Глава 9. Тонули в пурпурном упоении
Знаешь, как это сложно — нажать на курок?! Этот мир так хорош за секунду до взрыва…
Flëur «Русская рулетка»
Джисону надо было с кем-то поговорить.
В целом он был готов на любую кандидатуру, но предпочел бы все-таки Хёнджина, потому что, ну…
Он целовался с главным подозреваемым по делу серийных убийств. Пускай сам он знал, что Минхо никого не убивал, пускай он помнил про силу, живущую в доме, то, что он позволил себе вчера… Это было за гранью даже для него.
Хёнджин в таких ситуациях был идеальным собеседником. Его мораль была дамой забывчивой, переменчивой и противоречивой. То, за что он недолюбливал других, себе он прощал с легкостью. Джисону, собственно, тоже. Хотя, возможно, и для него это перебор: он-то не особо поверил в рассказы про это. Для него Минхо, вероятно, и правда убийца.
Ну а кто еще оставался? Крис? Вот уж нет, лучше в лесу на сосны поорать. Сам Минхо? Было бы неплохо, но…
А был ли поцелуй на самом деле? Да, ощущался он очень реальным, но только в тот момент. Сейчас что угодно казалось более настоящим. Что, если все это было только в его голове? Как он тогда выкрутится из этого ужасно неловкого разговора? Ведь он уже видел, как Минхо его душит и как он режет себе руку — и ничего из этого не происходило на самом деле.
Нет, Минхо точно не подходил для этого разговора.
Джисон думал об этом весь день, пока пытался работать. Работа шла из вон рук плохо, и он даже начал злиться на себя за это, но и это долго не продлилось: все равно мысленно возвращался к поцелую и к Хёнджину.
Может, позвонить? Даже если звонок пройдет, эта тема не для пятиминутного обсуждения, риск быть застуканным очень велик. Уйти в лес? Там со связью будет еще хуже. В сообщениях такое тоже не обсудишь.
Вечером, насколько Джисон помнил, должна была пройти очередная вечеринка у озера. Зная Хёнджина, он точно захочет там быть, а если не захочет, то все равно пойдет: это ведь его задание — общаться с местными. Наденет свою самую красивую рубашку, пригладит волосы — и примерно через сорок секунд будет знать все грязные секреты местной молодежи.
Да, Хёнджин там точно будет. А если нет…
Он хотя бы выйдет из дома. Вчерашний день помнился ему волшебным, но утром снова воцарилась мрачная, давящая атмосфера. Дверь в кабинет была открыта: Джисон понимал это хотя бы по тому, как отчетливо была слышна печатная машинка. Но за весь день он не нашел в себе смелости поговорить с Минхо, и даже когда тот спустился на кухню — Джисон спрятался в комнате. Он знал, что это глупо и что, вероятно, одного взгляда на Минхо будет достаточно, чтобы понять, было у них вчера что-то или нет, но Джисон просто не мог решиться посмотреть на писателя. Он не хотел знать, но сам не понимал, почему: потому что страстно желал, чтобы поцелуй был правдой, или потому что надеялся, что это приснилось?
А потом тот сон, он был уверен, что это сон… Почему ему вообще снился кабинет Минхо? И они двое на полу… Это казалось странным даже по его меркам. Об этом, может, Хёнджину рассказывать и не стоит.
Когда за окном начало темнеть, он выключил ноутбук и стал собираться на вечеринку. Сборы, впрочем, долго не продлились: никаких особенных вещей он с собой не взял, да и не для кого ему было наряжаться. К тому же вести себя надо было тихо и осторожно, достаточно будет уже того, что Хёнджин будет сверкать наверняка.
Так что он умылся, причесался, проверил, что от него не пахнет потом — и был готов.
Он уже надеялся, что сможет уйти незамеченным, но Минхо обнаружился прямо на кухне. Джисон, увидев его, вздрогнул, с трудом подавив в себе желание уйти обратно.
Минхо даже не поднял на него взгляд: напряженно смотрел в экран телефона, кажется, даже позабыв о том, что держит в руке кружку кофе.
— Хотите со мной? — тихо спросил Джисон. Сам не понял, зачем: вероятно, чтобы Минхо не думал, будто Хан его избегает, хотя так и было.
Что вообще он будет делать, если Минхо сейчас согласится?!
— Не могу, — покачал головой Минхо. Джисон по его голосу заметил, как сильно сжата его челюсть.
— Что-то случилось? — глухо спросил он. Снова глупый вопрос! Конечно случилось, черт побери, случилось! Наверняка поцелуй был, наверняка Минхо поэтому…
— Ким Сынмин, — ответил Минхо. — Должен позвонить. Опять будет выносить мне мозг своей чертовой экранизацией
— А, — сказал Джисон. — А я скоро пойду… Если я не нужен?..
— Иди, — сухо сказал Минхо. — Отдыхай.
Джисон, конечно же, не мог уйти, пока не узнает, о чем эти двое будут говорить. Вряд ли убийства обсуждают по телефону, но Крис ведь точно спросит, а Джисону надо будет что-то рассказать.
Поэтому он сделал вид, что продолжает готовиться: сходил в ванную снова, убрал рабочий ноутбук, даже носки зачем-то сменил. Ким Сынмин позвонил, только когда Джисон начал волноваться, что больше ему заняться нечем.
Минхо взял трубку не сразу: прежде он положил телефон перед собой на кухонную тумбу, сделал несколько глотков из кружки и только потом ответил. Спокойно и невозмутимо, будто бы не знал, о чем пойдет речь.
Сынмина слышно не было. Минхо, кинув на Джисона, который как раз терся у холодильника, быстрый взгляд, пошел к лестнице и поднялся в кабинет. Тихо закрылась дверь.
Джисон, выждав минуту, бесшумно поднялся следом.
— Мне насрать, — раздалось из-за двери. — Нет, послушай, мне в самом деле насрать. Я не буду сценаристом, продюсером — я никем не буду. Они искромсают мою книгу, наймут каких-нибудь айдолов, чтобы продвинуть сериал, и похерят все мои линии в угоду цензуре. Для меня достаточно унизительно, что мое имя вообще будет значиться в этом фильме, — он помолчал, очевидно, слушая ответ. — Нет, это тебе важно. У меня денег предостаточно, это тебе вечно мало. Это ты хочешь рекламу для издательства — вот ты этим всем и занимайся. У тебя есть все права, что тебе еще от меня надо? — он снова замолчал. — Я согласился, потому что иначе ты бы выклевал мне весь мозг.
Да, кажется, это и правда был чисто деловой звонок и, кажется, Минхо и правда так себя вел только из-за Сынмина.
Выходит, поцелуя не было?.. Или для него это норма: целовать помощников на своем диване, а утром делать вид, что ничего не произошло?
Джисон послушал разговор еще немного, но мужчины продолжали спорить об экранизации. Джисон решил, что дальше можно не слушать, и спустился на первый этаж.
Захватив рубашку, он накинул ее на плечи и вышел на крыльцо дома.
На улице было свежо, но достаточно приятно: хотя бы не так влажно, как обычно. Да и грязь успела подсохнуть — это тоже определенно радовало.
Мельком взглянув на дверь, Джисон отправился к спуску.
Хорошо, допустим, поцелуй ему правда только привиделся. Это даже логично: они ведь почти не общались, с чего бы им целоваться на самом деле? Да, Минхо симпатичный и даже весьма симпатичный для своих-то лет, он безумно талантлив и Джисон готов в ногах у него ползать, но… В другом смысле. Он им восхищался, да, но любовь? С чего? Или, допустим, не любовь — он просто хотел его? Почему? Нет, не было совершенно никакого шанса, что он был заинтересован в Ли Минхо в реальности.
А присниться ведь может что угодно. С тех пор, как он сюда приехал, он ни разу не мастурбировал даже, не говоря уже о сексе. Какой вообще секс, когда он почти все время чувствовал себя мертвым. Вот фантазия и подкидывает всякое, да? Ну, Минхо вроде как не Минхо, а просто образ привлекательного мужчины. Просто Джисону хочется кого-то поцеловать, и раз уж так много думает о Ли Минхо, мозг услужливо подкинул его образ. Да. Такое объяснение звучало очень логично.
Он ведь ни разу не думал о Минхо как-то иначе. Было некогда, да и с чего бы? Они ведь сразу обсудили, что ничего не будет, что это чисто рабочая поездка… Джисон знал, зачем едет на самом деле.
Да, не было ни дня, чтобы он не восхищался Минхо Он радовался, когда им удавалось пересечься. Он был в восторге от их вечерних посиделок. Да, все так — но не более.
Нет, все это не могло случиться на самом деле. Просто галлюцинация.
Он сказал себе именно так, но на душе не стало спокойнее — даже наоборот. Ощущение было таким, будто он принял очень неправильное решение и заранее знал, что облажался.
Только вот он знал, что лучше думать так. Он не сразу это признал, но так действительно лучше. Ничего не было, ничего нет. Никаких чувств, никаких желаний — он все еще просто работает в его доме под прикрытием. Он все еще просто кадет полицейской академии — и все. У них нет и не может быть ничего личного.
Но даже от этих мыслей было неприятно.
Он злился на себя и поэтому спускался очень быстро, игнорируя страх перед ночным лесом. Даже хрустящие под ногами ветки уже не пугали его — он просто шел так быстро, как мог, шел к свету, будто этот свет должен был вывести из сумрака и его собственные мысли.
Ему нужно было отвлечься. Ему нужен был Хёнджин.
Бомхан заметил его почти сразу и приветливо помахал рукой. Джисон со скромной улыбкой ответил ему тем же, но не торопился подходить ближе. Сначала он пошел к бару: Бомхан как раз отвлекся на друзей.
Где же Хёнджин? Почему его не видно?
Впрочем, он понимал, почему. Прошлая вечеринка была спокойной, а эта — совсем другое дело. Сегодня даже пахло иначе, не говоря уже о том, что народу было больше минимум вполовину. Алкоголя тоже стало больше, музыка стала громче, и все, кажется, окончательно разомлели от дневной жары и теперь старались взять максимум от долгожданной прохлады.
Люди танцевали, прижимаясь друг к другу, касаясь локтями и коленями. Девушки поправляли волосы, кусали губы, водили руками по бедрам. Смеялись томно, прикрыв глаза. Парни крутились вокруг них как привязанные, тянули руки, смотрели жадно, едва ли не облизываясь. Все разбились по парочкам или небольшим группам, но Джисону казалось, что все танцующие танцуют друг с другом. У всего был единый ритм и настроение, и даже движения были у всех чем-то похожи.
Долго смотреть на них Джисон не смог: стало как-то не по себе.
И конечно, среди всей этой цветастой толпы даже такого видного парня, как Хёнджин, разглядеть было непросто.
— Ищешь кого-то? — рядом возник Бомхан и, положив руку ему на плечо, наклонился к самому его лицу, чтобы лучше его слышать.
— Просто смотрю, — ответил Джисон. — Сегодня шумно.
— Да, — кивнул Бомхан. — Тебе не нравится?
— Не знаю. Не бывал прежде в таких местах, — признался Джисон.
— Что ж, наверно, тебе оно и не было нужно, — пожал плечами парень. — Обычно те, кому это нравится, попадают на первую вечеринку еще до совершеннолетия.
— Может, я из строгой семьи? — хмыкнул Джисон, глотнув пива.
— Может, — не стал спорить Бомхан. — Так это правда?
— Нет, — засмеялся Джисон. — Я правда никогда не был заинтересован в таких тусовках.
— Ну вот, — хмыкнула парень. — А зачем меня дуришь?
— Потому что не люблю самоуверенных, — ответил Джисон.
— Я похож на самоуверенного? — удивился Бомхан.
— Ты держишь руку на моем плече весь наш разговор, — отметил Хан. — Будто уверен, что мне это нравится.
— Вот видишь. Ты даже не допускаешь обратного.
— Я думаю, ты нашел бы способ дать мне понять, что тебе не нравится, — улыбнулся Бомхан. — Но ты даже не попытался от меня отодвинуться.
— Может, я боюсь твоей реакции?
— И называешь меня самоуверенным? Нет, тут что-то другое. Ты чего-то хочешь от меня, вот и позволяешь себя касаться. Пытаешься расположить к себе.
— Ты что, психолог? — фыркнул Джисон.
— Четвертый курс, — улыбнулся Бомхан. — И богатый опыт отношений со скромнягами типа тебя.
— И все еще говоришь мне, что не самоуверенный? — Бомхан не ответил, только махнул рукой, мол, я жду. — Поцелуй меня, — сказал Джисон.
Парень растерялся лишь на мгновение, затем бросил быстрый взгляд на банку Джисона — та была почти полной — и, мягко взяв его за свободную руку, повел подальше от толпы.
Джисон шел за ним без страха, но сердце его колотилось от предвкушения.
Он хотел этого поцелуя. Ему до ужаса хотелось целоваться. Бомхан был симпатичным и был в нем заинтересован — разве есть вариант лучше?
Ну, не считая того, что на горе, но тот ведь совсем не вариант.
Мельком проскочила мысль о Хёнджине, которого он так и не нашел, но он тут же решил, что еще успеет. Сейчас время думать о себе.
Бомхан толкнул его к дереву и, мягко уложив руки ему на талию, поцеловал.
Этот поцелуй не был осторожным. Не было предупредительного касания губ, не было долгих взглядов. Бомхан просто поцеловал его, а Джисон просто ответил, чувствуя, как стучит сердце в груди.
Стало очень жарко. Грудь и лицо горели огнем. Бомхан целовал его размеренно, с явным наслаждением — ему, вероятно, тоже очень хотелось целоваться. Он не смещал руки, не пытался зайти дальше — просто целовал.
В груди появилось знакомое теплое чувство, и Джисон, потянувшись за ним, спустил руки парню на талию, пальцами отыскивая край футболки.
Но стоило ему коснуться оголенной кожи Бомхана, как теплое чувство изменилось.
Это было уже не возбуждение, как он полагал сначала.
Это был страх. Панический, темный, ледяной страх, который случался с ним каждый раз, когда приходилось воровать или участвовать в групповых избиениях. Каждый раз, когда он знал, что поступает неверно, ему становилось страшно до трясущихся коленок и холодного пота на висках. Прямо сейчас, целуясь с Бомханом, он совершал огромную ошибку.
Он отдернул руки и быстро упер их в плечи парня. Тот медленно отодвинулся и заглянул Джисону в лицо с улыбкой. Впрочем, улыбка быстро прошла, уступив место тревоге.
— Что-то не так? — спросил парень.
— М-гм, — сдерживая подступающие рвотные позывы, ответил Джисон. А затем, недолго думая, обогнул парня и помчался прочь.
Черт возьми, кого он пытался обмануть этим нелепым поцелуем? Что хотел себе доказать? Идиот, он просто идиот, ему никогда ведь и не нравился Бомхан. Не за чем было и пытаться.
Как же это глупо! Он сбежал сюда вместо того, чтобы просто поговорить. Ну, пускай поцелуя и не было — что с того? Отменяет это разве то, что Джисону хотелось этого поцелуя? Пускай он не знал, как это случилось и когда началось, пускай понимал, что у Минхо нет ни единой причины ответить ему взаимностью… И что? Это ведь его чувства, черт возьми! Он должен, он обязан что-то с ними сделать, как-то проявить себя. Пускай Минхо отвергнет, пускай выгонит… Да, будет даже лучше, если выгонит, так будет правильно.
Пускай. Пускай. Пускай это будет он, это должен быть он.
Он бежал в темноте, не заботясь о фонарике и не останавливаясь ни на мгновение. Легкие горели, а ноги уже едва чувствовали землю, но он бежал и бежал, даже не думая отдышаться. Он бы при всем желании не смог — страх собственной ошибки подгонял в спину.
Он бежал и бежал, пока, наконец не увидел свет в гостиной Хижины.
Стоило ему подойти к крыльцу, как весь страх прошел. Стало спокойно и уютно, как, должно быть, бывает, когда возвращаешься домой. Джисон не знал, каково это — не помнил. Дома у него не было так давно, что даже слово это не вызывало в нем никаких эмоций.
А теперь… Теперь Хижина была его домом.
Он глубоко вдохнул и, задержав дыхание, вошел внутрь.
Минхо сидел на диване с книгой в руках. Его ступни в теплых носках лежали на журнальном столике перед ним. Как и всегда по вечерам, на нем был теплый халат, домашние штаны и светлая футболка.
У Джисона защемило сердце. Почему он раньше не замечал, насколько по-домашнему выглядит Минхо в этом халате? А эти пушистые носки? Он всегда их носил или надел только сегодня?
Минхо повернул голову на звук открывающейся двери и, кажется, очень удивился появлению Хана. Ну еще бы: он когда ушел? Час назад? Сложно посчитать.
Джисон сделал к нему нерешительный шаг и остановился.
— Хан Джисон? — Минхо медленно поднялся со своего места и, отложив книгу на столик, тоже сделал шаг к нему. Чуть склонившись, он пытался заглянуть ему в глаза. Теперь Джисон видел, что его волосы слегка влажные, и ощущал запах яичницы и травяного чая.
«Дома так и должно быть», — подумалось ему.
— Все хорошо? — спросил тем временем Ли Минхо. — Что произошло?
— На вечеринке меня поцеловал один парень, — выпалил Джисон, упрямо взглянув на мужчину.
— О… — Минхо то ли смутился, то ли растерялся. — Это было… Неприятно? — предположил он.
— Нет, — Джисон мотнул головой, продолжая упрямо смотреть на Минхо.
— Тогда… Он сделал тебе больно? — с большей тревогой спросил писатель.
— Нет, — Джисон снова покачал головой и сделал еще один шаг к писателю. — Это просто было не то, чего я хотел.
Лицо Минхо изменилось. В нем больше не было тревоги, скорее — задумчивость. И какая-то… Жалость?
— А чего же ты хотел? — тихо спросил Минхо. Он остановился и, кажется, больше не мог заставить себя приблизиться.
За него это сделал Джисон, подойдя к нему вплотную.
Он положил руки сначала ему на плечи, вглядываясь в его глаза. Не найдя в них ни толики протеста, он поцеловал его, ладонями обняв его лицо.
Минхо, кажется, хотел сдержаться, потому как сначала не отвечал на настойчивые ласки, но с тихим всхлипом сдался и, разомкнув губы, пропустил язык Джисона в свой рот. Джисон не сдержал стон и крепче сжал ладони.
Ему снова стало страшно, но не как раньше: не было чувства, что что-то не так. Был лишь страх, что Ли Минхо передумает. Одним этим поцелуем они зашли куда дальше, чем накануне, если конечно считать, что накануне что-то было.
Джисон едва не взвыл, подумав о том, что и то, что происходит сейчас, может быть ненастоящим. Подумал — и принялся целовать настойчивее, ощутимее, так, словно его распирала жажда, а Минхо был единственным источником, способным ее утолить.
Если все это лишь сон, галлюцинация его больного мозга — он сделает так, чтобы запомнить ее лучше любой реальности. Что хорошего у него было в той реальности? Ничего.
А сейчас у него есть все. Все, что только может быть нужно.
Он все целовал и целовал, пока не почувствовал, как Минхо в его руках едва не обмякает. Остановился, проверил — Минхо и правда едва дышал. Он даже побледнел, хотя щеки его были розовыми то ли от смущения, то ли от возбуждения.
Стоило Джисону отодвинуться, и он глубоко вдохнул, посмотрев на парня с благодарностью.
Джисон знал, что нужно спросить. Джисон знал, что должен спросить.
Но он просто толкнул Минхо в направлении двери в свою комнату. Минхо отступил — и замер, требовательно глядя на парня. Джисон снова поцеловал его и, не разрывая поцелуй, толкнул снова. Минхо сам отпрянул, остановился. Джисон никак не мог понять, о чем он думает и что чувствует. Он не пытался отодвинуться, уйти, не пытался остановить. Но они все равно почему-то все еще были в гостиной, и Джисон просто не мог заставить себя спросить, почему.
Он мог только целовать и подталкивать к двери — чем и занимался.
В комнате оказалось неожиданно прохладно, и Джисон вдруг понял, насколько горячие у Минхо губы и что сам он едва ли не пылает.
Стоило ему закрыть за ними дверь — и пути назад уже не было. Минхо сразу это понял и, наконец, решился: сам обнял Джисона за шею, прижимаясь к нему всем телом.
— Ты пожалеешь, — прошептал он ему на ухо, быстро целуя в висок.
— Ни за что, — также шепотом ответил ему Джисон.
— Тогда больше не останавливайся, — сказал Минхо.
Подхватив мужчину на руки (он никогда раньше не думал, что так силен, но Минхо был просто пушинкой в его руках), он донес его до кровати и, опустив его на матрас, тоже сел на кровать. Минхо потянулся к нему, и они снова поцеловались. Джисон спустил с плеч писателя халат. Минхо требовательно дернул его за край футболки.
— Пахнет от меня наверно не очень, — вдруг осознал Джисон. Точно, он ведь бежал, он жутко вспотел и вообще…
— Ты прекрасно пахнешь, — ответил Минхо и носом ткнулся в его шею. — Мне нравится.
И вроде бы он не сказал ничего такого, но из его уст это звучало так грязно, что Джисон заерзал от нахлынувшего возбуждения.
Ли Минхо. Взрослый, умный, талантливый как сам бог Ли Минхо. Чистый, ухоженный. Спокойный и осторожный Ли Минхо.
Сейчас прямо под Хан Джисоном. Грязным, пропахшим потом, костром, пивом и вечерним лесом. Глупым, бестолковым и очень
Когда на Джисоне осталось только белье, и его возбуждение было уже никак не скрыть, Минхо опустил взгляд на его промежность, а затем снова посмотрел ему в лицо.
Незаданный вопрос сам себе нашел ответ: Минхо перекинул ногу через бедро сидящего над ним Джисона так, что тот оказался у него между ног. Джисон придвинулся ближе, и Минхо кивнул.
Даже в самых смелых фантазиях Джисон не мог бы себе представить, что у них все будет так.
Минхо был человеком изящным и утонченным, но представить, что он позволит такому, как Джисон, взять себя? Он? Позволит Джисону?
— Это по-настоящему? — жалостливо спросил Джисон.
— Только если ты этого хочешь, — ответил он тихо. — Тогда по-настоящему.
Сложно было сказать, понял ли он, о чем на самом деле спросил Джисон. Может, он вообще не задавался такими вопросами, потому что наверняка знал ответ. Может, ему было неважно, насколько это реально.
В любом случае он сказал именно то, что нужно было услышать Джисону, чтобы больше не спрашивать ничего.
Он снял с Минхо футболку, на мгновение уткнувшись в приятно пахнущую ореховым мылом шею, а затем снял и штаны и, наконец, белье. Напоследок он оставил пушистые носки. Минхо только теперь стало неловко, и Джисон, хмыкнув, стянул с него один из носков, поцеловав мужчину в свод стопы. Он проделал то же самое со второй ногой и медленно пошел поцелуями вверх, по голени к коленкам, а оттуда, по бедрам, к тазовым косточкам и выше — к груди, шее и, наконец, губам. Он бы проделал это снова, если бы Минхо попросил. Он был готов на все, он бы сделал для Минхо абсолютно все.
Но тот ни о чем не просил: только смотрел выжидающе, дышал с каким-то надрывом и слегка дрожал.
Член Джисона уже почти полностью затвердел, но, опустив руку к промежности Минхо, он понял, что тот еще даже не на старте. Он растерялся на мгновение, но постарался ничем себя не выдать. Минхо, то ли заметив, то ли смутившись, сказал:
— В моем возрасте все немного иначе.
— Это ничего, — ответил Джисон. — Вам будет хорошо, — уверенно сказал он, будто знал, что делает.
У него был раньше секс с мужчинами, и он даже был сверху пару раз, но никогда еще он всерьез не брал на себя ответственность за процесс. Обычно его направляли, наставляли, и, кажется, наконец пришло время его экзамена.
Очень важного экзамена, на котором никак нельзя было облажаться.
Минхо кивнул и, кажется, немного расслабился. Это придало Джисону уверенность, и он сделал то, что, как ему казалось, было не самым оригинальным, но самым эффективным решением.
Спустившись ниже, он снова поцеловал тазовую косточку мужчины, а затем сдвинулся к паху, проехавшись носом по лобковым волосам, и, обхватив ладонью мягкую плоть, уверенно направил головку члена к своим губам.
Минхо шумно выдохнул и, кажется, попытался что-то сказать, но то ли не смог, то ли и вовсе передумал. Он не выглядел так, будто ему неприятно, да и Джисон уже не смог бы себя остановить.
Он полизал головку под разными углами, круговыми движениями и самым кончиком языка. Ноги Минхо напряглись, и от его бедер теперь исходил жар — так Джисон понял, что на правильном пути. Он положил головку на язык и толкнулся вперед, смыкая губы вокруг ствола. Минхо опустил руку, прихватив его за волосы: несильно, скорее в качестве поощрения, чем для чего-либо еще.
Джисон продолжил и, опустив голову ниже, вновь облизал головку круговым движением, теперь уже не выпуская ее изо рта. Постепенно продвигаясь ниже и ниже, он вбирал член в рот все глубже и глубже, пока не опустился достаточно низко для того, чтобы, расслабив горло, позволить Минхо толкнуться в глотку.
Он раньше не делал этого так быстро: обычно ему требовалось больше попыток. Он никогда не доверял кому-то настолько, чтобы быстро подавить страх удушья и рвотный позыв, но с Минхо ему не было страшно. Ради Минхо он бы дал себя выпотрошить, не то что дать трахнуть себя в рот.
Когда член был достаточно глубоко, он сглотнул. Минхо вздрогнул и крепче вцепился в его волосы.
Джисон ощущал, как член мужчины твердел: это порадовало его больше получившегося горлового минета, и он продолжил с двойным воодушевлением.
Ему нужно было восстановить дыхание, так что, выпустив член изо рта, он прошелся языком по всей длине, спустившись к самой мошонке, и недолго поиграл с яичками, опаляя их своим горячим дыханием. Прихватив губами каждое из них, он вновь вернулся к головке.
— Толкайтесь, если хотите, — сказал он. Стоило выбрать другие слова, но других он не вспомнил.
Он очень хотел, чтобы Минхо трахнул его в рот, быстро, горячо и так, чтобы потом горло саднило. Но Минхо лежал под ним, такой беззащитный. Такой открытый и разморенный, что Джисон и сам хотел его поскорее трахнуть. Но сначала надо было сделать так, чтобы член Минхо встал. Он значительно преуспел в этом, но сам все еще был куда сильнее возбужден.
Повторив все то же самое, на этот раз Джисон ощутил, как Минхо подергивает бедрами навстречу его рту, и, когда член сам коснулся задней части горла, зажмурился от смеси кайфа и легкого дискомфорта. Минхо толкнулся снова, горло засаднило сильнее, но Джисону было так хорошо, что он об этом и не думал.
Его самого хватило на три толчка — потом пришлось снова сняться и вернуться к обычному минету. Минхо не возражал — он и тут двигал бедрами вверх и вниз, постанывая и поджимая пальцы на ногах. В какой-то момент он поднял бедра достаточно высоко, чтобы Джисон смог ухватить его за ягодицу и не без удовольствия крепко сжать ее. В следующий раз ему удалось добраться до сфинктера. Сухой палец вошел совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы обоих прошибло словно молнией.
— У меня давно никого не было, так что насухую точно не выйдет, — признался Минхо.
Джисону очень захотелось спросить, как часто в его жизни вообще случалось насухую, что он так спокойно и уверенно об этом говорит, но сейчас было не до того.
— Мы можем не идти до конца, — сказал он, хотя оба прекрасно знали, что они не могут. То, что должно было случиться, должно было случиться именно так и никак иначе. В этом была вся суть. Может, не всегда, но в этот раз — точно. Оба слишком этого хотели, слишком в этом нуждались.
— Неужели у тебя нет презерватива? — спросил Минхо. — Ты же так молод.
— Я не думал, что встречу вас, — ответил Джисон.
— Меня? — Минхо усмехнулся. — А кого ты ожидал встретить в моем доме?
— Точно не того, кого буду хотеть так сильно, — прошептал Джисон.
— Проверь вещи, — попросил Минхо. — Вдруг все же…
Джисон знал, что ничего не найдет: это было просто невозможно. Он давно не покупал презервативы за ненадобностью, если бы в его жизни и случилось что-то такое, он бы просто позаимствовал у Хёнджина, но в этом так давно не было необходимости, что…
Он удивился, когда под пальцами хрустнул конвертик презерватива.
Он даже марку такую не знал и вообще не понимал, откуда тот взялся в его кармане. Может, он случайно взял сумку кого-то из соседей вместо своей?.. Что ж, спасибо тогда этому соседу.
— Судя по запаху, он со смазкой, — сказал Джисон. — Но я не уверен, что этого хватит.
— Но попробовать стоит, а? — спросил Минхо. Джисон сухо сглотнул и помог ему уложить под поясницу одну из подушек. Затем, не сводя взгляда с его тела, он склонился ниже. — Хан Джисон, — строго позвал Минхо, но Джисон не ответил. — Хан Джи… — он не закончил, а Джисон не стал останавливаться.
Язык легко вошел в тугое колечко мышц. Минхо подкинуло, и он закрыл рот тыльной стороной ладони.
— Вы такой чистенький, — сказал Джисон. — Не переживайте.
— Ты не должен так… — прохрипел Минхо. — Из-за меня…
— Для вас, — поправил Джисон. — Все что угодно.
И, разводя руками ягодицы, он продолжил вылизывать Минхо изнутри, насколько это было возможно. Когда тонкая струйка слюны блеснула, скатываясь наружу, Джисон облизал палец и медленно ввел его в Минхо — глубже, чем доставал язык, но не до самых костяшек. Минхо принял палец легко, даже не зажавшись. Джисон добавил второй — тот тоже вошел без ощутимых проблем, но теперь внутри стало теснее. Джисон аккуратно поджал пальцы, растягивая костяшками бархатные стенки. Минхо поерзал, прикусывая нижнюю губу, но не издал ни звука. Джисон развел пальцы, а затем, сведя их, толкнулся еще глубже и снова развел. Убедившись, что Минхо не зажимается, он добавил третий палец. Минхо ахнул — и вот теперь ему нужно было время, чтобы привыкнуть. Джисон его не торопил.
Их ночь будет бесконечной, если они того пожелают.
Через некоторое время Минхо расслабился и, взглянув в лицо Джисону, кивнул. Джисон продвинулся дальше. Слюны не хватало, но без нее было бы еще хуже — так он себя успокаивал. Да и Минхо все еще не подавал признаков боли.
Убедившись, что мужчина готов, Джисон вытащил пальцы и, раскатав презерватив по члену, придвинулся к разработанному входу.
Он сам не знал, почему медлит. Минхо хотелось так сильно, что думать об этом было уже невозможно: голова кружилась от одной мысли о том, что это вот-вот случится.
Но там, по другую сторону, была новая территория. Они не будут прежними, когда он сделает это, их отношения изменятся навсегда. Он ловил момент, смаковал последнюю секунду, когда они — лишь помощник и писатель. Взрослый мужчина и глупый студент. Божий посланник, пророк и жалкий обманщик.
Стоило Джисону толкнуться, как Минхо застонал и протянул к нему руки. Джисон толкнулся глубже, наваливаясь сверху и позволяя обнять себя за плечи. Минхо обвил его талию ногами и стал подаваться бедрами навстречу.
— Хорошо, — прошептал он. — Ты такой хороший, — сказал он. — Твой член…
— Тоже хороший? — подсказал Джисон.
— Не ерничай, — усмехнулся Минхо. — Ты не представляешь, как мне хорошо с тобой. Чувствовать тебя внутри — это… Ох, хотел бы я сказать, что это хорошо как раньше, но раньше так не было.
— Раньше все было второпях и кое-как, кое с кем и непонятно где, — проворчал Минхо. — Впервые кто-то трахает меня так вдумчиво. Впервые я могу прочувствовать кого-то внутри так ярко.
— Смазки мало, — проворчал Джисон.
— Нет, — ответил Минхо. — Просто твой член идеально подошел мне, — он сделал паузу. — Я бы хотел оседлать тебя, если позволишь.
— Меня? — переспросил Джисон. — Сейчас?
— Сначала трахни меня как тебе хочется, — уверенно ответил Минхо. — Но не смей кончать, пока я на тебе не попрыгаю.
О господи. Джисон едва не терял сознание от всех этих грязных слов, а Минхо говорил их так спокойно и легко, словно это было обычное дело.
И конечно же, он не мог ему отказать.
На самом деле, он уже не мог остановиться. От толкался в него остервенело, выполняя команду — трахал его, как мечтал, пока бежал в Хижину, как мечтал, должно быть, с той секунды, как увидел. Минхо принимал его, постанывая и шепча на ухо приятные слова.
Возбуждение подкатило несмелой волной и Джисон, испугавшись, замер, но слишком побоялся показаться неопытным юнцом, а потому, подхватив Минхо под лопатки, потянул их обоих наверх, усаживаясь на постели.
Минхо положил руки ему на плечи. Чуть сменил положение, чтобы было удобно упираться бедрами в кровать. Джисон опустил взгляд, но Минхо тут же поднял его голову обратно, заставляя смотреть только себе в глаза.
Джисона поразило, насколько он спокоен, сдержан и красив, даже когда делает нечто столь непотребное. Он двигался по его члену медленно, вверх и вниз, слегка подкручивая таз так, чтобы член упирался в чувствительное место.
Джисон откинулся назад, уперевшись в постель локтями, и смотрел на мужчину завороженно, забывая даже моргать.
Джисон только сейчас понял, что вот она — разница между ними. Минхо был опытен и искушен, хоть и пытался доказать обратное. Он знал, чего хочет и когда. Если бы Джисон мог, он бы упал ему в ноги.
— Не кончай пока, ладно? — попросил Минхо. — Я хочу подольше… Так…
— Сколько потребуется, — прохрипел Джисон и, конечно же, врал. Он был на грани. Сам не понимал, как держится.
Самый красивый в мире мужчина прыгал на его члене, а он должен был как-то не кончить. Очень хотелось так и сделать, хотелось, чтобы Минхо кончил первым, но он искренне не знал, сколько еще продержится.
Он уперся руками в кровать и, зажмурившись, прикусил нижнюю губу, всеми силами стараясь не думать о том, что происходит.
— Мне так хорошо, — простонал Минхо, и Джисон едва не оглох от его голоса. — Ты такой хороший… Да. Еще чуть-чуть… Погоди, пожалуйста, давай же…
И Джисон держался, хотя Минхо теперь еще и сжимался, лишая парня последних капель разума.
Минхо все двигался и двигался, казалось, это длится уже вечность, и в какой-то момент Джисон понял, что это все — он обхватил парня за талию, прижимаясь щекой к его груди и с громким стоном кончил.
Он хотел извиниться, но из легких выбило весь воздух.
— Отдышись, — сказал он, пригладив волосы Джисона. — А потом помоги мне своими великолепными пальцами, хорошо?
Джисон кивнул. В ушах аж звенело, он тяжело дышал и очень старался вернуть четкость зрению. Так не хотелось заставлять Минхо ждать!
Но такого оргазма он не испытывал очень давно, если вообще когда-то испытывал, нужно было время, чтобы это пережить.
Когда его дыхание стало ровнее, Минхо слез с него. Его уход ощущался как самая огромная потеря на свете, и Джисон потянулся за ним инстинктивно, как тянутся к ручью в жаркий день.
Минхо с улыбкой встал на четвереньки, а затем склонился грудью ниже, переходя на локти.
Джисон подполз к нему сзади и снова ввел пальцы, пытаясь вспомнить, как на нем двигался Минхо.
Вышло не сразу, но, когда получилось, Минхо так протяжно застонал, что Джисон едва снова не возбудился.
Он двигал внутри Минхо пальцами, скользя по простате, а второй рукой водил по члену, играя с мошонкой.
Минхо стонал и хвалил, хвалил и стонал, пока, наконец, дернувшись вперед, не кончил Джисону на пальцы.
— Да-а-а-а…. — выдохнул он и рухнул на кровать.
Джисон нерешительно подполз и лег рядом, вглядываясь в его лицо.
Глаза Минхо были закрыты. Он тяжело дышал и, кажется, улыбался.
Они лежали так, рядом, но не касаясь друг друга, какое-то время. Затем, когда оба пришли в себя, они переглянулись и рассмеялись. Джисон подтянул подушку под спину, Минхо уложил голову ему на плечо. Они кое-как вытащили из-под себя одеяло и накрылись: теперь обоим было прохладно.
Они лежали молча целую вечность. Джисон слушал размеренное дыхание Минхо и знал, что тот думает о чем-то очень важном, о чем-то, чего он никогда постичь не сможет.
Чем спокойнее становилось дыхание Минхо, тем сильнее он ощущал, что засыпает.
— Как твоя рука? — спросил Минхо.
— Не хочу, — помотал головой Джисон. — Говорите со мной — и я не усну.
— Что ж… — Минхо снова задумался. — Ты все еще хочешь узнать, о чем моя новая книга?
— Хочу, — ответил Джисон. — Очень.
Но сон это победить не помогло. Он с трудом держался на границе реальности.
— Хочу, — повторил Джисон. — Я мечтал об этом со дня, как прочитал ваши книги.
— Тогда не засыпай, — сказал он. — Я сейчас вернусь.
И он, кажется, ушел, но Джисон уже не мог на это реагировать: он думал только о том, как дождаться, как не уснуть, как дослушать.
Минхо вернулся и, забравшись на кровать, снова улегся к нему на плечо. Джисон заметил, что стало светлее: наверно, Минхо принес фонарик, но Джисону не хватило сил проверить. Свет его тоже уже не тревожил.
— Гора очаровала его чуть ли не с подножья. Лес был невероятно красивым, а воздух таким свежим, что хотелось спать прямо под ближайшей сосной. Чем дальше они заезжали, чем выше поднимались, тем больше парень понимал, почему здесь такое дорогое жилье: от этого места буквально пахло той жизнью, которая простым смертным недоступна. Официально, конечно, приехать сюда мог кто угодно, но аренда была непотребно дорогая, требования к домам на колесах почти что кричали «только самые лучшие модели». Путевки в санатории и детские лагеря вообще было непонятно, как получить — очевидно, их выдавали за какие-то заслуги в хороших компаниях либо же эти места изначально строились для каких-то определенных людей и их семей.
Что-то в этом тексте казалось смутно знакомым, но Джисон не понимал, что.
— У него, вероятно, не было ни имени, ни формы, но это место принадлежало ему, если не было им самим. Оно было сильнее их вместе и по отдельности. Оно не жило по каким-то конкретным правилам, но имело представление о неких законах, познать которые можно было только на практике. Оно карало за несоблюдение законов и отступало, если ты послушаешься. Парень всего это не знал ранее, не понимал, и теперь это казалось ему страшной глупостью. Как он мог не понять, где оказался? Как мог сопротивляться тому, что неизбежно? Зачем пытался сбежать каждую ночь?
— Что это такое? — сонно спросил Джисон. — Что владеет тем местом?..
— Это все лишь в голове парня, — голос Минхо звучал так, будто он говорит из-за стекла. — Место, в которое он приехал, давит на него, и он медленно сходит с ума.
— Но у вас всегда есть мистика в книгах, — пробубнил Джисон едва разборчиво. — Всегда…
— Книга еще не дописана, — ответил Минхо. — Даже этот парень пока не знает, чем все кончится, не то что я.
— Я писатель, — сказал Минхо, и добавил уже шепотом, но очень близко: — Это совсем другое.
Джисон ощутил прикосновение губ к своему виску: короткое, сухое, но очень теплое. Он хотел спросить что-то еще, он знал, что должен.
Утром Минхо в комнате уже, конечно же, не было. Джисон не сильно удивился, когда, оглядевшись, не нашел даже следов его присутствия. Простыни под ним были чистыми и, судя по всему, свежими. Покрывала нигде не было. С одинаковой вероятностью это могло значить, что весь вчерашний вечер и вся ночь ему приснились и что все было на самом деле, а Минхо просто смог как-то очень тихо убраться.
Но, сев на кровати, Джисон все равно ощупал себя: там, где вчера его касались руки и губы Минхо. В последнюю очередь коснулся виска — он смутно помнил, что Минхо поцеловал его перед сном. Кожа отзывалась покалыванием и мурашками, но, конечно же, на ней не было ни следа.
Джисон опустил руки на колени. Ничего. Ни одного подтверждения.
Подумав об этом, он тут же нахмурился. Сжал руки в кулаки и разжал их снова.
Травмированная позавчера рука больше не болела.
Недолго думая, он размотал повязку, чтобы посмотреть.
На руке не было ни следа от раны.
Джисон не ощутил ничего, кроме огромной усталости.
Он точно знал, что поранил руку: она болела позавчера и вчера, ранка щипалась, и даже днем, когда он мыл посуду, повязка чуть отклеилась — он хорошо это помнил. Эта повязка была абсолютно целой и чистой, а значит…
Значит, он ее менял как минимум один раз. Сколько должно пройти времени, чтобы от глубокого пореза не осталось ни следа? Неделя? Две?
Немудрено, что и простыни под ним чистые: он же менял их раз в пару недель.
Так сколько же времени прошло на самом деле?..
Он огляделся и увидел, что на стуле лежат кеды: чистые, выстиранные кеды. Он вдруг вспомнил, как замечтался на прогулке и встрял в лужу обеими ногами. Кеды долго сохли из-за высокой влажности, поэтому он снял их только… Когда? Сколько они тут лежат?
Пытаясь вспомнить, он потер шею — и вдруг понял, что волосы его отросли и теперь концы достают до середины шеи. Какой длины были его волосы, когда он сюда приехал? Он уже и не вспомнит.
Он встал с кровати и открыл дверцы шкафа. С вешалки тут же свалилась рубашка — почему-то порванная. Кажется, он зацепился за ветку, когда… Когда? Куда он шел? Зачем?
Сколько дней прошло на самом деле?
Его забила мелкая дрожь. Пришлось опереться на спинку кровати, чтобы не упасть. На грудь давило что-то огромное и тяжелое, мешающее вдохнуть.
Он не помнил. Он столького не помнил. Рубашка — это случилось до или после той ночи? А кеды? Он был в них в день второй вечеринки или нет?
И рука… Он точно поранил ее позавчера? Может, это случилось гораздо раньше, может, сегодня — это лишь сегодня, просто все прошлые события он перепутал?..
От этих мыслей закружилась голова. Обрывочные воспоминания вспыхивали снова и снова, Джисон даже не был уверен, что все они настоящие, не говоря уже о том, что он не понимал, когда эти события могли произойти.
В них они с Минхо пили какао, а с Феликсом спорили о маринаде для кимчи. Сынмин заезжал еще пару раз, кажется, даже хвалил Джисона за работу… Хотя это воспоминание казалось самым ненастоящим.
Не было в них только двоих: Криса и Хёнджина.
Как ни старался, он не мог вспомнить, виделись ли они с Хёнджином еще раз, и не помнил, когда последний раз приезжал к Крису с отчетом. Даже сами мысли об этих встречах сейчас казались более ненастоящими, чем обрывки непонятных воспоминаний.
А было ли все это на самом деле?
Откуда он знает, что этот дом — Хижина?
Джисон почувствовал, что его вот-вот вырвет, но сил добраться до туалета не было: он едва успел дойти до раковины на кухне.
Его вывернуло желудочным соком, и живот тут же свело голодным спазмом. Когда он ел в последний раз? Почему он так голоден?
Но теперь хотя бы было понятно, почему ноги так тряслись. Он открыл холодильник, но брать оттуда ничего не стал: от запаха еды снова замутило. Захлопнув дверцу, он на ватных ногах вернулся в комнату и, сев на кровать, обессиленно завалился набок.
Он знал: надо действовать. Надо понять, какой сегодня день и который час, разобраться, сколько времени прошло с… С чего? Что из всего, о чем он думал последние дни — правда? От чего начинать отсчет времени?
Его собственная временная линия, сама история жизни последних месяцев, не просто встала с ног на голову. Она превратилась в кубик Рубика, и прямо сейчас кто-то вертел его жизнь и его память разными гранями, пытаясь собрать нужный рисунок. Правильный ли? Он не знал.
У него просто не осталось сил думать обо всем этом.
И когда зазвонил телефон, он не сразу понял, что это не воспоминание и не навалившийся сон, а потому даже не сразу осознал, что надо взять трубку. Опомнившись, подорвался слишком резко — мир снова закружился и Джисону пришлось замереть и зажмуриться, чтобы снова не стошнило.
Телефон звонил. В самом деле звонил — и звонил долго, до самого момента, пока Джисон, наконец, не достал его из кармана джинсов. Обычно звонок не проходил вообще, но сейчас возле значка антенны было целых три полоски. Джисон быстро взглянул в окно: снаружи было солнечно. Он едва ли мог вспомнить, когда еще на горе была такая хорошая погода.
Впрочем, память тут же начала подбрасывать какие-то образы, но он, качнув головой, отогнал их прочь и наконец ответил.
— Хан Джисон, — строго сказал Крис. — Где ты?
— Где обычно, — растерянно ответил Джисон. — В Хижине.
— Собирайся. Твоя миссия окончена. Спускайся с горы и жди меня в кафе, я скоро буду.
— Что?.. — тихо переспросил Джисон. — Нет…
— Не понял? — строго спросил Крис. — Это приказ.
— Нет, — уже тверже повторил Джисон. — Мое задание не окончено. Я не спущусь, я должен…
— Ты больше ничего не должен. Все закончилось, понимаешь? — Крис звучал нервно, будто сам он очень куда-то торопился, а Джисон ему ужасно мешал, буквально удерживая на месте. Голос его вибрировал, он словно пытался поскорее Джисона сбросить… Но нет. Это не про Криса. Он бы Джисона не бросил, тут что-то другое.
— Если я не выполню задание, я не узнаю, что случилось…
Джисон схватился за спинку стула, но надавил на нее слишком сильно — стул завалился назад, и Джисон едва успел отшатнуться, чтобы не упасть вместе с ним.
— Детектив Со узнал все, как вы и договаривались. Этого нет в отчетах, но, по его словам, именно это читается между строк. Он работал в отделе наркоконтроля. В какой-то момент его отправили работать под прикрытием, и он… Увлекся. Его не смогли вернуть. Он продолжал работать. Пытался, во всяком случае, но никто не смог бы продуктивно работать против тех, кто снабжает тебя наркотой. В отчете сказано, его зарезали еще до начала штурма, но детектив Со считает, что это подлог. В любом случае ты был прав. Твой отец был полицейским, и он был верен себе и своему делу… Пока не перестал, — он сделал паузу. — Так бывает.
— Ты врешь, — спустя целую вечность ответил Джисон. — Ты специально так сказал, да? Что он заигрался. Ты думаешь, я тоже заигрался.
— Я не вернусь! Я закончу задание, я уже близок, я уже знаю, о чем книга, надо просто дождаться финала!
А знал ли Джисон на самом деле или ему это просто приснилось?
Грань кубика снова сместилась, но Джисон уже не думал об этом: даже если он врет, он продолжит. Он должен остаться. Он должен…
— Джисон, ты не замечаешь? Ты уже давно не называешь дом Ли домом. Только Хижиной.
— Ты все время так его называешь.
— В том-то и дело, — надавил Крис, — что не все. В отличие от тебя.
— Мне не нравится этот разговор.
— Так бывает, Хан Джисон. Поверь, я знаю. Я не враг, я наоборот пытаюсь…
— Что бывает? — перебил Джисон раздраженно.
— Даже опытные оперативники могут слишком влиться.
— Начать сопереживать. Слишком привязаться. Работа под прикрытием — сложная штука, многие…
— Спускайся, Хан Джисон. Сегодня.
— Хван Хёнджин не вернулся, — хрипло выдохнул парень. — Я сказал ему, чтобы он заканчивал, он сказал, что не уйдет без тебя. И я позволил… А теперь он не выходит на связь. Я не знаю, где он. Мне надо вытащить тебя, и тогда я смогу… — послышался еще один судорожный вдох, но Крис так и не закончил мысль.
— Я не закончу задание, — твердо сказал Хан, — я найду Хёнджина — это будет последним этапом. И мы спустимся вместе. Я собираюсь прямо сейчас.
— Это не вопрос, — твердо сказал Джисон.
— Я знаю, — ответил тот. — Спасибо.
Джисон отключился и, убрав телефон в карман, уверенным шагом направился ко входной двери.
Мир снова вернул прежнюю четкость. Неважно, что было раньше, неважно, что будет потом, пока у Джисона есть цель — он может двигаться. Пока он знает, что должен помочь другу — собственные проблемы не имеют никакого значения.
Лишь бы только с Хёнджином все было хорошо.
Лишь бы только он нашелся пьяным с разряженным телефоном, но живым.
Джисон распахнул входную дверь.