Новый порядок Дональда Трампа
Как может выглядеть стратегия Киссинджера
Автор - Нил Фергюсон, профессор Гарвардского, Оксфордского и Стенфордского университетов.
https://www.the-american-interest.com/2016/11/21/donald-trumps-new-world-order/
Через десять дней после того, как президентом США был избран Дональд Трамп, непонятно, каким будет направление его внешней политики. Нам остаётся лишь гадать, основываясь на речах и интервью мистера Трампа. Но мало кто из президентов основывал свою внешнюю политику на предвыборной риторике, и мало кто решался на полный разрыв с политикой своих предшественников. И, если быть честным, мало кто из них имел полную и согласованную внешнеполитическую доктрину. Опыт подсказывает, что внешняя политика администрации Трампа во многом будет зависеть от того, кого он назначит государственным секретарём, министром обороны и советником по внешней безопасности - и кто из них победит в неизбежной административной борьбе.
Вместо игр в угадайку намного полезнее подумать о возможностях, которые есть у Трампа. И здесь стоит вспомнить, что самый уважаемый из живущих стратегов и практиков международной политики уже высказал свои взгляды. Генри Киссинджер не высказал поддержки ни одному из участников президентской гонки, но встретился с ними обоими. И его мнение стоит услышать.
ДАВАЙТЕ начнём с той геополитической обстановки, которую оставил Трампу его предшественник. В своей последней книге "Мировой порядок" Киссинджер утверждает, что мир находится в ужасном состоянии, балансируя на грани анархии. Дело не только в том, что баланс экономической мощи смещается с Запада на Восток, но и в том, что послевоенный международный порядок сегодня потерял свою легитимность. Все четыре взгляда на надлежащее устройство мира - европейский вестфальский, исламский, китайский и американский - сегодня быстро меняются и не могут быть приняты остальными. Яркое проявление международного беспорядка - формирование региональных альянсов с несовместимыми взглядами на мир. "Борьба между регионами может оказаться даже более разрушительной, чем борьба между странами в прошлом".
Вопреки мнению о том, что мир избавился от угрозы большой войны, Киссинджер считает, что сегодняшний мир взрывоопасен. Между глобализацией и концепцией национального государства существуют непреодолимые противоречия, обнажённые кризисом 2008 года. В мире становится всё больше обладателей ядерного оружия - намного больше, чем в годы Холодной войны. Наконец, в киберпространстве начинается гоббсовская "война всех против всех". В своих интервью и в частных разговорах с автором этой статьи Киссинджер выделил четыре возможных причины крупномасштабного конфликта:
1. ухудшение американо-китайских отношений. Две страны могут угодить в "ловушку Фукидида", в которой всегда оказываются две державы, одна из которых уже занимает доминирующее положение, а вторая этому положению угрожает;
2. разрыв отношений между Россией и Западом, основанный на взаимном непонимании;
3. коллапс остающейся мощи Европы благодаря неспособности современных европейских лидеров понять, что демократия в отсутствии возможности применить реальную силу не стоит ломаного гроша;
4. эскалация конфликта на Ближнем Востоке, вызванная готовностью администрации Обамы (в глазах арабов и Израиля) отказаться от гегемонии в этом регионе в пользу Ирана.
Во всё больше "вестфализируещейся" Азии США могут сыграть роль балансира, но "союзничество с Японией и декларируемое партнёрство с Китаем. Эта ситуация напоминает бисмарковский альянс Германии с Австрией, сбалансированный заключённым одновременно договором Берлина с Петербургом. Парадоксально, но именно такая двусмысленность не позволила отношениям внутри Европы достичь нового равновесия. А отказ от бисмарковской системы союзов, осуществлённый во имя большей открытости, открыл двери для целого ряда конфликтов, в итоге вылившихся в Первую мировую".
Киссинджер не говорит прямо, что обамовский "поворот к Азии" отражает ту же ошибку, которую в своё время сделал Бисмарк. Ему просто не нужно говорить очевидное.
Киссинджер открыто выступает против позиции Обамы, высказанной в январе 2014 года в New York Times. Тогда Обама заявил, что его задачей является нахождение между суннитами и шиитами. Киссинджер считает, что "Америка может выполнить эту роль лишь путём активного вмешательства, а не ухода из региона". Обама объединил риторику в духе Вудро Вильсона с изоляционистской политикой, вызванной в основном внутриполитическими соображениями. Иранская сделка была слишком выгодна для Ирана, поскольку она позволила снять санкции без необходимости для Ирана ограничить свою "империалистскую и джихадистскую международную политику" в регионе: "представление о том, что оружейная сделка обеспечит психологический прорыв в способе мышления этой страны, никак не соотносится с двухтысячелетней имперской историей Ирана".
"Обама не воспринимает себя в качестве участника политического процесса... Поскольку его администрация верит, что мир движется в выгодном ей направлении, то в их представлении главная задача США - уйти с пути неизбежного".
ДОНАЛЬД Трамп входит в Овальный кабинет с недооценённым преимуществом. Внешняя политика Обамы была провальной, в первую очередь на Ближнем Востоке, где тлеющие конфликты в Сирии, Ираке и Ливии свидетельствуют о фундаментальной наивности его подхода. Обама верил, что у него есть стратегия, которая позволит найти геополитический баланс между суннитами и шиитами. Он одновременно демонстрировал презрение к арабским друзьям США и заключал ядерную сделку с Ираном, а в итоге добился не мира, а фрактальной геометрии конфликта по всему региону заодно с гонкой вооружений (возможно, в том числе и ядерной). Одновременно он позволил России стать главным игроком на Ближнем Востоке - впервые с тех пор, как Киссинджер выдавил Советы из Египта в 1972-79 гг.
"Доктрина Обамы" провалилась и в Европе, где английские избиратели предпочли выйти из состава ЕС вопреки угрозам президента, а Ангела Меркель, которую он недавно расхваливал, обеспечила затянувшийся финансовый кризис на европейской периферии и разрушительный приток мигрантов в Европейский Союз, львиная часть из них - из региона, в который ЕС недавно вторгался с целью сделать его стабильнее. Провалилась политика Обамы и в Восточной Европе - вторжение в Украину и потеря ею Крыма, а также радикальный отход Венгрии и Польши от декларируемого Обамой "направления истории". Наконец, его политика провалилась в Азии. "Если вы посмотрите на то, как мы действовали в Южно-Китайском море", хвастался он в интервью в марте,"мы смогли мобилизовать большинство стран Азии для изоляции Китая, что стало сюрпризом для него, и очень помогло нам усилить наши союзнические отношения". Через несколько месяцев, в октябре, новый президент Филиппин Родриго Дутерте отправился в Пекин, где объявил о "разрыве с Соединёнными Штатами".
Всё это значит, что Трамп может добиться успеха, просто отказавшись от политики Обамы. Вопрос в том, что именно он должен изменить? Рекомендации Киссинджера таковы:
1. Не начинать полномасштабную конфронтацию с Китаем, ни в политике, ни в Южно-Китайском море. Вместо этого он предлагает политику "коэволюции". Киссинджер регулярно встречается с китайским президентом Си Цзиньпином. Вопрос, который китайцы хотят задать новому президенту США, может быть сформулирован так: "если бы мы были на вашем месте, мы бы постарались замедлить ваш рост. Собираетесь ли вы это делать? Если нет, то каким будет мир, когда обе наши страны станут одинаково сильны?".
2. Сегодня Россия ослаблена и травматизирована своим пост-имперским опытом, а президент Путин хочет признания в качестве "великой державы, равной Америке, а не попрошайки в созданной Америкой системе международных отношений… Невозможно ввести Россию в систему международных отношений, изменив её - требуются искусство заключения сделок и понимание партнёра". Основная идея, по мнению Киссинджера, заключает в превращении Украины в "мост между НАТО и Россией, а не аванпост для одной из сторон" - в мост, подобный Финляндии или Австрии в годы Холодной Войны. Такая нейтральная Украина должна быть децентрализованной, чтобы обеспечить автономию восточных регионов, где Россия поддержала союзных ей сепаратистов. В противном случае мы можем переборщить с использованием нашего финансового и военного превосходства, превратив постпутинскую Россию в аналог Югославии, "погрузившуюся в конфликт от Петербурга до Владивостока".
3. Использовать Брекзит, чтобы напомнить европейцам об их стратегической роли. ("Они предпочитают обсуждать вопросы тактики вместо того, чтобы понять, что они находятся в процессе утраты той роли, которую выполняли на протяжении истории").
4. Добиться мира в Сирии, как мы добились мира в Югославии двадцатью годами раньше. Киссинджер рекомендует "кантонизацию" Сирии, подобную федерализации Боснии после Дэйтонских соглашений; Асад должен получить год на то, чтобы передать власть под контроль всех заинтересованных внешних сил. Иран необходимо сдержать, как Советский Союз в годы Холодной войны, поскольку он представляет такую же угрозу, будучи одновременно и причиной революций, и империалистической силой. Но соглашение с Ираном необходимо оставить, поскольку сейчас оно "скорее даст больше свободы действия для Ирана, чем для США". И наконец, необходимо извлечь выгоду из не декларируемого анти-иранского сближения между арабами и Израилем, чтобы добиться поддержанного арабскими странами мира, который "улучшит жизнь палестинцев настолько, насколько это возможно, и даже даст им квази-суверенитет".
КТО же, по мнению Киссинджера, должен стать ролевой моделью для нового президента? Ответ - Теодор Рузвельт.
"Рузвельт", пишет Киссинджер, "начал с предпосылки, что США - это такое же государство, как и все остальные, а не единственное воплощение добродетели в мире. Если интересы Америки сталкивались с интересами других стран, она должно была использовать силу для защиты своей позиции". Рузвельт не строил стену на американо-мексиканской границе, но он сформулировал "дополнение" к Доктрине Монро, провозгласив право США "применять, пусть и неохотно, в исключительных, вопиющих случаях... международную полицейскую силу" в Латинской Америке. На основе этого принципа США вторглись в Гаити, Колумбию, Доминика и на Кубу,а также на территорию Панамы, где в это время строился великий канал.
Рузвельт не был энтузиастом либеральных проектов, таких как договоры о международном разоружении и коллективной безопасности, о которых мечтал трижды проигравший выборы кандидат от демократов Уильям Дженнингс Брайан: "Я считаю отвратительной любовь Вильсона и Брайана к фантастическим мирным договорам, к невозможным обещаниям, ко всевозможным клочкам бумаги, за которым не стоит никакой реальной силы. Намного лучше для нашей нации и для мира придерживаться традиции Фридриха Великого и Бисмарка, чем выбрать подход Вильсона и Брайана...".
Для Рузвельта был справедлив старый принцип кардинала Ришелье: "тот, у кого есть сила, имеет право, а тот, кто слаб, с трудом
Он выступал на стороне Японии, когда она напала на Россию в 1904 году. Он согласился на японскую оккупацию Кореи несколькими годами позже. Для Рузвельта единственным правилом геополитики был баланс сил. Неудивительно, что переговоры между Россией и Японией, закончившиеся Портсмутским миром, начались в его собственном доме, причём в этих переговорах Рузвельт стремился ограничить аппетиты японцев, чтобы добиться нового баланса сил на Дальнем Востоке. Когда в 1914 году в Европе началась война, Рузвельт поначалу не был уверен, какую сторону ему стоит выбрать, но затем решил, что победа Германии будет для США опаснее, чем победа Британии, потому что вскоре после победы Германия "будет стремиться к обретению доминирующей позиции в Южной и Центральной Америках".
Коротко говоря, Рузвельт предпочитал международную политику, основанную на национальных интересах, могучих вооружённых силах и балансе сил. "Если я должен выбирать между политикой крови и железа и политикой молока и воды, я за первое. Она лучше не только для нашей нации, но и для всего мира" - говорил он другу. Лига Наций, созданная Вильсоном, напоминала ему эзоповскую басню "о волках и овцах, договорившихся о разоружении: овцы в знак доброй воли отказались от пастушьих собак, и сразу же были съедены волками".
Пожалуй, единственное, что объединяет Рузвельта, Киссинджера и Обаму - это то, что все трое получили Нобелевскую премию мира. Конечно, это скорее говорит о Нобелевском комитете, чем о мире.
СЛЕДУЯ рузвельтовским принципам, по какому пути должен пойти президент Трамп?
"В мире, управляемом силой, Рузвельт считал естественным существование сфер влияния у великих держав". Это тот самый мир, который, согласно Киссинджеру, мы видим сегодня.
Буквальная аналогия с рузвельтовской позицией предполагает альянс с Японией против России в Азии и с Францией и Англией против Германии в Европе. Однако баланс сил поменялся в мире за последние сто лет.
Когда я обдумывал возможные направления будущей внешней политики Трампа, я провёл мысленный эксперимент. Что если Трамп, вопреки ожиданиям, попытается улучшить отношения и с Пекином, и с Москвой?
Иран не имеет исторических причин ожидать преданности со стороны России, и уж тем более Китая. Все три страны - участницы нового союза согласятся лишить ЕС равного им статуса в международных отношениях, тем более что ЕС сталкивается со всё большим числом проблем - Брекзит, усиливающаяся фрагментация и всё большаяя погруженность Европы в свои внутренние проблемы. Одним из способов добиться этого может стать замена "малой" NAFTA (North America Free Trade Agreement) на "большую" NAFTA - North Atlantic Free Trade Agreement, которое вовлечёт Великобританию в новую англо-американскую сферу, одновременно позволив Трампы выполнить свои предвыборные обещания в отношении Мексики. Наконец, Трамп вместе с Путиным могут помочь популистам в континентальной Европе - таким как Марин Ле Пен - победить в своих странах и перейти на их сторону.
Очевидно, что остальной мир проиграет от такого соглашения великих держав. Япония и Германия проиграют больше всего - ведь они больше всех выиграли от послевоенной архитектуры международных отношений, созданной для того, чтобы одновременно разоружить, ограничить и обогатить их. Впрочем, Киссинджер предлагает новой администрации принять бисмарковский подход к Японии, сохранив гарантии безопасности, несмотря на новые отношения с Китаем.
Новое американо-русско-китайское соглашение будет не таким жёстким, как пост-наполеоновский "Священный союз" Австрии, Пруссии и России. Но, как и двести лет тому назад, либералы будут считать его Нечестивым союзом популистов и автократов, безразличных к международному праву и правам человека. Прочие автократы возрадуются; их политические оппоненты лишатся поддержки Запада. В экономическом плане новая Великая сфера процветания Северного полушария будет процветать за счёт других членов БРИКС - Бразилии, Индии и Южной Африки - а равно и множества небольших государств, которые были выгодополучателями глобализации. Для Прибалтийских государств это будет катастрофическим вариантом развития событий. Ирландия почувствует себя внезапно одинокой посреди англо-американского океана. Такой союз будет плох для Мексики, ещё хуже для Украины. Но для мира в целом этот союз по крайней мере обеспечит порядок, и никакая мировая война не сможет начаться под его эгидой.
ЧТО может помешать такому рузвельтовскому разрешению проблем, стоящих перед президентом Трампом? Одно из возражений заключается в том, что союз США, Великобритании и Китая, заодно с Великобританией и Францией, никогда не существовал. Это попросту нонсенс: именно такой союз победил во Второй мировой войне. Второе возражение - такой альянс невозможен без необходимости бороться с агрессивными Германией и Японией. Но Холодная война началась в 1948 году, а коммунисты пришли к власти в Китае лишь годом позже: до этого момента множество разумных людей надеялись на сохранение коалиции военного времени. К числу таких относился Франклин Рузвельт, который считал будущий Совет Безопасности ООН "четырьмя полицейскими" (плюс Франция). Правда, Рузвельт недооценивал агрессивность Сталина и некомпетентность Чан Кайши. Третье возражение заключается в том, что Россия и Китай с их 2600-мильной общей границей обречены на конфликт, подобный конфликту 1960-х гг. Возможно; но ожидавшиеся конфликты двух этих стран, связанные с проникновением Китая в Среднюю Азию в рамках стратегии "Один пояс, один путь", до сих пор так и не реализовались.
Теперь рассмотрим более реалистичные контраргументы. Во-первых, администрация Трампа стремится увеличить оборонный бюджет и построить сотни новых кораблей для патрулирования торговых путей в западной части Тихого океана. Задача американских ВМС - обеспечить свободу судоходства и не дать Китаю установить контроль над Парасельскими островами и островами Спратли. Эта программа обеспечит японцам великолепную возможность использовать антикитайские настроения Трампа. Стоит помнить, что совсем недавно Пекин начертил свою "красную линию", пообещав жёсткую реакцию на совместные японо-американские операции по обеспечению свободы судоходства.
Проблема в том, что Китай вряд ли решится на морскую войну с США и даже с одной Японией. Китайский флот не сможет победить в такой войне. К тому же исторически Китай стремился использовать территориальные конфликты только тогда, когда видел, что баланс сил сдвигается в пользу его соперника. Сейчас ситуация не такая. Напротив, после смерти Транстихоокеанского партнёрства администрации Обамы экономическая волна направляется в сторону Китая, а не Америки. Морское противостояние, даже если оно не закончится унижением Китая, может разрушить тот прогресс, который Китай достиг в отношениях с Южной Кореей и Филиппинами. Вряд ли Пекин хочет превратить Южно-Китайское море в свою версию Ютланда. Китайцы в основном строят не корабли, а оборонительные системы, призванные прикрыть их собственную территорию. Американская авианосная группировка будет уязвима для китайских ракет, если они решатся приблизиться к китайским берегам.
Си Цзиньпин решится на морское противостояние, только если он будет считать его единственным возможным способом поддержать легитимность однопартийной системы. Две войны, в которых участвовала КНР - Корейская и Вьетнамская - позволили тогдашним лидерам Коммунистической партии Китая консолидировать силы дома, даже когда результаты войны не впечатляли. Всё же вряд ли ситуация в китайской экономике может ухудшиться настолько сильно, что китайские лидеры решатся повторить игру Вильгельма Второго образца 1914 года - просто потому, что эти лидеры помнят, чем закончилась та игра.
Следующий набор возражений касается ситуации в Европе. Трампу нравится Путин, а к ЕС и НАТО он относится в лучшем случае индифферентно. Но что если Путин зайдёт слишком далеко, например, осуществив вторжение в украинском стиле в одну из стран Прибалтики? Сможет ли Трамп выдержать напор со стороны политических элит по обе стороны Атлантики, требующих активировать статью 5 Вашингтонского соглашения?
Наконец, рассмотрим проблемы рузвельтианской политики на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Жёсткая линия в отношении Ирана имеет смысл: Трамп может и должен пообещать военный ответ, если Иран продолжит нарушать условия ядерной сделки - например, проведёт испытания баллистических ракет. Однако грядущий разгром ИГИЛ в Ираке может вновь придать силу центробежным силам, которые угрожают разорвать страну на части. Иран снова окажется в выигрыше.
И снова - эти возражения могут не учитывать фундаментальные исторические реалии. Нынешняя дружба Путина и Эрдогана вряд ли станет постоянной чертой региональной геополитики; она скорее напоминает брак по расчёту, польза от которого испарится, как только Трамп предложит Москве союз. Самое долгое соперничество на Большом Ближнем Востоке - между русскими и турками. И ещё одним очевидным проигравшим от русско-американской антанты станет Турция.
Вряд ли нам стоит об этом переживать. Слишком долго Эрдоган притворялся в интересе к членству в ЕС, на практике уничтожая наследство Ататюрка, ослабляя военный потенциал страны и понемногу толкая Турцию в сторону политического ислама. Его нео-османские претензии провалились, поскольку не нашли поддержки в арабском мире, а его власть внутри страны всё больше основывается на драконовских ограничениях свободы слова и массовых чистках госсектора. Кажется, Эрдоган - ещё один из слабаков нового мирового порядка.
...............
Многое из того, что я здесь написал - всего лишь спекуляции. Тем не менее, я верю, что новая американская внешняя политика - а может, и новый мировой порядок - уже обретают форму. И в этом новом мире мистеру Трампу, если он хочет найти для себя ролевую модель, стоит обратиться к опыту мистер Киссинджера и президента Теодора Рузвельта. И если их идеи будут вдохновлять новую администрацию, новый мировой порядок будет не таким уж страшным - и не таким ужасным, как многие опасаются.