потрогай. часть 2
Выйти из душа совсем голым Джисон, конечно же, не смог — даже учитывая, что они с Минхо были вместе второй год (ну, официально, про себя-то он называл совсем другую цифру), все еще были вещи, которые казались ему… Непозволительными рядом с Минхо.
Они многое обсуждали, еще больше им обсуждать было и не нужно — они прекрасно понимали желания и потребности друг друга. Но некоторые вещи… Джисону казалось, что говорить о них неправильно. Будто это разрушит ту тонкую как паутинка магию, что была между ними.
Например, он не спрашивал, можно ли называть Минхо своим парнем. Он не планировал так называть его вообще, но иногда просто… Вырывалось. Он не говорил о будущем — знал, что Минхо это не любит. И еще он никак не мог разобраться до конца в том, что Минхо считал своими кинками. По-хорошему, надо было просто спросить, но… Джисону нравилось так.
За те шесть лет, что они были знакомы, они изучили друг друга очень хорошо. Как сказал бы Хёнджин — слишком хорошо для тех, кто не планирует состариться вместе. Джисону нравилось, что хоть что-то в Минхо еще остается для него загадкой. Ну, кроме его своеобразного образа мышления, но туда Джисон даже не лез — себе дороже, можно и не вернуться.
Утреннее предложение было буквально самым странным из всех, что Минхо озвучивал. Было ли в его мыслях еще что-то… Такое? Или, может, еще более… Кинковое?
Сам Джисон ведь был простым как лапоть: если любил — то говорил об этом, хотел секса — тоже говорил. У него не было каких-то особенных фантазий даже, ему просто нравился секс с Минхо. Он и не думал предлагать ему что-то необычное, но теперь, после этого дня, считал, что обязан что-то придумать. Потом.
Сначала он заберет свою награду.
Он вышел из душа в полотенце на бедрах. Минхо на кухне перекладывал салат в тарелку.
— Тут написано «Феликс», — заметил Джисон. — По-английски конечно, но не ври, что забыл, как пишется его имя.
— Он утром жаловался на редис. Он не любит редис. А ты любишь, — ответил Минхо.
— Просто куплю ему утром другой салат. Ешь.
— И все-то ты не можешь успокоиться.
— Командуешь, — Джисон, кряхтя, садится перед Минхо. Тот пододвигает к нему салат.
— Будто тебе это нравится. Хотя обычно ты никем не командуешь.
— То есть тебе нравится командовать мной, потому что…
— Хм… — Минхо тоже сел напротив, подперев голову рукой. — Мне не то чтобы нравится командовать. Это как когда ты просишь почесать тебе спинку. Ты же это делаешь не потому, что у тебя там ветрянка и все ужасно чешется? У тебя просто чешется спина, и ты можешь почесать ее сам, но если почешу я, то тебе будет приятнее. И ты не станешь просить об этом других. Верно?
— Окей, я понял. Тогда что это за прикол с «не трогай»? У тебя типа… Кинк на обездвиживание?
— Нет, я бы так не сказал. А у тебя есть кинк на обездвиживание?
— Не думаю. Не знаю. Нет у меня кинка на обездвиживание… — Джисон захрустел салатом, скрывая за набитыми щеками смущение.
— Тогда почему мы обсуждаем кинк на обездвиживание?
— Думаю, нам обоим нравится как это звучит.
— Офигенно звучит, — улыбнулся Минхо. — Но мне нравится, как ты цепляешься за меня… Или за мои волосы… Или бедра. А что нравится тебе?
— Ты решил спросить об этом спустя шесть лет знакомства?
— Просто понял, что мы не обсуждаем кинки. И ты никогда не просил о чем-то таком. Ну там, кроме «трахни меня, хен» или «дай я тебе отсосу, хен». У тебя есть кинки?
— Долгая и счастливая жизнь с тобой считается кинком? — Джисон спросил прежде, чем подумал, а подумав, замер. Черт. — Извини, я помню. Ты не любишь такое обсуждать…
— Не люблю. Мне не нравится загадывать так далеко.
— Но в случае с тобой все иначе, Хан Джисон. Я не говорю с тобой об этом, потому что для меня наше будущее… Кристально ясно. Я ведь тебя искал. Именно тебя. Столько всего было… А это должен был быть ты. И ты есть. Что тут обсуждать?
Джисон, отложив вилку, насупился.
Лицо страшно горело, а глаза щипало, будто в них брызнуло шампунем. Минхо так редко говорил такие вещи… Такого он вообще никогда не говорил! Это… Неужели все из-за того, что Джисон хорошо сыграл в его игру? Тогда Джисон готов играть в нее всегда!
— Тебе стоит начать трогать меня прямо сейчас или я разревусь так, что краснота не спадет до самого камбэка.
— Детка, — ласково усмехнулся Минхо и, поднявшись, обошел стол и обнял Джисона со спины, положив подбородок на голое плечо. — Ты будешь доедать?
— Да поешь тут с тобой! — простонал Джисон. — Просто… Обнимай меня дальше. Мне больше ничего не надо.
— Неужели моя просьба вызвала такой тактильный голод? Это было так тяжело?
— Это просто… Не так, как я делаю обычно, — подумав, ответил Джисон. — Понимаешь, это типа как… Ну, если бы я попросил тебя станцевать на шпильках. Вроде то же самое, да? Типа, это все еще твои ноги и ты знаешь, что делать… Но ощущения совсем не те. Или как… Помнишь эти дурацкие перегородки на фанмитах? О! — Джисон аж дернулся, придумав сравнение, доступное пониманию Минхо. — Как кота в варежке гладить!
— Оу… Не думал, что так, — Минхо выделил это слово, — тяжело.
— Потому что ты не нуждаешься в физическом контакте так, как я. Мне нравится касаться людей. Просто… Для меня это правильно. В этом нет никакого подтекста, честно.
— Я понимаю. И всегда понимал. Я больше не стану тебя о таком просить.
— Хорошо, — Джисон улыбнулся и, прикрыв глаза, накрыл руки Минхо своими. Было хорошо. Тепло и безопасно. От Минхо слегка пахло потом, а еще — кофе и парфюмом, который ему подарил Хёнджин.
Минхо был своим. Кем-то, кто не принадлежал Джисону буквально, но каждая клеточка тела реагировала на него так, будто Минхо был его любимым пледом, детской игрушкой, лучшей парой носков, теплыми трениками, заношенными кедами. Минхо был его домом, его обретенной семьей, тем, кого он любил больше всех на свете. Джисону нравилось трогать других, но касаться Минхо было каждый раз так волнительно, что сердце в груди плавилось, а внизу живота расползалось приятное тепло. Иногда, в моменты, как сейчас, хотелось плакать. Чувствовать Минхо лопатками, держать его руки, слышать дыхание было величайшим счастьем, на которое Джисон мог рассчитывать. Счастьем, которое он полностью заслужил. Счастьем, которое не требовало ничего, которое было дано просто за то, что Джисон — это Джисон.
— Давай пойдем в комнату, если ты все? — тихо предложил Минхо.
— Еще минутку… — прошептал Джисон.
— На этом мой подарок не закончился, Хан Джисон. Я обещал трогать тебя за всех. Это много работы.
В комнате Минхо слабо горел светильник. Кондиционер был настроен чуть холоднее, чем в гостиной — Минхо любил спать в прохладе.
По телу Джисона побежали мурашки. Соски начали твердеть.
Джисон послушно забрался на высокую постель. Минхо забрался следом, усевшись за спиной у Джисона.
— После тренировки нужен массаж, — сказал Минхо, коснувшись плеч парня. — Я помогу.
— М-м-м-м…. О-о-о-о! — Джисон, словно очнувшись, обернулся к Минхо. — Помнишь тебе свечку массажную подарили? Ты ж мне ее так и не принес. Давай..?
— Точняк! — Минхо хлопнул себя по лбу. — Две минуты.
Минхо достал из шкафа свечку, а затем, сходив на кухню, вернулся с зажигалкой.
Они зажгли свечу и нетерпеливо уставились на пламя, что медленно плавило воск.
— Чем займемся, пока оно… Копится? — спросил Джисон.
— Можем поцеловаться, — предложил Минхо и быстро чмокнул Джисона в губы. Тот со смехом подался к Минхо и поцеловал его уже сам.
Целоваться с Минхо было идеально. Кто-то бы сказал, что это не самое подходящее описание поцелуя, но для Джисона слова лучше не было. Ему нравилось, какие у Минхо губы. Нравилось, как он нежно прихватывает ими губы Джисона. Нравилось, как он аккуратно трогает его шею сзади, когда хочет углубить поцелуй, как проводит пальцем по его подбородку, когда ему нужна пауза. Минхо целовал так, словно укрывал от непогоды, прятал от врагов самое ценное сокровище. Минхо целовал так, что Джисону не хотелось целовать больше никого — и никогда не захочется.
Свечка подтаяла. Минхо погладил его подбородок и, опустив голову, взял свечку в руки.
— На плечи или на руку? — с сомнением уточнил он.
— Если на плечи, то должно быть тепленько, — улыбнулся Джисон.
— Ну это же массажная свеча, а не бдсмная. Не должно быть. Я скажу, если будет слишком.
Джисон кивнул и лег, подложив руки под лоб. Минхо сел на его ноги и осторожно капнул маслом на плечо Джисона.
Джисон вздрогнул от перепада температур, но боли не почувствовал — просто стало очень тепло.
— Ка-а-айф, — сказал он. — Продолжай.
— И кто теперь командует? — усмехнулся Минхо. Он налил еще немного масла, а затем, отставив свечу, принялся растирать его по плечам Джисона, несильно разминая забитые после тренировки мышцы. — Разминаешься плохо, — прокомментировал он.
— Это просто стресс. Мой парень подбивает меня на ужасные вещи.
— Ты себе даже не представляешь. Он-то своих котиков трогает только в путь, а мне не дал…
— Он был первым, про кого ты спросил. «Даже Чана?» — Минхо передразнил его интонацию, продолжая разминать плечи парня. — А потом только про меня.
— Я не обижаюсь, я принимаю к сведению.
Джисон вздохнул. Он правда так сказал, да, он вспомнил.
Что ж, трогать Чана… Да, это было хорошо. В чем-то его объятья были похожи на объятья Минхо — они тоже ощущались как очень безопасное место. Чан был скалой. Был его опорой так долго, что Джисон не мог воспринимать его иначе. С Чаном было комфортно и уютно, а еще он любил обниматься. И вообще любил касаться других. Не как Феликс, но все же. Трогать Минхо было приятнее, но трогать Чана — привычнее. Чан ведь…
— Он как старший брат. Ты же не спросишь, люблю я больше тебя или старшего брата?
— Нет у тебя старшего брата. И у меня нет. Откуда мне знать, как это?
— Ну это просто разная любовь. И потом, ты не любишь, когда я лезу на публике!
— Ну вот! Чего ты пристал вообще, ты сказал, сейчас время награды, так почему ты меня обвиняешь?
— Прости, — сказал он. — Ты прав.
И он надавил на плечи сильнее, вырывая из Джисона стон удовольствия.
Он размял плечи до самых локтей, затем спустился по позвоночнику к ребрам.
Джисон понимал, к чему все идет, он ждал, когда это случится, предвкушал так, что аж губу прикусил.
Минхо снова потянулся к свече и, вылив немного масла на ладонь, запустил руку под полотенце Джисона. Вылив жидкость на ягодицу, он сжал ее, распределяя масло. Джисон поерзал так, чтобы полотенце не давило Минхо на руки, и тогда Минхо сжал и вторую ягодицу, предварительно позаимствовав масла с соседней.
Джисон тихо стонал. Массаж ягодиц существовал конечно и в рамках традиционных практик, но он-то знал, что Минхо от этого тоже кайфует. Дело было уже далеко не в мышцах.
— Я могу… — тихо спросил Минхо. — Ты подождешь еще немного? Я хочу еще потрогать тебя.
— Угу, — Джисон кивнул в простынь. — Все что угодно. Мне хорошо.
Минхо наклонился, накрывая его тело своим, и поцеловал за ухом. Затем — в шею, а после в плечо. Затем он взял его за плечи, помогая сесть обратно. Распределив масло на ладонях, он коснулся груди Джисона. Сжал, разминая, затем отпустил и снова сжал. Джисон весь напрягся, подтягивая колени ближе друг к другу. В паху было жарко. Хотелось потереться о простынь, но он сказал Минхо, что подождет — и он собирался ждать.
Минхо сжал сосок, оттягивая. Затем второй. Потом надавил на него ногтем большого пальца и снова сжал.
— Отлично, — прошептал Джисон.
— Блять… — Джисон покраснел. — Хочу.
Они поменяли позу. Теперь Минхо сидел между ног Джисона и, склонившись к его груди, по кругу облизывал его соски.
Такой долгой и тщательной прелюдии у них не было еще никогда, хотя жаловаться Джисону было не на что — Минхо всегда был внимателен к нему и его потребностям, но сейчас… Это было что-то большее.
Минхо был не просто внимателен — он буквально сделал Джисона центром всего. Сфокусировал на нем все свое внимание.
Минхо прикусил сосок, заставив Джисона шумно ахнуть, вцепившись в плечи Минхо.
— Перебор? — спросил тот, подняв на него взгляд.
Джисон покачал головой и, прикусив губу, сказал:
— Сильнее… Не надо. А так хорошо.
Минхо облизал место укуса, следом переключившись на второй сосок.
— Масло… Вкусное? — спросил Джисон.
Минхо, недолго думая, поднес к его рту два пальца. Джисон тут же взял их в рот, проводя языком по фалангам.
Вкус был специфичным, но не слишком: как-то по неопытности они купили дешевую смазку, вот там все было очень плохо, а тут… Просто странно.
— Не думаю, что будет плохо от него, но больше пробовать не стоит, — словно читая его мысли, сказал Минхо. Джисон кивнул.
Минхо, взглянув в его лицо, чуть приподнял подбородок.
Джисон замычал, запрокидывая голову. По подбородку потекла слюна, но он не стеснялся. Он продолжал лизать пальцы Минхо почти что самозабвенно, придерживая его за предплечье.
— Джисон… — позвал Минхо. — Как думаешь, я могу капнуть этим тебе… Между ягодиц? Не будет слишком?
— Можешь… Можешь не только туда, — тяжело дыша, ответил Джисон.
— Ты говорил… Ты больше никогда не примешь эту позу.
— Я сейчас приму все что скажешь, — прошептал Джисон, утыкаясь лицом ему в грудь.
— Тогда… Попробуем? — Минхо пытался звучать уверенно, но его голос дрогнул.
Однажды он уложил Джисона на спину, заставив того подтянуть колени к груди, и вылизал его от головки члена до самых… Джисон по сей день называл это запретными глубинами, потому что, даже несмотря на то, что был уверен в своей чистоте, просто не мог поверить, что Минхо это сделал. Кто угодно мог бы наверно, но его сдержанный парень? Это было почти дико, хоть и приятно. Тогда он сказал, что больше никогда не согласится так лечь, но сейчас…
Сейчас он держал себя руками под коленками, разведя ноги, а Минхо сидел над ним и аккуратно наклонял свечу над его пахом.
Масло капнуло на основание члена, скатываясь к мошонке и дальше — на простыни. Но Минхо свободной рукой размазывал его дальше, до самого входа. Массировал пульсирующее колечко мышц, слегка входя пальцем внутрь. Игрался.
А у Джисона стояло уже так, что больно было даже думать о происходящем. Еще минута, думал он, и я кончу себе в лоб. Вот прям как в мультиках.
Но Минхо продолжал размазывать масло. А затем, вылив остатки свечи на пальцы, ввел внутрь сразу два, заставив Джисона вздрогнуть и простонать. Он подполз ближе и, надавив на лодыжку Джисона, заставил положить ноги ему на плечи. Джисон отпустил свои ноги и вцепился в простыни до боли в суставах.
— Можно… Можно я не буду растягивать до конца? — спросил Минхо.
— Целку захотел? — усмехнулся Джисон. — Да уж, я уже не тот, что два года назад, распидорасил ты меня…
— Нельзя так шутить, пока в тебе мои пальцы!
— Я нервничаю, и вообще вот-вот кончу, так что завязывай с пальцами и уже давай по-нормальному!
Минхо цокнул и тяжело вздохнул.
— Разрядил, — поправил Джисон. — Ты ведь не торопишься!
— Будет тебе разрядка, — ответил Минхо. Пошарил в ящике тумбочки и, разорвав упаковку, натянул презерватив. Учитывая, что все вокруг было в масле, можно было бы обойтись и без него — так и так пришлось бы все стирать и вымывать из себя, но Минхо всегда был аккуратен, так что вероятно просто решил все на автомате.
Минхо толкнулся, придерживая себя у основания одной рукой и придерживая бедро Джисона второй.
— Не сжимай так бедра, — попросил он. — Задушишь.
Джисон послушно расслабился. Минхо толкнулся глубже, а следом вошел до конца. Подался назад и вернулся с тихим шлепком. Масло добавляло звуковых эффектов, из-за чего Джисон стеснялся больше обычного.
Впрочем, недолго — стоило Минхо набрать темп, как он уже слышал только свои стоны и сбивчивое дыхание Минхо.
— Хани… — сказал Минхо. — Тебе хорошо?
— Отлично… Я… Я так люблю тебя… И нас… Ох блять!
— Я тоже тебя люблю, — ответил Минхо. Он подался ниже, так, что колени Джисона оказались у его плеч, и поцеловал его. Во рту снова появился привкус масла — у Минхо в нем был весь рот и щеки.
Движения Минхо стали быстрее и короче, Джисон глотал стоны, сбив дыхание. Кондиционер давно не справлялся с температурой вокруг. Губы пересохли. Тело горело, каждое прикосновение ощущалось так остро, будто Джисона жгли каленым железом.
И Джисон правда кончил, чувствуя судорогу от бедер до шеи. Его выкрутило так, как не крутило еще никогда. Минхо едва не потерял равновесие, пытаясь удержать его. Ему это удалось, но он все равно скинул с плеч ноги Джисона и, уложив его на бок, устроился рядом, снова входя.
— Тихо, — сказал Минхо. — Просто приподними ногу, если силы остались.
Джисон послушно приподнял ногу. Минхо толкнулся, входя внутрь. Джисон завидовал тому, как долго он мог держаться, как долго мог вот так двигаться в нем, ходя по грани, но не теряя контроля. Однажды Минхо даже спросил, не против ли Джисон, что им «пользуются» после того, как он кончит, но Джисон ловил от этого особый кайф. Иногда он даже снова возбуждался от этого, но не сегодня — сегодня он слишком устал для второго раунда.
Поэтому он завел руку назад, поглаживая бедро парня, и постарался сжать его внутри.
— Блять… — всхлипнул Минхо. — Детка, ты невероятный… Я так тебя люблю… Люблю…
Его движения стали очень быстрыми и резкими. Джисон запрокинул голову, подставляя шею, и Минхо уткнулся в нее с громким стоном, кончая.
Он был внутри еще какое-то время, приводя дыхание в норму. Джисон улыбался и смотрел в темное окно, думая, что пролежит так и до самого утра, если будет надо.
Когда Минхо пришел в норму, то поцеловал Джисона в плечо и осторожно вышел из него. Избавившись от презерватива, он снова лег за ним, обнимая сначала одной рукой, но затем Джисон приподнял голову, и Минхо подставил свое плечо и пропустил одну ногу меж голых коленей. Долго в таком положении пролежать никто из них не смог бы, поэтому оба просто молчали, наслаждаясь каждым мигом.
— Я потрогал тебя за всех, — сказал Минхо. — Да?
— Интересное у тебя мнение о том, как меня трогают другие, — усмехнулся Джисон. — Но… Ты и правда… Так много сделал. Ты никогда не делал столько за раз. У нас праздник?
— Шесть лет ровно, — ответил Минхо. — Сегодня.
Он всегда говорил так просто о важных вещах, что Джисон чувствовал себя одновременно виноватым за то, что может о них не помнить, и за то, что сам придает им куда больше смысла.
— А у меня нет подарка, — вздохнул Джисон. — Забыл.
— У меня все есть, — сказал Минхо. — У меня есть ты.
Хлопнула входная дверь. Джисон знал, что никто к ним не войдет, скорее всего они даже обувь его не заметят, но все равно прижался ближе к Минхо, словно хотел с ним слиться.
— Мой салат! — воскликнул почему-то Сынмин.
— А чего на нем мое имя? — удивился Феликс. — Я не ем редис!
— Потому что твою еду этот говнистый хен обычно не трогает! — взвыл Сынмин.
— И они, — довольным шепотом сказал Минхо. — Все, что нужно.