потрогай. часть 1
Просто Минхо был таким человеком: иногда думал «а что если» и тут же хотел это сделать. Ну, или заставить других сделать так, как ему хочется. Это как раз было его яркой чертой — ему нравилось, когда люди делали так, как ему хотелось.
Только избранные. Те, кто достаточно близок, те, чьи границы интересно исследовать и проверять на прочность.
Поэтому нет, он не ревновал, когда Джисон трогал других. Для него это было так же естественно, как для самого Минхо — не трогать других без веских причин.
Джисон мог сесть к кому-то вплотную. Мог вдруг начать заплетать Хёнджину маленькую косичку, при этом пересказывая сюжет документалки о гепардах, под которую вчера засыпал. Хёнджину не то чтобы нравилось, но с годами он огрызался все реже.
Привык и Чанбин, потому что Джисон мог вдруг поправить кепку на его голове, подергать за завязки на толстовке. Привык Чонин, которого Джисон обожал тискать, причем чем громче Чонин сопротивлялся, тем приятнее Джисону было. Привык Сынмин, которого Джисон гладил по голове после каждой хорошо спетой партии. Чана полностью устраивало, когда Джисон устраивался рядом и укладывал голову ему на плечо. Про Феликса, который, единственный из всех, вообще никогда не видел проблемы в физическом контакте, и упоминать не стоило.
И Минхо было нормально. Он знал, что Джисон это делает от задумчивости, или потому что ему скучно, или чтобы подразнить, или просто потому что реально нуждается в физическом контакте. Для Джисона это было проявлением дружелюбия и заинтересованности — не больше и не меньше. И Минхо было нормально, но…
— Джисон-а, — позвал он, поправляя капюшон на голове. Летом в толстовке было жарковато, но ради завтраков в публичных местах приходилось идти на некоторые жертвы.
— Да, дорогой? — не отвлекаясь от телефона, ответил Джисон.
— А ты можешь… Знаешь, не трогать сегодня никого?
— Что ты имеешь в виду? — усмехнувшись, спросил Джисон. — Что я слишком надоедливый?
— Нет, я не про это, — Минхо вытянул руку и, надавив на край экрана, заставил Джисона опустить телефон. — Ты можешь просто никого не трогать сегодня? Буквально никого.
— Даже Чана? — чуть подумав, спросил Джисон.
— Даже тебя? — нахмурился Джисон и чуть подвинул руку по столу навстречу руке Минхо.
Сначала Чан, потом Минхо. Потрясающе. Может, ревновать все-таки стоило?
— С чего бы кому-то хотеть тебя трогать?
— Не знаю, — Джисон пожал плечами. — Люди так делают. Трогают друг друга.
— Думаешь, тебе удастся денечек не трогать никого и не давать другим трогать тебя?
Джисон вздохнул. Нахмурился. Посмотрел в окно, повел плечом. Снова вздохнул.
Тяжело было понять, правда он о чем-то размышляет или же притворяется. Это же Хан Джисон, а Минхо не ясновидец.
— Это важно для тебя? — уточнил он наконец. — Чтобы я никого не трогал сегодня?
— Не то чтобы «важно», — протянул Минхо. — Мне бы просто хотелось, чтобы ты сделал это для меня.
— Тебя беспокоит, когда я трогаю других? Что-то конкретное?
— Меня это не беспокоит, — терпеливо пояснил Минхо. — Я просто хочу знать, смог бы ты это сделать для меня или нет.
В этот раз он сделал акцент на «для меня» и по прищуру Джисона понял, что тот наконец начать вникать в суть предлагаемой игры.
— А что мне будет, если смогу?
— Хм… Что же будет… — Минхо незаметно качнул ногой, задевая коленом колено Джисона. — Я потрогаю тебя за всех? Пойдет?
— Угу… — Джисон не соглашался, просто принимал к сведению. Однозначно придуривался, изображая серьезность и отчаянно краснея ушами. — Если честно, не думаю, что смогу.
— Ладно, — пожал плечами Минхо.
— Я бы хотел, — пояснил Джисон. — Но будет подозрительно. И ты знаешь, я всегда всех трогаю, как я мог бы…
— И другие тоже меня трогают, они и тебя трогают, так что…
— Хан Джисон, я сказал «ладно». Я просто спросил.
Джисон поджал губы. Его колено заходило вверх и вниз, как бывало всегда, когда какая-то мысль донимала его слишком сильно.
Минхо правда не переживал. Это был просто вопрос — и он получил на него ответ. Он не давил, не требовал и уж тем более не собирался злиться из-за отказа. Их обоих иногда заносило в этих отношениях: отделять личное от публичного оказалось чуть сложнее, чем они ожидали, и то, что они в целом вели себя очень фривольно и до отношений, не играло им на руку. Все, кто с ними работал, придерживались принципа «не говори — не спрашивай», но получалось у них так себе. «Что с вами не так?», или «да какого хрена вы делаете», или даже «вы когда уже успокоитесь?» то и дело вырывалось у кого-то, но вряд ли кто-то действительно бы хотел, чтобы они прекратили. Не потому что это всем нравилось — просто всем было все равно. Личные отношения Минхо и Джисона касались только их двоих — даже когда парни вели себя немного неадекватно.
И как раз это их и расхолаживало. Иногда Джисон позволял себе лишнего на публике, иногда Минхо. Сегодня перегнул Минхо, но ему не казалось, что это станет проблемой.
Пока Джисон не шарахнулся от проходящего мимо менеджера, который протянул руку к его плечу, чтобы поздороваться.
Скорость кошки, грация картошки — так бы Минхо охарактеризовал этот прием уклонения, включающий одновременное приседание, дабы рука менеджера прошла над плечом, с параллельным уворотом в сторону, чтобы тот не коснулся его чем-то еще.
Макушкой Джисон звонко стукнулся о стену, но сделал вид, что все в полном порядке.
— Я вспотел, — выдал он прежде, чем кто-то озвучил вопрос. — Там жарень, я мокрый насквозь, — он прихватил ткань толстовки на груди пальцами и, оттянув ее, потряс. — Фух.
Очень театрально, Хан Джисон, подумал Минхо. И очень профессионально.
И невероятно, что Джисон, очевидно, думал об этом всю дорогу до студии и все же решил попытаться.
Такой хороший парень уже заслуживал похвалы, но, раз он сам решил поиграть, Минхо не стал радовать его раньше времени.
— Никого, — шепнул он ему. — Вообще никого.
Джисон надул щеки и покачал головой, что значило что-то между «надеюсь, оно будет того стоить» и «я очень постараюсь».
Дел у них сегодня было количественно немного: запись и репетиция новой хореографии для тех, кто уложится с записью по времени.
— Окей, Минхо, давай с начала. Сделай акцент на «мы», а потом… — перечислял Чан, а Минхо, кажется, впервые в жизни, слушал его наставления вполуха, наслаждаясь зрелищем по другую сторону стекла.
Там Хан Джисон на полусогнутых ногах искал, куда бы ему сесть так, чтобы никого не задеть и никто не задел его. Диван был оккупирован Хёнджином и Чонином. Джисон вполне бы вместился туда третьим, но это бы означало, что придется сидеть к ним вплотную, а это прямое нарушение условий игры. Поэтому он, скривившись, аккуратно перешагнул через ноги Хёнджина — тот сполз по дивану вниз и полулежа листал новостную ленту. Чонин делал пометки в своей распечатке песни, так что оба даже не заметили его потуг.
Возле Чана было пустое кресло: Чанбин вышел за соком. В теории Джисон бы мог сесть туда — как продюсер имел полное право — но тогда Чанбин, вернувшись, решил бы его сместить — и коснулся бы. Да и Чан бы был слишком близко.
— Минхо, готов? — Чан привлек его внимание.
— Угу, давай, — а чего он там говорил?..
Минхо отвлекся от стекла и спел свою строчку.
— Попробуй сделать акцент на «мы», — терпеливо повторил Чан. Точно, он уже это говорил… — Хан, прищеми задницу, господом богом прошу, — это уже чуть более раздраженно. Чан не любил суеты, особенно когда был занят важным делом. И вдвойне он не любил, когда суетился кто-то из его продюсеров — с них у него всегда был спрос особый, хоть он и делал вид, что это не так.
— Извини, — буркнул Джисон. — Тут ведь был еще один стул раньше?..
— Тебе сходить за стулом? — Чан крутанулся на кресле и спросил это, чеканя каждое слово.
И он просто сел на пол у дальней стены.
Минхо едва сдерживался от восторженной улыбки. Страдания Джисона не должны были приносить такого наслаждения — но они приносили. То, как он мучался рядом с парнями, как напряг Чана — и все только ради Минхо… Ох, это было горячо. Минхо снова нестерпимо захотелось его похвалить, но сейчас совершенно точно было не то время.
— Минхо, мы будем писать сегодня? — так же сдержанно спросил Чан, повернувшись обратно к монитору.
— Да, — ответил Минхо. — Извини.
Когда он закончил запись, вернулся Чанбин и принес всем присутствующим напитки.
— Айс американо для Джисона, — нараспев произнес он, протянув напиток Джисону.
Минхо ухмыльнулся. Джисон не смог бы взять стакан, не коснувшись Чанбина.
— Поставь, пожалуйста, я возьму через минуту, — после недолгой паузы сказал Джисон. Черт, как же хорошо он справлялся!
— Джисон сегодня такой тихий. Живот болит? — спросил Хёнджин, присасываясь к своему лимонаду.
— Думаю о записи, — ответил тот и, кряхтя, встал. — Господи, и чего у вас всех такие длинные ноги? — пробубнил он.
Парни сидели напротив друг друга, и их колени образовывали не слишком ровный круг. Джисон помялся мгновение прежде, чем аккуратно обойти Чана. На пути снова возникли ноги Хёнджина — на этот раз пришлось не просто перешагнуть, а сдвинуть бедро так, чтобы случайно не задеть и Чонина.
Выглядело это до того комично, что Минхо пришлось стиснуть зубы, чтобы не рассмеяться в голос, однако странности Джисона снова остались незамеченными. Или неучтенными — быть странным для Джисона не в новинку.
После перерыва записывался Хёнджин, а потом Чонин. С вокалистами запись всегда была сложнее — они были более требовательны к себе и им нужно было больше времени, чтобы спеть «идеально». Минхо, вздыхая, посматривал на время: кажется, на репетицию он поедет без трирачи и мелкого.
— Ладно, стоп, — вздохнул Чан. — Минхо, что у нас по таймингу?
— Ну если включить спринт до зала в разминку, то к началу репетиции успеем, — пожал плечами тот, но, поймав усталый взгляд лидера, переформулировал. — Если хотим успеть — идти надо сейчас.
— Окей, — кивнул Чан. — Кто может остаться?
— Я, — хмыкнул Минхо, разведя руками. — И Хёнджин. Остальным бы неплохо прогнаться пару-тройку раз.
— Десятков, — буркнул Джисон. — Я все еще путаюсь в ногах на припеве.
— В жизни ты запутался, — усмехнулся Хёнджин. — Я могу завтра после съемки погонять Чонина, если он еще нужен тут. Зал только надо забронить.
— Я тогда с вами завтра пойду, а сегодня останусь с Чаном, — сказал Чанбин. Чонин бросил на него взгляд, полный благодарности — оставаться с Чаном наедине на записи он стремался даже спустя пять лет совместной работы.
— А ты, Хан Джисон, — перебил его Минхо, — поедешь сегодня со мной, а завтра с Хёнджином. И послезавтра тоже. И так пока не запомнишь, что приседать надо на пять, а не на четыре с половиной.
— То есть остаюсь я, Чанбин и Чонин, — загнул пальцы Чан. — Окей. Напишите, как закончите, я хотел позвать всех поесть говядины.
— Ужинаю с родителями, — сказал Минхо. — Остальным передам.
На том и решили. Чонин вернулся в комнату записи, Чанбин и Чан — за пульт, а остальные, подхватив сумки, отправились на парковку.
— Ты реально уедешь после репетиции? — шепотом спросил Джисон. Хёнджин шел чуть позади, на ходу натягивая шапку на несвежую голову.
— Если все пойдут есть говядину, то я поеду домой, — повел плечом Минхо. — А ты?
— Говядина или парень… — вздохнул Джисон, сложив губы в трубочку. — Говядина… Или парень…
Они редко называли друг друга так. Чаще «дорогой» — этот вариант был безопасным, потому что никого не смущал. Джисон иногда называл Минхо «чуваком», что поначалу сильно не нравилось последнему — он себя не считал «чуваком» совершенно.
— Ты вообще меня тупо Хан Джисоном называешь! — возмутился тогда Джисон.
— Но ты и есть Хан Джисон, — напомнил Минхо. — А на «чувака» вообще не похож.
— Ох уж эти нежные танцорские души, — заржал Чанбин.
Каждый остался при своем и когда они начали встречаться. «Парень» вклинилось, просто потому что должно было, но прижилось как-то сомнительно. Им редко надо было подчеркивать статус их отношений.
Но вообще-то Минхо нравилось, как это звучит из уст Джисона, особенно учитывая, что тот зачастую вообще вел себя так, будто и не помнит, что они вместе. Минхо был не из тех людей, кто вечно ищет в партнере подвох, он был уверен в чувствах Джисона, но все же видеть… Слышать подтверждение ему нравилось.
Он протянул руку к его плечу рефлекторно, зная, что не сможет позволить себе слишком много, но хотя бы просто погладить, делая вид, что убирает пушинку…
Джисон шарахнулся, резко покраснев ушами.
Это было жестоко со стороны Минхо, но он правда сделал это неспециально.
— Решил помочь с выбором, — соврал он. — Чан не так часто предлагает за всех заплатить.
Джисон нахмурился и недовольно покачал головой, но промолчал. Он не слишком-то любил такие шутки.
Джисон попросился на переднее сиденье: водитель бы его трогать точно не стал. Хёнджин, планировавший в дороге показать ему какой-то смешной ролик, насупился и, цокнув, залез в машину первым. Минхо, спародировав его, сел рядом с ним.
— Феликс уже в зале, Сынмин покупает воду в холле, — отчитался Хёнджин по пути. — Как думаете, Феликс решится уговорить Сынмина начать без нас?
— Когда это Феликс заставлял кого-то что-то делать? — флегматично уточнил Минхо. — От вас двоих проку не дождешься. Сами ногами двигаете как надо — и на том спасибо.
— Это я-то «ногами двигаю»? — хохотнув, возмутился Хёнджин. — Ща приедем, я тебе покажу.
— Конечно покажешь. Вы мне все покажете, и не раз. Да, Хан Джисон?
— Он спит, — тихо сказал водитель.
Ну еще бы. У них же было целых 20 минут, на что еще Джисон мог их потратить. Даже жалко, что он сидит так далеко — у Минхо в телефоне была целая коллекция фоток спящего Хана. Если бы кто-то сказал ему, что это крипово, он бы ответил, что они просто никогда не любили.
— Вы все-таки успели! — улыбнулся Феликс, когда парни заглянули в зал. Естественно он не стал заставлять Сынмина начинать тренировку без остальных — разминался себе тихонечко у зеркала, надев наушники.
— Где остальные? — спросил Сынмин, потягиваясь.
— Разминайся, валенок, — беззлобно ответил Минхо. — Задерживаются в студии. Сегодня без них.
Сынмин печально вздохнул и поднялся с дивана. Он не был ленивым, просто последние дни много сил уделял вокалу, так что требовался пинок, чтобы переключить его на танцы.
Когда все переоделись и размялись, Минхо велел встать на свои места. Первые несколько раз они прогнали танец вместе, делая паузы, чтобы объяснить отдельные моменты. Затем, убедившись, что все все запомнили, Минхо сел напротив и снова включил музыку.
— Хёнджин, не маши так руками, а то вырубишь нам мелкого прямо на шоу, — сказал он. — Сынмин, активнее бедрами, активнее. Нет, не так. Все, заново. Сынмин, локоть. Феликс, не отвлекайся на него, на тебя я тоже смотрю. Хан Джисон… — Минхо тяжело вздохнул. — Ле-вая, ле-вая, пам-пам-пам, правая. Они не чередуются. Два раза левая, пауза, правая. Несчастье ты наше.
— Несчастье, — хохотнул Хёнджин и, вытянув руку к парню, хотел, очевидно, потрепать его по волосам. Джисон дернулся и отпрянул. Согнулся пополам. По вискам стекал пот, он тяжело дышал и, кажется, был порядком раздражен.
За какие только заслуги Минхо достался этот старательный молодой человек?
— Извини, — тут же сказал Хёнджин. Такое у них двоих было правило: после всех многочисленных ссор они решили извиняться сразу, если шутка не удалась. Обычно это помогало, хотя изначально они это делали, просто чтобы Чан не заставил мириться.
— Да не, — Джисон покачал головой. — Бешусь просто, что не могу запомнить.
— Ладно. Вы идите попейте, мы с Джисоном еще раз прогоним, — сказал Минхо. — Давай. Видишь? И раз, два…
Они станцевали еще раз. Губы Джисона были сжаты в тонкую недовольную нитку — его терпение по отношению к самому себе было на исходе.
— Нормально, — сказал Минхо. — Связки ты помнишь, думай просто поменьше.
— Когда я поменьше думаю, все идет по пизде, — вздохнул Джисон. — Мне теперь можно попить?
Парни топтались у автомата, очевидно решив не мешать Минхо.
— Чан велел позвать вас всех на говядинку после репетиции, — сказал Минхо. — Но лично я к родителям поеду.
— Я тоже не пойду, — сказал Джисон. — Сил нет.
— Нет сил на еду? — удивился Сынмин. — Что там с тобой делал Минхо?
— Вестимо что, ничего из того, о чем нам стоило бы знать, — заржал Хёнджин. — Да, Джисонни?
— Расскажи, где аджосси трогал тебя, — включился Сынмин и попытался положить руку Джисону на затылок.
— За аджосси ответишь, — Минхо стукнул Сынмина по пальцам, но тот все равно попытался коснуться Джисона.
— Да блять! — воскликнул Джисон, шарахаясь. — Задолбало! — и он ушел обратно в зал, громко хлопнув дверью.
— И что это за херня? — нахмурился Хёнджин.
— Это Хан Джисон, — пожал плечами Сынмин.
— Ну видно же, что он устал, чего вы пристали, — покачал головой Феликс ака главный миротворец. — У него уже колени трясутся.
— Главное, чтобы зубами не скрипел, — Хёнджин цокнул в стиле «ой все» и ушел за Джисоном.
— Я перегнул? — спросил Сынмин.
— Он правда устал сегодня, — ответил Минхо. — И, думаю, очень хочет есть.
Минхо заставил Сынмина прогнать весь танец сольно, поправляя каждый его мелкий косяк. Затем еще и еще. Феликсу с Хёнджином разрешил танцевать вдвоем, но ошибки объяснять не стал — велел самим рассказать, где они ошиблись. В целом, конечно, к ним было меньше претензий, чем к остальным, но Минхо давно понял, что выделять двоих — затея не слишком продуктивная. Да и Хёнджин с Феликсом и сами всегда стремились стать лучше и принимали все замечания если не с благодарностью, то с пониманием.
После такого заставить Джисона станцевать еще раз он был просто обязан. Справился тот не идеально, но хотя бы движения не напутал.
— Молодец! — поддержал Феликс и, вскочив, выставил ладонь, предлагая отбить.
Джисон бросил на его ладонь взгляд, полный растерянности, и Минхо не нужно было объяснений.
Это ведь Феликс. Пятюня — самый щадящий вид физического контакта из всех, что он мог предложить. Не ответить… Ну, он не обидится, но… Это же Феликс. С ним так просто нельзя. Никто не отказывает Феликсу. Точно не когда он просит о такой малости.
Минхо заметил, как дрогнула рука Джисона.
— Все, последний раз все вместе и расходимся. Феликс, на место.
Феликс убрал руку, моментально переключившись на репетицию.
— Я с тобой больше играть не буду, — заявил Джисон, обессиленно рухнув на диван в гостиной. Пока все были в кафе, все второе общежитие было в их распоряжении. Первое, в целом, тоже, но опытным путем они установили, что соседи Минхо более склонны к уважению личного пространства, чем соседи Джисона.
Если конечно Сынмин опять не бахнет лишнего и не придет выяснять, уважает его Минхо как коллегу вообще или нет.
— Худший день за неделю, просто худший, — продолжал стенать Джисон. — Так много сил потрачено, и на что? Чтобы меня просто никто не трогал? С чего вообще это пришло тебе в голову?
— Эй, — хмыкнул Минхо, разуваясь. — Уважай чужие кинки как свои, помнишь?
— И что это за кинк такой? Вуайеризм?
— Отчасти. Но вообще я просто люблю, когда ты делаешь, как я говорю.
— С чего бы? — Джисон вытянул ноги и устало простонал. — Чану пришлось тебя шантажировать, чтобы заставить отвечать за танцы.
— Не шантажировал он меня, — отмахнулся Минхо. — У нас был взрослый разговор.
— Ты плакал, умоляя тебя не заставлять, а он гладил тебя по голове и повторял, что придется и будет не больно?
— Стоп игра, — Минхо сел на диван рядом. Улыбнувшись, он быстро потянулся к Джисону и чмокнул того в губы. — Ты победил.
— Нет, — ничуть не смутившись, ответил Минхо. — Хочешь я тебя помою?
— Что значит «хочешь»? Ты что, не придумал награду?
— Придумал я все! — цокнул Минхо. — Но сначала хочу понять, насколько ты устал.
— Пиздецки. Но помоюсь сам. Пахнет от меня… — он оттянул ворот толстовки и, опустив нос, принюхался, — не так плохо, как я боялся. Но лучше я сам.
— Окей. Тогда иди, — Минхо похлопал его по бедру. — И Джисон… Не одевайся.