Связанные именем.
Сидя на диване в гостиной, наблюдаю, как Изи в центре комнаты на полу склонилась над розовым кукольным домиком. Цвет настолько «вырви глаз», аж в глазах рябит. Её светлые волосы заплетены в косу, кончик стянут золотистой лентой. На сестре всё ещё голубая ночная сорочка, хотя на часах уже половина второго. Мама настаивала, чтобы Изи умылась, оделась, позавтракала и только после бралась за игрушки. Но ничего из вышеупомянутого конечно мелочь не сделала. Ведь сегодня суббота – выходной. Папа дома, а когда он дома, Изи позволено всё на свете. На этой почве родители часто ссорились. Ну не прям ссорились, скорее спорили. Дастин Хэйс был без ума от своей маленькой дочурки, баловал как только мог. Лучшие наряды, дорогущие куклы Barbie, одна из которых приехала к нам аж из Барселоны! Если гуляли по торговому центру, а Из указывала своим крохотным пальчиком на что-то (буквально что угодно!), это «что-то» тут же покупалось. Всё дошло до полнейшего абсурда: дома не осталось свободного места, даже прачечная, точнее то, что когда-то ею было, теперь до отказа завалено всякими «хочу».
– Дастин, святые небеса! Уму непостижимо! Так ведь и разориться недолго. Зачем ей эта «русалка Сью» как у Натали? Она с ней поиграет день и забросит как обычно, ты этого не понимаешь? Все куклы попусту захламляют дом и сжигают наши деньги! Ты совсем её разбалуешь.
– Ничего не разбалую. У моей малышки должно быть всё. Не обеднеем, не переживай, фирма вчера заключила новый крупный контракт, через пару дней я вылетаю в Бостон, – с ласковой улыбкой отвечал отец.
Мама цыкала, махнув рукой, заканчивала разговор, понимая, что ничего не сможет добиться. У Из с папой была особая связь. Ещё ни разу в жизни я не видел, чтобы кто-то с таким обожанием смотрел на своего ребёнка. Несмотря на вседозволенность со стороны отца, Изи не росла капризной и вредной. А я не переставал этому удивляться. Уникальный ребёнок. Их отношения не разжигали во мне ревность, не вызывали ненависть к сестре, скорее наоборот, я был рад, что она счастлива и любима, в отличие от того же Томми, чью семью сложно было и семьёй-то назвать. Меня папа не обделял вниманием: часто возил на футбольные матчи в город, интересовался успехами в школе, из командировок всегда приводил всякие краски и инструменты для мастерской, которые у нас трудно было достать. Просто он любил Изи больше. Я же был сильнее привязан к матери. Просто обожал вместе копаться в теплице на заднем дворе под звуки джаза из приёмника или ходить на рынок выбирать свежие овощи и фрукты, зная, что по пути она обязательно купит мне большой рожок любимого ванильного мороженого. Когда я заканчивал новую вазу, салатник или чайник, мама была первой, к кому я со всех ног мчался, чтобы показать.
– Боже, Джей! Она прекрасна! – её глаза засияли, когда она взяла из моих рук бледно-бежевую тарелку для супа. Она была настолько убогой, что даже мелкий я мог понять. Однако, грудь просто распирало от счастья и гордости.
Покраснев, я выхватил тарелку, пообещав подарить ей ещё с десяток таких. Мама всегда поддерживала моё не совсем мужественное увлечение. Отец никак не комментировал, просто не возражал. Именно к маме я прибежал сразу после того, как впервые поцеловал мальчика. Мне было девять. Я понятия не имел, что со мной происходит. Вообще-то мне нравилась соседская девчонка. Я был абсолютно в этом уверен. До жути хотелось к ней прикасаться, смотреть на неё, держать за руку, вдыхать аромат клубничного шампуня. А я ненавижу клубнику! Так что момент, когда по необъяснимой причине в яблоневом саду, стоило Томми отвернуться, я, схватив одноклассника Бобби за грудки, притянул к себе и чмокнул в губы, стал для меня настоящим шоком. Я тут же сбежал, без оглядки мчался до дома, а там крепко обнял мать. Меня всего трясло. Я понимал, что поступил неправильно, сделал что-то плохое. Когда я рассказал, что произошло, мама долго думала, молчала. Но она не разозлилась и не стала меня ругать. Она сказала, что в этом нет ничего страшного, что я взрослею и прощупываю свою сексуальность. Что такое «сексуальность» мне не было известно. Но потом она мне объяснила. Отец никогда не узнал о том разговоре. И, на моё счастье, Бобби оказался не из болтливых, хотя перестал со мной здороваться.
Учуяв аромат маминого фирменного говяжьего рулета, я поднимаюсь, чтобы отвести Изи наверх, умыть и переодеть.
– Эй, Из, позже поиграешь. Скоро обед, нужно привести себя в порядок.
Опустившись на корточки, кладу руку на плечо сестры. Она не реагирует, даже не поворачивается. Нахмурившись, слегка толкаю её, она заваливается на бок, крошечная дверца от кукольного домика выпадает из ладошки. Её тело словно задеревенело, глаза широко распахнуты: то ли от удивления, то ли от страха. Кожа мертвецки бледная. Вдруг из её носа начинают один за другим вылезать черные пауки с мохнатыми лапами, они стремительно разбегаются, секунда и противно елозят по моим ногам. Я падаю на пол, хаотично размахиваю руками, пытаюсь их стряхнуть, от громкого крика дерёт горло.
– Джейден! Приди в себя! – Открыв глаза чувствую, как Майкл легко похлопывает меня по щекам, остаточный запах нашатыря облизывает ноздри.
– Наконец. Вот, выпей, – он приставляет пластиковый стаканчик с водой к губам. Делаю несколько маленьких глотков, во рту просто пустыня.
– Сможешь подняться? – киваю, и, приобняв за талию, Рид плавно ставит меня на ноги.
– Тебе срочно нужно пройти обследование. Частые обмороки не сулят ничего хорошего. – встречаюсь с его строгим взглядом. Это большая ошибка, он слишком близко, вот что не сулит ничего хорошего!
– Да, обязательно, в ближайшее время, как только Томми поправится. – Лис не отпускает меня, и я слегка давлю ему на руки.
– Я в норме, всё прошло, спасибо. Можешь уже отпустить. – Засранец не реагирует, продолжает пристально пялиться, крепче сжимая меня в кольцо. Блядство. Вот оно. Плотина разлетается вдребезги. Слезы огромными каплями резко начинают просто вываливаться из глаз, что аж больно. Я обхватываю мужчину за плечи и утыкаюсь лицом в грудь. Меня обняли. Чёрт. Обжигающая волна прошибает тело от кончиков пальцев до самой макушки. Рыдаю без остановки, перед глазами проносится образ израненного Томми, скрючившееся холодное тело Иззи, ожесточенное лицо Рэйчел, в ушах раздаётся плач Кат. Не знаю, как долго мы так стоим, но, судя по тому, что весь халат на груди Майкла насквозь вымок, довольно давно. Он не проронил и слова за это время, просто нежно гладил по спине. Отлепляю себя от мужчины, позорно опустив взгляд, шмыгая, утираюсь.
– Прости, я… это, – он не даёт мне закончить.
– Ничего. Тебе не за что извиняться. Это совершенно нормально, когда организм долго находится в состоянии стресса. И когда слишком долго подавляешь чувства, – мне кажется, в его глазах я вижу, что ему всё обо мне известно. Мужчина понимает абсолютно всё: что меня мучает и тревожит. Я опять даю слабину, задумываясь: «А что, если?».
– Угу. Я хотел поблагодарить тебя за Томми. Что попросил разрешить мне быть с ним рядом постоянно. Спасибо огромное, для меня это очень важно.
– Без проблем. Я всё понимаю. Джей, ты неважно выглядишь. Нельзя так себя изматывать, тебе нужно хорошенько отдохнуть, как следует выспаться в кровати, а не в кресле, – представляю, как сейчас выгляжу, каким жалким вновь предстал перед Ридом, и меня почему-то это злит.
– Ага, а ещё помыться. Всё это я уже слышал. В курсе.
– Ха, ничего такого я не имел в виду, – хмыкает лис, улыбаясь.
– М-м, ладно, спасибо за всё. Особенно за Томми. Мне нужно вернуться к нему.
– Эй, – Майкл хватает меня за руку, когда я разворачиваюсь, чтобы уйти и навсегда о нём забыть.
– Я серьёзно. Тебе нужен перерыв. И что за «спасибо за всё»? Ты словно прощаешься, – приподняв бровь не отстаёт Рид.
– Ну, я ведь ухожу, – шепчу в ответ. Да, Джей, не поддавайся, не раскисай. Не позволяй желаниям взять над тобой верх. Как мантру повторяю про себя. Нужно его отшить. Насовсем.
– Мне правда пора. Учитывая всё то, что произошло в баре, думаю, нам лучше больше не пересекаться.
– Лучше не пересекаться? Хм. А если учитывать то, что произошло после бара? – глаза Майкла вновь опасно поблёскивают. Блядство. Краска густо заливает мне лицо.
– Да, было весело. Занятно, м-г-м… – мямлю я.
– Занятно? – теперь его брови взмывают вверх. – Не стал бы описывать ЭТО такими словами, – хохочет лис.
– Ну, в любом случае, – он опять не даёт мне закончить.
– Знаю, сейчас не совсем подходящее время для подобного разговора, но всё-таки. Ты мне нравишься, Джейден. Не отталкивай меня. – Мурашки опять разбегаются по рукам и ногам, когда он называет меня по имени. Дерьмо. И так держусь из последних сил. Картинки того прохладного и в то же время обжигающего утра одна за другой всплывают в памяти. Распихиваю их по ящикам и вешаю амбарный замок на цепи. Во мне нарастает раздражение.
– Чего ты ко мне прицепился! Ещё раз повторяю, ты меня совсем не знаешь! Такой как я тебе не нужен. Если бы ты знал, если бы ты… Не захотел бы со мной связываться. Лучше спасайся, пока можешь, – слёзы опять стоят в глазах, и я сглатываю комок в горле. Майкл подходит ближе, приподнимает мой подбородок.
– Позволь мне самому решить, хорошо? – он пристально смотрит в глаза, я облизываю пересохшие губы, и как в то утро, Майкл сразу опускает на них взгляд.
– Что? – непонимающе спрашиваю я.
Мужчина резко толкает меня в сторону, спиной я врезаюсь в дверь, и она распахивается, мы оказываемся в темном помещении. Не включая свет, Рид пинком захлопывает дверь и прижимает меня к стене, его рот обрушивается на мой. Издаю стон, вцепляясь в его волосы. Мы снова жадно пожираем друг друга. Блядство, с ним я всегда теряю голову, все мысли растворяются. Майкл отрывается от губ и начинает осыпать легкими поцелуями лицо и шею.
– Чёрт. Не представляешь, как я хочу тебя трахнуть, – его голос, низкий и грудной, отдаётся вибрацией во мне. Стоит Риду это сказать, как мой член начинает подрагивать. Мужчина склоняется, прикусывает мою челюсть и облизывает до самого уха. – Но, к сожалению, место совсем неподходящее. И, повторюсь, тебе нужен отдых. – В темноте раздаётся лишь наше тяжелое дыхание, Рид прислоняется своим лбом к моему.
– Да, место неподходящее, – вторю я, совершенно одурев от происходящего.
Нащупав выключатель, Майкл включает свет. Мы в какой-то небольшой комнатке с медикаментами. Он поправляет свой халат и разглаживает мою футболку.
– Прости. В твоём присутствии сложно себя контролировать.
– Мне правда нужно идти. Я должен отпустить Рэя к матери.
– Послушай, давай так. Я сейчас мигом переоденусь и приду посидеть с Томми. А ты тем временем съездишь домой, выспишься, приведешь себя в порядок, утром вернешься. Клянусь, я глаз с него не спущу.
– Хочу помочь. Ну и появится повод снова с тобой встретиться. Да, кстати, платёж за информацию, которую ты хотел получить, аннулирован. Эх, совершенно забыл уточнить, что сделка действительна в течение сорока восьми часов, – похотливо улыбается засранец, подойдя вплотную.
– Иди в задницу. – прыскаю я, отталкивая мужчину. – От тебя хер отделаешься. Почему, как только мне начинает казаться, что я, наконец, от тебя избавился, заставил себя забыть какими становятся твои глаза в моменты страсти, какие на вкус твои губы, ты опять выныриваешь из ниоткуда? – я устал сражаться, устал противиться притяжению между нами. Знаю, ага, минуту назад я был точно уверен в обратном. В жопу. Вероятно, у меня снова начался переходный возраст? Или опухоль мозга вытесняет рассудок из головы?
– Я серьёзно. Можешь на меня положиться. Если Томми очнётся, сразу позвоню, и ты приедешь, – проигнорив мою тираду, заявляет лис.
– Так ты дашь, – даже сил не осталось, чтобы придумать колкий ответ. Я просто до смерти измотан. Он прав, необходимо перевести дух.
– Ладно? – Майкл протягивает мне свой телефон, и я вбиваю номер, сохранив контакт «Обморок».
– Отлично, я быстро, встретимся в палате, – Рид крепко сжимает мою ладонь и выходит в коридор. Через несколько секунд и я покидаю помещение.
Прощаюсь с Рэем и присаживаюсь у койки Томми.
– Дружище, я отлучусь ненадолго. С тобой побудет Майкл, помнишь его? Тот придурок, из-за которого нас поколотили. Ха-ха. На самом деле, он хороший парень. Правда так думаю. И ещё, он мне нравится, да, Томми, всё верно. Может, раз жизнь и так катится в гиену огненную, мне стоит слегка ослабить вожжи? Когда ты очнёшься, я всё тебе расскажу, обещаю. Если ты меня возненавидишь, так тому и быть, но я хочу быть с тобой честным. Прям всё-всё расскажу. Только очнись, пожалуйста.
Через пару минут заходит Майкл, настояв, сам вызывает такси. В машине я сразу отрубаюсь и прихожу в себя, когда меня окрикивает водитель, сообщая, что мы на месте. Вытряхиваюсь из салона и медленно бреду к крыльцу. Дверь открывается, на пороге возникает Рэйчел. Люблю свою жизнь.