Победа в турнире != победа в бою

В конце XIII - начале XIV века правил Францией король по имени Филипп IV Красивый. Насколько он был красивым, я судить не берусь, пусть его портрет заценят девчонки и сделают свои выводы, а вот что он был реально суровым и властным мужиком - это факт. Лично у меня он, как сильный властитель, вызывает уважение, но любви к нему нет никакой - у такого фаната крестоносцев, как я, жутко бомбит от того, как он уничтожил орден тамплиеров. Так что уж извините меня, но я воспользуюсь служебным положением, и вырву из истории его правления эпизод, в котором его от души накормили круассанами.

Налюбовались его красотой? Тогда к делу. Этот симпотяжка, в отличие от своих более поздних коллег на французском троне, не вертелся целыми днями перед зеркалом, не примерял бесконечные костюмы и не обливался парфюмом. Он любил воевать, и его войска болтались то там, то сям, завоевывая для него все новые территории, и плевать, что казна уже дышит на ладан от такого милитаризма под лилиями.

И вот в один прекрасный день он решил, что настал черед завоевать графство Фландрия, что в современной Бельгии. Земли богатые, один из центров европейской торговли, войск там кот наплакал, а горожане, которые могли дать отпор открыто поддерживали Филиппа в его притязаниях. Столь благоприятная обстановка позволила французам чрезвычайно легко занять Фландрию, а местного графа Ги де Дампьера вместе со старшими сыновьями арестовали и отправили мотать срок во Францию.

Но милитаризм Филиппа требовал еще войн, так что Фландрия стала буквально донором, из которого французские сборщики налогов выжимали все, что можно.

Естественно, горожане Фландрии, которые уже в средние века понимали, что такое права, и что такое уважение, терпеть такое не стали. Поняв, что вместо доброго короля выбрали себе воинственного тирана, горожане Брюгге (того самого, где потом любили залечь на дно всякие обаятельные бандиты) в майские дни 1302 года фактически уничтожили в городе не только всех французских солдат, но и тех, кто вообще говорил на французском. Мятежники, возглавляемые Петером де Конинком и Яном Брейделем вырезали порядка 4 тыс. человек, и этот эпизод идентификации врага по владению им фламандским языком стал началом той языковой войны в Бельгии, которая продолжается и до сих пор. А Петер и Ян в одночасье стали национальными героями, им даже памятник в Брюгге стоит:

Такая обалденная резня вдохновила все население Фландрии последовать примеру Брюгге и расщеплять французов на атомы уже в своих городах. Филипп IV терял город за городом, крепость за крепостью, пока у него не остался лишь один замок - Куртре, имя которого будет вписано в историю. Рецепт подавления восстания был прост как репа: берем военачальника - Роберта II графа д'Артуа, даем ему пару тысяч рыцарей, добавляем к ним немного наемников и вуаля - бьем фламандскую чернь.

В начале июля французская армия в составе около 7 тыс. человек подошла к Куртре, чтобы попытаться защитить свой последний оплот, который был уже вот-вот готов сдаться. И если французы ставили на своих рыцарей, то у фламандцев было 11 тыс. сплошной пехоты и только 50 рыцарей. Всего полсотни рыцарей не могли сыграть свою роль в качестве кавалерии, так что фламандские аристократы спешились и встали в ряд со своей пехотой, воодушевляя их биться до конца. Обычно, в средневековых сражениях никто не ставит цели убить вражеского рыцаря - взять его в плен гораздо выгоднее. Но командование фламандцев приказало на этот раз в плен никого не брать и не испытывать милосердия.

Вот вам и расположение войск. Обратите внимание на ручей, разделяющий противников: через него началась перестрелка арбалетчиков, в которой итальянские наемники французов сумели расстроить ряды фламандских стрелков, вынужденных отступить. Этот первых легкий успех так окрылил д'Артуа, что он решил, что одного рыцарского удара хватит, чтобы мгновенно разбить врага. Ну рыцари и рванули вперед через ручей. Они даже не стали дожидаться, пока своя же пехота освободит им путь - просто растоптала ее и проскакала дальше.

А теперь представьте себе, какой энергией удара обладает целый клин мужиков, закованных в латы, на таких же закованных в латы здоровенных конях? Ну хоть приблизительно? Вот теперь попытайтесь ощутить, какие впечатления были у фламандской пехоты, ощутившей на своей шкуре рыцарскую атаку. Тем не менее, пехотинцы, не смотря на внушаемый страх, не сдвинулись с места, ощетинившись копьями. Вообще, вся суть рыцарского удара всегда была в том, чтобы разбить вражеский строй. Здесь же французские рыцари просто увязли во фламандских рядах, потеряв все свое преимущество в скорости и мобильности. Их просто стаскивали с коней на землю и резали.

Выдержав первый удар, фламандцы начали движение вперед, прижимая рыцарей к ручью, в то время как д'Артуа решил ввести в бой оставшиеся войска. На время это еще кое-как помогло рыцарям, но как только фламандцы бросили в сражение свой резерв, все было решено. Сам д'Артуа, хоть и успел пробиться к самому знамени противника, погиб, а все его солдаты уничтожены.

Сказать, что рыцарь - это не просто мужик на коне, а еще представитель дворянства, аристократии - ничего не сказать. И вот из тех двух тысяч французских рыцарей, что участвовали в бою, выжила лишь горсть - фламандцы четко выполнили приказ не брать пленных. Фактически же Франция за один бой лишилась, без преувеличения, лучших людей государства. Лучших не столько благодаря своей благородной крови, а именно по наличию опыта управления войсками, государственного управления. Стоит сказать, что битва при Куртре вошла в историю как "битва золотых шпор". Золотыми шпорами во Франции награждались победители рыцарских турниров, и таких вот шпор фламанды насобирали на поле боя где-то около 700 штук.

Потеряв лишь около сотни человек в бою, фламадцы показали, на что способно сочетание строгой дисциплины и пехоты. Это еще был далеко не закат рыцарства, но уже относительно скоро швейцарцы и ландскнехты будут успешно использовать эту тактику, одерживая победу за победой.

А что до Фландрии, так эта битва принесла ей, увы, лишь временный успех. Через два года французы перехватят инициативу, и Фландрия будет вынуждена признать себя частью Франции. Но лишь на время...