⊹ ⵰ ⲥⲧⲉⲕⲗяⲏⲏыⲉ υⲗьюⲣы. (!!)

«я научился курить с закрытыми глазами. моя жизнь стала более бурной, я много времени проводил рядом с ним и чувствовал, как внутри меня что-то цветет».
строки в записях обрываются, потому что илья сжимает страницу с такой силой, что она, не выдерживая такого давления, мнется так, что на каждой букве образовывается нечитаемая складка. ранее приятные слова партнера теперь остаются простым воспоминанием, которые тоже в скором времени сотрутся.
весь дневник был посвящен юре, каждая страница несет за собой столько смысла, что сам бы юрка не понял этого, хотя речь тут идет именно о нем. на столе лежат все украшения, которые когда то были для тихонова самым дорогим, что у него вообще было. это были украшения, подаренные юрой. и свои украшения тоже лежат рядом, блондин отчетливо запомнил холодный взгляд исаковского, который он бросил напоследок, с отвращением вручая их обратно владельцу.
илья вытирает слезу, которая так и хочет капнуть на следующую страничку, вместе с этим с громким звуком захлопнув дневник. он знает, что больше никогда не возьмет его в руки, никогда не наденет те украшения, никогда не коснется теплой руки юры и не услышит его нежного, но дрожащего и ужасно хриплого голоса. парень отчаянно заглядывает в шкаф, чтобы одеться и поскорее съехать с этой квартиры, но сердце неприятно дрогнуло и руки непроизвольно, но уверенно тянутся к футболке с какими то объемными надписями. илья не понимал их значения, когда они с юрой покупали парные футболки и, кажется, не понял до сих пор. она пылится в шкафу уже который месяц, надеясь, что теплым летним вечером хозяин снова наденет ее, выбегая из дома с русым мальчиком и прыгая на одной ноге, быстро натягивая на ноги черные конверсы, чтобы родители не видели. от крепких и частых объятий на футболке бы снова остался запах юры, который тихонов ассоциировал с чем то теплым и сладким.
сейчас давно забытые, и вероятно уже маленькие по размеру конверсы хаотично валяются под футболкой, которая висела на вешалке и сохранила свой аккуратный вид за эти пару месяцев. раньше эти вещи казались самыми обычными, но после ухода юры будто все преобрело изюминку и новую жизнь, везде илью мучали воспоминания, во всем он видел именно его. сны тоже стали принадлежать одному юрке. в одном из недавних он стоял над парнем и хмуро смотря на него, с ноткой отвращения прошептал «мерзость», заставляя бедного парня просыпаться в холодном поту несколько раз за ночь.
это все до боли трогало каждый раз, когда он начинал скучать сильнее обычного. в частности это происходило при просмотре галереи, где до сих пор остались их счастливые селфи и когда слушал музыку, которую исаковский разделял с ильей своим плейлистом.
отчаянно кивая самому себе, юноша аккуратно убирает руки от вещи, которая большая ему не принадлежит. собирает остальные в чемодан и ставит его у двери, уже готовясь выходить. напоследок парень заходит в мессенджер и просматривает аккаунт бывшего, который так и не заблокировал его. это было на руку, но за все время написать илья ему так и не осмелился. грустно улыбнувшись, выходит из сети и вытаскивает сим карту, ломая ее на две части. привычный номер любимого остается в памяти лишь парой смутных цифр, которые уже не болтаются на языке каждый раз и не набираются пальцами автоматически. он начинает забывать то, что ранее дарило, казалось бы, незабываемые эмоции. забудется все, но точно не юра.