Маме
Этот вечер должен быть особенным, подумалось ей. Не таким, как другие.
Никакого праздника сегодня не было, долгожданный принц не маячил за окном, восседая на белом жеребце. Просто день, пропитанный душной рутиной.
Она устала от безысходности еще много лет назад. Грузно поднявшись из потертого кресла, подошла к трюмо. Зеркало бесстрастно отразило ее оплывшую фигуру.
«Ну и какой тут принц, с моим-то климаксом» - она усмехнулась своему отражению. На краткий миг за этой насмешкой проступила озорная девчонка и исчезла, уступив место усталой тетке.
Усевшись на табурет перед зеркалом, достала из нижнего ящика пакет с косметикой.
Красилась, отмечая не без удовлетворения, как с каждым движением руки лицо становится моложе и привлекательнее. Муж умер около десяти лет назад, а с ним умерла и радость. Да и тянуть это все приходилось одной, не до красоты! Двое детей всё-таки. То время что не уходило на работу, забирал прожорливый быт. К мужчинам, после смерти мужа, влекло слабо. Он был замечательным человеком, чувства к нему сохранились и после его безвременной кончины.
Так, еще немножко здесь и здесь, последний взмах кисточкой и все, с косметикой покончено. Теперь платье. Она встала и подошла к шкафу с одеждой. Косметика на лице помогала чувствовать себя моложе.
Из угла шкафа она извлекла несколько вешалок с костюмами, но, мельком оглядев, повесила обратно. Все они были брючными, намекали на повседневность. А так хотелось праздника! Рука сама собой схватила платье, не одевавшееся лет пять. Да, именно оно!
Закончив прихорашиваться, подошла к телевизору, включила Первый Канал. Выпало очень удачно, крутили очередной концерт со всей эстрадой. Просто идеально!
Из недр холодильника показался заготовленный салат, порезанный сыр на блюдце, коробка с белым вином. Хотелось шампанского, но ведь не праздник же. Экономить тоже надо. Глядя в мерцающий кинескоп, она поднесла налитый до краёв бокал к стеклу и чокнулась, после чего выпила содержимое одним глотком.
Со вторым она расправилась так же стремительно, чувствуя, как затхлая обыденность постепенно утрачивает пыльные оттенки. С экрана твердили, что все хорошо и в кои-то веки она была готова этому поверить.
Сделав большой глоток вина, женщина выключила телевизор и направилась в дальний угол комнаты, отгороженный шифоньером. Там были укрыты от посторонних глаз маленький письменный стол, заваленный всякий хламом и кровать сына. Сам Арсений сейчас в гостях у друга. Маме тоже ведь хочется отдохнуть. Сеня - младший ребенок, копия отца. Старший сын вырос, живет отдельно, работа своя. Иногда и ей денежкой помогает, заботиться, не забывает.
Раньше было куда тяжелее. Выйдя замуж в двадцать пять, она недолго успела побыть в роли заботливой хозяйки. Рухнул Союз, началась перестройка, разруха. Многие лишились работы, в том числе и ее муж. Она работала парикмахером, стричься людям было нужно даже в кризис, а вот заводы стояли. Супруг не сидел сложа руки и искал любую шабашку, но и они подворачивались нечасто, денег в семье едва хватало на еду. Однажды вечером он вернулся весёлый и с деньгами, говорил, что нашел работу, что скоро все наконец станет хорошо. От него пахло водкой, и улыбка не покидала его губы.
Через неделю его нашли повешенным в гараже. Рядом валялась записка с неубедительным «…прошу никого не винить».
По щекам покатились слезы.
Прибывшие на место менты поверили в суицид и даже не стали её слушать. Для них это была рутина. Она же была уверена, что это убийство, связанное с новой работой. Муж не говорил, чем занимается, сказал лишь что-то про помощь старому приятелю. Она и не лезла с вопросами, радуясь, что он нашел хоть что-то. Да лучше бы дома сидел!
После похорон осталась одна с двумя детьми. Зарплаты парикмахера едва хватало на еду, но она старалась не падать духом. На счастье, был свой огород. Иначе бы точно пришлось попрошайничать. Следующие пятнадцать лет она покорно тянула двух детей, полностью наплевав на себя. После работы ее ждали грядки, там приходилось возиться до позднего вечера. Вместе со смертью мужа умерла и часть её самой, теперь она жила только ради детей. Но иногда что-то внутри шептало, что у нее должна быть и своя жизнь…
Она помотала головой, возвращаясь в реальность, обнаружила, что стоит перед столом. Нужен магнитофон сына, кассета у нее была своя. Ага, вот…
Она вернулась к вину и залпом выпила остатки вина в бокале. Наливать новый не стала. Поднявшись со стула, отбросив возраст, одиночество, обязанности – закружилась в танце, снова став двадцатилетней девчонкой.