козий яр

Дмитрич вздрогнул от грохота двери тамбура, захлопнувшейся за его спиной. Электричка давно уже набрала полный ход и теперь сильно раскачивалась, существенно затрудняя продвижение старика по составу. Окинув взором очередной вагон, старик вздрогнул снова, но уже не от резкого звука. Нашёл таки! Ты смотри, не подвела чуйка, как знал, ей-богу знал! Неясно хмыкая, дед прошёл вглубь вагона, ближе к предмету своего интереса.

Компания четырёх молодых людей, трёх парней и коротко стриженной девушки, от парней слабо отличимой, изучала какую-то карту. По крупным рюкзакам и одежде любой узнал бы в них студентов-туристов, выбравшихся на «покорение целины». В разговоре их, однако, проскакивали фразы, не слишком привычные для туриста, что утвердило Дмитрича в своих подозрениях. Подойдя поближе, тот плюхнулся на сидение и принялся слушать, обмахиваясь от жары кепкой. Больше всех говорил худощавый юноша в очках, выглядящий немного старше других — «Начальник экспедиции», хмыкнул про себя Дмитрич.

— К станции «Терешкино» мы должны выехать около полудня. Ну как, станции — полустанку скорее. Странно, что электричка вообще там останавливается, посёлок заброшенный, это даже со спутниковых снимков видно. Так вот, от станции до посёлка — четыре километра грунтовой дороги. Пройдём по домам, вдруг ещё кто не уехал, расспросить можно будет. Предлагаю там и заночевать — день пропадёт, но к оврагу в лес выходить лучше с утра. С лесом-то и начинаются трудности. От посёлка до зоны — ещё около двенадцати километров, и там уже дороги нету. Расположение зоны известно только приблизительно, так что по лесу походить придётся прилично. — Юноша замолчал, увидев сидящего неподалёку старичка-боровичка. Тот был совершенно лыс, но при усах и короткой седой бородке, кепка придавала ему сходство с Лениным. Реинкарнация вождя пролетариата улыбалась, хмыкала, и совсем уж бессовестно грела уши, не пропуская ни одного слова. Остальные туристы, удивлённые внезапному молчанию «командира», тоже уставились на деда. Тот, заметив наконец, что его скромная особа привлекла внимание, повернулся к компании:

— День добрый, молодые люди! Пиво, сигареты, кроссворд не желаете? — он раскрыл сумку со своим товаром, но его предложение особого энтузиазма не встретило. Не видя на лицах молодёжи заинтересованности, он продолжил:

— Вы уж извините, что ваш разговор подслушал, да только нет здесь никакой зоны, это же не Воркута! Тут в лучшие года и участка милицейского не было, а теперь-то, как все из села разъехались, чего тут ловить? — старик вдруг нахмурился. — А вы, часом, не копачи?

— Чёрные археологи? — «командир» в ответ на такое обвинение тоже нахмурился. — Нет, мы таким досугом не увлекаемся.

Вдруг развеселился чернявый парень, до этого умиротворённо созерцавший проносящиеся за окном пейзажи:

— Мы, отец, учОные, уфологи! Будем у тебя в деревне человечков зелёных ловить!

«Командир» недовольно зыркнул на того и спросил у старичка:

— Вы, значит, местный? Вы правы, «зоны» здесь действительно нет. Как и сказал мой товарищ, — снова недовольный взгляд на всё ещё ухмыляющегося весельчака, — мы уфологи, хотели бы услышать про местную аномальную зону — Козий Яр, вы слышали про такой?

— Да вот слыхал, не без этого, — дед хмыкнул, услышав знакомое название, — вы уж не первые, кто сюда едет. Хоть дом туриста открывай, ей богу! Раз вы не копачи, то у меня для вас имеется одно предложениe. Места тут глухие стали, как деревню забросили — на полста километров жилья нет, кроме моей избы! Леса здешнего вы не знаете, заблудитесь — пропасть не пропадёте, не тайга, но придётся за милицией в райцентр ехать… А я тут с детства живу, и вас к Козьему яру проведу, — старик хмыкнул, — за умеренную плату.

«УчОные» переглянулись — местности они действительно не знали, и перспектива провести неделю в лесу, заблудившись в трёх соснах, их совершенно не прельщала.

— Так вы гид? Ну дела, туристическая культура проникает в русскую глубинку! — весельчак снова не сдержался от комментария. — Витя, отец-то дело говорит. Что у нас из навигации? С десяток гугловских спутниковых снимков и карта, на которой кроме железной дороги, леса и села в три дома, ничего и не отмечено. Надо брать!

Остальные члены экспедиции, укачанные электричкой, постепенно оживлялись. Предложение «вождя пролетариата» всех устраивало, производил он приятное впечатление да и сумму назвал вполне приемлемую. Стали знакомится: «вождь» был никакой не Владимир и не Ильич, а Валентин Дмитриевич, «начальник экспедиции» Виктор действительно оказался организатором поездки, он был редактором онлайн-журнала о паранормальных явлениях, первым и единственным «член-корреспондентом» которого был Кирилл — весельчак и вообще, «ложка мёда в бочке городских страшилок», как он сам выразился. Оставшиеся двое — Павел и Алиса, были товарищами Кирилла по институту. Как объяснил Павел, никто из четвёрки не был особо фанатичным «познавателем непознанного», но истину, которая «где-то рядом», все уважали и не прочь были поискать, если это сочеталось с загородной поездкой.

«Лучше, конечно, изучать аномальные зоны где-нибудь на Карибах, — Виктор улыбнулся, — но пока не те финансы. Ну, и в средней полосе тоже можно отдохнуть».

Выглянув за окно, Дмитрич заметил: «Уже подъезжаем. Но на станции выходить нам резону нет, оно к деревне может и ближе, но лучше сойти раньше: за пару километров пораньше будет остановка, дом мой рядом стоит, надо бы заскочить к бабке на блины. Вы не подумайте чего, там на Терешкино глушь пуще нашего, уж и остановки там скоро не будет. К яру вашему хоть и дальше идти будет, но заночуете под крышей. Оно, конечно, не гостиница „Интурист“, но лучше, чем в спальнике комара кормить!»

Доверившись гостеприимству проводника-«аборигена», компания собрала рюкзаки и сошла с электрички на безымянной станции. Перрона не было, но Дмитрич ловко спрыгнул вниз, подав пример остальным. Остановка длилась около минуты, после чего электричка унеслась вдаль, оставив пятёрку одну посреди поля. Других сошедших Виктор не заметил. К дереву рядом с тропинкой, отходящей в одну сторону от рельс, был прибит знак «Железнодорожный переезд». Двинулись в путь за Дмитричем, и Кирилл начал расспрашивать проводника о Козьем Яре.

— Ну во первых, никакой этот яр не козий и не бычий, это название уже потом придумали, и не местные, а приезжие. Яр как яр, никак не пойму, чего ж в нём нашли, не лучше и не хуже, чем другие. Здесь всегда глушь да тишь была, никаких тебе замков с привиденьями, ни «тарелочек» с братьями по разуму, тут для одних может быть интерес — для копачей, да никому дела нет — деревню только восемь лет как забросили, горшков с золотыми червонцами не закапывали. Кого ж вы ловить будете, марсиян? — Дмитрич улыбался, оборачиваясь на уфологов.

— Мы здесь не из-за марсиан, точнее — не только из-за марсиан, — подыграл Виктор. — Мы слышали, тут у вас черти водились? Недолго, правда. Скажите, вы что-то знаете о паломничестве сатанистов?

— Фу-ты господи, «Паломничество»! Это вы, однако, громкое слово выбрали, господа учОные! Такая шалупонь, что и не знаешь, как сказать прилично. Расскажу сейчас и про паломников, и про чертей. История — ну прямо анекдот, конец только грустный.

Алиса достала диктофон, на что Павел, строя серьёзную мину, многозначительно указал пальцем в небо: «Культурный материал, Предание о Козьем Яре!»

∗ ∗ ∗
И Дмитрич начал рассказывать историю упадка деревни Терешкино, весьма причудливую для русской глубинки. Начиналось всё стандартно: развал Союза, перестройка, за твердынями коммунизма, основательно уже побитыми молью, рухнул и колхоз — единственное средство к существованию в деревне. Молодёжь, которой и так было мало, без лишних рассуждений отправилась искать счастье в райцентр, за ними к родственникам потянулись и старики. Двадцать первый век деревня встретила шестью жилыми дворами и населением в 12 человек. В двухтысячных же и началась новая веха в истории деревни: паломничество сатанистов.

Первая «делегация» прибыла летом в 2001 году и состояла из пяти немолодых уже человек весьма мрачной наружности. Приехав в деревню на электричке, они попросились к селянам «на постой» с питанием, и даже заплатили аванс. Совершенно очумевшие от таких событий жители не верили своему счастью — деньги сами пришли в умирающую деревню! Однако, постояльцы оказались не утомлёнными мегаполисами туристами, желавшими за сходную цену насладится неделькой-другой жизни в глубинке, а адептами одной из сект, расплодившихся в то время в огромном количестве. «Брожение умов начинается от отсутствия дела» — философствовал Дмитрич. Главным в пятёрке был то ли какой-то профессор, то ли бывший священник. В течение недели он со своими подопечными ходил на ночные бдения в близлежащий лес, днём же запирался в одном из домов — как рассказал один из адептов, готовился к ритуалам. Каждый вечер «магистр» приобретал у бабы Глаши курицу, которую ночью под заунывное пение пятёрка резала у костра на опушке леса. Такое экстравагантное поведение чрезвычайно взбудоражило тёмных «аборигенов», но что поделать — молодёжи, способной доступными методами (кулаком и велосипедной цепью) изгнать «нечистых», в деревне не осталось, днём адепты вели себя, в целом, прилично и в свою веру вербовать население не пытались. А тонкий денежный ручеёк, втекающий в карманы стариков, обрывать никому не хотелось. Утром в пятницу «магистр», не торгуясь, за бешенную по меркам деревни сумму купил у бабы Глаши её последнюю козу. Продавать её бабка не хотела, чувствовала, что зря пропадёт скотина, от того и назвала дикую сумму. Пятёрка скрылась в лесу, на этот раз уйдя дальше обычного, и на утро субботы не вернулась. Такого переполоха деревня не знала, наверное, ещё со времён Октябрьской революции. Спустя два дня в яру, позже ставшем известным как Козий, нашли кострище, а рядом с ним — козий череп и шкуру. Баба Глаша утверждала, что ей из абсолютно достоверных источников известно, что это геенна огненная разверзлась под ногами «адептов» и поглотила их, и искать их бесполезно. Спустя ещё неделю Дмитрич услышал, что пятёрку, наделавшую столько шуму, якобы видели в райцентре. Не успели утихнуть разговоры об этом невероятном происшествии, как в деревню прибыла новая делегация — более многочисленная и значительно более молодая.

Восемь студентов в чёрных одеждах сразу по прибытии сказали показать им Козий яр. Хоть они и пытались казаться искушёнными носителями тёмного Знания, впечатления, подобного прошлой пятёрке, они не производили. Найдя в деревне кров и пропитание по сходной цене, они пробыли на постое неделю с еженощными бдениями и уехали. Обошлось, правда, без кровавых оргий — умудрённая опытом баба Глаша, как и другие жители, что ещё держали птицу, заломила за своих курей такую цену, что студентам-сатанистам пришлось ограничиться хлебом и вином в качестве жертв. К этому времени некоторые бабки уже поговаривали, что благодаря подобному «туризму» деревня может и выжить. Третье же пришествие слуг Сатаны камня на камне не оставило от этих надежд пенсионерок. В этот раз железная дорога плюнула в деревню шестёркой малолетних неформалов, не пытавшихся устроится на ночлег, а расспросивших, не стесняясь в выражениях, про яр и сразу поваливших в лес, разбив по дороге пару окон в пустых домах. «Были сатанисты, а теперь ананисты, тьфу ты, прости Господи!» — сокрушались старухи. Юнцы несли с собою ящик портвейна, и Дмитрич понял — надо ковать железо, не отходя от кассы. После ночи дебоша, на рассвете, хулиганов встретил у опушки наряд милиции, вызванный из райцентра. Старший из компании уже имел судимость за осквернение могил. Милиционеры поудивлялись рассказам местных о насыщенной культурной жизни посёлка, упаковали «ананистов» в «буханку» и уехали.

На этом мистическая история деревни заканчивалась, через пару лет оставшиеся старики поразьезжались к родственникам, и в ней остался жить только дед Дмитрич и баба Марина, бывшая фельдшер, да и те вскоре перебрались из деревни ближе к железной дороге. Дмитрич сделался лоточником и добывал копейку в электричках, Марина вела хозяйство. Деревня, не смотря на яркий финальный аккорд своей истории, прекратила своё существование как населённый пункт.

— Дмитрич, в поезде вы говорили, что мы не первые, кто идёт к яру. Вы имели в виду эти три «пришествия», или кто-то ещё приезжал? — скороговоркой произнесла Алиса и снова протянула диктофон ближе к старику.

Насколько знал Виктор, они действительно были не первыми — сюда уже ездил питерский парапсихолог, широко известная в узких кругах личность, из закрытого блога которого Виктор и узнал об этом месте. Про «три пришествия», однако, питерец ничего не писал, ограничившись упоминанием проведения в этом месте некоего ритуала призыва. Вообще, питерец работал «грязно» и, если можно так высказаться в этом контексте, ненаучно — больше доверял своим снам, чем наблюдениям и даже не удосужился отметить искомый овраг на карте.

— Да, не первые. Был уже до вас один учОный, профессор кислых щей, первый мой клиент, значит. Всё о чувственных переживаниях рассказывал, на крыше сарая медитировал — большой оригинал! К самому яру мы раз всего с ним ходили, ему там плохо стало, я испугался ещё — вдруг он там от переживаний своих дуба врежет, что тогда делать? Увёл обратно к дому, он денёк отлежался и уехал. Веселей, молодёжь, мы уже и добрались!

Пятёрка вышла к бревенчатому дому, обнесённом низеньким заборчиком. Во дворе пожилая женщина в синем платке сыпала в кормушку для курей зерно. Дмитрич помахал ей рукой и крикнул: «Открывай, Маринка, воротА, эхспидиция пришла!»

В избе Дмитрича и Марины было чисто и сухо, но несколько темновато. Бабка обрадовалась гостям и действительно, как Дмитрич и обещал, угостила блинами. Кирилл обрадовался такому приёму и шутил — ехали в лес, а приехали на деревню к дедушке! Павел достал из рюкзака фотокамеры и начал готовить оборудование к завтрашней вылазке, а Виктор с Алисой решили расспросить Марину о местных «чудесах в решете».

— Про паломников наших, прости Господи, Валик-то вам рассказал уже? Ну, не знаю тогда, что и добавить, не байки же Глашкины вам пересказывать. Тут и не припомнишь, чтоб чего случилось, тишь да гладь. Разве, про Землемера историю? Фольклор, а как же.

Марина начала рассказывать историю, которой её прабабушка пугала свою дочку, чтобы та не ходила в лес одна. В начале двадцатого века деревня только закладывалась, и успели сложить только три избы, когда на единственную улицу ступил пришлый человек. Косматый, с нечёсаной бородой, в рванье и без сумы, он назвался Землемером, и рассказал, что хочет, будто-то бы, строить тут церковь. Люди быстро поняли, что это юродивый, но милостыни он не просил, поселенцам не докучал — и прогонять его не стали. Он ходил вокруг деревни, шагами меряя землю, и каждый день заходил всё дальше, с каждым заходом злее и мрачнее. В конце концов, придя на середину будущего посёлка, разорался, что нет здесь места для постройки церкви его — застолблены века назад тут все леса, и должен он теперь идти дальше, и не будет местным людям спасения без его церкви. И с тех пор ходит он, меряя шагами землю, и нельзя ходить одному в лес — Землемер заберёт с собой и заставит отмерять шагами лесную глушь, искать место для церкви.

— Интересный сюжет для сказки, — Алиса выключила диктофон. Первый раз слышу, чтобы в сказке «пугалом» был строитель церкви.

— Ну, уж как мне рассказывали, — пожала плечами Марина. — У молодёжи ведь теперь тоже сказки другие, про «летающие тарелки» да привидения всякие. Я так думаю: если искать привидений — то на свежем воздухе, чем бы дитя не тешилось. Вы ж в городе все бледные такие, худые, а тут лес, воздух чистый — ищите своих полтыргейстов на здоровье!

«Оригинальный подход к оздоровлению молодёжи» — подумал Виктор. — Не боитесь за нас, если найдём?

— Да где ж вы отыщете! Уж сколько тут безбожники эти копались, и экстрасенс приезжал, да никто и в пол глаза ничего не увидал. Отдыхайте от города, а уж что делать — грибы собирать или упырей искать — это к чему душа лежит.

На домик проводника опускались сумерки, и начали готовится ко сну — электричества не было, ложились с закатом. Четвёрка собралась у колодца — для вечернего туалета и обсудить события дня.

— Ну, что скажете? Как вам культурный материал? — Виктор обвёл взглядом товарищей.

— Ты как знаешь, а как вернёмся — я сюда снова еду с Ленкой этнографом. Ты представь — сейчас, в двадцать первом веке, создаётся новый фольклорный материал, сказ про три пришествия сатанистов! Офигеть можно, услышит — не поверит! Она после такого мне точно даст! — Кирилл строил планы на будущее, и на Ленку он возлагал планы особенно грандиозные.

— Да вы, Кирилл Юрьевич, настоящий романтик! — передразнил приятеля Паша. — Я проверил фотоловушки и ночную камеру, пока вы сказки слушали, заряда батарей хватит на день работы. Больше, думаю мы в лесу и не просидим — комары тут просто ад! — он хлопнул себя по щеке. На ней расплылось кровавое пятно внушительных размеров. — Я же говорю! Не комары — кони!

— Ну, тогда отбой. Завтра встаём с рассветом, я с Дмитричем уже договорился.

Юноши пошли в избу, расстилать спальники. Алиса постояла ещё пару минут у колодца, вглядываясь в быстро темнеющее небо. Так и не заметив звёзд, она пошла спать.

Виктору спалось плохо, ему было душно в избе с маленькими оконцами, он ворочался во сне, сбивая спальный мешок и то и дело просыпался. Под утро ему приснился какой-то кошмар, и он резко выпал из сновидения, глотая ртом воздух. Деталей кошмара он не запомнил, но осталось ощущение собственной мизерности, незначительности перед чем-то огромным, живым и… зовущим? Сон оставил после себя ещё кое что, что заставило парня смутится и набросить на себя отворот спальника. Виктор заметил, что Кирилл тоже не спит.

— Давно проснулся?

— Буквально за минуту до тебя. Глаза открыл, проморгался, и услышал как ты захрипел. Тоже кошмар? Еб*нутый же сон мне наверное приснился, ничего вспомнить не могу, но факт медицинский — у меня от него дичайший стояк. — Кирилла, казалось, смутить не может ничто.

— Вот тебе и чувственное переживание. У меня тоже.

— Как изволите записать в журнале? Одновременный эротический кошмар у двоих членов экспедиции? — едва проснувшись, Кирилл уже начинал балагурить.

— Без завтрака ты на качественный юмор явно не способен, даже не пытайся. Из сна помнишь что-то?

— Ничего конкретного, одни ощущения, будто я под какой-то скалой стою, или валуном? Хрен разберёшь.

После побудки выяснилось, что плохо спали все, кроме «аборигенов» — Марина уверяла, что это от перемены обстановки и вообще, тут, вдалеке от машин и шума города, сон самый крепкий.

∗ ∗ ∗
На заре, наспех позавтракав, экспедиция вышла в направлении посёлка. Как объяснил Дмитрич, путь к яру вышел бы короче, если не заворачивать к посёлку, но Виктор непременно хотел взглянуть на мёртвую деревню. Солнцу было ещё долго карабкаться по небу до зенита, и оставалось ещё часа четыре относительно комфортного пути. Докучали лишь комары, действительно весьма крупные. Дмитрич сказал, что тут всё растёт и буйствует, как дикое — и растительность, и насекомые. «Втыкаешь в землю черенок от лопаты, на следующий день — уже весь в „Антоновке“! Тут земля такая, что её можно ножом резать и на хлеб намазывать, был бы цел колхоз — по три урожая бы собирали! Вы потому не удивляйтесь, что деревня заросла так, будто уже двадцать лет заброшенной стоит. Мы всего пять лет назад оттуда ближе к „железке“ перебрались».

Дорожка, по которой следовала компания, резко начала чахнуть, превратившись сначала в узкую полоску не покрытой травой земли, а затем и вовсе пропала. Дмитрич теперь, как ледокол, рассекал сплошную травяную гладь, иногда штурмуя крапивные торосы и обходя айсберги шиповника. Незатейливые, крестьянские красоты леса оттеснили мысли о странном кошмаре на задворки сознания — дышалось легко и ходьба, казалось, придавала сил больше, чем ночь сна в доме проводника. По словам старика, до деревни оставалось не больше двадцати минут пути.

Первая встретившаяся изба, казалось, застигла врасплох даже Дмитрича. Обветшалое строение пустыми глазницами маленьких окон выдернуло компанию из лесной сказки, напомнило о цели похода. Брошенное жилище и вправду выглядело так, будто стояло в запустении добрых пару десятков лет — косматый мох почти сплошным слоем покрывал бревенчатые стены до уровня пояса, а на провалившейся крыше местами проросли крохотные деревца. За избой виднелся совершенно развалившийся сарай и остатки забора; следующая встреченная изба сохранилась немного лучше и щеголяла парочкой целых и чрезвычайно пыльных стёкол. Останки деревни Терешкино представляли жалкое, но ничем не примечательное зрелище. Павел всё же сделал несколько фотографий руин и вошёл в избу. Та встретила его полнейшим запустением, запахом сырых прелых листьев и сенями, оклеенными газетой Комсомольская правда. Увы, никаких интересных находок парню не встретилось. Сфотографировав тонкую, как карандаш, сосенку, проросшую у разбитого окна через трухлявые доски пола, он вышел к товарищам. Те устроили привал и слушали напутствия Дмитрича. Прогулка и на него воздействовала тонизирующе, и теперь он воображал себя не иначе как опытным следопытом, ведущим экспедицию через леса Амазонки.

— Это мы к самой окраине вышли, посёлка, значит. На другую сторону, к колхозу, идти смысла нет — его ещё в девяностые на кирпичи растаскали, да и заросло всё ежевикой так, что солнца не видать. Тут полным-полно её растёт, уже и смотреть на неё не могу. Отдохнём с полчасика, и прямиком к яру двинем. Сильно не разбредайтесь, я отойду пока до ветру.

Скрывшись за кустами, Дмитрич оглянулся — не пошёл ли кто за ним, и отойдя на метров пятьдесят, присел на ствол поваленного ветром дерева, огляделся ещё раз. Движением фокусника старик извлёк из кармана спутниковый навигатор и включил его. Поймав сигнал спутника и отметив своё положение на карте, Дмитрич сверился с планом местности. Деревню к юго-востоку от привала пересекала красная черта, оделяя большую часть посёлка. Подобные отметки выделяли и участок железной дороги, где располагалась станция. Уменьшив масштаб, старик осмотрел цель похода — овраг, обведённый тонкой зелёной линией, изгибавшейся к северо-западу, в середине был отмечен маленьким чёрным крестиком. К востоку от оврага местность с севера на юг пересекала широкая красная черта. Освежив в памяти маршрут и отметив место стоянки экспедиции, Дмитрич выключил навигатор и упрятал его в карман. Справив нужду у ближайшего дерева, старик двинулся обратно к привалу.

Делегация уфологов тем временем, побросав рюкзаки, расселась на траве. Кирилл, набив рот шоколадным батончиком, вслух рассуждал о заброшенной деревне, ни к кому конкретно не обращаясь. Виктор вполуха слушал его недовольное ворчание. Он тоже был разочарован руинами, но и сам себе не мог ответить на вопрос — а чего он мог от них ожидать? Подобных мёртвых сел на просторах Необъятной тысячи, если не десятки тысяч. Было их огорчение по-детски наивное, как у семилетнего ребёнка, узнавшего в Деде Морозе переодетого соседа. Виду командир решил не подавать, чтобы не способствовать упадническим настроениям — основную цель похода всё ещё отделял от экспедиции приличный отрезок пути. Энтузиазм и жажда открытий экспедиции истощились и обескровились, терзаемые жарой и особенно яростным буйством комаров.

Больше всего от лесных кровопийц почему-то страдала Алиса. Репеллент практически не помогал, поэтому девушка, воспользовавшись минутной остановкой, подожгла антикомариную спираль. Освежающее действие лесной прогулки не возымело на неё такого сильного действия, как на остальных, и она, окутанная сизым дымом синтетических «благовоний», уже клевала носом.

Вернувшийся вскоре Дмитрич, оценив плачевное состояние экспедиции, попытался поднять боевой дух команды анекдотами. Шутил он в основном про перестройку, Ельцина и всякие другие вещи, в умах четвёрки имевших контуры весьма нечёткие. Так и не прогнав сонливость, Дмитрич и сам поддался общему настроению. Он хмурился и ворчал, совсем как Кирилл, ни к кому не обращаясь:

— Это от руин всё, выходишь отсюда как в воду опущенный. Я так рассуждаю: от всякого заброшенного жилья всегда тоска находит — столько лет люди жили и горя не знали, а потом что? В революцию село стояло, в Отечественную не сожгли, а тут… Без единого выстрела, суки…

Он сплюнул и вдруг, хлопнув себя по колену, резко поднялся.

— Всё, идём, идём, нечего нам тут сопли жевать! Чуть не скис тут с вами, аж дрожь берёт! Вставайте, подымайте свои котомки, лучше в лесу комаров кормить, чем тут на луну выть!

Вставать и снова идти в чащобу не хотелось. Клонило в сон, и Виктор было предложил остаться на привале подольше, но Дмитрич и слышать ничего не хотел. Растолкав всех, он повёл за собой в лес нестройную колонну приунывших исследователей паранормального. Молодёжь едва поспевала за стариком, взявшим слишком быстрый темп ходьбы. Через пару сотен метров он остановился, и проговорил, отдуваясь: «Вон вам, товарищи уфологисты, и тарелочки, и черти зелёные. Зачем ваши сказки придумывать, если от настоящей жизни такая тоска возьмёт, хоть в петлю лезь? Не знаю, как не спился, ей-богу. Ну ничего, повоюем ещё. Полегчало?» — старик оглядел экспедицию и ухмыльнулся. «Вижу, что полегчало! Лес всё, воздух! Плюньте на руину эту проклятую, говорил ведь, что там ловить нечего!» Дмитрич был прав: лес снова вдохнул жизнь в лёгкие экспедиции, с каждым вздохом выталкивающие сон и апатию. Двинулись снова.

∗ ∗ ∗
Козий яр встретил экспедицию привычным уже запустением и запахом гниения. Представлял он из себя неглубокий сырой овраг с пологими стенками, поросшими мхом сфагнумом и шапками кукушкиного льна, дно же было совершенно лишено растительности и местами проблёскивало лужицами воды. То там, то сям встречались разбитые бутылки, обрывки тряпья и газет, кучки какого-то уже совершенно разложившегося мусора. Единственной достопримечательностью этого разочаровывающе унылого места, хоть как-то связывающей его с причудливыми рассказами Дмитрича, был своеобразный тотем, находившийся приблизительно в центре оврага. То был тонкий ствол молодой сосенки, кое-как вкопанный в землю и увенчанный козлиным черепом с маленькими рожками.

Павел немедленно его сфотографировал и обернулся на Виктора, будто спрашивая: ну вот мы и добрались, что дальше-то? «Командир» в этот момент вёл мысленную схватку с вновь занывшим чувством детского разочарования. Одержав на этот раз победу — ему помогло заклинание «ЭтоДажеБольше, ЧемТЫОжидалУвидеть», Виктор развернул бурную деятельность. Кирилла с Алисой он отправил на обход оврага, найти местечко поприличнее для привала и ночёвки, Пашу же послал пройти по дну в поисках других следов деятельности сатанистов и подходящего места для установки фотоловушки. Дмитрича он попросил отметить на карте местоположение оврага и примерный маршрут похода, начиная от безымянной остановки. Вернулся Павел, держа в вытянутой руке палочку с какими-то лохмотьями. Это оказался кусок шкуры, чудом избежавший разложения — вторая и единственная, после черепа, существенная находка в Козьем яре. Фотоловушку установили недалеко от «тотема» — там овраг просматривался на самое большое расстояние, а козий череп удачно придавал кадру необходимый антураж. Устройство Павел собрал сам, модернизировав обычную цифровую камеру — «мыльница» обзавелась дополнительным аккумулятором, инфракрасной подсветкой, дававшей возможность делать снимки в темноте, и особой системой спуска. Камера, в зависимости от настройки, могла делать снимки дистанционно, по таймеру, при улавливании движения в радиусе 5 метров ультразвуковым датчиком и, что было предметом особой гордости конструктора, при изменении напряжённости магнитного и электрического полей. Именно на последнюю функцию Павел возлагал особые надежды — по его мнению, «тонкие материи» воздействовали на материальный мир именно электромагнитными полями. Эта настройка, увы, в черте города часто срабатывала некорректно из-за обилия помех и наводок, и изобретателю впервые представилась возможность испытать её в «поле». Дмитрич с живейшим интересом участвовал в процессе установки камеры — исследовательская деятельность явно была для него делом новым и волнующим. «Научный подход, етить его, это вам не на сарае медитировать!» Алиса и Кирилл тем временем разбили лагерь за дальней оконечностью оврага, на небольшой наветренной полянке, где не чувствовался гнилостный дух оврага. Проводник тоже раскатал выцветший советский спальник, предусмотрительно захваченный из дома, устало на него плюхнулся и протянул: «Не те годы — ходить в походы». После всех приготовлений развели костерок и поужинали, наблюдая за быстро катящимся к закату солнцем. Сумерки улеглись на верхушки деревьев и заурчали оттуда многоголосым хором ночных насекомых. Спать хотелось невероятно, ныли ноги, непривычные к походам по пересечённой местности. Виктор ещё раз обошёл овраг, проверил фотоловушку и, не в силах бороться с усталостью, скомандовал отбой.

Алисе снился тот же кошмар, что и прошлой ночью — она бежала по лесу, преследуемая чем-то незримо большим, и в то же время неуловимым взглядом. Она несколько раз падала, но неизъяснимый преследователь её не настигал, держал дистанцию, будто гоня девушку прочь. Она всей поверхностью тела чувствовала ненавидящий взгляд множества глаз — ощущение, возможное только во сне. Когда ужас достиг предела, её бешено бьющееся сердце пропустило удар, и девушка проснулась с хрипящим вздохом. Алиса огляделась по сторонам, ища глазами спутников. Кошмар моментально улетучивался из головы, оставляя после себя только давящее чувство в груди. Команда мирно спала, Дмитрич негромко похрапывал, вторя неистовству сверчков. Вдруг прозвучал приглушённый стон Кирилла — «Тоже кошмар», подумала девушка, «Нужно его разбудить, пока он ещё помнит хоть какие-то детали сна». Она потянулась к плечу парня, но, приглядевшись, резко отдёрнула руку. Кирилл лежал на спине, отбросив в сторону отворот спальника, всё чаще издавая неясные стоны, и взгляду открывался недвусмысленный бугор на его шортах. «Еб*нутся» — смутившись, проговорила Алиса, но всё же растолкала парня. Пока тот пытался понять, где находится, послышалось неясное бормотание Павла: «Милая, родная, я пришёл, я рядом, родная…». «Ну это даже не смешно» — девушка рассердилась и устроила побудку. Когда все проморгались, Алиса набросилась на смущённых парней:

— Вы что, в духовные практики ударились? Это что за сеанс групповой астральной дрочки?!

Те не нашлись, что ответить, а Дмитрич вообще не понимал, что происходит. Кирилл было хотел что-то пошутить, но махнул рукой, пробормотал «Ну и хер с ним» и влез обратно в спальник. Но отойти ко сну ему не удалось: Павел пробормотал, глядя на дистанционный пульт своей камеры: «Ребят, там камера… Она снимать сейчас начала».

Не успел он договорить, как лес к северо-востоку пронзила ослепительная вспышка молнии. Фотокомбайн сработал на возмущения электрического поля, вызванного грозой, и начал делать снимки.

— Вот уж не хватало под грозу попасть, — проговорил очнувшийся наконец ото сна Дмитрич.

— Я облаков не вижу, — задрав голову, заметил Кирилл. — Вон, все звёзды видно. Паш, ты на простой фотик тоже снимай, похоже, что-то есть.

Виктор взбодрился — наконец-то, хоть что-то! Не «тарелочки», конечно, но и гром среди ясного неба, хоть и ночью — не абы-что. Павел приладил камеру на компактный штатив и фотографировал участок неба со вспышками на долгой выдержке. Он надеялся «поймать» молнию, чтобы затем можно было лучше рассмотреть аномалию.

Гроза продолжалась ещё минут пять и прекратилась так же внезапно, как и началась. Прождав ещё час, и не заметив никаких признаков новой грозы, решили снова ложиться. Четвёрка, измотанная дневным походом, быстро погрузилась в глубокий сон без сновидений. Лишь Дмитрич не спал. Выждав для верности полчаса, он поднялся, стараясь не шуметь, и подошёл к камере на штативе. Обернулся, прислушавшись — не проснулся ли кто? Ничего не заметив, старик включил камеру, и начал просматривать снимки грозы. Молнию Павлу удалось изловить на трёх снимках. Дмитрич внимательно просмотрел каждый на максимальном увеличении. Он хмурился, ведя взглядом по извивающемуся жгуту громового разряда на крохотном экране камеры. Его тщание оправдал третий снимок — на нём был запечатлён особо сильный разряд, многократно ветвящийся, он начинался высоко в небо, а его «корни» тянулись к верхушкам сосен. Навстречу «корням», из-под крон деревьев, к небу протягивались чёрные «ростки» — они мягко изгибались во многих местах, плавно утоньшаясь к верху. Они были видны только на фоне озарённого вспышкой молнии леса, теряясь в чёрном небе. Дмитрич нахмурился ещё сильнее и удалил снимок. Просмотрев остальные фотографии грозы ещё раз, для верности, старик кивнул и установил камеру обратно на штатив. Возвращаясь к спальнику, он заметил первый отблеск начавшего разгораться зарева на востоке. «Минут сорок ещё покемарить можно» — подумал проводник и мгновенно заснул.

∗ ∗ ∗
После подъёма Павел первым делом проверил фотоловушку. Камера, включившись за пару мгновений до первого раската грома, снимала до утра. Увы, она не была направлена в сторону грозы, поэтому на записи видны были только дно и стенки оврага, нерегулярно озаряющиеся далёкими разрядами. За завтраком Виктор молчал, не вступая в жаркое обсуждение очередного коллективного кошмара. Он уже обдумывал итоги похода, упорядочивал полученные сведения. Получалось не густо — кроме сомнительных сновидений и фольклорного материала, рассказанного Дмитричем, исследователям паранормального попалась только необычная гроза. Пресловутый Козий яр, увы, не оправдал ожиданий. Остаться ещё на пару дней, продолжить наблюдения?

От раздумий его отвлёк комариный писк. Вопреки обычному поведению, прошлым вечером и ночью мелкие кровопивцы не досаждали пятёрке. Возможно, на насекомых повлияла надвигающаяся гроза. С рассветом комары будто решили наверстать упущенное и с утроенной силой принялись за экспедицию. Виктор прихлопнул комара, посмотрел несколько мгновений на кровавое пятно на ладони, и сказал проводнику:

— Всё. Дмитрич, пора нам обратно. Хватит с нас туристической романтики.

Группа восприняла решение «командира» с большим воодушевлением. По правде говоря, мысль «Пора домой!» вертелась в голове у каждого из четвёрки с самого подъёма.

— Ну и хорошо. Посидели денёк в лесу — и хватит, чего зря комара кормить. Уж простите, что без «тарелочек» как-то обошлось, если не гроза — даже стыдно бы как-то было.

Сборы не заняли много времени. Вновь Дмитрич повёл за собой в лес нестройную колонну усталой, непривычной к походам городской молодёжи. Виктор шёл, ни разу не обернувшись на овраг. Он мысленно уже составлял отчёт об экспедиции для журнала, пытаясь придать устойчивость шаткой пока конструкции повествования. Сейчас она выглядела как неровная кучка прутиков-мыслей, понятная только автору. Прутики предстояло собрать в ровный каркас, который затем в соответствии с законами жанра драпировался полотном описаний и предположений. Увлечённый этим занятием, Виктор не чувствовал течения времени и сразу не заметил, как группа остановилась.

Они дошли до безымянного полустанка, откуда начали свой поход. Только остановившись, парень понял, насколько сильно он устал: ноги ныли при каждом движении, спина болела из-за неумело подогнанных лямок рюкзака.

Необычайное везение — к полустанку как раз подходила электричка в нужном направлении. Распрощавшись с проводником, четвёрка забралась в поезд и обессилено рухнула на скамьи. Дмитрич помахал рукой Кириллу, выглянувшему из окна, провожая уже тронувшуюся электричку. Старик смотрел на лица членов необычной экспедиции — усталые, искусанные комарами, но живые.

Дмитрич соврал четвёрке — он и Марина не были коренными жителями деревни Терешкино, как и не был Козьим яром овраг, к которому старик водил сначала экстрасенса, а затем молодых уфологов. Подделку Дмитрич подготовил заранее, соорудив тотем и разбросав по оврагу гнилой костной муки для запаха. Настоящий яр он видел только на спутниковых снимках в Центре. Не видел он и трёх пришествий паломников-сатанистов. Из оперативных отчётов ему было известно, что свидетелей этого действа уже не осталось — Губова Глафира Петровна, единственная из оставшихся в живых жителей деревни, скончалась полгода назад. Баба Глаша после продажи козы уехала к своей дочке в райцентр, что её и спасло. Там она и распространила слух о паломниках-сатанистах. Это был единственный случай нарушения секретности объекта. Ведомство, бывшим сотрудником которого был Дмитрич, среагировало весьма расторопно. Старик шутил про себя, что у ведомства не бывает бывших сотрудников.

Старик постоял пару минут, глядя на удаляющуюся электричку, проверил что-то в своём потёртом вещмешке и зашагал к станции «Терешкино».

Издалека он увидел белую черту, пересекавшую железнодорожное полотно. Подойдя поближе, он обнаружил, что в некоторых местах линия утончилась, будто порошок, которым она была проведена, истаял от жаркого солнца. Дмитрич извлёк из вещмешка пластиковый пакет с белым порошком и принялся подновлять метку. Уже закончив своё дело, он заметил по ту сторону линии человека, стоящего под грубо сколоченным станционным козырьком. Прищурившись, старик узнал в нём магистра первого пришествия. Прежде он видел только две его фотографии, подшитые в отчёт — из паспорта и нечёткую, низкого качества, с камеры наблюдения вокзала.

Дмитрич подошёл ближе к черте, ухмыляясь:

— Вот чего не ждал — так не ждал, лично, значит, явился?

Магистр ничего не ответил. Он смотрел на старика с нескрываемой злобой, но из-под навеса не выходил.

— Что, поздороваться не выйдешь? Ах да, солнце в зените. Чего ж ты служек своих, из Легиона Младых, не послал, сам на солнцепёк попёрся? Почувствовал, значит, туристов моих? Или это Она почувствовала?

В ответ на последнюю фразу чернокнижник осклабился и издал низкий грудной звук.

— У ты рожа упырья! Не урезали бы финансирование, я бы с твоим кодлом не церемонился, «дедушку из деревни» не корчил! Торчу тут в глуши из-за тебя, а мог бы на пенсии под Краснодаром грядки сажать. Ты помнишь ещё, что такое Краснодар, а, паскуда? — магистр молчал. — Ну ничего, ничего, правильно тот парень, Витя, говорил: «И в средней полосе можно отдохнуть». Старик достал навигатор и что-то в нём отметил.

— Пока я здесь — ты слышишь меня, гнида? — пока я тут, рядом, сука твоя ни одной живой души не получит, так и передай, если она человеческий язык понимает. Хотя ты, смотрю, и сам говорить разучился.

Дмитрич развернулся и не оборачиваясь пошёл к своему жилищу.

Марина издалека заметила Дмитрича, в одиночку шагающего по тропинке. Она забеспокоилась и крикнула:

— Ну что, нормально?

— Нормально, уехали. — Дмитрич подошёл к избе и устало сбросил с плеч вещмешок. — Отчёт завтра будем писать, я ног совсем не чувствую.

Марина тем временем граблями стянула с крыши курятника выцветший палас, якобы там просушивающийся. Под ним обнаружилась средних размеров солнечная батарея.

— Как вообще обстановка? Я видела ночью грозу над Объектом. — Она снова подошла к Дмитричу.

— А какая может быть обстановка? Тихо все, как на кладбище, ни птиц нет, ни грызунов никаких, одни комары. Подтвердилась, кстати, гипотеза из Центра. Эти твари проклятые чуть не заели живьём девчонку, живого места на ней не осталось. Чувствует эта пакость женскую особь репродуктивного возраста. Ревнует, сволочь такая. — Старик утёр пот со лба. — Угораздило же их приехать за неделю до равноденствия. Нам тоже, Марина Олеговна, собираться надо.

— Курей оставлять жалко, пропадут ведь зря. — Марина печально вздохнула. — Нельзя их с собой взять? Нам ведь всего дня три-четыре переждать.

— Я спрошу у полковника. Батареи зарядились?

— Должны были уже, я компьютер только вечером включала. Есть будешь? — не дожидаясь ответа, женщина ушла накрывать к обеду.

Дмитрич умылся у рукомойника, и утираясь, смотрел на лес в стороне Козьего яра.

— Повоюем ещё. — твёрдо заметил Дмитрич и скрылся в избе.