол, стиснув пальцами локти, — я себе не прощу, если с ним что-то случится. Тем более, если из-за меня.
Крис вздохнул и откинулся на стуле. Против правды у него приемов не было, но Хван не слишком-то этому радовался. Быть честным — значит быть голым не по доброй воле. Так он это ощущал.
То, что было у них с Джисоном, было только их. Рассказывать об этом постороннему было странно, и Хёнджин точно не собирался вводить это в привычку. Даже тогда ночью, когда Крис вдруг начал свое «а вот твой друг Хан», Хёнджин рассказал многое, но далеко не все. Все не будет знать никто и никогда. Но если сейчас это позволит ему добиться ответов — он, так уж и быть, переступит через себя.
Крис встал из-за стола и развернулся, наконец, лицом к парню.
— Значит, хорошо, что ты тоже едешь.
Хёнджин удивленно вскинул брови, но плечи его расслабились, а локти опустились ниже.
— Нам нужны на месте двое, — пояснил Крис, вглядываясь в лицо Хвана. — Один — непосредственно в контакте с объектом, и второй, разведывающий территорию. И если ты закончил свою показушную истерику — я приступлю к делу.
Хёнджин примирительно поднял руки перед собой.
Следующие полчаса Крис загружал в него все подробности дела. Хёнджин подозревал, что Джисон знает больше деталей, но не сомневался, что все самое главное ему тоже рассказали.
— То есть… Джисон будет жить с этим писателем, а я по соседству?
— Мы снимем тебе коттедж у озера. Там главный тусовочный пункт всей горы. Веди себя как обычно и общайся с местными.
— Но разве это будет полезно?.. То есть, не пойми меня неправильно, отпуск за счет правительства звучит как сказка, но если подозреваемый — этот Ли Минхо, какой толк от общения с местными?
Крис коротко взглянул на него, и было в этом взгляде что-то… Неправильное. Оперативник не должен так смотреть на подчиненного, точно не в такой ситуации.
Точно не взглядом «я сам нихера не понимаю».
— Одна из жертв была его помощником — вряд ли они сидели в доме безвылазно, — Крис говорил очень спокойно, чувствовалось, что это не его мнение, а предписание свыше. — Он должен был спускаться, должен был общаться с кем-то, хотя бы с продавцами. Еще один убитый отдыхал на горе — это тоже установленный факт. Нереально, чтобы Ли Минхо был полностью изолирован.
— А еще вы не уверены, что это он. Верно? — сощурившись, Хёнджин улыбнулся. — Улик маловато.
Все знали, почему сироты вроде него идут в полицию. Оплаченное государством обучение и образование с последующим обязательным трудоустройством для приютского мальчишки, у которого при себе лишь необъятное желание выжить и мешок с носками, звучит как сказка. Многие приютские так и оставались работать в полиции: посредственно заканчивали академию, получали назначение и коротали там деньки до самой пенсии, не имея ни одной заслуги, но и не доставляя проблем. То, что они стали полицейскими, а не бандитами или нарколыгами, уже было большим достижением — кто угодно так скажет. Для многих эта потребность «выжить» полностью затмевала всякое желание жить.
У Хёнджина план был несколько иной. Государство хочет и дальше кормить и одевать его? Пускай. Потом придется работать? Отлично. Значит, его задачей будет просто поскорее подлизаться к какому-нибудь добродушному начальнику и сесть на жердочку повыше. С нее перелететь еще повыше — и так пока будет хватать способностей. Справедливость, как и преступность, мало его волновала, а вот хорошей жизни он желал отчаянно. Он не верил, что для хорошей жизни надо хорошо учиться: иначе бы мальчиков типа Ким Намджуна, того, который сдавал все тесты на сотню, который всегда слушался старших и всегда доедал ужин, не били бы минимум раз в неделю, называя зазнайкой и нытиком. Иначе бы такие мальчишки, как Ким Намджун, уходили из приюта с родителями, а не потому что слишком уставали от зверств сверстников и равнодушия взрослых. Ким Намджун никого не нашел. Однажды он просто сбежал и не вернулся. Хёнджин так не хотел.
Поэтому он наблюдал за взрослыми, пытаясь угадать, что им нужно. Что нравится, а что нет. Пытался понять, как получается, что у кого-то из них все хорошо, а у кого-то — нет. Так он научился многое подмечать, и это сильно выручало его до сих пор.
Стали бы они отправлять в тот дом Джисона, будь у них улики? Стали бы отправлять Хёнджина на гору, если бы хотя бы были уверены, что убийца — Ли Минхо? Нет и нет.
Перышки Хёнджина зачесались от перспективы быстро перелететь на жердочку повыше.
— Улик нихера нет, — грубо буркнул Крис. — Джисон за ними и едет. Но всегда есть шанс, что мы все поняли неправильно. Допустим, если это не Ли Минхо, а какой-нибудь сумасшедший фанат.
— Тогда он наверно ездит туда тогда же, когда и Ли Минхо, — кивнул Хёнджин. — Ну, есть такой шанс.
— И на горе наверняка знают что-то о Ли, чего Джисон узнать не сможет. Люди любят болтать.
— Верно. Давай попробуем использовать твой язык по назначению.
Хёнджин фыркнул и покачал головой.
— Ты даже не знаешь, соглашусь ли я, — с улыбкой в голосе напомнил он.
— Согласишься, — с нажимом сказал Крис. — Ты хочешь этого. Для себя и Джисона. У меня нет времени на твои заигрывания, — он сделал паузу. — И теперь вообще не будет.
Хёнджин снова фыркнул. Крис сказал это так, будто бы из них двоих секса жаждал Хван, а старший его любезно предоставлял. На самом же деле заинтересованы были оба, причем практически с первого взгляда.
Хёнджин не строил иллюзий. От него Крису был нужен только секс. Они не разговаривали за пределами кровати, не афишировали эти их «отношения» и даже не общались за пределами этой самой комнаты. Хёнджин, к слову, не представлял, как Крису удалось отжать себе целую комнату в их откровенно переполненном общежитии, но он через пару лет собирался сделать так же.
Ну, может не для себя одного — не бросать же Джисона.
Многим их связь с Ханом показалась бы странной. Они были слишком близки — это все видели. Не то чтобы они ходили как склеенные, но даже в комнате, полной людей, всем было очевидно, что этих двоих интересуют только они сами. А они и не пытались этого отрицать, даже собрали маленькое ополчение против двух других соседей — те были задиристыми и высокомерными, а для двух беспризорников не было вызова слаще, чем надменный взгляд. Они за короткий срок поставили этих двоих на место, как делали все проведенные бок-о-бок семь лет.
Хёнджин взял Джисона под крыло с того самого дня, когда тот только попал к ним в приют. Сначала — потому что Джисон не походил на беспризорника. У него была чистая одежда, от него пахло хорошим мылом и домом. У таких обычно нет родителей, но есть щедрые родственники, которые присылают отлученным хорошие подарки и какое-то количество налички. К таким детям все стараются быть поближе — так работают волчьи сиротские инстинкты.
Это потом Хёнджин узнал, что никого, кроме матери, у Джисона нет. И домом от него пахнет, не потому что мать так хорошо заботилась о нем, наоборот — потому что сам Джисон хорошо заботился о снаркоманившейся матери.
Но Хёнджин его не бросил. Должен был бы — Джисон был мельче, слабее, а значит — бесполезнее. Он был совершенно бесхитростным и временами излишне честным. На неприятности не нарывался, но и убегать от них не умел. Хёнджину из-за него не раз доставалось, и он злился, снова и снова злился, рычал и топал ногами — но Джисона не бросал.
И так они склеились, что теперь ни одно обстоятельство их разлепить не сможет.
С Крисом — совсем другое дело. Они друг другу были никем и при нынешнем уровне взаимного доверия никогда кем-либо и не станут.
— А что, — Хёнджин фыркнул. — Я с тобой когда-то заигрывал? — он не дал Крису ответить и тут же, выставив ладонь перед собой, заверил: — Извини. Не думал, что ты мог так решить.
— То есть проблем не будет? — сдержанно уточнил Крис, но Хёнджин все равно заметил, как напряглись на мгновение его желваки. Это доставило ему наслаждение.
— У нас с тобой не может быть проблем, — с улыбкой сказал Хёнджин. — Иначе бы это означало, что между нами что-то есть.
Крису это не понравилось — Хёнджин заметил. Но парень ничего не сказал, и Хёнджин тоже. Так было проще.
— Джисон уедет через пару недель. За день до отъезда он покинет общежитие, чтобы не было подозрений, — Крис сделал выразительную паузу. — Ты в этот же день заселишься на гору. Приедешь, осмотришься.
— Осмотрюсь на предмет чего? Не живет ли там секта каннибалов? — спросил Хёнджин.
— Вроде того. Нам просто нужно, чтобы кто-то был внизу к моменту, как Джисон окажется наверху.
Особой логики Хёнджин в этом решении не наблюдал, но спорить не стал: расследование, судя по всему, находилось в своей самой печальной фазе, а значит, детектив, ведущий это дело, наверняка делал все, чтобы вернуть себе контроль. В таком случае Хёнджину оставалось только подчиниться.
— Верно. Детектив Со хотел тебе ее составить, но после того, что вытворил Хан, я убедил его оставить это тебе.
— Без комментариев, — Крис посмотрел в упор. — Перестань спрашивать о нем. Его задание будет только его заданием, а твое — только твоим. Вы не должны знать ничего о деятельности второго, это может вас скомпроментировать.
— То есть… Мне нельзя ему говорить о том, что я на горе? А если он спустится и увидит меня?
— Думаю, ему хватит выдержки не броситься к тебе на грудь в слезах, — с насмешкой ответил Крис. — Это я возьму на себя. Про легенду…
— Да понял я, понял, — Хёнджин поднял глаза к потолку, размышляя. Впрочем, много времени ему не потребовалось. — Представлюсь художником после нервного срыва, там таких наверняка каждый сезон пачка набивается.
— Художником? А если кто-то захочет увидеть рисунки?
— Покажу им свои рисунки, — пожал плечами Хёнджин. — Стой, — он усмехнулся. — Ты не знал, что я рисую?
Крис не ответил, но взгляд его стал еще холоднее.
— Ага, понятно, — Хёнджин рассмеялся. — Я же говорю, нет отношений — нет проблем.
На этот раз не понравилось не только Крису, но Хёнджин всегда лучше скрывал свои истинные чувства.
— В общем, — закончил он мысль. — Я все подготовлю.
— Не увлекайся. Твоя сила в твоем очаровании, если сильно изменишь личность — будешь отпугивать людей, а не привлекать. А нам надо, чтобы ты собрал как можно больше сплетен.
— Мое очарование в вашем распоряжении, — улыбнулся Хёнджин в ответ. — Начальник Бан.
Все-таки бесить Криса было невероятно приятно.
Перед отъездом Хёнджин волновался больше за Джисона, чем за себя. У него не было сомнений в том, что со своей работой он справится идеально: она была не так сложна, как Крис пытался ему объяснить. Даже если бы он заявился на гору, всем объявил, что полицейский, а потом начал задавать вопросы о Ли Минхо — люди бы все равно с ним говорили, приняв за фаната. Хёнджин хорошо знал людей: ощущение принадлежности к какой-то крутой тайне делает их крайне болтливыми. Улыбнись тут, изобрази удивление там и побольше восхищения — и вот тебе уже выложат все на свете.
Это, конечно, если ты красавчик с ровными зубами. У Хёнджина проблем с зубами не было.
Впрочем, одна сложность все же была: у него не было дорогих вещей, а там, куда он едет, все привыкли видеть богачей. Однако детектив Со каким-то образом решил эту проблему, предоставив Хёнджину целый мешок дизайнерских джинсов и рубашек-поло, в которых Хёнджин выглядел как гольфист-импотент. Пришлось спереть пару рубашек и футболок у соседей по общаге: благо богатеньких сынков прокуроров в академии хватало.
— Он же не с трупов штаны стащил? — на всякий случай уточнил Хёнджин, получив от Криса мешок.
Хёнджин тогда пожал плечами, а позже отобрал джинсы, в которых его задница смотрелась наиболее удачно. Богатенькие дамочки любили парней с красивой задницей — в этом он был уверен на все сто.
Мольберты, краски и кисти он купил на свои деньги: все равно давно хотел, а тут получилось совместить приятное с полезным. Он рассудил так: маньяка они, быть может, не найдут, но это не значит, что он не сможет отвести душу за рисованием. В академии времени на это было немного, к тому же всегда был шанс оказаться припаханным к какой-нибудь тупой активности вроде отрисовки баннеров или, не дайте боги, дня открытых дверей для семилеток.
Хёнджин не то чтобы воспринимал задание как отпуск, но… Все же чуточку воспринимал.
А вот Джисон… Заметно нервничал. Заметно — для Хёнджина, не факт, что сам Джисон это понимал. Хёнджин часто замечал, как тот просто смотрит в стену минут по десять, потом вдруг вздрагивает и начинает что-то искать, потом лезет перечитывать свои заметки, что-то бубнит под нос, и так по кругу. Хёнджин хотел бы как-то ему помочь, не только потому что они были друзьями, но и потому что все это было весьма раздражающим, но он, во-первых, ничего толком о его страданиях не знал, а во-вторых, должен был делать вид, что не знает вообще ничего. Он и делал, старательно изображая обиду на то, что его не посвящают в детали. Работало отлично — Джисон, не желая напрашиваться на негатив, даже разговаривать с ним меньше стал.
Однако сильнее всего Хёнджин переживал за Джисона в день его отъезда. Хотелось все рассказать. Он знал — так им будет спокойнее, так будет безопаснее, они всегда держались вместе, и это всегда работало. Много дерьма они пережили только потому, что были вместе. Все внутри него кричало, что позволить ему уехать вот так — огромная ошибка.
Поэтому он дал ему телефон. Не знал, чего ждет больше: что Джисон позвонит или что не позвонит ни разу.
Почти сразу же после того, как Джисон покинул общежитие, Крис пришел за ним. Довез на арендованной машине до какой-то заправки, а затем отдал машину и вызвал себе такси.
— Окей, — сказал он себе и расстегнул сумку с вещами. Убедившись, что все на месте, он унял те немногие крохи волнения, что все-таки в нем зародились, и, забив в бортовой навигатор адрес курорта, выехал на трассу.
Путь до горы был неблизким, но Хёнджина это даже порадовало: он любил водить, а шанс попрактиковаться выпадал редко. Всю дорогу он слушал хиты десятых на полную громкость, подпевая и жестикулируя в такт мелодии.
Чем ближе была гора — тем громче он пел и тем больше смотрел по зеркалам, не едет ли кто следом. Понимал, что никто его не преследует. Понимал, что бояться нечего.
Но чертова гора уже влияла на него, хотя он пока даже ни разу ее не видел.
Если бы кто-то спросил у него, что он думает о деле, он бы сказал, что оно не стоит даже тех трудов, что уже были в него вложены, не говоря уже о трудах будущих. Связь между трупами, конечно, была, но только на доказательство этой связи они потратили несколько месяцев и кучу бумаги — а это они только делу ход дали. Для суда нужно будет гораздо больше доказательств. Допустим, Ли Минхо действительно убивал людей. Если это так — делу поможет только его чистосердечное признание, потому как осудить и посадить богача — та еще задачка в принципе, не говоря уже о частных случаях с загадочными убийствами непонятно где и непонятно кого. А если это не Ли Минхо, то кто? Какой-нибудь другой богач с этой горы? Тогда шансов поймать его еще меньше. Сумасшедший фанат? И как его ловить?
Словом, в отдел детектива Со Хёнджина бы точно не взяли, а Хёнджин бы и сам туда не пошел. Он не верил в справедливость, карающий меч правосудия или даже просто судебную систему. Он верил, что есть сильные, богатые и властные. Необязательно, чтобы все три качества сочетались в одном человеке, но все они давали в жизни практически божественное преимущество. Делали тебя неприкасаемым и безгрешным. Да, среди таких людей было полным-полно ублюдков, но разве что-то могло измениться от их поимки? На их место пришли бы новые ублюдки — вот и все. За поимку таких начальство по головке не погладит, а репутацию себе заработаешь такую, что хорошей жизни точно потом не увидишь.
Так что на месте детектива Со Хёнджин бы плюнул на все это и поискал дело попроще, но он не был на месте детектива Со. Сейчас его целью было впечатлить детектива Со и получить хорошие рекомендации — этим он и собирался заняться.
Он въехал на гору и, поежившись, отключил кондиционер. Чем выше он поднимался, тем холоднее становилось, что для холмистой местности не так уж и странно. Наверно. Хёнджин прежде не бывал в горах. В хвойных лесах тоже.
Вскоре он снял солнечные очки: из-за деревьев солнца почти не было видно, поэтому приходилось пристальнее всматриваться в дорожный серпантин.
К его удивлению, начали запотевать стекла. Он пытался их протереть, но они запотевали вновь: снаружи было куда холоднее, чем внутри. Затем и внутри стало прохладнее, и тогда Хёнджин включил печку. Если летом в горах всегда так холодно, он, пожалуй, будет выбирать для отдыха пляжи.
Навигатор странно хрюкнул и потерял сигнал. Хёнджин наощупь попытался его перезагрузить — отвлекаться от дороги было все еще нельзя, но навигатор больше не издал ни звука.
— Да господи, — Хёнджин все же посмотрел на навигатор, но лишь убедился, что тот не реагирует ни на какие команды. — Отлично просто, — он вернул взгляд на дорогу. И вдарил по тормозам.
Казалось, не происходит ничего, но Хёнджина так часто били по ночам батарейками в носках, что он научился чувствовать опасность до того, как она настигала его со спины. Останавливаться на подъеме было ужасной идеей, но сейчас он знал, что так — лучше. Лучше, чем то, что может произойти, если он поедет дальше.
Он нервно осмотрелся. За ним никого не было. Справа были деревья, слева — гора. Оползень? Он прислушался, но ничего не услышал. Осмотрелся снова. Ничего.
Он тревожно вгляделся в дорогу перед собой и вдруг не увидел, но почувствовал, что она изменилась. Это был все тот же подъем, но теперь он был другим. Более извилистым. Дорога стала чуть больше крениться вбок, а повороты стали более крутыми. Конечно, это было ерундой — дороги не могут меняться так просто, если не происходит какого-нибудь землетрясения. Землетрясения точно не было — иначе бы телефон уже разрывался сиреной. А значит, ему просто… Чудится.
Он проморгался и мотнул головой, прогоняя наваждение. Тревога не отступала, но теперь он точно видел, в чем дело, и мог ехать дальше. Очень, очень медленно, постоянно притормаживая и оглядываясь, но ехать.
А потом подъем просто кончился. Дорога снова стала прямой. Навигатор, снова хрюкнув, включился и сообщил, что пора сворачивать. До пункта назначения оставалось пятьсот метров, но, пока навигатор об этом не сказал, Хёнджин даже указателей не замечал.
Припарковавшись, он вдруг ощутил, насколько устал. Все его тело ныло от напряжения. Голова гудела, глаза пересохли. Искусанные губы болели. Очень хотелось пить.
Он посмотрел на время. Вся дорога заняла у него чуть больше четырех часов, из них минут сорок он забирался на гору. Кажется, за эти сорок минут он оставил на дороге несколько лет жизни.
Он тяжело вздохнул и откинулся на сиденье — ноги бы сейчас ни за что не вынесли его из машины. Зато было время осмотреться.
Курорт, на котором ему предстояло работать, выглядел как типичный курорт из ужастиков. Огромная поляна чуть клевала вперед, к озеру. С парковки оно казалось не очень большим, но Хёнджин изучал брошюры: оно было одним из самых крупных в стране и самым крупным в регионе. Деревьев на поляне почти не было: только редкие молодые сосны украшали стыки дощатых тропинок. Слева от Хёнджина располагалось вытянутое бревенчатое здание с табличкой «Reception» — как раз туда Хёнджину надо было зайти за ключами от коттеджа. Сами коттеджи стояли гораздо дальше от парковки, почти вплотную к озеру. Подъехать к ним на машине было нельзя: в округе было полным полно баз отдыха, где парковаться можно было хоть на крыше дома, но конкретно в этом ставку делали на «связь с природой» и предлагали ходить пешком или взять в аренду велосипед. Хёнджина это позабавило: только богачи могут платить за то, что беднякам приходится делать просто потому, что они бедняки. Например, за ходьбу пешком.
Возле домика ресепшена стоял указатель. Хёнджин внимательно изучил его, прикидывая свой маршрут. Помимо коттеджей здесь была теннисная площадка, площадка для волейбола, аренда лодок, аренда тех самых велосипедов, парочка магазинов и два ресторана: Чонсик с, очевидно, корейской кухней и Итальяна — с итальянской. Рестораны Хёнджина заинтересовали больше всего: он никогда не был хорош в спорте, так что знакомиться с людьми лучше было за едой.
В машине становилось душно: солнце било прямо в лобовое окно, нагревая стекло и Хёнджина за ним. Он снова поежился: теперь уже от неприятного перепада температуры. Он вновь надел солнечные очки. Поправил зеркало заднего вида так, чтобы разглядеть свое лицо: оно было слегка бледным от усталости, но в остальном по-прежнему прекрасным.
Тяжело вздохнув, он вышел из машины.
«Я богач, — сказал он себе, невольно приосанившись. — Я богач, и ничто богатое мне не чуждо».
Он небрежно подхватил сумку с пассажирского сиденья, но, подумав, положил ее обратно. Запирать двери машины тоже не стал. Зажав ключи в ладони, он зашел в домик.
— Хван Хёнджин, — сказал он девушке за стойкой, не удостоив ее и взглядом. Та кивнула и с улыбкой застучала по клавиатуре.
— Домик номер семь, — сказала она. — Все верно?
— Не знаю, — вяло ответил Хёнджин. — Я просил забронировать с видом на озеро.
Конечно же богачи не бронировали себе домик сами.
— Это он и есть! И с камином! — отозвалась девушка.
— По вечерам так холодно? — уточнил Хёнджин.
— В начале лета бывает, но к середине июня ветер потеплеет, — девушка выговорила это так, будто репетировала у зеркала.
— Сначала было очень жарко, но затем резко похолодало, а теперь снова жарко. Такое тут часто?
Девушка выглядела озадаченной.
— Возможно, дело в неравномерном прогревании воздуха, — ответила она, и было слышно, что для нее эти слова — лишь случайный набор звуков. — Такое бывает. Ветер, он, понимаете…
— Ясно, — оборвал Хёнджин. — Что там с ключами? И, я надеюсь, мне помогут с багажом?
— Конечно! — разговор вернулся в хорошо знакомое сотруднице русло, и она заметно приободрилась. — Одну секунду.
И действительно буквально через секунду рядом с Хёнджином вырос парень в бирюзовой футболке. Такая же была на девушке. На серебристом логотипе справа была изображена треугольная гора с волнистыми линиями и круглое солнце. Очень оригинально.
Парень пропустил его вперед на выходе, но затем обогнал, первым подойдя к машине.
— Не заперто, — сказал Хёнджин, махнув той рукой, в которой были зажаты ключи. Парень вытащил сначала сумку, а затем, закинув ее себе на плечо, открыл багажник. Хёнджину на мгновение стало его жалко: сумка с принадлежностями для рисования была большой и неудобной. Однако он быстро опомнился и стал ждать, когда парень сделает что-то не так, чтобы бросить ему пренебрежительное «аккуратнее».
— Мы рекомендуем гостям запирать машины, — сказал парень, подойдя к Хёнджину.
— Зачем? — хмыкнул тот. — Кому тут нужна моя машина?
— Никому, — согласился парень. — У нас хороший курорт. Однако в округе бродят дикие звери.
— И куда лось поедет на моей машине?
— Есть еще скунсы. Они могут залезать в машину, и, ну, знаете…
— Я понял, — сказал Хёнджин и запер машину. По самодовольному лицу парня он догадался, что скунсов в округе, вероятно, не водится: его просто поставили на место.
Будь Хёнджин здесь не по работе, обязательно бы позвал этого парня выпить. Наверняка у него куча историй о наглых постояльцах. Впрочем… Возможно, именно такие истории ему нужны и по работе. Он решил подумать об этом попозже.
Парень проводил его до домика, сам отпер дверь и уточнил, где оставить сумки. Хёнджин от прогулки успел вновь утомиться, а потому просто неопределенно махнул рукой в сторону дивана, а сам осел в плетеное кресло на веранде.
— Принести воды? — спросил парень. Хёнджин отрицательно покачал головой. — Мы не рекомендуем новоприбывшим гостям отдыхать снаружи. Может случиться тепловой удар.
Хёнджин хотел что-то ответить, но смог только махнуть рукой, мол, свободен. Парень чуть поклонился и ушел.
Хёнджин, кряхтя, зашел в дом и запер дверь.
Было душно, но окна открывать он не стал. Найдя на кухне пульт от кондиционера, включил его и несколько минут стоял прямо под ним, запрокинув голову и блаженно вздыхая.
Больше всего хотелось вздремнуть, и, немного подумав об этом, он решил так и поступить. Сначала, конечно, немного разобрал вещи, проверил, нет ли сообщений от Джисона, и после поднялся на второй этаж, включил кондиционер и там и, упав на кровать, почти сразу уснул.
Проснулся он, когда в комнате стало слишком холодно. Тяжело вздохнув, он выключил кондиционер и пошел в ванную.
Видок у него был помятый, но бледность уже сошла. Он улыбнулся себе, но остался недоволен результатом. Сходив за свежей одеждой, он принял душ.
Душ окончательно привел его в чувства: голова больше не болела, в ушах не шумело и тело перестало ныть от непонятной тянущей усталости. Он быстро умылся, высушил волосы и, накинув на плечи рубашку, снова себе улыбнулся. Вот теперь все было в порядке.
Он спустился на первый этаж и выключил кондиционер и здесь. Пол был таким холодным, что пальцы сами собой поджимались. Хёнджин приоткрыл окно, чтобы впустить немного тепла и привыкнуть заново к температуре вне дома. Перенес сумку с принадлежностями для рисования ближе к веранде: именно там он собирался рисовать, причем очень показушно, чтобы привлечь внимание всех и каждого. Такова была его стратегия: привлечь как можно больше людей, чтобы это они первые с ним заговаривали, чтобы это они все ему рассказывали. При правильном подходе ему даже спрашивать ничего не придется, не говоря уже о том, что никто и не подумает, что он какой-то подозрительный.
Он не стал застегивать рубашку. Взял с собой только телефон, бумажник и солнечные очки. Закрыв дверь, небрежно поправил волосы и спустился по ступенькам к озеру.
Солнце пекло нещадно, несмотря на то, что воздух у воды был прохладным. Хёнджин подумал, что еще пара дней в таком странном температурном режиме, и он просто взвоет. Он умел бороться с жарой, умер бороться с холодом, но такие перепады температуры, как оказалось, очень быстро сбивали с толку.
Он только сейчас посмотрел на часы: было уже три, а значит, сейчас был далеко не пик жары. Как же здесь печет в полдень? Страшно было даже подумать. А еще Хёнджин понял, что не озаботился покупкой крема от загара.
С этого он и решил начать. Зашагав обратно к парковке по деревянным настилам, он оглядывался, разглядывая соседей. Много пар с детьми, несколько пожилых пар. Богатенькие студенты пили на верандах. Волейбольная площадка была уже занята, но игра шла как-то вяло: вероятно, жара мучила не только Хёнджина. Все занимались своими делами и не обращали внимания на Хёнджина, но это его ничуть не смутило. У него была еще куча времени.
Тем более, что жертв он себе уже выбрал.
Навстречу ему, посмеиваясь, шли две девушки. Обе в коротких шортах и закрытых футболках. Одна несла пакет с продуктами, вторая все время махала рукой с бумажником.
— Извините, — сказал Хёнджин. — Не подскажете, где можно купить крем от загара?
Конечно, он бы и сам нашел, но девушки выглядели как идеальные доносчицы: обе со свежим маникюром, явно подколотыми скулами и какими-то навязчиво аккуратными носами. Мелированные корни не успели отрасти. Приехали недавно, но держались уверенно — значит, не первый раз. Пошли вдвоем, потому что, вероятно, вдвоем и приехали. Но даже если у них были парни — для Хёнджина это не было проблемой.
И любому, кто в этом сомневается, он бы посоветовал понаблюдать за реакцией девушек.
Те остановились, и взгляд их медленно поднялся с голой груди на лицо Хёнджина. Бегло спустился обратно и снова поднялся наверх. Хёнджин ждал, всем видом излучая добродушие.
— Ой, — сказала одна из них. — Да. Можно в продуктовом или в хозтоварах. А больше магазинов нет.
— То есть можно и там и там? — с улыбкой уточнил Хёнджин.
— Самый ходовой товар после пива, — включилась вторая, смущенно посмеиваясь. — Но пиво только в продуктовом.
— Спасибо, — кивнул Хёнджин. — Буду знать.
Девушки посторонились, пропустив его мимо.
Три, два, один… Тишина. Надо же, какие робкие.
Хёнджин был прав: обе девушки посещали этот курорт еще со старшей школы. Приехали вдвоем, третья подруга должна была присоединиться через неделю. Обе работали в юриспруденции и приезжали, чтобы «не думать ни об одной бумажке». На настоящих трудяг они похожи не были, но говорить этого Хёнджин, конечно же, не стал. Болтали девушки в основном о себе, так что ничего полезного Хёнджин от них не узнал. Зато перед расставанием они договорились вместе поужинать: вот там он уже возьмет их в оборот и узнает все о гостях.
Они покинули его у ресепшена, заявив, что пиво сильно нагреется, если они пойдут дальше, но Хёнджин прекрасно понимал: они просто уже получили от него все, на что могли рассчитывать сегодня, вот и ушли.
Он никогда не понимал, почему девушки не видят, что неинтересны ему. Он умел им улыбаться, умел обольщать, но он никогда не был ни с одной девушкой, и возможно поэтому ему всегда казалось, что буквально каждая из них видит его насквозь. Но в общении ему не отказывала ни одна, и он редко доводил ситуацию до момента, когда могла бы возникнуть неловкость, предпочитая быстро прояснять, что к чему. Обычно на него не обижались, хотя никто не говорил «я так и думала». Может, просто воспитание не позволяло. Или надежда.
Сейчас Хёнджин не знал, как будет лучше: прояснить или оставить все на их воображение. Общество тут было маленькое, многие знали друг друга. Не хотелось бы, чтобы слухи о нем все испортили. Да, в таком случае лучше все же пока не говорить о себе ничего.
До хозяйственного магазина идти было дольше, поэтому он выбрал продуктовый. Мысль о пиве не давала ему покоя, поэтому, разобравшись с кремом, он отправился к холодильникам. Поулыбался там пареньку в цветастой рубашке, выбиравшему вино у полок. Тот поулыбался ему в ответ, но подходить не стал. Хёнджин решил его запомнить на случай, если будет совсем грустно, поэтому на прощание ему подмигнул.
Вернувшись в домик, он проверил телефон. Он и так знал, что Джисон ничего не напишет, он ведь еще даже не на горе, но все равно не мог не проверить. Он и так знал, что сообщения не будет, но все равно ощутил раздражение. Снова включив кондиционер, он достал из пакета пиво, затем вытащил из сумки альбом для зарисовок и устроился на диване.
Карандаш поначалу никак не хотел опускаться на бумагу: в голову ничего не шло. Хёнджин привык рисовать что-то конкретное, что-то материальное и хорошо знакомое. Но вокруг не было ничего, что заслуживало бы внимания. Он прислушался. Снаружи домика переговаривались люди. Кто-то смеялся. Иногда были слышны шаги.
Это место так сильно отличалось от подъема на гору. Все здесь существовало в каком-то тихом и размеренном порядке, в спокойствии и… Безопасности. Дорога сюда не казалась безопасной совершенно. Это место выглядело дружелюбным, но сама гора, те ее части, что видел Хёнджин, дружелюбными не казались. Было ощущение, что, чем выше поднимаешься, тем хуже и страшнее будет.
Джисону предстояло жить на самом верху. В некой хижине, о которой Хёнджин ничего не знал.
«Что ж, — подумал он, — надеюсь, там хотя бы есть горячая вода».
Карандаш заскользил по бумаге, но Хёнджину казалось, будто не он управляет своей рукой. Он наблюдал за тем, как на листке возникает что-то прямоугольное и продолговатое, как затем на нем появляются точки и кружочки. Рука двигалась быстро, но Хёнджин все никак не мог понять, что конкретно рисует.
Пока вдруг не понял, что нарисовал печатную машинку.
Хёнджин не знал, чего конкретно от него хотели детектив Со и Крис, но, как ему казалось, делал все, что было в его силах. Ему было велено разнюхивать — поэтому утром, еще до завтрака, Хёнджин совершил обход озера, но ни с кем толком не поговорил. Навязываться было бы подозрительно, поэтому он просто старался примелькаться местным, чтобы те со временем сами к нему подошли. На завтрак он зашел в корейский Чонсик. Коротко пообщался с официантками: спрашивал откуда привозят продукты, как часто это происходит и много ли у них обычно посетителей. Ответы оригинальностью не отличались: продукты привозили почти каждый день, почти все закупалось в магазинах органических продуктов. Ресторан пользовался спросом, и владельцы планировали вот-вот начать строительство второго помещения. Многие, впрочем, готовили дома, и, попробовав еду, Хёнджин понял, почему. Все, что ему принесли, за исключением чая, было невкусным. Не так, чтобы прямо ужасным, но не более, чем съедобным. Хёнджин как мог пытался сохранить лицо: других посетителей почти не было, поэтому официантки посматривали на него, и он не хотел выдавать своего недовольства. Но надолго его не хватило, и вскоре он, не доев, попросил счет.
— А если дождь? — спросил он, когда девушка принесла ему чек.
— Что вы имеете в виду? — спросила девушка, которая принесла ему кофе.
— Опасно доставлять продукты в дождь. Дорога такая крутая.
— Да? — удивилась девушка. И больше ничего не сказала.
После завтрака он вернулся домой: полуденное солнце выжигало в нем все желание жить и работать, так что кондиционер был для него сейчас лучшим другом. Он снова что-то рисовал, снова не вполне осознанно. И снова вышла печатная машинка, только уже под другим углом.
Это Хёнджину не понравилось, и он, вырвав лист из альбома, пересел к окну и стал зарисовывать пейзаж. Вышло сносно, но далеко не шедевр. Хёнджин огляделся и, не найдя ничего интереснее, стал рисовать диван. Закончив, он сморщился и вырвал и этот лист.
Хотелось нарисовать кого-то. Можно было бы себя, но для этого надо было идти к зеркалу, а двигаться ему не хотелось.
Он проверил телефон. Сообщений не было, хотя Джисон, вроде бы, уже должен был приехать на гору.
Джисон… Нет, его рисовать опасно: вдруг кто-то посмотрит рисунки? Ни к чему ему были лишние вопросы.
Он вздохнул и нарисовал овал. Удлинил его, добавил разметку для будущего лба и глаз, затем для носа и линией обозначил рот. Остановился. Чуть склонил голову и продолжил.
Бан Крис был звездой их академии, естественно, Хёнджин обратил на него внимание. Хёнджин всегда тянулся поближе к звездам, хотя обычно его интерес был чисто прагматичным.
Крис был… Другим случаем. У него было классное тело, и Хёнджин и сейчас не мог не чувствовать удовлетворение от мысли, что это тело в итоге досталось ему. Джисону их отношения не нравились, но Хёнджин, задействовав даже все свое воображение, не мог представить их в другом статусе. Бан о себе ничего не рассказывал. Хёнджин тоже не торопился откровенничать. Они оба не хотели, чтобы их видели вместе, да и друг на друга смотреть не очень-то любили.
Это была не любовь и даже не симпатия. Просто чистое животное желание.
Но Хёнджин так часто проваливался в анализ их отношений, что это было даже смешно. Между ними все было просто и очевидно, но… Но почему-то не совсем. Почему-то иногда провокации Хёнджина срабатывали, хотя не должны были бы. Почему-то иногда и Крис находил к нему подход, выводя на откровенность.
Но теперь это не имело никакого значения, верно? Теперь между ними была проведена четкая черта. Возможно, она останется навсегда: Хёнджину все равно поднадоели их игры, а тут такая удобная причина закончить все насовсем.
Только вот заканчивать не хотелось. Он это знал и про себя понимал, хоть и отрицал.
Черты лица Бана вырисовывались сами собой. Его лицо не выражало ничего, потому что обычно он смотрел на Хёнджина именно так — как на ничто.
Хёнджин хотел вырвать и этот рисунок, но… Не вышло. Он просто перелистнул альбом на чистую страницу и отложил его, потягиваясь.
На часах было без четверти пять. На ужин они собирались пойти в семь.
Несмотря на то, что он не ел с утра, голода он не ощущал: очевидно, даже с кондиционером ему было тяжело справляться с жарой, но он надеялся, что постепенно привыкнет, потому как сидеть целыми днями в домике было не вариантом. Было бы здорово забить на работу, конечно, но вряд ли такой человек, как детектив Со, оценил бы этот подход. Крис мало о нем говорил, но все, что Хёнджин узнал, наводило на мысль, что человек он суровый и принципиальный. Впечатлить таких тяжело, но Хёнджин не привык сдаваться.
Он неспешно принял душ, выбрал наряд для ужина и снова взял в руки альбом, чтобы оценить все нарисованное.
Но в альбоме была только печатная машинка.
На каждой изрисованной странице, даже на тех, что он заполнял месяцы назад. Печатная машинка снова и снова. Сбоку, сверху, по кусочкам. Только клавиатура, ролик с бумагой. Уголок, снова сверху. Хёнджин все листал и листал альбом, но видел только машинку.
Он отбросил альбом. Тот глухо стукнулся об пол.
Хёнджин, вздрогнув, открыл глаза.
Альбом валялся на полу. В его пальцах все еще был зажат карандаш. Он взглянул на время. Была уже половина седьмого.
Вскочив, он схватил альбом. Там был пейзаж, диван и незаконченный портрет Бана.
Хёнджин тяжело вздохнул и поежился. По спине скатились капли холодного пота. Кондиционер работал на полную, и в гостиной снова было слишком холодно. Он где-то читал, что кошмары могут сниться, если тело чувствует, что ты вот-вот замерзнешь, так что ничего удивительного.
Ну кроме того, что его до смерти напугала печатная машинка.
Он быстро сходил в душ, так же быстро выбрал одежду: благо во сне он уже успел все выбрать. Он как раз заканчивал с укладкой, когда в дверь постучали.
Он спустился, но, распахнув дверь, не увидел никого.
Хёнджин, вздрогнув, открыл глаза и сел на диване. Часы показывали половину седьмого. Альбом валялся на полу. Хёнджин поднял его и перевернул, но страница оказалась пустой. Он хотел пролистать назад, но в дверь снова постучали.
— Да! — крикнул он и, наконец, подошел к двери.
— Привет! — воскликнула одна из девушек. — Мы хотели предложить тебе небольшую прогулку с вином, — она подмигнула, — до ужина.
— Это полезно для пищеварения, — кивнула вторая. Они засмеялись.
Хёнджин выдавил из себя улыбку.
— Мне надо переодеться, — сказал он. — И я буду готов. Посидите тут?
Он оставил девушек в гостиной, а сам поднялся в спальню.
Взглянув в зеркало, он сначала увидел лишь два темных провала вместо глаз. Он зажмурился и снова открыл глаза. Теперь его лицо казалось слишком бледным, но, учитывая затянувшийся кошмар, это было объяснимо.
На прогулке он долго пытался собраться и как-то вовлечься в разговор, но мыслями все равно возвращался к альбому. В какой момент он все же уснул? Что успел нарисовать? Что за печатная машинка такая, что со вчера не идет из головы?..
Девушки окликали его, задавали вопросы, но отвечал он в основном односложно. Смеялся с запозданием и иногда спотыкался.
— Все нормально? — спросила одна.
— Да, — на автомате ответил Хёнджин, но, сообразив, что это звучит не очень правдоподобно, добавил: — Просто жара… Я проспал весь день и немного… Вялый. Извините, вы рассчитывали на веселую компанию.
— Поначалу всем тяжко, — ответила девушка. — К жаре надо привыкнуть, но в остальном здесь прекрасно. И сны всегда такие яркие!
— Это от свежего воздуха, — пояснила вторая.
Хёнджин мысленно понадеялся, что больше таких ярких снов с ним не случится никогда.
Он попросил у девушек бутылку вина и пригубил немного. Потом еще и еще. Постепенно тревога отступала на задний фон, и он все активнее общался с новыми подругами.
Закончив обход, они двинулись к Итальяне. Девушек уже немного заносило, но в ресторане они вели себя тихо. Хёнджину пришлось зачитать им позиции из меню, но его язык немного заплетался, так что по большей части они втроем просто смеялись, а выбор оставили за официантом. К ним за столик подсели какие-то парни, девушки представили их, но Хёнджин имен не запомнил. Одного, кажется, звали Бомхан или типа того... Те тоже были слегка пьяны, так что всем было вполне комфортно.
На еду Хёнджин набросился жадно, хотя ему казалось, что он все еще не голоден. Доев, он попросил еще одну порцию и только к середине второй тарелки понял, что наелся.
Примерно тогда же в ресторан вошел Хан Джисон в сопровождении незнакомого мужчины. Ли Минхо, очевидно.
Хёнджин скользнул по ним рассеянным взглядом — алкоголь в этом очень помог. Джисон ответил ему тем же, и весь остаток вечера он наблюдал за другом исключительно боковым зрением. Но даже так Хёнджин не мог не отметить, что Джисон вписывается во всю эту загородную богатую атмосферу удивительно хорошо. Словно кто-то… Нарисовал его подходящим. Или написал.
«Вот это меня разморило», — подумал он.
Они с парнями проводили до домиков девушек, после чего парни пошли к себе. Кажется, они куда-то позвали Хёнджина, но он не зафиксировал, куда и во сколько, понадеявшись, что вспомнит об этом утром.
Он совершенно не ощущал усталости, но алкоголь делал свое дело: Хёнджин чувствовал, что вот-вот уснет.
Он кое-как открыл дверь домика и, войдя, замер у дивана. Там лежал альбом — все еще перевернутый пустой страницей вверх.
Холод снова прошиб Хёнджина. Подняв альбом, он перевернул его.
Печатная машинка. Та, которую он, как ему казалось, вырвал.
Дрожащими пальцами он пролистнул альбом на предыдущую страницу. Снова печатная машинка — вчерашняя. Он перевернул альбом и увидел куст, что зарисовывал несколько месяцев назад.
— Никаких больше снов, — сказал он, зажмурившись. — Пожалуйста.
Ночью ему действительно больше ничего не приснилось.
Утром он спустился с горы к назначенному времени и молча сел за стол к Крису, который его уже ждал. Крис поднял на него спокойный взгляд, но не торопился задавать вопросы. Хёнджин не спешил рассказывать что-либо. Так и сидели, пока к ним не подошла официантка.
— Бургер с яйцом, пожалуйста, и американо, — улыбнулся Хёнджин девушке, но, стоило ей отойти, снова сделался равнодушным. Он это умел. И он, в отличие от Криса, никуда не торопился.
— Что ты узнал? — тот сдался, когда Хёнджину принесли его заказ. Звучал невозмутимо, хотя, должно быть, внутри бурлил от злости. Ну, Хёнджин на это надеялся.
— Ничего интересного, — яйцо под булкой лопнуло и потекло по пальцам. Хёнджин, сморщившись, попытался слизать желток, но это не сильно помогало. Крис протянул ему салфетку. — Видел Джисона вчера, познакомился с местными болтушками. В конце недели соберу все сплетни за последние годы.
— Здорово, что у тебя есть план, — кивнул Крис серьезно. — Я рассчитываю, что ты будешь работать как можно быстрее.
— Да, тебе не нравится тратить время на разговоры, я в курсе, — в тон ему кивнул Хёнджин. — Не переживайте, начальник Бан.
— Опасно для дела, — отрезал Крис. — Поменьше болтай, побольше слушай. На связь выходи только в крайних случаях либо если узнаешь что-то по-настоящему важное. Отчитываться будешь каждое утро, в этом кафе, если я не изменю место или время.
— Понял, — Хёнджин повел плечом, будто ему было решительно все равно.
— Это серьезно, Хёнджин, — он понизил голос, — мы расследуем преступление. Серию преступлений. И вы с Джисоном в эпицентре всего, понимаешь ты?
— А ты что, волнуешься за меня? — Хёнджин вскинул брови и ухмыльнулся.
Крис посмотрел на него невозмутимо.
— У тебя яйцо у уголка губ. Справа, — сказал он наконец, и, дождавшись, когда Хёнджин прикроет рот салфеткой, добавил: — Отчет окончен, как я понимаю? Я тогда поехал, у меня много дел.
Хёнджин махнул рукой, мол, поезжай. Крис вытащил из кошелька наличные и положил их на стол.
— Тут и за тебя, — сказал он и ушел.
Хёнджин сморщился и зажмурился, медленно выдыхая.
Да, он первым начал игру в недотрогу, но вообще-то он ожидал, что Крис сорвется. Что хоть как-нибудь выдаст свое… Ну, что-нибудь! Раздражение хотя бы! Это Хёнджин собирался поставить его на место, приструнить, чтобы Крис понял, что Хёнджин — не просто мальчик для секса, что он тоже личность, что он умеет работать… Черт, да они столько времени провели вместе!
Кое-как дожевав бургер и залпом выпив кружку кофе, Хёнджин вышел из кафе. Ему не стоило бы так громко хлопать дверью, учитывая, что он собирался сюда вернуться, но он подумает об этом уже гораздо позже.
Сейчас же он взбирался на гору, не помня себя от злости и раздражения. Широкий шаг и большая скорость быстро вымотали его, но он упорно шел и шел, даже когда сбилось дыхание, даже когда рубашка на спине стала влажной от пота.
Если Бану так все равно, то к чему вообще было все это начинать? Нет, секс есть секс, конечно, ради него они оба все это и затеяли. Но если Хван так его бесил — почему он все еще его не прогнал? Почему ни разу ничего не сказал, ни о чем не попросил?
Хёнджину нравилась их игра. Нравилось, что они почти не разговаривают, но раньше ему казалось, что это потому что они понимают друг друга без слов. Теперь он начинал думать, что Крис в самом деле видел в нем не больше, чем дырку, и это… Так бесило! Дырку! В Хван Хёнджине! Да его все хотят, а этот коротышка просто берет и… Скотина!
Хёнджина так распирало, что он даже порыкивал вслух, стискивая зубы на очередном высоком выступе узкой пешеходной тропинки сбоку от дороги.
Он остановился, только когда почувствовал, что вот-вот упадет. И тогда же пришла мысль: ну и к черту его. Раз Крис хочет и дальше так себя вести — и пускай. Что, Хёнджин себе другого парня не найдет? Вот уж дудки. Не хочет Крис ничего серьезного — вот пускай и катится, а Хёнджин выполнит свою работу на этой чертовой горе, завоюет расположение старших, а там уже личная жизнь и сама подтянется. Все любят популярных красавчиков, а если красавчик популярен у начальства — то тем более.
Да, решил Хёнджин. Нахрен Бан Криса, в мире полно другой рыбы.
До коттеджа он добрался, уже прихрамывая: ноги плохо слушались, бедра ныли. Больше всего хотелось пить и сидеть, и Хёнджин не отказал себе ни в чем. Отдышавшись, он уговорил себя сходить в душ: еще даже не было полудня, а от него уже попахивало после прогулки. Это никуда не годилось, от детектива не может плохо пахнуть.
Как там пишут в книжках? Пускай вода смоет весь негатив. Пускай все плохое утечет в слив, пускай разум очистится, и все плохие мысли отступят.
Хёнджин тер себя мочалкой, поливал из душа с головы до ног, но почувствовал лишь небольшое облегчение. Зато наконец смог сформулировать, что чувствует: ему будто плюнули в душу. И сколько тело ни три, плевок из души так просто не смыть.
Он вылез из душа и пошел в комнату за одеждой. Но, конечно, неприятное утро не могло кончиться так легко: завернув к шкафу, Хёнджин задел ногой кресло. Основной удар пришелся на пальцы, но, перевернувшись, кресло стукнуло его по колену. Хёнджин вскрикнул и, руками сдвинув кресло подальше, сел на кровать.
От боли и злости на глазах выступили слезы. Он больше не мог сдерживаться, а потому просто закричал, совершенно не думая о том, кто его крики может услышать.
Прокричавшись, он ощупал ушибленные места: кости были целы и, хоть боль и была довольно сильной, Хёнджин не думал, что серьезно пострадал. Чего не скажешь о кресле: у того отлетела перекладина, которая крепилась к ножкам.
Здорово, еще и за мебель платить. Конечно, оплату должно было бы взять на себя управление, но Хёнджин, воспитанный в системе, кое-что о ней понимал. У системы никогда нет денег. Все, кто в ней, об этом знают, в то время как все, кто вне ее, верят в лучшее будущее.
Так что Хёнджин уже представил себе счет, который ему пришлет управление, а значит: хорошо бы ему самому починить кресло. Заодно можно будет поболтать с продавцами: может, удастся выспросить что-то полезное.
Подумав так, он сам себе поразился: никогда прежде он не думал о работе так много и не отдавал себя ей так искренне. Чего это он?
Впрочем, если это поможет утереть Крису нос… Нет, не думать о Крисе. Только не о нем.
Немного придя в себя, Хёнджин вернулся в ванную и подержал ногу в холодной воде. Не сразу, но боль уменьшилась, и теперь Хёнджин даже мог нормально согнуть колено и пошевелить пальцами на ногах.
Кажется, здесь должен был быть магазин со всякой всячиной?.. Вероятно, именно туда ему и надо.
Хёнджин вышел из коттеджа и, высматривая вчерашних подруг, по указателям пошел в сторону магазина. Девушек нигде не было видно: очевидно, после вчерашней ночи они не пришли в себя либо же предпочитали пережидать жару в своем коттедже. Как же их звали?.. Нет, Хёнджин совершенно не был приспособлен для общения с женщинами, пускай те и считали иначе.
— Добро пожаловать, — улыбнулся кассир, как только Хёнджин сунулся внутрь. — Дайте знать, если чего-то не найдете. Скорее всего, оно у нас есть.
— Спасибо, — кивнул Хёнджин и осмотрелся. Он еще никогда не видел, чтобы магазин настолько соответствовал своему статусу: здесь и правда было все. Надувные лодки, удочки, шины для велосипедов, палатки. У дальней стены стояло несколько вешалок с футболками и жилетками, там же были шляпы и солнцезащитные очки. У кассы лежали открытки, значки, магниты и брелоки. Чуть пройдясь между стеллажами, Хёнджин нашел мини-секцию с книгами и сборниками судоку, отдел с фильмами и музыкой, целую кучу попсовых журналов.
Большая часть товаров, понятное дело, так или иначе относилась к отдыху, поэтому Хёнджин уже засомневался, что найдет нужное.
— Эм… — позвал он. — А у вас есть инструменты?
— Для чего? — парень вышел из-за кассы и, не торопясь, пошел к клиенту.
— Ну… Для ремонта? Мне бы пригодилась отвертка и несколько шурупов, — если креслу требуется более серьезный ремонт, то Хёнджин в пролете. Он в жизни ничего сложнее шкафа не собирал, а чинил и вовсе только ту двухъярусную кровать, которую они с Джисоном до этого специально сломали.
— Если в коттедже что-то сломалось… — начал было парень.
— Нет-нет! — Хёнджин замахал руками. — То есть да, но я не хочу никого звать. Хочу сам починить.
Парень улыбнулся уголками губ и кивком попросил уступить дорогу. Хёнджин попятился. Оказалось, он уже успел пропустить инструменты: несколько одинаковых мини-наборов висели на крючке прямо за рыболовными снастями.
— Подойдет? — парень вернулся к нему, все еще улыбаясь.
— Думаю, да, — кивнул Хван. — Сколько с меня?
— Пройдемте на кассу, — парень указал в сторону своей стойки. — Вы первый раз у нас?
— Что? — Хван сначала подумал, что речь о магазине, но затем заметил, что на парне та же футболка, что была на всех сотрудниках курорта. — Да. Приехал восстановить запасы сил и немного… Выпустить пар, — только сказав это, он понял, как это звучит в контексте покупки инструментов, так что тут же добавил: — Но сломал я только кресло. И то случайно.
— Это случается чаще, чем вы можете себе представить, — добродушно засмеялся парень. — Не волнуйтесь, я никому не скажу.
Хёнджин благодарно кивнул. Они обменялись улыбками. Хёнджин не спешил отводить взгляд от парня, и тот отвечал ему тем же.
— Так… — сказал парень, наконец опустив взгляд, — если хотите, я мог бы зайти к вам после смены и помочь с креслом.
— Я много в чем хорош, — ответил парень. — Но только по взаимному согласию.
— Вот как, — Хёнджин включился в игру. Оперевшись на стойку, он приблизил свое лицо к лицу парня, но не слишком близко: просто чтобы слегка подзадорить. — И на каких условиях вы дадите свое согласие?
— Общение, — парень, казалось, и не думал смущаться, продолжая улыбаться как ни в чем не бывало. — Не так часто к нам приезжают новенькие, еще и неженатые. И без детей. Так что, если это про вас…
— Да, — ответил Хёнджин. — Вполне про меня, — он сделал паузу. — И я, кстати, один. Во всех смыслах.
— Тогда мне точно следует составить вам компанию, — подмигнул парень. Кассовый аппарат щелкнул, и из него полезла лента чека. — До вечера?
— До вечера, — улыбнулся Хёнджин.
По дороге в коттедж он думал о том, что Бог, если он есть, все же бывает милосерден. Работа? Личная жизнь? Кажется, Хёнджин сможет получить все за один вечер! Судя по словам парня, тот работает здесь не первый год, а значит, знает об этом месте достаточно. К тому же он явно словоохотливее большинства персонала: те понапрасну болтать не станут. Постоянники — это, конечно, хорошо, но разве может знать кто-то больше того, кто здесь работает? К тому же Хёнджин ему явно понравился, а значит, он охотнее поделится с ним информацией.
Захотелось написать Крису. Пусть знает, что Хёнджин тут не прохлаждается! Но он сразу отругал себя за эту мысль: не хватало еще лебезить перед ним. Будет утро — будет и отчет, а до тех пор нет никакой нужды вспоминать об этом придурке снова.
Поговорить бы с Джисоном… Не то чтобы он всегда вставал на его сторону, скорее даже наоборот: Джисон был принципиален в вопросах личной жизни и то, что происходило с личной жизнью лучшего друга, вызывало в нем плохо скрываемое раздражение. Казалось, он брезгует даже говорить об этом, не то что поддерживать Хёнджина или, упаси боже, вставать на его сторону. Но Джисон — это все-таки тыл. Он бы выслушал и дал бы совет в стиле «не думай об этом». Советчик из него был не очень, конечно, но всегда приятно услышать посетившую тебя мысль от другого!
Хёнджин решил дать корейскому ресторану второй шанс: вдруг обеды лучше, чем завтраки?..
Но снова жестоко ошибся: еда совсем не стала лучше. Народу снова было совсем мало, и Хёнджин убедился окончательно: старожилы сюда не ходят. А значит, и ему не стоит.
Кое-как доев, Хёнджин пошел во второй ресторан: купить что-нибудь для вечера с парнем из магазина. Он-то наверное знает, что еда в корейском ресторане не очень, поэтому и пытаться его ею накормить не стоит.
Во втором ресторане народу было заметно больше. Некоторые встретили Хвана сочувствующим взглядом людей знающих, но никто ничего не сказал. Официантка приняла заказ на пиццу с собой и попросила подождать. Хёнджин сел на стул у стойки и принялся выискивать знакомые лица.
Кажется, разглядел парней, что подсели к ним вчера, но он не был уверен: он был слишком пьян вчера, чтобы запоминать лица. Девушек тоже нигде не было видно. Неужто они и обед проспали?.. Или выбрали гриль у коттеджа? Впрочем, какая разница? Пользы от них было не больше, чем от любых других постояльцев. Хёнджин уже нашел свою золотую жилу, осталось только покормить ее вечером пиццей.
Вернувшись, он убрал пиццу в кухонную зону и без особых надежд проверил телефон.
И увидел пропущенный от Джисона. Сорок минут назад. Черт, надо было взять с собой телефон!
Он тут же попытался перезвонить, но ответа не последовало: только тихое жужжание и еле слышный скрежет. Как в таком месте может быть так плохо со связью?!
Хёнджин снова попытался перезвонить, потом — отправить сообщение. Но гудков не было, а сообщения не отправлялись. Хёнджин проверил связь: три палки. Почему же тогда не выходит?..
Не помня себя от тревоги о друге, Хёнджин написал Крису: выходил ли Джисон на связь сегодня?
Крис ответил быстро, но так, что лучше бы вообще не отвечал.
«Не используй сообщения для таких вопросов. Только лично. И я все равно не скажу — это не твое дело. Твое дело — курорт.»
Обида новой волной захлестнула Хёнджина, и он с яростью швырнул телефон — но только на диван. Тот упал с тихим хлопком.
Черт знает что творилось на этом курорте, и, кажется, Хёнджину придется разобраться со всем самостоятельно.
— Связь? — удивился парень. — Ну, бывает, что сообщения не уходят, но это когда гроза собирается. Облака здесь слишком плотные или типа того.
Парня звали Феликс. Перед визитом к Хвану он принарядился, сменив форму сотрудника на джинсы и свободную белую футболку.
— Но сегодня нет облаков, — ответил Хёнджин. Феликс протянул к нему ладонь, и Хёнджин подал ему шуруп.
— Здесь — нет. Выше, может, и есть. Здесь всегда странное что-то с погодой, не обращай внимания. Гору давно хотят исследовать, но она в частной собственности.
— Вся гора? — удивился Хёнджин.
— Ну да. Ну, собственников несколько, но, не считая пары детских лагерей пониже, здесь все кому-то принадлежит. Уже лет сто, я думаю.
— Это сколько же денег гребет владелец?
— Ну, — парень, кряхтя, закручивал шуруп. — Вообще здесь и расходы немалые, к тому же то, что здесь отдыхают и зимой и летом — большое преувеличение. Есть, конечно, любители зимнего отдыха, но погода на горе и летом не сахар, чего уж говорить о зиме? Так что приезжают сюда разве что на выходные. Поздняя весна, лето и начало осени — вот основной сезон. Заработок приличный, но потом, по весне, многое приходится чинить. Дороги размывает, в коттеджи залезают дикие звери. С электричеством тоже не все в порядке. В общем, оборот средств большой, но заработок в итоге меньше, чем ты думаешь.
— А ты это знаешь, потому что?..
— О, неужели никто не сказал еще? — удивился Феликс. — Магазин мой.
— Ой ли, — не поверил Хёнджин. — И ты сам стоишь за стойкой?
— А чем мне еще заниматься? — рассмеявшись, ответил парень. — У меня есть два помощника, но ты же видел, сколько у нас товара. К тому же формально мы часть курорта, так что работы много. Вот пока мои мальчики бегают по поручениям, я стою за кассой.
— Почему бы не нанять третьего сотрудника?
— А чем тогда мне заниматься? — пожал плечами Феликс. — Я в этом магазине вырос. Семейный бизнес. Мои бабушка с дедушкой купили землю, когда она еще практически ничего не стоила. Кто-то рассказал им, что здесь будет курорт, вот они и подсуетились. Не прогадали.
— А еще весну и осень, — кивнул тот. — Так что, поверь мне, заработок тут не сказочный.
«Но все равно больше, чем когда-либо будет у меня», — кисло подумал Хёнджин. За деньгами он по жизни, конечно, не гнался, но встретить того, кто с рождения с золотой ложкой во рту, все равно было неприятно.
— А что насчет тебя? — спросил Феликс. — Кем сам будешь?
— О, — улыбнулся Хёнджин. — Ты наверняка слышал миллион таких историй.
— Хм… — Феликс поднял глаза к потолку. — Алкоголик?
— Сюда многие летом приезжают спиваться, — пожал плечами парень.
— Нет, — Хёнджин нервно усмехнулся, а про себя подумал: неужели похож? — Я художник. У меня… Ну, небольшой творческий застой. Врач родителей сказал, что мне нужно на воздух, вот они мне и оплатили эту поездку.
— Так ты, выходит, тоже из богатых?
Хёнджин отметил про себя это «тоже». Прямо Феликс, может, и не признается, но Фрейд тоже человеком был неглупым.
— Ну, горы у меня нет, — ответил Хёнджин уклончиво. — Но не бедствуем, да.
Готовя свою легенду, он подозревал, что такой вопрос ему зададут, и как-то очень быстро понял, что по тому, как он ответит, собеседник сможет понять, врет он или нет. Изучение видео и подкастов подтвердило теорию: богачи никогда не отвечают «да» или «нет». Всегда «не бедствую» или «на жизнь хватает». Самые понтанутые говорили что-то вроде «хватит, чтобы моим детям не пришлось работать».
Хёнджин попробовал, как эти фразы звучат, и выбрал ту, которую произносить было приятнее всего — ему почему-то казалось, что богачи тоже так поступают.
Феликс, судя по виду, подвоха не заметил.
— А что ты рисуешь? — спросил он.
— Жизнь, — улыбнулся Хёнджин. — Показать? У меня, правда, только скетчбук…
— Покажи, — кивнул Феликс. — Но сначала посмотри на кресло, — он постучал по сидушке и отодвинулся, уступая место Хвану.
Хван наклонился и несильно дернул за возвращенную на место перекладину.
— Держится, — сказал он. — Круто. Я бы часа два провозился.
— Ну, каждому свое, — ответил Феликс и поднялся на ноги. — Художникам надо беречь руки, а нам, простым работягам, бояться нечего.
Хёнджин сначала заподозрил неладное, но, обернувшись к парню, понял, что тот шутит. Он рассмеялся и указал на дверь.
— Скетчбук и пицца ждут вас внизу, господин работяга.
— Пицца, а? — улыбнулся Феликс. — Отведал уже нашей местной корейской еды?
Они спустились на первый этаж. Феликс, заметив скетчбук на журнальном столике, сел на диван и, положив скетчбук на колени, принялся его рассматривать. Хёнджин отошел за пиццей.
— Да, — сморщился он. — Это было ужасно. Что не так с этим местом?
— Проблемы с поставками, — пожал плечами Феликс. — У них так в начале каждого сезона. Закупают тухлятину какую-то, а потом удивляются, чего это к ним никто не идет, но ничего. Через пару недель они вспомнят про нормальные овощные базы, и все наладится.
— Я так понимаю, это каждый год случается? Почему у второго ресторана нет таких проблем?
— У них разное руководство, — пояснил Феликс. — Не знаю уж, почему не уволят главного из Чонсика, но это и правда повторяется каждый год. Только новички туда приходят в первые пару недель, старожилы либо используют гриль, либо идут в Итальяну.
— Я так и думал, — ответил Хёнджин. — Какое разочарование, что ты не рассказал мне об этом раньше.
— Я не знал, что ты туда собираешься, — Феликс несильно толкнул его в плечо. — И вообще, воспринимай это как уникальный опыт. Тебе пойдет на пользу.
— Это что за намек? — сощурился Хёнджин. — Тебе не нравятся мои скетчи?
— Ну, — Феликс чуть склонил голову набок. — Они очень техничные, спорить не буду. Но не похоже, чтобы тебе самому нравилось их рисовать. Ты будто просто срисовываешь.
— А ты, значит, разбираешься в искусстве? — Хёнджин не обиделся, хотя по образу, наверно, стоило бы. Феликс был прав: последнее время он срисовывал вещи бездумно.
— Ого, — сказал Феликс, будто его не услышав, — а это красиво. Линии такие… Живые?
Да, он смотрел на чертову печатную машинку.
— И это! — Феликс перелистнул на последний скетч: на вторую машинку. — Ты это уже здесь рисовал?
— Как догадался? — спросил Хёнджин, стараясь звучать как можно более нейтрально.
— Логика, — пожал плечами Феликс. — Тебя отправили сюда лечиться, и вдруг эскизы стали намного живее, чем до. Либо ты на наркотиках, либо свежий воздух помогает.
— Подожди, пока героин выветрится, и спроси меня снова, — отшутился Хёнджин.
Теперь уже Феликс посмотрел на него с подозрением, но Хёнджин улыбнулся — и Феликс рассмеялся.
— Ты только не обижайся на меня, — сказал он. — Скетчи хорошие. Уверен, тебе у нас станет лучше, и ты вернешься заряженным и отдохнувшим. Просто много гуляй, вкусно ешь и хорошо спи, — он улыбнулся.
— Думаю, мне может понадобиться помощь, — Хёнджин придвинулся чуть ближе к парню. — Один я явно не справляюсь.
— Да уж, — фыркнул тот. — Кресло сломал, в Чонсик зашел. Тяжко тебе одному.
— Поможешь? — понизив голос, спросил Хван.
— А что мне за это будет? — с вызовом спросил Феликс в ответ, не обращая внимания на то, что Хёнджин склоняется к нему все ближе и ближе.
— Как французскую девицу? — Феликс поиграл бровями.
— Как захочешь. Все ведь должно быть по согласию, да?
— Верно, — Феликс прикусил нижнюю губу. — Обмен хороший. Принимается.
И тут он отодвинулся от Хёнджина. Хёнджин смущенно подался назад, но ничуть не расстроился: ему нравились такие игры, и он умел в них играть. Феликс вовсе не выглядел недотрогой, просто, кажется, был не так прост.
— Сейчас начнешь? Мне позировать? — спросил Феликс.
— Если тебе не нужен супер-детальный портрет, то можешь попозировать для зарисовки, а потом я уже без тебя закончу. Идет?
— Угу, — Феликс активно закивал. — Давай рисовать.
Хёнджин велел ему остаться на диване, а сам пересел на пол, так, чтобы видеть его лицо. Какое-то время он рисовал молча, сосредоточенно выводя линии. На самом деле он делал это почти на автомате, загвоздка была в другом: ему нужно было попробовать разузнать что-то о писателе, но разговор шел в совсем другом направлении. Вызывать подозрений не хотелось, поэтому пришлось думать.
— А кто владеет оставшейся горой? — спросил он.
— Имен я тебе не назову, — пожал плечами Феликс. — Тут все управляется через трастовые фонды, чтобы не привлекать внимание.
— А почему владельцы не хотят привлекать внимание? — Хёнджин на секунду остановился, но, поняв, что это может отвлечь Феликса, вновь опустил глаза на эскиз.
— Потому что владеть такой большой территорией непросто. Найдут дохлого лося — журналисты обязательно напишут про проблемы с экологией. Если кто-то привезет сюда любовницу вместо жены — обвинят в проституции. Никому это не нужно.
— Звучит разумно, — кивнул Хёнджин. — Думаю, родители бы меня сюда не отправили, если бы это место было связано с каким-то скандалом. Они пекутся о своей репутации.
— Сюда многие творцы приезжают в сезон, — ответил Феликс.
— Ну… — Феликс вздохнул. — На вершине живет Ли Минхо.
— Это кто? — притворно удивился Хёнджин.
— Писатель, — в голосе Феликса послышалось недовольство. — Он, вообще-то, очень популярный. Каждый год сюда приезжает в начале сезона, а уезжает в конце с новой рукописью.
— И как он такой известный тут выживает? С охраной что ли ходит?
— Ну, во-первых, тут в основном все свои, — напомнил Феликс. — Многие знали его еще до того, как он написал первый бестселлер. А во-вторых, сам он почти не спускается: посылает помощников. Сегодня, кстати, новенький заходил днем.
Хёнджин сдержал громкий выдох. Значит, Джисон спускался с горы! Во всяком случае, он еще жив и может ходить. Наверно попытался позвонить, как связь появилась, но к моменту, как Хёнджин увидел звонок, он уже поднялся к облакам.
— Все равно не знаю такого, — пожал плечами Хёнджин.
— У нас есть его книги. Купи как-нибудь.
— Я подумаю, — ответил Хван. — Писатель, выходит, давно сюда приезжает? Тоже бабушка с дедушкой землю оставили?
— Дом, — Феликс сморщился. — Старый, пропахший нафталином и сыростью дом.
— Иногда вожу продукты, если очень просят. Так-то туда никто не ходит: все привыкли, что он здесь есть, и это уже никого не удивляет. А почему ты спросил? — опомнился Феликс.
— Интересно, кто мой соперник, — тут же нашелся Хван.
— Ну сам посуди, я спросил у тебя о творческих людях в целом. А ты рассказал только о нем. Выходит, он тебе интересен, — Хёнджин поднялся с пола и, подойдя к Феликсу, развернул к нему скетч. — Как и мне.
Феликс не смотрел на скетч. Он смотрел Хёнджину в глаза. На его губах играла довольная улыбка, и Хёнджин, приняв ее за добрый знак, приподнялся, накрыв губы парня своими. Тот ответил, но, стоило Хёнджину углубить поцелуй, отодвинулся.
— Я что-то сделал не так? Мне казалось…
— Все так, — перебил Феликс с мягкой улыбкой. — Просто ты, кажется, любишь быстрое развитие событий. А я… марафонец, — он подмигнул. — Не спринтер.
— Намек понял, — сказал Хёнджин. — Никакой стометровки.
— Здорово, — Феликс рассмеялся и наконец посмотрел на скетч. — Круто! — сказал он. — Когда закончишь?
— Ну, я ничем не занят, так что завтра наверно, — пожал плечами Хёнджин. — Сходим на свидание? — спросил он тут же.
Феликс был идеален. Он знал гору, он знал местных, он знал писателя и был в том доме на вершине. Одного вечера точно мало, чтобы выведать у него все.
К тому же он и правда был очень даже ничего.
— Зайди в обед, — улыбнулся Феликс. — Я освобожу время. А сейчас пойду, утром много работы, — сказав так, он поднялся.
— До завтра, — сказал Хёнджин, проводив его до двери.
Они смотрели друг другу в глаза какое-то время. Затем Феликс, мотнув головой, ушел в сторону своего магазина.
Хёнджин смотрел ему вслед, пока тьма не поглотила его. Улыбаясь, он вернулся в дом.
Нашел телефон и снова попытался отправить Джисону сообщение. Снова не вышло.
— Черт знает что, — прошептал он.
Встав утром, он впервые за долгое время ощутил реальное желание рисовать. Не инерционное, не случайное: он правда хотел рисовать. Хотел закончить портрет Феликса.
Он спустился в гостиную и, сев по-турецки, закрыл глаза, воскрешая образ парня.
Феликс, вообще-то, не был в его вкусе, но относился к той категории красавчиков, которыми сложно не заинтересоваться. Феликс, с его прямым аккуратным носом, пухлыми губами и острыми скулами, просто не мог не нравиться. В подростковые годы он наверняка был похож на пупса, но сейчас его красота обрела некую мужественность, при этом не потеряв чисто женской изящности.
Он был невысок и строен. Узкие плечи делали его еще более хрупким, чем он был на самом деле. Хёнджин испытывал нежность, вспоминая, каким маленьким он казался в своей огромной футболке.
И его улыбка. Вот уж где настоящая находка для художника. Улыбка полностью меняла его черты: из красивого, но холодного принца он превращался в миловидного юношу. Такую улыбку, к сожалению, по памяти не зарисуешь, но Хёнджин подумал, что у него еще будет шанс.
Хёнджин не спросил, сколько ему лет, но как-то сам решил, что он, Хёнджин, старше, потому и вел себя немного дерзко, проявляя инициативу. Феликса, кажется, это устраивало.
Хёнджин опомнился, только когда зазвонил будильник на телефоне: пора было спускаться с горы.
Идти совсем не хотелось, но выбора не было: если он не будет отчитываться, весь план пойдет насмарку.
Речь, разумеется, пошла о Феликсе. Хёнджин рассказал все, что запомнил, и все, о чем пока только предполагал. Крис, в кои-то веки, слушал внимательно и смотрел прямо на Хёнджина. Под его взглядом тот обретал уверенность. Очень хотелось вывалить Крису, что он собирается трахнуть Феликса, ведь это поможет заданию, и Хёнджин, видя, что Крис наконец заинтересован, сдерживался с огромным трудом.
Потому что он знал, что Крис скажет. Не будет вспышки ревности, будет просто занудство на тему морали, этики и того, что в суде его показания могут не принять. Хёнджин был эмоциональным, он был обижен, но он не был идиотом.
Закончив доклад, он подвинул к себе свой коктейль и захватил зубами трубочку.
— Хорошая работа, — кивнул Крис. — Разрабатывай его дальше.
«О, я уж постараюсь», — с издевкой подумал Хёнджин.
— Я могу идти? — спросил он хладнокровно.
— Ну… — Хёнджин выглянул в окно. На небе не было ни облачка. Отличная погода для свидания. — На курорте много людей. Пока со всеми поговоришь…
— Не надо говорить со всеми, — строго сказал Крис, — ты так…
— Я знаю, — перебил Хёнджин, цокнув языком. — Господи, ты правда думаешь, что я настолько туп?
— Нет, — почти сразу же ответил Крис. — Не думаю. Просто ты должен понимать, — он вздохнул и сцепил руки в замок. — Это первое задание, на котором я куратор. И это сложное дело. Детектив Со нас всех со свету сживет, если мы будем действовать непрофессионально.
Что ж, Хёнджин собирался поступить очень непрофессионально, но Крису все еще не стоило об этом знать.
— Я буду осторожен, — спокойно сказал он. — И не буду глупить. Я же сам напросился на эту работу, я все понимаю.
Крис снова ему кивнул, но как-то иначе. Как-то… Благодарно. Сердце Хёнджина пропустило удар.
— Иди, — кивнул Крис. — Я заплачу.
Хёнджин заметил, что парень провожал его взглядом.
Вернувшись, он наскоро закончил портрет: все-таки он не обещал Феликсу идеального результата, а получилось и так весьма недурно, хотя портреты он рисовал не так часто.
Зажав скетчбук под мышкой, он зашагал к магазину Феликса.
— Хёнджин! — он обернулся на голос и увидел своих новых подружек. — Как ты? Не видели тебя вчера.
— Это я не видел вас, — рассмеялся Хёнджин. — Я и тут смотрел, и там, а вас так и не нашел.
— Мы вышли только под вечер, — отмахнулась вторая девушка. — Жарко.
— Хочешь с нами в бадминтон? — предложила первая.
— Нет, я… — Хёнджин показал им скетчбук, — хотел поискать место для рисования. Подальше от людей.
— Ой! Конечно! — закивала первая.
— Найди нас, если захочешь повеселиться, — улыбнулась вторая, очевидно имея в виду под этим все и абсолютно ничего.
— Обязательно, — пообещал Хёнджин и, попрощавшись, пошел к магазину.
Когда он вошел, Феликс как раз рассчитывал покупателя, но рядом с ним уже стоял парень в такой же форме: очевидно, сменщик. Увидев Хёнджина, Феликс помахал ему и показал два пальца. Две минуты, значит. Окей.
Хёнджин неспешно прошел к полкам с книгами, а Феликс скрылся в подсобке.
Вчера он не заметил, но книги Ли Минхо тут и правда были. Взяв одну, он перевернул ее. На обороте, помимо описания и рецензии, было фото автора.
Ли Минхо был красив. Не как Феликс: Феликс цвел и пах, а Минхо, явно будучи старше, обладал красотой сдержанной. Более утонченной. Совсем не во вкусе Хёнджина, зато, насколько он мог судить, вполне во вкусе Джисона. Эх, спросить бы у него самого…
— Я готов, — Феликс возник рядом и приобнял его за плечо. — Идем? Это мне? — он кивнул на скетчбук.
— Один из них — да, — Хёнджин открыл скетчбук и, вырвав портрет, отдал его Феликсу.
— О-о-о, — протянул тот. — Это здорово!
— Подожди, — сказал Хван. — Потом я нарисую твою улыбку, и ты в меня влюбишься.
— Ладно, это был хороший подкат, — сказал он. — Погоди, я уберу рисунок и пойдем. Раз ты такой славный, я отведу тебя в любимое место.
Феликс, потеснив помощника, убрал рисунок куда-то под кассу. Сказав сменщику что-то, он подошел к двери и поманил Хёнджина за собой.
Сначала Феликс держался на расстоянии, но, чем дальше они уходили от курорта, тем ближе прижимался. Потом снова взял Хёнджина за плечо, как в магазине, а потом и спустил ладонь к ладони Хёнджина — и теперь они шли, держась за руки.
— Слушай, а сколько тебе лет? — спросил Хёнджин.
— Двадцать девять, — удивленно ответил Феликс. — А что?
— Ты старше меня! — воскликнул он. — Никогда бы не подумал!
— Да, я хорошо сохранился, — Феликс круговым движением погладил себя по щеке. — И люблю парней помоложе, — подмигнул он. — Ты справился с шоком? Можем идти дальше?
— Мне стоит переживать, что ты ведешь меня куда-то в лес?
— Хм… — сказал Феликс. — Давай подумаем. Мы на горе, где, кроме курортов, только лес да озеро. Стоит ли тебе волноваться?..
Ответ совершенно не убедил. Они шли в гору, и Хёнджин уже жалел, что не взял с собой бомбер: становилось прохладнее. Затем они и вовсе свернули с дороги и пошли по какой-то тропе, которой Хёнджин толком не видел. Но Феликс ступал уверенно, и это могло бы обнадеживать, если бы не пугало.
Серьезно, он ведь совсем его не знает, а эта гора связана с убийствами. Феликс, конечно, на убийцу не был похож, но на убийц у Хёнджина чутья пока не было: криминалистика только началась. Но кое-что он уже знал: убийцы редко похожи на убийц. Если люди говорят про кого-то, что «по нему было видно», значит, они говорят о каком-то очень известном преступнике, и там эффект скорее обратный: его лицо стало похожим на лицо убийцы для всех, потому что слишком многие знают, кто он есть.
Хватило бы Феликсу сил его убить? Опять же — вряд ли, но информации маловато. Если у него нож или пистолет — запросто. Жаль, что Хёнджин не подумал об электоршокере…
— Пришли, — просиял Феликс. Он вдруг дернулся вперед, утягивая за собой Хёнджина, а затем, зайдя ему за спину, вытолкнул его на…
Поляну. Большую поляну, усыпанную цветами.
— Это… Как в кино… — пораженно заметил Хёнджин.
— Как в Сумерках, — кивнул Феликс довольно. — Я поэтому так люблю это место, — сказал он. — Хочешь пройтись? — он протянул Хёнджину руку, и тот принял ее без раздумий.
Хёнджин никогда не был фанатом природы, но это место и правда стоило того, чтобы его увидеть. И то, каким счастливым Феликса делало восхищение Хёнджина — тоже.
Он потянул парня за руку, останавливая. Феликс обернулся на него в недоумении, но затем, улыбнувшись, сам подошел вплотную. Положив Феликсу руку на затылок, Хёнджин наклонился и поцеловал его. На этот раз Феликс позволил углубить поцелуй, и сам подавался ближе, выцеловывая чужие губы. Руки он положил Хёнджину на плечи, чуть поглаживая их.
Момент был идеальным. Хёнджин о таком всю жизнь мечтал.
— Всегда хотел сюда привести кого-нибудь, — признался Феликс.
— Я что, первый? — удивился Хёнджин.
— Думаешь, много кто согласится пойти со мной в этот темный лес? — усмехнулся Феликс. — Вдруг здесь бандиты. Волки или…
— Трупы, — не своим голосом проронил Хёнджин, глядя Феликсу за спину.
Хёнджин вытянул руку в направлении деревьев. Феликс, обернувшись, отшатнулся, едва не потеряв равновесие.
У самого дальнего края поляны стояло три ели с размашистыми ветвями.