О психологии и мировоззрении диссидентствующих интеллигентов
В начале думал просто накалякать рецензию на "Архипелаг ГУЛАГ" и провести разбор личности автора, но малец пораскинув мозгами пришел к выводу, что образ автора выражает нечто большее, чем сам автор. Ведь Александр Солженицын - это духовный и идиологический гуру совестких и российских либералов, правозащитников, журналистов, а книга (как и другие произведения А.С.) - в своем роде, концентрированное выражение интеллигентского сознания и неисчерпаемый источник вдохновений для каждого мало мальски совестливого человека. Современная интеллигенция и примкнувший к ним офисный планктон продолжает дело седобородого диссидента, часто даже не зная первоисточников, настолько органично въелся в умы стиль мышления Александра Исаича.
В "Архипелаге" автор рассказывает (очень подробно) об обратного стороне стремительного экономического роста СССР в сталинское и околосталинское время, о системе Государственном Управлении Исправительно-Трудовых Лагерей , о том, как туда попадают, как там вкалывают и выходят (либо умирают). Книга составлена по материалам писем сидевших современников автора, этих писем получил немало после публикации рассказа "Один день из жизни Ивана Денисыча", его собственных воспоминаний и некоторых документов и текстов других авторов.
Книга мне показалось в начале интересной, потом весьма нудной, а под конец так просто невыносимой, еле дотерпел до конца второго тома. С художественной точки зрения текст оказался крайне однообразным, с точки зрения исторического труда изложение грешит субъективизмом и неточностью данных, пренебрежением статистикой и упором на единичные примеры. Но самое гнетущее впечатление производит психологическая составляющая, о которой я расскажу ниже, причем мрачность тут связана не сколько с собственной темой повествования, коей веселой не назовешь, сколько с образом самого автора.
Благодаря "Архипелагу" я наконец смог составить точное представление о том, как сформировалось оппозиционное сознание постсоветского типа, откуда растут все эти своебразный, уникальный менталитет интеллигеции, отличающийся от менталитета западной интеллектуальной элиты. Много в книге и интересного материала о быте заключенных и методах работы КГБ. Надо отметить, что автор проделал немалую работу по сбору и анализу иформации. Стиль изложения находится на высоком уровне, что в немного сглаживает впечатление от общей однотипности произведения.
Однообразность повествования выражается в следующем - раз за разом повторяется один и тот же мотив:
1) есть хороший-хороший человек (как правило интеллигент)
2) советский плохой-плохой подонок совершает над упомянутым непотребство
3) негодование, ненависть к ублюдку
Иногда автор умудряется воткнуть штук пять таких минициклов в одну страницу (а страниц более тысячи). Если по началу ты искренне сочувствуешь страдальцам и негодуешь над негодяями, то уже на половине первого тома повторяемость начинает утомлять. Появляется раздражение - ну понятно, в том же духе, что и прежде, к чему ты клонишь, какой вывод? Позже находит осознание того, что в этом то и есть вся суть - состояние перманентного негодования и ненависти к советской власти - это и есть стихия Солженицына. Более напитанного ненавистью текста мне встречать не приходилось.
У Солженцына соврешенно черно-белое восприятие мира, как ксерокопия, без полутонов. В его созаннии есть люди двух типов - "самородки" и подонки, причем подонков гораздо больше. СССР для Исаича - это такая имерия непроглядной тьмы с редкими зведочками совестливых интеллигентов. Слуги Дьявола (по выражению самого автора), естественно, всячески пытаются давить добро и, стоит отметить, у них это прекрасно получается.
Где-то на середине первого тома сообразил, что ненависть для Солженицына первична, а сочувствие к страдающим вторично, оно используется, как художественный прием для введения контраста, чтобы сделать обозначенных им подонков еще злее. Примером вторичности доброты в тексте может служить власовцы, к коим Солженицын полон аномального сочувствия (необъяснимой по меркам собственных же этических мировоззрений автора). Аномалия, имхо, объясняется тем, что власовцы мешали Исаичу придать чекистам на линии фронта им полагающуюся роль абсолютных исчадий ада, вот ему и пришлось их искусственно "обелить" перебежщиков на сторону фашисткой Германии. Тоже самое касается и оригинальных, немецких фашистов, к ним автор вообще не применяет слово на буку эф, не пишет вообще ничего негативного, почитаешь, так как будто рассказывает о миролюбивых баварских бюргерах, а не о тех ребятах, что травили миллионы в газовых камерах и сжигали заживо целые деревни.
Вот, казалось бы, совершенно логичный объект для ненависти - кушать подано, ненавидь на здоровье, все поймут. Но нет, Солженицыну нельзя. Введение Зла Нумер Два (фашисты), борющегося со Злом Нумер Один (советская власть в восприятии автора) подрывает злодейский авторитет этого самого Зла нумер один. Мир перестает быть черно-белым, в нем появляются градации серого. Как, одно зло борется с другим, значит, получается, оно выполняет что-то доброе? Найн найн, ипоссибру! <пииииииип, критическая ошибка, система выполнила недопустимую операцию и будет закрыта>.
Мир обязан быть черно-белым, люди должны быть либо подонками, либо молодцами-самородками. Если ты не самородок, угадай что - ты сволочь, естественно. По мнению Солженицына, по крайней мере. Получить титул подонка (ничтожества, нечеловека, бездушной твари) от автора - расплюнуть. Например, для этого достаточно просто быть сытым и получать удовольствие от жизни, заниматься сексом, материться, мало работать, не сесть за политическую 58-ю статью. Если бы у Солженцына был двойник, он бы не задумываясь назвал подонком самого автора. Исаич ведь косил от общих работ (был "придурком"), записался в стукачи, да еще выжил и не был сгноен на смерть в лагерях. Трижды урод по меркам автора.
Вообще, С. изобрел гениальный прием - он заочно называет подонками всех выживших, тем самым пряча концы в воду (все кто не врет, погибли в лагерях, остались только косившие от общих работ и блатные). В подонки записаны лагерные врачи ("спасали жизни, но не все же, служили дьяволу), все уголовники (их С. вообще не считает людьми), все надзиратели, все следователи, все инженеры, выросшие при советской власти и не попавшие в лагеря, все, кто стоял и ничего не сделал, когда другого забирали (и тем самым не сел за соучастие). Вообще, если человек не попал в лагерь, он в глазах автора объект, заслуживающий презрения (значит юлил, обманывал). Виден очень четкий, регулярно повторяющийся мотив - хорошие люди у автора всегда страдают и умирают. Так что вот вам верный признак - если вы померли страдальческой смертью - вы молодец с нравственно-этической точки зрения. Очень нелогичный финт ушами, на мой взгляд, который еще в христианстве любят использовать.
Откуда такой избыток ненависти у А.С.? Ответ, имхо, довольно прост - он, хотя и интеллигентный, но лагерный зэк. Варлам Шаламов, автор "Колымских рассказов" делает однозначный вывод - лагеря всегда озлобляют людей до самой крайней степени. Фактически, злость - это единственная из эмоций, что остается и переполняет людей в ГУЛАГе, остальные атрофируются. Угрюмая атмосфера несвободы, постоянная нехватка еды и условия труда на грани возможностей организма всегда деструктивно действуют на личность. Солженицын сам прекрасно описывает, как меняется личность человека, попавшего на зону, как намертво и бесповоротно зэковский менталитет вьедается в психику. На воле встретив бывшего зэка, с начала понимаешь, что он зэк, а уж потом - какой он национальности. Солженцын не стал исключением, наоборот, имхо, он один из явных примеров того, как ГУЛАГ мог искажать человеческий разум. Ведь наиболее разрушающе ограничение свободы и голод действуют именно на мозг интеллектуалов, к коим, Исаич, безусловно принадлежит.
Вторым источником злобы А.С., на мой взгляд, является тот факт, что ему, извините, пол хозяйства в штанах откромсали (у Солженицына была раковая опухоль яичка размером с кулак, был прооперирован в лагере, описано в романе "Раковый корпус"). Как ни крути, Фрейда с его психоанализом никто не отменял - бедняга не мог сублимировать агрессию в сексуальные переживания (скорей всего, даже подрочить не мог) плюс ощущение стыда в виду вынужденной кастрации. В результате лагерной деформации психики А.С. все время ненавидит, это его естественный эмоциональный фон, для этого он ищет "черных" людей, а если в данном контексте их нет, он меняет критерии и генерирует подонков из "белых".
При всем при этом сам автор убежден, что изменился в лучшую сторону, через страдание духовно очистился и возвысился. Благословение тебе, тюрьма! - пишет он совестливым капслоком несколько раз (высказывание, идущие совершенно в разрез со старательно описанной им картиной тотального адъ-а). Несколько абзацев с хвалами тюрьмы, что он вводит в самом конце книги как-то не вызывают доверия - если бы он реально в страданиях возвысился, очистился и преисполнился благодарности, то наверное, не написал бы книгу, пышащую ненавистью от каждой страницы. Солженицыну добавил эту ремарку, чтобы не потерять аторитет объективного свидетеля и гаранта нравственности (не забываем, что автор - математик, считать выгоду он умеет).
Есть у него и пара страниц текста в котором он разглагольтсвуют про то, что мол, люди они не черные и белые, что де граница, отделяющая добро от зла, проходит по серцу каждого человека и про то, как он бы сам стал чекистом, если бы сложились обстоятельства. Остальные тыща с чем-то страниц рассказывают про совершенно злых по своей сути выродков советской власти гнобящих природно чистые воплощения добра. Опять недоточет писателя? Нет, все эти ляпы и противоречия, несоответсвия поступков и личности автора самолично провозглашенным стандартам не только прекрасно вписываются в картину, но и являются важной составной частью менталитета зэка, который сам автор прекрасно описал.
Итак, вот некоторые черты зэков, упомянутые лично С.
1) Злоба. Совершенно объяснима - если ты зэк, если тебя посадили в неволю, если с тобой плохо обращаются, если ты мало ешь, у тебя все основания ненавидеть весь мир, особенно представителей власти (п.3).
2) Туфта. Зэк обязан филонить, волынить, гнать туфту, сачковать, притворятся идиотом перед начальством, чтобы ничего не делать при любой возможности. Нужно, чтобы сохранить энергию, это жизненно необходимый навык в условиях нехватки пищи.
3) Ненависть к представителям власти. Объяснять не нужно. Зэку нельзя не в коем случае сотрудничать с властью, иначе он "сука".
4) Односторонняя справедливость. Обостренное чувство несправедливости к себе в сочетании с игнорированием несправедливости к другим. В условиях, пограничных со смертью, каждый сам за себя и нравственные установки мешать не должны.
5) Проблемы с логическим мышлением, "детскость" мышления. Вызвана, вероятно, недостатком микроэлементов и общей скудностью питания (особенно углеводов), вызывающей деградацию функций мозга. Возможно, частично является причиной п.4.
6) Презрение к патриотизму. Опять же, совершенно естественно. Если государство посадило тебя в тюрьму - какой нахер патриотизм ? Патриотизм, к тому же, мешает фелонить.
7) Острословие, вранье, рассказывание баек. При отсутствии всяких материальных ценностей, возможности проявить собственный талант на практике язык становится главным способом поднятия репутации. Соответствие слов действительности уходит на второй план - главное, как ты рассказываешь, верят ли тебе. Зэк перед сокамерниками может "нарисовать" любую жизнь, какую захочет, проверить его все равно нет никакой возможности.
Все эти пункты прекрасно проявляется в самом авторе.
1) Злоба - в отличие от простых, необразованных зэков, Исаич не срывает злобу на доходягах (по крайней мере он не упоминает этого в своих текстах). Вместо этого А.С. рационализировал свою агрессию, переведя ее в негодование над многочисленными подонками. Изобилие мерзавцев обеспеичавается за счет черно-белого восприятия мира.
2) Туфта. Склонен ли С. филонить, гнать туфту, сачковать, отлынивать, халявить? Обязательно, но с поправкой на свой уровень интеллектуального развития. Исаич туфтит хитро, с выстраиванием целой мировоззренческой концепции. Если вспомнить заметку, где я разобрал всевозможные формы активных и пассивных эмоций, и сопоставить приведенные список с текстами С. то становится видно - у А.С. эмоциональный профиль чистого омеги (доминируют ненависть, презрение, чувство жертвы, негодование), откуда можно сделать вывод его крайней пассивности. Проверить это предположение довольно сложно, поскольку автор вообще мало попадал в ситуации выбора, из которых можно сделать выводы об особенностях личности, лагерь в этом плане все затемняет.
Но все таки кое-что выцепить можно. Например, в одном месте книги Солженицын рассказывает, как ему приходилось становиться командирой целой бригады рабочих (назначен начальством). В строительстве он ни черта не понимал и по сути был бесполезен и был легко вытеснен неформальным командиром бригады, который в работе шарил. Что делает Солженицын в этот момент? Нет, он не остается с командиром и не учится его опыту, не старается как-то облегчить и улучшить труд заключенных. Он отходит в сторону и сидит, ничего не делая всю рабочию смену, разводя моральные бредни, в то время как остальные работают, и так продолжается несколько дней пока его не выкидывают с работы в другое место. Все эти его наставления про очищающий тяжелый труд, про взаимопомощь, про сострадание, про деятельную и обудманную поддержку, про совестливость на практике оказываются пшиком.
Второй случай, характеризующий крайнюю пассивность С., его несклонности что-либо делать - это его мимоходное признание в том, что он не стал лагерным фельдшером, потому что не умел делать уколы. Опять - с одной стороны эти его многостраничные разглагольствования про христианские ценности, страдания по поводу бедных интеллигентных горемык-доходяг, с другой - реальный шанс им помочь. И Исаич сливает возможность, пользуясь совершенно гнилой отмазкой - уколы он видите ли не умеет делать (научиться худо-бедно делать уколы можно за день). Сочувствие С. является показным, жертвы ему нужны только чтобы свободно ненавидеть режим, в реальности они и палец о палец не хочет ударить согласно своим проповедям, они являются чисто зэковским способом создания видимости деятельности.
Наконец, слабость характера С. показывается в том, как он в принципе изображает сильных, активных людей. Твердость характера он всегда приравнивает к жестокости (а иначе никак?), все физически сильные и здоровые ребята у него, естественно, подонки, вообще крепость, ладность тела никогда не употребляется в контексте с кем-то положительным (за очень небольшим исключением), например выражение "приятный молодой человек" употребляется им регулярно и всегда к люто ненавидимым чекистам. Власть в глазах А.С. по определению превращает людей в монстров. Хорошие люди у него всегда хороши тем, что они НЕ делают (опять см. чувство добра в предыдущей заметке). Не стал чекистом, а ведь мог, не настучал, а ведь мог, не убил, не избил, а ведь мог. Главные любимые герои Солженцына - это интеллигенция такого толка, которая вообще никаким образом не может быть полезна в условиях лагерной жизни. Его интересуют поэты и историки античности, а не художники или строители, от коих в лагерях была какая-то польза. А.С. превозносит бесполезность, рафинированность, аутичность от практической стороны жизни. Слабость и беспомощность - добродетели в глазах автора.
3) Ненависть к представителям власти. Ну здесь особо пояснять не надо, ненависть к режиму - это центральная часть прозы Солженицына. Вот эту, имхо, самую что ни на есть зэковскую часть мировоззрения автора интеллигенция усвоила особенно хорошо.
4) Односторонняя справедливость. Уже упоминалось раньше. Солженицын очень много голосит о несправедливости и жестокости советской власти, и при этом сам горяче желает людям попасть в лагеря буквально за каждый пустяк - вроде неуважительной реплики про политзаключенных и злорадствует, когда они туда попадают. Справедливость по Исаичу существует только за своих, диссидентсвующих интеллигентов. Текст изобилует примерами, в которых С. стыдит всех подряд за то что они кролики, за то что они не борются, что они не помогают другим, за то что они равнодушны. При этом текст автор не приводит никаких примеров собственной инициативы. По сути, С. дает понять, что это нормально - вот так требовать от других то, чему ты сам лично не следуешь.
5) Проблема с логикой, детскость мышления. Проявляется в постоянных двойных стандартах, в манере безоговорочно верить одним, с которым он разделает одно мнение и напрочь отказывать в праве сказать другим, в невероятной легкости, с которой люди у Солженицына объявляются подонками, в уверенности в собственной непогрешенности и незапятности лагерем в сочетании с точными наблюдениями, как искажаются личности других людей. Девиз Солженцына, имхо, такой - "Негодование любой ценой". Если логика помогает негодовать - она используется, если она мешает возмущаться, на нее можно забить.
6) Презрение к патриотизму. Солженицын просто обожает опускать русских, как нацию. "Только в нашей стране..", "только наши..." - один из любымых его мотивов. Русские - нация зэков, холопов, подонков, предателей, хуже фашистов. За исключением сгустков райского добра в виде диссидентсвующей интеллигенции и тех, кто поддерживает ее взгляды.
7) Острословие, вранье, рассказываение баек. Текст составлен по материалам писем заключенных и очевидно, что зэки преувеличивали свою невиновность и краски искуственно сгущены. Солженицын не моргнув глазом приводит все байки, поддерживающие.его собственное мироззрение и опровергает все ему лично не нравящееся. Рассказал про доброго надзирателя? - да врет конечно. Рассказал про то, как тебя посадили за то, что улыбнулся? - молодец, запишем тоном неприложного факта. В тексте присутствуют мифы про "лагеря смерти", про беглых заключенных случайно встретивших "умирающего друга" и взявшие у него документы (ага, друга, умирающего, случайно встретил. Ну-ну).
Изобилие единичных примеров мешает создать полную картину произошедшего, по материалам Солженицына получается, будто бы ГУЛАГ был такой гигантской газовой камерой, в которой дохли десятками миллионов, а выживали единицы. Рассекреченные архивные данные же показывают, что умирал лишь в среднем один из 11-14 человек, что, по меркам тотального голода военного и послевоенного времени не кажется чем-то сверхъестественным. Данные количества заключенных за всю историю лагерей у Солженицына превышают реальные цифры в 3,5 раза (50 миллионов (сослался на знакомого) вместо реальных 14 млн). В общем, об объективности его информации говорить не приходится. Сознание Солженицына искажает восприятие, подстраивает его под собственные психологические запросы - потребности ежесекундно ненавидеть. Автор целенаправлено выбирает из окружающего мира негатив и игнорирует позитив.
Ителлигенция замечтательно усвоила все нюансы мировоззрения Солженицына, а его самого сделала духовным лидером диссидентского движения. Почему это произошло?
Для начала, нужно понять, что из себя представляла советская интеллигенция. Спросите любого, и он распишет, как Сталин давил каждого мало-мальски умного, деятельного и свободомыслящего человека. Спорить с этим я не собираюсь. Даже скажу наоборот - интеллигенция, имхо, совершенно права. Но я закончу логическую цепь - если сажали, расстреливали самых умных, деятельных, альфа-интеллектуалов, угадайте, кто тогда остался? Вот, вот эту часть интеллигенты всячески отрицают, включая уже упомянутую "детскость" мышления. Если забирали только самых талантливых активных, должны оставаться самые неталантливые и пассивные, простой логический вывод. Так и произошло - советская интеллигенция состояла из сплошный интеллектуальных омег. Умные, но слабовольные, безрукие, боящиеся и не желающие ничего делать, прекрасно интегрируются в тоталитарный режим. Этот менталитет закрепился в цепи последующих поколений советской интеллигенции и перекочевал в российскую.
Вот это тонкий момент, который стоит за постоянным непониманием интеллигенции и народа, за их взаимном презрении и неуважении. Не интеллектуальную составляющую не любят в интеллигентах, и не культурную, на что всегда так напирают совестливые люди, называющие потому население быдлом. Народ на инстинктивном уровне раздражает омега-характер интеллигента - у человека есть мозги и образование, но он практически бесполезен для общества, он, видя неэффективность системы, не предпринимает ничего, чтобы его улучшить, он всего лишь совестливый баласт, вечная жертва режима, демонстративно гордящаяся своей полной непричастностью к любым изменениям в стране. Интеллигент - это вечный наблюдатель со стороны, вечный проживалец, его мозг гипертрофирован в области, завязанной на оправдания бездействия и недоразвит в области, отвечающие за практическую деятельность.
Солженицын для интеллигенции был настощящим откровением. Он рационализировал и сложил в слова то, что раньше находилось лишь на интуитивном уровне. Он дал интеллигенции ту шаблонную систему взглядов, которой они пользуются и поныне. В этой системе слабость приравнивается к добродетели, а сила и власть - ко злу. Интеллигентам по-прежнему ничего не делают, но теперь они туфтят со смыслом, на возвышенной нравственно-этической почве. Увы, они, имхо, не осознают одного - взяв на вооружение психологию зэка, человек с одной стороны, обретает парадоксальную свободу внутри тоталитарной системы, поскольку его внутренние устремления (ничего не делать) совпадают с возможностями, но с другой - отрезает себя от новых способов улучшить собственную жизнь, превратить тюрьму в место, достойное для жизни. Тюремные стены рушатся, а он по-прежнему ходит, ссутлившись, с заведенными за спину руками. Современная оппозиция, со всей своей политической слабостью, непопулярностью, нереализуемыми требованиями, однобокой стратегией протеста - наглядное подтверждение неэффективности такого мировоззрения.
Труды Солженицына, восхваляющие слабых, оказались очень востребованы на волне реакции отторжения культа советского Суперчеловека с его абсудными, нечеловеческими стандартами по ежегодном повышении производительностей труда в геометрической прогрессии. В борьбе с абсудром советской пропаганды возник второй абсурд - Суперслабый Интеллигент в исполнении А.С.
Еще одним моментом, сделвашим Солженицына столь популярным, был момент идеологический. Он высказывался в очень нужном ключе, целенаправлено выделяя и обличая советскую систему, без ссылок на какакие-то общечеловеческие проблемы и ценности. Такой автор, в условиях Холодной войны, не могло быть пропущено Западом и получило поддержку как в финансовом плане, так и в информационной среде. Имхо, Солженцын во многом просчитал выгоды заранее, и подгнал свою прозу соответственно. Криком души в полной мере его книгу назвать нельзя.
Система изменилась, железный занавес рухнул вместе с плановой экономикой, но диссидентское мировоззрение осталось. Интеллигенты оказались заложниками собственного ума - если у простого народа нет памяти, он действует по ситуации и худо-бедно выживает в любой ситуации, то интеллектуальным классом всегда движет память предыдущего поколения. А предыдущее, доперестроечное поколение жило в совершенно другой среде и имело психику, заточенную совсем не под капиталистический строй. Парадоксально, но диссиденты, так страстно желавшие свободы, стали первыми жертвами этой же самой свободы. Они оказались не приспособлеными к деловому, практическому оскалу капитализма. Они были неподготовлены к изменению своего социального статуса - из тайных подпольных героев с ореолами мучеников, борцов за свободу они превратились в работников сервиса, причем работников мало оплачиваемых и потому мало уважаемых. И случилось необычайное - интеллигенты захотели вернуться обратно в Совок! Им снова хочется почувствовать себя борцами за свободу, примерить терновые венцы мучеников, попротивостоять режиму. Режим смотрит на них с недоумением и вяло сажает десяток маргиналов, и интеллигенты радуются - полицейское государство, значит, есть за что бороться! Диссидентское мировоззрение снова можно достать из пыльного чулана.
На мой взгляд, вся эта ситуация уже давно превратилась в фарс. Государство не такое репрессивное, насколько оппозиция притворяется мучениками. Все уже давно ни о том и не потому, ваша совестливость устарела и протухла. Новый мир - это мир о максимации прибылей, манипулированием и контролем информацией, бизнесе, политическом влиянии, а не о диссидентском фуфле. Оппозиционное интеллигентское движение потеряла интеллектуальную составляющую, в ней нет практиков, в ней только журналисты и прочие гуманитарии, а так же любители потроллить власть ради лулзов. Поскольку мироззрение заточено в первую очередь под слабых, а уж потом под умных, оно стало прибежищей кучи проходимцев, дилетантов, лентяев, которые обычную банальную жопорукость прикрывают якобы высокими идеалами. Они негодуют над действиями жуликов не из-за собственной порядочности, а потому что им завидно, что это не они у кормушки.
Позитивные изменения в обществе я связывают с изменением менталитета общества в целом, с интеллектуализацией и повышением профессионализма политических объединений, с экономическим развитием, с продуманной долгосрочной стратегией, со спокойным, непафосным патриотизмом, а не с самосудом одной политической группировки над другой и последующим тасованием политического пасьянса наобум. И такие изменения имхо, идут, пусть и медленно. Желаю постсоветской интеллигенции поскорее пройти фазу жесткого естественного отбора и заместиться полноценной, некастрированной интеллектуальной элитой, умеющей защищать себя собственным же мозгом, а не только стонать. Хватит уже волынить, надоели.