Почему у Сталина не получилось
В одной из первых статей, разбирая подход Аллена, я сформулировал пять тезисов, на которых стоит его комплиментарный взгляд на экономическую (не политическую!) политику сталинизма:
- Экономика Российской империи развивалась благодаря экспорту сырья. Этот путь был тупиковым, и судьба империи без революции была бы судьбой страны третьего мира.
- Достижения советской экономики, заложенные сталинскими пятилетками, уникальны в сравнении с другими странами.
- Советское планирование позволило разрешить проблему координации.
- Для индустриализации нужно было резко нарастить долю инвестиций в экономике. Из-за этого подушевое потребление сначала упало, но уже к концу 1930-х гг. вернулось к начальному уровню.
- На селе перед индустриализацией жили десятки миллионов “лишних” работников, которых можно было использовать в промышленности без потерь для сельского хозяйства.
Четвёртому тезису мы ещё уделим внимание, первому будет посвящён целый цикл статей. А пока посмотрим на три других.
Ложь и статистика
Сначала постараемся понять, как хитро Аллен манипулирует числами, чтобы доказать свой тезис. Нам с вами полезно будет продраться через лес цифр: мы поймём, как не дать
себя обмануть с помощью статистики - ну или как с её же помощь обманывать других, на ваш вкус. Кажется, это полезное знание само по себе, даже в отрыве от темы нашей статьи.
Аллен выделяет период 1928-1970 гг., показывая достижения советской экономики. Напомню, по темпам роста подушевого ВВП в эти годы советская экономика оказывается
мировым лидером, уступая только Японии (да и то ненамного). Что тут можно возразить?
Проблема в том, что искусственно выделяя период, можно доказать что угодно. Покажем на примере. Южная Корея - возможно, самая удачная экономика XX века. Её подушевой ВВП по паритету покупательной способности вырос за 1962 - 2005 гг. почти в 14 раз.
(А всего за 55 лет, с 1962 по наши дни, подушевой ВВП вырос в 21 раз. Просто представьте: внуки зарабатывают в молодые годы в два десятка раз больше, чем их деды в том же возрасте!). Но что если мы выберем не 1962 - 2005, а другой период - например, 1937-1962? Окажется, что за четверть века подушевой ВВП не вырос, а упал на одну пятую. Это неудивительно. В тридцатые годы японцы превращали Корею в новую промышленную базу, призванную обеспечить амуницией и ресурсами свою воюющую на континенте многомиллионную армию. В начале шестидесятых страна ещё не успела оправиться от жуткой Корейской войны.
В случае с Южной Кореей выбор периода после 1962 года вполне оправдан: именно в начале 60-х гг. совершивший госпереворот генерал Пак начал проводить свою, принципиально новую экономическую политику. Этот момент стал водоразделом в истории Кореи. Но что такого принципиального случилось в СССР в 1970 году, что позволило бы Аллену остановиться на нём? Сменилась политическая элита? Принципиально изменилась экономическая модель? Разом поменялся список геополитических врагов и союзников? По всем трём пунктам - нет.
Манипулируя анализируемым периодом, можно доказать что угодно. За тридцать пять лет - 1983-2018 гг. - подушевой ВВП по ППС в Китае вырос в 11 раз. Скорее всего, за полвека рост приблизится к тридцатикратному - это будет рекордом в истории человечества. Стоит ли считать Китайскую Народную Республику самой успешной экономикой в истории?
Наверное, можно, да вот беда - даже в 2018 году средний китаец был беднее среднего американца 1968 года.
Что будет, если мы выйдем за пределы выбранного Алленом периода 1928-1970 года? А вот что.
Источник: https://nintil.com/the-soviet-series-from-farm-to-factory-stalins-industrial-revolution
Внезапно достижения советской экономики перестают быть хоть сколько-нибудь впечатляющими. Если взять за ориентир отношение подушевого ВВП страны к подушевому ВВП Швейцарии (пожалуй, самой стабильной экономики XX века) и рассмотреть временной промежуток 1880-2010 годов, то “советское экономическое чудо” внезапно куда-то испаряется.
А теперь давайте же посмотрим, как будут выглядеть экономические достижения СССР в зависимости от выбранного базового года.
Источник: https://nintil.com/the-soviet-series-from-farm-to-factory-stalins-industrial-revolution
И снова советские успехи оказываются, мягко говоря, не впечатляющими.
Но что сделать с другим графиком - тем, на котором сравниваются успехи СССР с достижениями Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, Индии и так далее в 1820-1989?
Представьте, что мы решили выяснить уровень математических способностей семиклассника. Мы сравниваем его способности не со сверстниками, не с выпускным классом, а со второклашками. И тут-то наш семиклассник оказывается бесспорным лидером.
Примерно то же делает Аллен. Советский подушевой ВВП за сорок два самых успешных года вырос в четыре с копейками раза. Южнокорейский, как мы уже знаем - в четырнадцать раз. Китайский, если сохранятся нынешние (относительно невысокие) темпы роста, за 1983-2025 гг. вырастет намного больше. Если бы график не заканчивался 1989, а продолжался до 2019, советские успехи показались бы совершенно непримечательными. СССР - страна вторичной модернизации - сравнивается со странами модернизации третичной. В Восточной Азии быстрый рост начался с 1960-х гг., в Китае - с начала 1980-х, в Индии - с начала 1990-х, в Африке - уже в нынешнем веке. Достаточно "обрубить" график - и СССР неожиданно превращается в лидера, семиклассника, уверенно обгоняющего второклашек.
Не сравнивает Аллен СССР и со своими "сверстниками" - странами модернизации вторичной. А ведь здесь нас могли бы подстерегать неприятные сюрпризы. В 1950 подушевой выпуск в сталинском Советском Союзе был наполовину выше, чем в Японии; в 1989 СССР отставал от дальневосточного тигра в два с половиной раза. Италия в 1950 была богаче на 20 %, в 1989 - на 120%. Испания: в 1950 на 23% беднее, в 1989 - на 65% богаче. И вновь Советский Союз лёгким движением руки из лидера
превращается в лузера.
Наконец, на графике нет "выпускного" класса - лидеров мирового экономического роста. Почему это важно? Давайте представим, что в СССР подушевой выпуск - десять тысяч долларов, а в некой восточно-азиатской стране - тысяча долларов. За двадцать лет в СССР выпуск растёт всего-навсего в два раза, а в азиатской стране - в фантастические восемь раз (в реальности так не бывает, это всего лишь иллюстрация). Но на графике линия СССР поднимется сильнее, чем линия страны, с которой мы его сравниваем (на десять и на восемь тысяч долларов, соответственно).
Представим, что на графике была бы самая успешная экономика последних двух веков - США. В 1928-1970 гг. подушевой ВВП в этой стране вырос всего-то в две с третью раза, советский - в четыре с лишним раза. Но в абсолютных величинах - совсем другой колор: у СССР рост на 4200 долларов в год, у США - на 8500. На графике успехи США казались бы куда как более впечатляющими. В 1970-1989 году СССР растёт медленнее Китая и Юго-Восточной Азии, но неподготовленный глаз этого просто не замечает.
Таким образом, второй график Аллена также не может служить доказательством успешности советской экономической модели. Он доказывает только одно: действительно, ещё в 1970-е гг. для многих отсталых стран СССР мог служит примером для подражания - как служила примером Япония (для Азии) или Франция (для Испании).
На самом деле автор этих строк, конечно, пристрастен к Аллену. Вряд ли выдающийся историк действительно хотел обмануть читателя. В своей книге он даёт график, на котором достижения СССР сравниваются с достижениями Японии, Тайваня и Южной Кореи. И тут же оговаривается: мол, все три случая уникальны и служат исключениями, лишь подтверждающими правило.
Но, кажется, никакого правила здесь нет. Успехи Советского Союза в деле экономического развития не были ни уникальными, ни выдающимися.
Сталин как эффективный менеджер
Теперь разберём второй тезис - о ловушке координации. Повторять я его не буду, он подробно уже описан в предыдущей части. Условно говоря, государственное планирование позволяет “перепрыгнуть” пропасть, отделяющую аграрную экономику от индустриальной, добиться использования эффекта масштаба и создать платёжеспособный спрос на промышленную продукцию.
Количественно оценить успешность советской власти в решении этой проблемы сложно. Действительно, какой индикатор позволяет оценить гармоничность отраслевого развития?
Удобнее всего посмотреть на отдельные примеры.
В начале XX века мировой нефтяной рынок чем-то напоминал сегодняшний. Нефть производили две страны: США и Россия.
В табличке - доля России и США в мировом производстве нефти по годам. Подробно можно посмотреть в занятном ролике: https://www.youtube.com/watch?v=GQ0kbIsuTUw
За пределами Штатов и России добывалось нефти суммарно во много раз меньше, чем в каждой из стран-лидеров, да и то половина этой добычи приходилась на Индонезию. Положение Британской империи, добывавшей во всех своих безбрежных владениях всего чуть больше одного процента от мирового производства нефти и при этом имевшей самые большие в мире торговый и военный флот (в это время уже начинался постепенный перевод кораблей с угля на мазут) было критическим. Неудивительно, что при подписании в 1907 году англо-русского договора о разделе сфер влияния в Азии британцы в первую очередь настаивали на выделении под свой контроль южной части Ирана (Иран после Туркманчайского договора 1828 года фактически был протекторатом Петербурга): на побережье Персидского залива англичане активно вели геологоразведку, надеясь в будущем заместить поставки из стран-потенциальных противников. После обнаружения богатейших месторождений в Мексике в 1910 году в стране началась революция; одной из ей причин (конечно, не единственной и вряд ли главной) послужил конфликт британских концессионеров, заручившихся благоволением диктатора Порфирио Диаса, и американских властей, поддержавших революционеров (сами революционеры национализировали все нефтяные месторождения заодно с британскими концессиями) (2).
Впрочем, к нашему рассказу мытарства сыновей Альбиона прямого отношения не имеют. В России с 1894 по 1901 годы добыча нефти выросла почти в два с третью раза - с 297 миллионов пудов до 706 миллионов. Затем, на фоне промышленного кризиса, добыча упала до 630 миллионов в 1903 году и снова начало расти (656 в 1904). Революция 1905 года поставила крест на нефтяных амбициях России. В результате массовых поджогов, забастовок, убийств инженеров, уничтожения промышленного оборудования и сопровождавшего всё это армяно-азербайджанской резни в Баку добыча резко упала и уже никогда не вернулась к прежнему уровню (в 1913 году - всего 561 миллион пудов) (1). Инвесторы больше не готовы были вкладывать деньги в бакинскую нефтедобычу, понимая, что все их вложения могут в буквальном смысле сгореть в любой момент.
Источник - сборник “Народное хозяйство СССР”, Москва, 1960 год
Вернуться к дореволюционному рекорду удалось только к 1928 году. После этого добыча продемонстрировала взрывной рост - почти в три раза за 1928-1940 гг. В общем, недостатка в нефти Советская Россия не испытывала. И, конечно, не должна была испытывать недостатка в авиационном керосине, от которого критически зависела вся обороноспособность страны. Или нет?
С конца 1930-х гг. авиационная промышленность во всём мире начинает использовать всё более сложные в техническом плане моторы. В них использовался наддув. Давление воздуха, поступающего в систему впуска двигателя, принудительно повышалось, что позволяло увеличить массу воздуха в камере сгорания; в результате получалось сжечь больше топлива при неизменном объёме цилиндра, а значит, повысить крутящий момент. Таким образом, удавалось повысить мощность движка без увеличения его размера - критически важный момент для авиационных моторов.
Однако для реализации наддува требовалось устойчивое к детонации топливо - грубо говоря, требовался бензин с высоким октановым числом. Здесь было недостаточно простого крекинга (изобретённого русским инженером Шуховым и впервые применённого в промышленных масштабах, конечно, в США) - требовался каталитический крекинг, или реформинг, и добавление ароматических углеводородов (использовался изопропилбензол, технология промышленного выпуска которого была открыта русским химиком Ипатьевым, бежавшим из СССР в США - его коллеги на родине были вскоре расстреляны. Кстати, угадайте, кто изобрёл реформинг; угадали, он же).
И вот тут мы подходим к самому интересному. Во второй половине 30-х гг. В СССР создаётся гигантская авиационная промышленность. Утверждённый 7 декабря 1940 года план по наркомату авиационной промышленности предусматривал выпуск в одном только 1941 году 20.150 самолётов, из них шестнадцать с половиной тысяч боевых. Круто, правда?
Одна проблема: эта армада из новых самолётов не могла летать. “В 1940 г. на отечественных нефтеперерабатывающих заводах было переработано 29 млн 414 тыс. т нефти, в результате выработано всего 883,6 тыс. т авиационного бензина... Подавляющий объём составлял авиабензин с невысоким октановым числом — от 70 до 74, предназначенный для устаревших типов отечественных самолётов — истребителей И-15, И-153, И-16, бомбардировщиков ТБ-1, ТБ-3, ДБ-А этого было почти достаточно. Однако потребность по авиационному бензину Б-78, в котором нуждались новые боевые самолеты Як-1, Як-3, МиГ-3, ЛаГГ-3, Ил-2, Ил-4, Пе-2, Ер-2, Су-2, была удовлетворена всего на 4%” (3).
Вдумайтесь. Лучшие инженеры страны, самые квалифицированные работники, колоссальные деньги, отпущенные на закупку высокоточных станков и патентов, сотни миллионов человекочасов, потраченных на создание инфраструктуры для всей этой армады - всё это упиралось в одну маааааааленькую проблему: самолеты летать не могли, у них топлива не было.
А как тогда наша авиация долетела до Берлина? Всего за время войны было израсходовано (на все нужды и всеми ведомствами) около 3 миллионов тонн высокооктанового авиабензина (2 млн 998 тыс. тонн, если быть точным). 720 тысяч тонн – это непосредственно ленд-лизовские (главным образом американские) поставки. Еще 450 тысяч тонн импортных компонентов с октановым числом от 95 до 100 было использовано для смешения с низкооктановым бензином советского производства; таким способом было получено 1 миллион 117 тысяч тонн авиабензина. Оставшиеся 1 миллион 161 тысяча тонн авиабензина (чуть больше одной трети общего ресурса) произвели заводы СССР, чему в немалой степени поспособствовали поставки оборудования для нефтехимического производства из США уже во время войны (4). Сталин, как мы знаем, воспользовался пактом Молотова-Риббентропа, чтобы подготовиться к войне. Молодец, отлично подготовился.
(Занятно, кстати, что доказательством вопиющей отсталости Российской империи в годы Первой мировой коммунисты считают импорт авиационных моторов из Франции. Как говорится, в чужом глазу).
Проблема, конечно, осознавалась. В 1937 году американская Universal Oil Products поставила в Грозный оборудование для начального производства высокооктанового бензина, которое до начала 1940 года валялось без дела на складе. Аналогичная ситуация была и с оборудованием для производства авиационного масла от фирмы Max Miller. Оно гнило под дождями и снегом более 2,5 лет, а затем американские специалисты в авральном режиме, работая по 10-12 часов в сутки, запускали его в строй в 1940 году. В итоге технологический режим все равно был нарушен и завод не смог работать на полную мощность (5).
Ещё интереснее вот что. В 1941–1945 годах в СССР было добыто 110,7 миллиона тонн нефти. Из этого количества было выработано 16,6 миллиона тонн бензина (всех сортов), 21,3 миллиона тонн иных светлых нефтепродуктов и 32,8 миллиона тонн топочного мазута. Таким образом, переработано было лишь 64 процента добытой нефти, причем 46 процентов от производства составил мазут. Поскольку сжечь огромное количество добытой, но непереработанной нефти было уже негде (нефтяные моторы, равно как и нефтяные котельные, давно ушли в прошлое), нефть складировали в «открытых естественных хранилищах», то есть в первых попавшихся ямах и оврагах (4). Пока дети, старики и женщины буквально умирали у станков, тысячи людей добывали ненужную нефть. Больше того, добытую нефть… ЗАКАЧИВАЛИ ОБРАТНО В СКВАЖИНУ. Николай Байбаков, нарком нефтепром, вспоминал: "...Как было уже отмечено, все емкости были заполнены нефтью. Девать нефть некуда... А армия нуждалась в горючем, нужда в нем - острейшая! Но куда девать излишки? Ведь это ценнейшее сырье, затраченные огромные средства, труд многих людей! Создалась парадоксальная ситуация: с одной стороны, нефть некуда девать, а с другой острейшая нужда в ней на фронте... И в этой обстановке вносится невероятное с точки зрения здравого смысла предложение: нефть добывать, гнать ее по трубопроводу на нефтеперегонные заводы в "Черный город"; снимать там верхушку (бензин), а остаток отправлять обратно и закачивать в пласт". В дальнейшем добывать из пласта окисленную нефть было уже невозможно; напротив, сама эта нефть ставила крест на всём пласте, в который её загоняли (6).
Всё это звучит как фантасмагория. Но нет, это тот самый порядок, который при Сталине был.
За далью даль
Впрочем, аргумент Аллена заключается не в том, что проблема координации была решена блестящим планированием. Сам он, как мы уже видели, признаёт советские планы скорее декларациями о намерениях, чем строго выверенными расчётами. Ключевую роль, по Аллену, сыграли мягкие бюджетные ограничения. Главная задача предприятия - не максимизация прибыли, а выполнение плана. Если в процессе издержки превысят доход - что ж, это не очень хорошо, но директора за это не снимут: разницу покроет Госбанк. А вот если будет сорвано выполнение плана - ну держись!
(Для тех, кто знает основы экономики, переформулируем: задачей фирмы стала не максимизация прибыли в точке, где предельные издержки оказываются равны предельной выручке, а выпуск фиксированного объёма).
Таким образом, фирма, даже работая в убыток, создаёт спрос на продукцию смежников и даже может сформировать целую отрасль, к тому же “вытягивая” рабочие руки из низкопроизводительного сельского хозяйства. В аграрной экономике бессмысленно строить современный крупный автозавод - некому будет покупать его продукцию, а на маленьком заводе каждый автомобиль окажется “золотым”; но если задачей становится не достижение максимальной прибыли, а достижение максимального выпуска, то задача упрощается.
Использование “мягких бюджетных ограничений” Аллен считает оптимальным выходом для советской экономики тридцатых годов. И здесь навстречу ему с открытым забралом выступает Марк Харрисон (мы с ним ещё встретимся) (7).
Во-первых, теоретические построения Аллена приводят его к выводу о том, что оптимальной политикой 30-х гг. было сохранение мягких ограничений при отсутствии коллективизации. Даже удивительно, что автора не смущает простой факт: ровно эта политика проводилась советской властью в период НЭПа, и ровно она же завела советскую промышленность в тупик. Действительно, чтобы компенсировать промышленным предприятиям убытки, нужны были ресурсы, изъять которые можно было только из деревни. Без коллективизации это можно было делать только одним способом - повышая цены на промтовары. В результате получались “ножницы цен”: крестьяне просто не продавали хлеб в обмен на товары, и сельское хозяйство уходило в средневековье, лишаясь товарности. Абсурдность вывода Аллена, который сам же описывает проблемы НЭПа, представляется совершенно очевидной.
Но есть и более глубокая проблема. Чтобы не работать испорченным телефоном, процитирую самого Харрисона. “Мягкие бюджетные ограничения были не просто субсидией для повышения занятости, они отражали общую готовность спокойно относиться к неэффективному поведению. В краткосрочном периоде они действительно позволяли увеличить занятость и выпуск. Но уничтожая автоматическое наказание за неэффективность, они создавали мощные отрицательные стимулы…. В результате выгоды от продуктивных усилий, выгоды инициативности проигрывали в неравной борьбе с выгодами от вранья, обмана, уклонения и воровства.
Проблема с анализом Аллена никак не отражает ту цену, которую Россия платит сегодня за шесть десятилетий неэффективного планирования в сталинском духе, которое смогло на время повысить выпуск и занятость, но нанесло страшный вред экономическим и гражданским институтам. Аллен считает, что если бы Россия в XX веке осталась страной, экспортирующей продукты питания, она осталась бы относительно бедной. Но в 1998 средний реальный доход на территории бывшего Советского Союза составляет две трети от среднего уровня Латинской Америки, в то время как в 1914 году они были примерно на одном уровне”.
Не верите Харрисону - поверьте действительно выдающемуся мыслителю. “В основе лежит, конечно, очень неэффективная экономическая политика Советского Союза”.
Пойман за руку
Аллен в своей книге строит сложную модель советской экономики. Она описывается полусотней уравнений и учитывает множество параметров. Но в основе этой модели лежит модель Фельдмана, о которой мы уже говорили; в свою очередь, в её основе лежит представление о наличии на селе многих миллионов “лишних” работников, которым не достаётся достаточного количества работы даже во время сбора урожая. Этих работников можно изъять из села без вреда для производства продуктов питания. Подробнее всё это описано в первой статье цикла.
Проблема в том, что базовая предпосылка всей сложной модели Аллена неверна, и тому есть строгое и вполне однозначное доказательство.
Два исследователя - Пол Кастанеда-Дауэр из университета Висконсина и Андрей Маркевич из Российской экономической школы - рассмотрели, как повлияла мобилизация в русской деревне в годы Первой мировой войны на объёмы сельскохозяйственного производства (8). Проведя подробный эконометрический анализ, они показали устойчивую связь между призывом части рабочей силы в деревенской местности и снижением площади обрабатываемой земли (а вместе с ней и объёма собираемого урожая). Одно это исследование подрывает не просто один тезис Аллена - оно подрывает всю его модель и аргументацию.
Интересно вот ещё что. Из модели Аллена следовал простой вывод: изъятие лишних рабочих рук из деревни могло привести к голоду из-за неумелой коллективизации, но в долгосрочной перспективе не снижало сбор урожая; напротив, механизация позволяла ввести в оборот новые, труднообрабатываемые ручной силой земли. Аллен подсчитал (на основе советской статистики потребления), что потребление калорий на душу в 1939 году было на 16% выше, чем в 1928-м.
Давайте и мы посчитаем. Общий выпуск сельского хозяйства (в сопоставимых ценах в 1939 году) был таким же, как в 1928 (9). Если верить советской официальной статистике, сбор зерна в 1939 был ровно таким же, как в 1928 (10) - на практике он мог быть существенно ниже, но точно не выше (статистика могла приукрашивать, но не принижать достижения). Поголовье скота к 1939 вернулось к уровню 1928 (скот потребляет калории, которые могли бы иначе потребить люди) (11). Экспорт зерна в 1939 году оказался на 1,7 млн тонн ниже, чем в 1928, но эта разница составляет всего 2,5% от общего урожая зерновых (12). При всём этом численность населения за 11 лет выросла на одну десятую, да к тому же люди массово переезжали в города - то есть возникали ещё и потери при транспортировке.
Внимание, вопрос: как при этом потребление калорий на душу могло вырасти на 16%?
Ответ предложите сами.
Заключение.
Из пяти тезисов Аллена мы разобрали три. И все три оказались, мягко говоря, недостоверными.
Но впереди у нас - задача намного более важная и интересная: понять, какие перспективы были бы у экономики Российской империи, не случись в ней революция, и был ли Сталин нужен для индустриализации?
Ссылки.
(1) Народное хозяйство в 1913 году. Годовые обзоры важнейших отраслей народного хозяйства (год шестой). Пг., 1914.
(2) Альперович М. С., Руденко Б. Т. Мексиканская революция 1910—1917 гг. и политика США. — М.: Соцэкгиз, 1958.
(3) http://matveychyk-aa.info/index/vysokooktanovaja_sostavljajushhaja_lend_liza/0-73
(4) https://vpk-news.ru/articles/7783
Примечание: Марк Солонин здесь цитируется исключительно как специалист по авиации, в которой он, в силу образования, действительно разбирается. Представления Солонина о других аспектах войны я не разделяю.
(6) Ч. А. Султанов, “Нефть”, Баку, 2000.
(7) Harrison, M. (2004). Book Review, From Farm to Factory The Russian Review, 63(4), 715-717.
(8) https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2239084
(9) https://statehistory.ru/books/Rastyannikov-V-G---Deryugina-I-V-_Urozhaynost-khlebov-v-Rossii/13
(10) http://istmat.info/node/21358
(11) https://harding1989.livejournal.com/124517.html
(12) "Внешняя торговля СССР за 1918-1940 гг., Статистический обзор", Внешторгиздат, Москва, 1960