сочинение, написанное для племянницы

Можно ли сказать, что представление о счастье изменилось у человека, начиная с 21 века?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо для начала понять, что представляет собой счастье. Ответ, казалось бы, должен быть прост, но в действительности любое явление, воспринимаемое в определённых культурных и этических условиях, как безусловно положительное и ведущее к счастью, в других, по господствующим воззрениям, являло собой его противоположность.

Так, известен господстававший у фригийцев обычай провожать умирающих в последний путь радостными криками и песнями, а новорождённых встречать скорбными стонами и плачем. По их воззрениям, мир являл собой купель страдания и умирающий был счастлив тем, что ему выпал жребий быть от них избавленным, в то время как новорождённого — они только ждали. Счастье было в том, чтобы попросту "не рождаться". Эту мысль, так или иначе, вкратце формулируют многие поэты Эллады, такие как Феогнит, Эврипид и Софокл, писавший в своём "Эдипе" :

"Величайшее первое благо — совсем
Не рождаться, второе — родившись,
Умереть поскорей..."

Им вторят Гомер, Гераклит, Плиний и даже Шекспир, много веков позднее, вкладывает в уста старого короля Генриха Седьмого следующую фразу:

"Да! Если б мы могли читать знаки
Грядущего и видеть, как не верна
Судьба людей, — что наша жизнь, как чаша,
Покорная лишь случаю слепому,
Должна поочерёдно наполняться
То радостью, то горем — как бы много
Счастливейших, наверно, предпочли
Скорее умереть, чем жить такой
Печальною, зависимою жизнью"

Традиции восточной философии ясно повторяют то же самое. в Упанишадах многократно упомянуто, что счастье являет собой морковь, за которой мы, подобно невежественным осликам, бредем всю жизнь, так его и не достигая. Шопенгауэр, много оттуда заимствоваший, формулирует это вкратце следующим образом:

"Всё говорит нам о том, что человеку суждено познать в земном счастье нечто обманчивое, простую иллюзию... Так обманывает нас то надежда, то её исполнение. Если жизнь что-нибудь даёт, то лишь для того, чтобы отнять. Очарование дали показывает нам райские красоты, но они исчезают, подобно оптической иллюзии, когда мы поддаёмся их соблазну. Счастье, таким образом, всегда лежит в будущем или же в прошлом, а настоящее, подобно маленькому тёмному облаку, который ветер гонит над озаренной солнцем равниной: перед ним и за ним все светло, только оно само постоянно отбрасывает на себя тень"

Уверена, что большинство людей, прочтя это, неизбежно бы им возразило и каждый сказал бы, что может найти счастье в чем-то определённом. Ввиду этого, крайне трудно говорить о том, менялось ли представление о счастье, поскольку оно во все времена было различным и единственная возможность действительно ответить на этот вопрос — проследить общую тенденцию истории.

Произведения древних греков, римлян и, в особенности, китайцев, ясно указывают на то, что ранее определяющим счастье фактором становилось созерцание — мало кто искал его во внешнем мире, но большинство пытались найти его в себе самих. Большинство восточных философских трактатов повествует именно об этом.

Сейчас же невооружённым глазом можно заметить тенденцию, для которой даже нет необходимости искать примеры из литературы. Подавляющее большинство людей пытается найти счастье во внешнем мире, что проявляется в их страсти к накопительству и товаром фетешизме, о котором писал ещё Карл Маркс. Детально эту тенденцию рассматривали Жан Бодрийяр в "обществе потребления" и Людвиг Фейербах в "стремлении к счастью". Вот несколько цитат первого:

"Логика товара распространяется, управляя сегодня не только процессами труда и производства материальных продуктов, она управляет всей культурой, человеческими отношениями. Все охвачено этой логикой не только в том смысле, что все функции, потребности обьективируются и манипулируются под знаком прибыли, но и в том смысле, что все делается спектаклем, то есть представляется, производится, организуется в образы, в знаки, в потребляемые модели."

Если Сократ видел счастье в знании, а Аристотель в величии души, то сейчас все, зачастую упрощается, до стремления к получению бытовых предметов. Так, Бодрийяр, описывает один из рекламных слоганов:

"Какая мать семейства не мечтает о стиральной машине, специально созданной для неё?" — спрашивает реклама. Действительно, какая мать семейства не мечтает об этом? Их миллионы, мечтающих об одной и той же стиральной машине, специально созданной для них."

Подводя итог, я бы резюмировала, что представление о счастье действительно изменилось — и не в самую лучшую сторону. Впрочем, как утверждает Карл Ясперс, история циклична и, рано или поздно, мы вновь вернёмся к созерцательному мировоззрению и Фромовскому "иметь" будем предпочитать понятие "быть". Уповаю на это всем сердцем.