Магаданский соловей
Рассказывая историю 121й статьи, я мельком упомянул артиста Вадима Козина, который, за отказ петь перед Берией, в 1945м был сослан в лагеря. А ведь он достоин отдельного рассказа! Этот певец обладал невероятным талантом и был геем, и какая же у него, в связи с этим, сложная, неоднозначная судьба.
Родился Вадим в 1903 году в Санкт-Петербурге. Отец - выходец из зажиточных купцов, учился в Париже, работал в банке. Мать происходила из цыганского рода Ильинских, представители которого выступали в хорах и руководили ансамблями. Семья была очень зажиточной, но после революции 1917 года Козины лишились всего.
Отцу пришлось идти работать в артель, мать устроилась уборщицей в Монетный двор. В 1924 году отец Вадима умирает и, чтобы содержать семью, Козин начинает искать работу. В итоге Вадим устраивается работать днем тапером в кинотеатре в Народном доме, а по ночам - разгружать вагоны. Петь он начал случайно и сразу сорвал оглушительный успех.
В начале 1930х Вадима принимают на ставку артиста в концертное бюро Дома политпросвещения Центрального района Ленинграда. Вскоре его зачисляют артистом в штат Ленгoрэстрады. После этого карьера Козина стремительно пошла наверх.
Хотя в народе Козин стал невероятно популярным, он часто подвергался критике со стороны высокопоставленных партийных чиновников за излишнюю сентиментальность и отсутствие настоящего социалистического духа. В партии считали, что истинный певец социализма должен петь о советских рабочих и прославлять их самоотверженный труд, творчество Козина же было об ином.
Козин не боялся советских властей. Он был избалован славой и обожанием публики и довольно часто вел себя как капризная дива. Он терпеть не мог микрофоны и соглашался петь только при условии, что на сцене их не будет. Мог ни с того ни с сего отменить концерты. Кроме того, певец брал непомерно высокую плату с тех театров, где выступал, и имел список требований, которые должны были неукоснительно соблюдаться при подготовке к его приезду.
А вот свою ориентацию Вадим тщательно скрывал. Не потому, что боялся уголовного преследования, нет. Долгие годы Вадим Козин не мог принять себя как гея и лишь в 25 лет решился впервые попробовать секс с мужчиной. Девственности Вадим лишился во время одного из своих первых концертных туров по СССР.
Из воспоминаний Вадима Козина:
"В группе со мной ездило акробатическое трио: муж, жена и его брат, молодой интересный парень лет 26, чуть старше меня. Он был бледен, держался обособленно, любил быть один, не курил. А так как и я не курю, то мне пришлось жить с ним в одном номере, и так почти всю полугодовую поездку. Однажды ночью после концерта, уже после месячного концертирования, в каком-то городе в гостинице в номере была одна широкая постель, а другая приставная койка.
Он сказал, чтобы я шел к нему на кровать. "Расскажи, как ты любишь? Я знаю, что я тебе нравлюсь, а ты мне тоже нравишься. Но какой ты, расскажи откровенно, а я расскажу, какой я. Как ты раньше жил?" Я все ему откровенно рассказал. Он меня крепко, до боли обнял и, поцеловав, сказал: "Сегодня спи, а завтра будем разговаривать".
Но даже лишившись девственности, артист не нашёл покоя. Неприятия себя, как гея, сильно мучило и терзало артиста. На фоне такого стресса у него начались психологические проблемы в сексе.
Из воспоминаний Вадима Козина:
"Хотя мне и нравятся юноши, я лишь мысленно представляю себя с ними пассивным, а физически я смогу, будучи рядом с ним, лишь проонанировать, а иногда даже мне достаточно посидеть и поговорить с понравившимся человеком, и, когда он уйдет, я один, мысленно представляя его, буду онанировать. Этот человек может лежать, спать рядом со мной, я к нему не прикоснусь, мне будет приятно, что он находится около меня."
"Я понял, что я человек ненормальный, неполноценный. Если в чувствах к мужчине я был более смелым, я знал, что самым худшим будет, если меня обругают психопатом, не рыбой и не мясом, то в отношении женщины остаток моего мужского "Я" не мог перенести чувства стыда за мою неполноценность. Я озлобился..."
Несмотря на то что сотрудникам НКВД было прекрасно известно о сексуальной ориентации Козина (певец жил в центре Москвы, в роскошной гостинице "Метрополь", которая прослушивалась от и до), его не трогали. Козин выступал на фронте, участвовал в сборных концертах вместе с Леонидом Утесовым и Клавдией Шульженко, он был невероятно успешен, и эта популярность давала ему некую защиту.
В декабре 1944го года глава НКВД Лаврентий Берия вызывает Козина в свою резиденцию для беседы о содержании его песен. Беседа вышла скомканной, Козин решил сыграть звезду и категорически отказался что либо менять в своём репертуаре.
Вскоре артист был арестован и в феврале 1945 года приговорен к восьми годам лишения свободы за контрреволюционную агитацию в военное время, развратные действия в отношении несовершеннолетних и мужеложство. Ему было всего 42 года и его карьера была закончена в одно мгновение. Козина отправили в трудовые лагеря на Колыме, в одну из самых страшных колоний сталинского ГУЛАГа.
Однако исключительный талант и известность Козина спасли его от жестоких условий. Под свое крыло певца взяла руководившая культурной деятельностью лагеря Александра Гридасова, жена одного из начальников Магаданского ГУЛАГа. Благодаря заступничеству Гридасовой Козину разрешили выступать в Магаданском музыкально-драматическом театре, где его концерты собирали огромные толпы местных жителей.
Освободился Вадим Козин в 1950 году, но возвращаться в Москву не стал, предпочтя остаться при лагере на должности творческого работника и библиотекаря. После смерти Сталина и Берии Козин стал постепенно возвращаться к концертной деятельности. В 1955 году, в возрасте 52 лет, он начал гастролировать вместе с магаданской труппой.
К этому времени Козин уже перестал скрывать свою ориентацию. О том, что артист Козин любит мужиков, сплетничали все.
Из воспоминаний Вадима Козина:
"Погода по-прежнему действует мне на нервы. Так же на меня действует и уж очень низкий уровень культуры наших артистов. Я все время пытаюсь понять, отчего это происходит. Смысл всех их разговоров в конечном счете сводится к похабщине, двусмысленности, анекдоту. Такая "тема" их удовлетворяет и одинаково интересна и мужчинам, и женщинам. При всем моем, как все считают, "глубоком моральном падении" мне никогда не придет в голову сказать в компании нечто подобное,от их разговоров мне, человеку 50 лет, делается как-то совестно и тошнотворно.
А эти люди – мужья и жены – считаются не нарушающими норм общественной морали. Черт бы побрал такую мораль и этику! Это настоящее ханжество и лицемерие, которое приведет в конечном итоге к упадку и вырождению личности. Нет, как можно подальше держаться от них, как можно меньше точек соприкосновения с ними".
В своём дневнике Козин пришёл к мысли,что его гомосексуальность - не признак вырождения, как твердило ему общество, а черта одаренного человека:
"Как это ни странно, а такое почти противоестественное сочетание гениальности с многочисленными пороками и недостатками, нарушающими придуманные самими же людьми нормы морали и поведения, существовало, существует и будет существовать во все времена. Такова человеческая природа.
Уклонение от нормы – удел гениальных людей. Гениальность всегда ходит бок о бок с ненормальностью… Чайковскому его извращенность, преследуемая законом, не помешала создавать гениальные музыкальные произведения, насыщенные такими эмоциями, которые были не под силу Римскому-Корсакову, ибо он был менее ненормальный. А Гоголь? А Леонардо да Винчи? А Шопен? Да что тут говорить".
Приняв себя, когда ему уже за 50, Вадим Козин впервые влюбился.
Из воспоминаний Вадима Козина:
"Я без ума от одного человека. Как мне хочется хоть раз, хоть на одно мгновение заглянуть в глубину этих глаз. Почему они встали на моем пути? Опять эти зеленые глаза. Как бы я носил на руках этого человека. Почему это так бывает? Появился один человек, и больше нет на свете ничего святого. Он один заполонил все. Кто этот человек, никто никогда не узнает. Но я полюбил, как мальчишка, как влюбленная девушка. И ничего от человека не надо. Глядеть в зеленые его глаза, без устали, часами."
В октябре 1959 года Козин давал концерт в Хабаровске. Как-то вечером у входа в гостиницу, где остановился певец, его окликнул симпатичный парень. Юноша представился Гришей, сказал, что его ограбили, и поинтересовался, не может ли Козин дать ему денег на билет домой. Козин пригласил Гришу в свой номер и дал пятьдесят рублей.
Гриша не ушёл, а стал заигрывать с Вадимом, поэтому Козин заказал в номер еду, они вместе поужинали и занялись сексом. Ночью, когда они оба голыми лежали в кровати, в номер ворвались сотрудники КГБ в штатском.
Эта встреча была подстроена. У Козина конфисковали его личный дневник и против него возбудили новое уголовное дело. Хотя на этот раз Козин провел в тюрьме всего несколько месяцев, этот арест стал для него огромным ударом. Как личность, артист полностью сломался и оставил всякую надежду вернуться на сцену.
Имя Козина было вычеркнуто из прессы. Его никто не брал на работу, он очень нуждался и голодал по несколько дней. В итоге, с большим трудом Козин устроился работать в библиотеку, но вскоре был уволен, как бывший уголовник. Перебиваясь с хлеба на воду, Козин так и остался в Магадане до самой своей смерти в 1994 году.
В конце 1980х о Вадиме Козине снова вспомнили. Стали издаваться его пластинки, в 1993 году городские власти открыли для Козина музыкальный салон в соседней квартире, где он мог достойно принимать гостей. К 90-летнему юбилею решено было устроить грандиозный концерт в его честь. После его смерти, обе квартиры - и та, где он жил, и та, где принимал гостей,- стали его мемориальным музеем-квартирой.
