Рождение Титана. Как Северная Америка обогнала Южную

Бросок к горизонту

“Декларация независимости”, Джон Трамбулл, 1818

К 1770-м гг. жители Новой Англии были, вероятно, самыми богатым народом в мире - если вчерашних мигрантов с Британских островов можно было называть народом. Доход среднего жителя Массачусетса был существенно выше, чем на Британских островах, у него было больше земли для обработки и больше детей в семье, к тому же дети получали лучшее образование, чем в метрополии. Если средний англичанин платил в год - через прямое и косвенное налогообложение - 26 пенсов, то средний массачусетец - один пенс.

Но американцам было мало богатства и личных свобод. Они хотели свобод политических и, откровенно говоря, они хотели иметь собственную империю, считаться с которой придётся всему миру.

Во время разработки Статей Конфедерации (основного закона, предшествующего Конституции США), один из членов Континентального конгресса Джон Диконсон предложил определить западные границы штатов. Предложение было с гневом отвергнуто ещё на стадии комитета, до выхода на общее голосование. И неудивительно: сам Джордж Вашингтон называл США “нарождающейся империей”, позднее - “молодой империей”. О каких чётко определённых границах тут может идти речь?

Третий президент США Томас Джефферсон говорил четвёртому президенту Джеймсу Мэдисону: “я убеждён, что никакая более ранняя конституция не была лучше приспособлена для расширения империи”. По его словам, конфедерация тринадцати штатов будет “гнездом, выходцы из которого заселят обе Америки, Северную и Южную”. Мэдисон соглашался: в “Федералисте” он выступал за “расширение сферы влияния”. Александр Гамильтон писал о США как о “самой интересной империи в истории”, а заодно о создании “великой Американской системы… способной диктовать условия отношений между Старым и Новым мирами”.

В 1776 году председатель Верховного Суда Южной Каролины, один из подписантов Статей Конфедерации, писал: “Все империи имеют свой зенит, свой упадок и свой распад… Британцы достигли своего пика в 1758 году, когда они преследовали своих врагов во всех частях Земли… Всевышний… выбрал нынешнее поколение для строительства Американской империи… И вот в мире внезапно возникла новая империя, названная Соединённые Штаты Америки. Как только эта империя начала своё существование, она сразу же привлекла внимание всей остальной Вселенной; и её суждено стать, с божьего благословения, самой славной из известных империй”. В 1789 году “отец американской географии” Джедидайя Морс писал, что США суждено стать “самой обширной империей на свете”: “В скором времени мы должны ожидать, что Американская империя будет включать миллионы душ и расширится на запад к Миссисипи… Европа с тревогой следит за своими островами в Вест-Индии, которые представляют собой законную принадлежность этого континента, и требования на которые будут, без сомнений, предъявлены, когда Америка достигнет возраста, позволяющего требовать положенного ей по праву”.

Иными словами, с самого начала существования Соединённых Штатов мечта о построении империи поселилась в головах американской элиты. И неудивительно.

Одной из причин восстания 13 колоний против метрополии был запрет для колонистов пересекать Аппалачи. (Во время Семилетней войны многие индейские племена выступили на стороне англичан против французов, благодаря чему Великобритании досталась Канада; взамен Лондон гарантировал индейцам, что колонисты не будут переселяться за горный хребет Аппалачи). За невысоким горным хребтом открывались безбрежные, пригодные для освоения земли; единственным значимым препятствием для их освоения оставался запрет британского правительства. После обретения независимости колонисты пересекли горный хребет и двинулись на запад - к Тихому океану.

В 1803 наполеоновская Франция за 80 миллионов франков (15 миллионов долларов), продала США Луизиану - огромную территорию, вытянувшуюся вдоль Миссисипи и охватывающую (полностью или частично) 11 современных штатов. В среднем один квадратный километр обошёлся американскому правительству в семьдесят долларов - пожалуй, одна из самых удачных сделок в сфере недвижимости в истории. Главная река Северной Америки с её солидной глубиной и бесчисленными притоками стала настоящей кормилицей молодого государства - она позволяла вывозить зерно, выращенное в глубине континента, к морским портам и экспортировать его по всему миру. В 1819 уже Испания продаёт Флориду - в то время болотистый полуостров с несколькими крохотными поселениями.

Наконец, в 1867 Российская империя, опасаясь, что в случае войны с Великобританией Аляска может быть захвачена флотом Её Величества, продала её (Аляску, не Её Величество) Соединённым Штатам (американское общество было возмущено этой сделкой - 11 миллионов долларов променяли на "холодильник со льдом"; о золоте и нефти в тех краях ещё не знали).

Понемногу вместо мирных покупок американцы начинали браться за оружие. На юге этот этап начался ещё за два десятилетия до присоединения Аляски. В 1846 году США начали войну с Мексикой (триггером для войны послужило восстание техасских колонистов, которые в основном имели не иберийские, а германо-английские корни). По итогам "маленькой победоносной войны" Вашингтону достались огромные, хотя в основном пустынные, территории - собственно Техас, Нью-Мексико, Аризона и главный приз - плодородная Калифорния.

Только одного не смогли добиться американские политики - Канада так и осталась вне их власти. Хотя в первоначальных Статьях Конфедерации (основной закон Америки, действовавший в 1781-1789 гг., до принятия Конституции США) постулировалась необходимость в будущем включить в состав нового государства в том числе и канадские провинции Великобритании, до реализации этого пункта дело так и не дошло.

Территориальное расширение США

Примечание. В Канаду после Войны за независимость США бежали лоялисты из Тринадцати колоний, там находились базы королевского флота, французские поселенцы, прибывшие в Новый Свет ещё при Ришелье, не горели желанием менять шило на мыло - власть англичан из Лондона на власть англичан из Вашингтона. Как всегда, свою роль сыграла экономика. Одним из главных (долгое время - почти единственным) экспортным товаром Канады была треска, ресурсы которой в районе Ньюфаундленда оказались просто безграничными. Поскольку бочки с треской шли в основном в Англию, разрывать выгодные торговые связи никто не хотел. Так, во многом благодаря треске, Канада осталась британской землёй

Для обоснования экспансии в 1845 американский политик Джон О'Салливан создал концепцию "явного предначертания" (manifest destiny). Сам Господь Бог, считал Саливан, уготовал молодой американской нации заселить земли от Атлантического до Тихоокеанского побережий Северной Америки.

Джон Гаст, “Американский прогресс”, 1872. О художнике Джоне Гасте достоверно известны только три факта: год рождения, год смерти и авторство этой картины.

Темпы колонизации после 1800 года превосходили все мыслимые пределы; даже русские, стремительно освоившие Сибирь в XVII веке, могли позавидовать американцам. Если верить переписям населения (а у нас нет оснований им не верить - переписи в США всегда проводились очень тщательно), в шести северных штатах (Северная и Южная Дакота, Монтана, Вайоминг, Айдахо, Колорадо) в 1870 году жило меньше ста тысяч человек, в 1900 - уже один миллион семьсот пятьдесят тысяч (удвоение каждые семь лет). В Северной Дакоте в 1870 нашлось 2400 жителей, в 1900 - 320.000 (почти все - немцы и норвежцы). В Калифорнии в 1850 жило 92 тысячи, в 1910 - 2 миллиона 378 тысяч. Общая численность населения США выросла с 10 миллионов в 1821 до 30 миллионов в 1859 и до 90 миллионов в 1908. Темпы роста населения составляли 3,0 % в год в 1790-1860 гг., 2,3 % в 1860-1890 гг., 1,9 % в 1890-1910. (Если вас не сильно впечатляют эти цифры, заметим, что при росте в 2,3 % в год за сто лет население вырастет в девять раз, при темпе 3,0 % в год - в девятнадцать раз). В 1870 году три пятых жителей США были младше 25 лет (сегодня в Штатах таких около трети).

Кульминацией этой "воли к экспансии" послужила Гражданская война. Причины её разнообразны и сложны, но мы попытаемся выделить ключевые моменты. Южные штаты желали сохранять рабство, пользоваться максимальной автономией во внутренних делах и не платить пошлины на дешёвые и качественные импортные британские товары. Северные штаты хотели избавиться от рабства, стремились к консолидации власти в Вашингтоне и хотели защищать молодую промышленность от международной конкуренции высокими таможенными платежами.

Сноска В своей знаменитой работе лауреат Премии памяти Альфреда Нобеля Роберт Фогель продемонстрировал, помимо прочего, что питание рабов на юге было лучше, чем у рабочих на севере. После этого Фогель начал получать многочисленные письма с угрозами со всей Америки конец сноски

Гражданская война не смогла остановить быстрое развитие американской экономики. Победив Юг, Север сконцентрировал все доступные ресурсы на промышленном развитии, поставив целью окончательно избавиться от роли сырьевого придатка Великобритании (роли, которая была так мила южанам с их хлопковыми плантациями).

Стальная поступь

На протяжении долгих десятилетий европейцы недооценивали потенциал молодой заокеанской республики. Настоящий прорыв в восприятии американцев европейцами произошёл ещё до Гражданской войны, во время первой Всемирной промышленной выставки, прошедшей в знаменитом лондонском Хрустальном дворце в 1851. "Американцы (воспринимались) в лучшем случае в качестве дружелюбных лесорубов, не готовых к самостоятельному выходу на мировую сцену. Поэтому для посетителей выставки стала настоящим сюрпризом американская экспозиция, выглядящая аванпостом магии и чуда. Почти все американские машины делали стандартные вещи - штамповали гвозди, разбивали камни, выплавляли свечи - но делали это с такой точностью и быстротой, вдобавок отличаясь такой надёжностью, что остальным нациям оставалось только моргать от удивления... МакКормик представил жатку, который мог выполнять работу 40 мужчин... Больше всех публику потряс револьвер Сэмюэля Кольта, который был не только магически смертоносным оружием, но ещё и состоял из взаимозаменяемых деталей (то есть детали одного револьвера можно было использовать в другом - прим.); производство таких деталей настолько впечатлило посетителей, что они дали ему название "американской системы".

После окончания Гражданской войны американцы полностью сосредоточились на экономическом развитии. И в этом деле они добились немалых успехов.

Таблица 1. Прирост производства в США, 1865-1898

Источник: “Economics and World Power: An Assessment of American Diplomacy Since 1789”,

New York, 1984.

В 1870-х и 1880-х британский профессор права Джеймс Брюс посетил Соединённые Штаты, тщательно повторяя путь Алексиса Токвиля, автора знаменитой работы "Демократия в Америке". Брюс сравнивал условия жизни в США с условиями жизни в самой богатой стране Европы - собственно, Великобритании. Вот что он писал: "В Англии участь простого работника незавидна - непрерывный тяжёлый труд, ревматизм к пятидесяти и остаток жизни в работном доме… В Коннектикуте и Массачусетсе жизнь рабочего жизнь рабочего намного проще, в ней намного больше места для развлечений и интеллектуальной деятельности, чем в жизни клерка или владельца лавки в Англии или Франции". Справедливости ради, Брюс в своих путешествиях в основном ограничивался богатым Восточным побережьем и не посещал вечно отстающие южные штаты, вдобавок немало пострадавшие во время Гражданской войны.

И всё-таки Америка была страной богатой, даже очень богатой. Даже при учёте различий в уровне и качестве жизни белого и чёрного населения, США были одной из самых богатых стран в мире. При этом распределение доходов среди белого населения было значительно более равномерным, чем в бывшей метрополии - Великобритании.

Таблица 2. Экономический рост ведущих стран мира, в долларах 1990 года

Примечание: для индекса зарплат за 100 взят уровень Швеции 1910 года.

Источник: T. J. Hatton, J. G. Williamson, “The Age of Mass Migration”, Oxford University Press, 1998

Американская сеть железных дорог в 1914 достигала 400 тысяч км - вдвое больше, чем в России, Германии, Великобритании и Франции, вместе взятых (и на 60 % больше, чем в сегодняшних Соединённых Штатах). Уже в 1869 был забит золотой костыль в трансконтинентальную железную дорогу, соединившую Атлантический океан с Тихим.

К 1893 году у этой первой дороги появилось шесть конкурентов. К 1905 году 14 % мировых железнодорожных грузовых перевозок проходили через Чикаго, хотя он даже не был крупнейшим городом США.

Источник: nationalgeographic.org

Чтобы представить, какого уровня жизни добились американцы уже почти столетие назад, достаточно одного факта: к 1925 году треть пассажирских перевозок в США приходилась на пульмановские вагоны, роскошь которых впечатляет даже сегодня.

Уже к 1866 житель любого города в Калифорнии мог отправить телеграмму в Лондон и оттуда - в любую европейскую столицу. К середине 1870-х гг. Western Union, крупнейшая телеграфная компания США, имела семь тысяч офисов по всей стране.

В 1893 году в США насчитывалось двести пятьдесят тысяч телефонных аппаратов, в 1907 - шесть миллионов. В расчёте на душу населения телефонов в Америке было вчетверо больше, чем в Великобритании, в шесть раз больше, чем в Германии, и в двадцать раз больше, чем во Франции. Хотя радио не было американским изобретением, первая коммерческая радиостанция появится в США, притом не в Нью-Йорке или Чикаго, а в Питтсбурге - стальной столице Америки.

Стали США производили столько, сколько Великобритания, Германия, Франция и Россия вместе взятые. В начале XX века в том самом Питсбурге выплавлялось больше стали, чем в любой стране мира, кроме США. В 1913 году США произвели 29 тысяч тонн “металла будущего” - алюминия, то есть почти половину от мирового производства (и в два с лишним раза больше, чем ближайший конкурент - Франция - с 13,3 тысячами тонн). Компания Рокфеллера Standard Oil производила больше нефти, чем любая страна в мире (кроме, опять же, самих США). По оценке Поля Байроха, к 1913 году на США приходилась треть (32 %) мирового промышленного производства. И всё это - в стране, которая ещё два века назад представляла собой цепочку поселений с населением в четверть миллиона человек, к тому же без единой мало-мальски крупной фабрики! Неудивительно, что многие американцы верили в богоизбранность Соединённых Штатов.

“Золотой треугольник” Питтсбурга. Сегодня металлургические заводы стали туристическим аттракционами, а центр города застроен небоскрёбами

Таблица 3. Доля ведущих стран в мировом промышленном производстве в 1913 году, %

Источник: P. Bairoch, "International industrialization levels from 1750 to 1980", Journal of European Economic History, Vol. 11, 1982

По валовому продукту США с большим запасом обгоняли любую страну мира (если только не считать единой экономикой всю Британскую империю). В начале XX века Штаты уже были на пути к той позиции абсолютного лидера.

Таблица 4. Отношение ВВП стран мира к американскому

(в миллиардах долларов 1990 года)

Источник: Maddison Project, http://www.ggdc.net/maddison/maddison-project/home.htm

Мир, который построил фермер Джек

Но почему Америка стала такой богатой?

Возможно, роль сыграла география. Путь от ключевых промышленных центров Западной Европы до Новой Англии занимал в разы меньше времени, чем до стран Латинской Америки. (Бостон лежит на одной широте с Лиссабоном, а вот Сан-Паулу - на одной широте с Виндхуком, столицей южноафриканской Намибии).

Что важнее - земли в глубине континента были связаны между собой многочисленными судоходными притоками Миссисипи (площадь бассейна реки Миссисипи в пять раз превосходит площадь современной Франции). Стоимость перевозок товаров водным транспортом обычно в разы и даже в десятки раз меньше стоимости перевозок товаров посуху. Парадоксально, но факт: в первой половине XIX века дешевле было везти груз из Питтсбурга, Пенсильвания (мы ещё столкнёмся с этим городом) в Нью-Йорк не напрямую, а сначала по реке Огайо, потом - по Миссисипи, потом через Мексиканский залив и, наконец, по водам Атлантического океана. Этот путь имел в длину 6 тысяч километров против 500 километров напрямую до Нью-Йорка, но всё равно был дешевле!

Несложно представить, какое гигантское влияние на развитие США оказало наличие двадцати пяти тысяч километров судоходных участков рек, сходящихся к одному пункту - Новому Орлеану на берегу Мексиканского залива. Сложно переоценить значение, какое сыграли Луара и Сена, Рейн и Эльба, Рона и Шельда, Темза и Маас в развитии Западной Европы; но площадь бассейнов всех этих рек вместе взятых с трудом дотягивает до четверти площади бассейна Миссисипи.

Бассейн реки Миссисиппи

Доля земли, пригодной для вспашки

Возможно, роль сыграл климат. Если в Африке, Амазонии, в Бразильском нагорье, в Индии и Малайзии, даже на Ближнем Востоке европейцы страдали от бесчисленных заразных болезней, в первую очередь малярии (мы вернёмся к этой теме несколько позже), то на просторах Великих равнин иммигранты из Европы имели меньше шансов заразиться смертельной инфекцией, чем у себя дома. Каждый мог найти себе штат “по вкусу”: холодные Минессоту, Монтану и Вашингтон заселяли норвежцы, шведы и немцы, для теплолюбивых южан были открыты двери жарких южных штатов - от Флориды до Калифорнии.

Возможно, роль сыграл протекционизм. Как мы узнаем в следующей главе, с момента основания США и до Второй мировой войны американцы не были готовы отстаивать принципы свободной торговли: Америка была в числе мировых лидеров по уровням ввозных тарифов, обгоняя почти все европейские - и не только европейские - страны. Роль протекционизма в промышленном подъёме США - тема, которая уже много десятилетий не даёт покоя американским экономистам; мы не будем вдаваться в бесконечные споры, а только констатируем сам факт.

Возможно, роль сыграл федерализм. Приведём обширную цитату из книги Нобелевского лауреата Дугласа Норта “Насилие и социальный порядок”. “Вторая проблема, связанная с американским мифом о начале, вытекает из двойного допущения о том, что все важное в конституционном развитии американского общества случилось на национальном уровне и что сама конституция стала дорожной картой экономического и политического развития. Однако ни конституция, ни федеральное правительство сразу после своего появления не могли обеспечить экономической и политической открытости, гарантировать полный спектр экономических и политических прав, обеспечить физическую инфраструктуру, способную объединить нацию, а также поддержать экономическое развитие. Скорее нам стоит обратить внимание на федерализм… В Великобритании и Франции институционализация открытого доступа путем определения и закрепления элитных прав случилась на национальном уровне. В США большая часть интересующей нас институционализации произошла именно на уровне штатов.

Излишнее сосредоточение на национальном уровне также приводит к ошибочному заключению о том, что государственная политика в духе laissez-faire способна обеспечить экономическое развитие. Данный вывод вытекает из созерцания бездействия национального правительства (laissez-faire скорее по умолчанию, чем по прямому замыслу) и игнорирования действий правительств штата, которые отнюдь не бездействовали в духе laissez faire, но пытались активно способствовать как демократии, так и экономическому росту.

В 1950-х гг. Ассоциация экономической истории запустила исследовательский проект , призванный установить, соответствовала ли правительственная политика в ранней республике принципу laissez faire. Комитет исследований в области экономической истории выпустил несколько исследовательских монографий . Ответом было громкое НЕТ: правительства штатов активно способствовали экономическому развитию , они и участвовал и в экономической деятельности, и влияли и на нее”.

Действительно, правительства штатов активно участвовали в создании инфраструктуры - обычных и железных дорог, каналов, линий связи, финансировали школы, колледжи и университеты, строили локальные финансовые системы. Штаты соревновались за новых жителей и вынуждены были подстраивать свои налоговые системы под интересы налогоплательщиков - в противном случае налогоплательщики могли просто уехать в другой штат. Штаты регулярно меняли свои конституции и пробовали новые пути развития, будучи вынуждены играть в едином поле правил, задаваемых Вашингтоном и Конституцией США. Только масштабный долговой кризис середины XIX века, когда около половины штатов вынуждены были объявить себя банкротами, остудил пыл местных политиков и заставил их поумерить амбиции.

Возможно, роль сыграла относительная изолированность США, которая служила лучшей защитой от внешней агрессии. От европейских хищников молодая страна была отделена Атлантическим океаном. Граница с Мексикой после 1854 года пересекала безжизненную пустыню Сонора и безлюдные горы Сьерра-Мадре; для желающих её пересечь оставалась только узкая полоска на востоке, в районе дельты Рио-Гранде.

Спорной границей долгое время оставалась канадская. (Напомним, что в изначальных Статьях Конфедерации декларировалось намерение включить в состав США канадских провинций). Война 1812-1815 гг. показала, что желаниям Вашингтона поставить под свой контроль регион залива Святого Лаврентия суждено остаться желаниями. Без прямой поддержки Франции, как во время Войны за независимость, американцы проигрывали одну битву за другой. (Ярким, но редким исключением стала Битва за Новый Орлеан, где взошла звезда Эндрю Джексона - основателя Демократической партии США). Не помогло американцам даже то, что основные силы Британии в это время были задействованы в войне с Наполеоном. Впрочем, и сами англичане не испытывали желания вернуть “мятежников” под власть Лондона. Гентский договор 1815 года, закрепивший статус-кво, поставил жирную точку в истории вооружённого противостояния Соединённых Штатов и Соединённого Королевства. Тесно связанные друг с другом Канадские прерии, земли к северу от Великих озёр и Залив Святого Лаврентия были навсегда закреплены за британцами. (Позднее, уже во второй половине XIX века, некоторая напряжённость возникнет вокруг острова Ванкувер, “запирающего” вход в лучшие гавани на всём тихоокеанском побережье; этот конфликт удастся разрешить без применения оружия). Отныне американцы могли сконцентрироваться на внутреннем развитии.

Американский 136-пушечный линейный корабль “Пенсильвания”, построенный в 1837 году, был одним из самых сильных кораблей в своём классе. Сразу после постройки “Пенсильвания” была поставлена в сухой док и простояла там, числясь в резерве, вплоть до начала Гражданской войны; расходы на её содержание сводились к расходам на замену подгнивших досок.

Пока европейские страны вынуждены были содержать в постоянной готовности огромные флоты и армии, США сосредоточились на экономическом росте и освоении новых земель. По европейским меркам, вооружённые силы Штатов мирного времени имели просто смешную численность. В 1791 году в битве на реке со странным для русского уха именем Уобаш (другое название - Битва тысячи погибших, она же - Разгром Сент-Клера) индейский вождь Маленькая черепаха с девятью сотнями воинов уничтожил четверть действующей Армии США; сами индейцы потеряли 20 воинов.

Индеец с добрыми глазами, залысинами и забавным именем, нанёсший американской армии самое унизительное поражение в её истории

Но всё же самое интересное объяснение предложили Стэнли Энгерман из Рочестерского университета и Кеннет Соколофф из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. В своей известной статье “Обеспеченность факторами, неравенство, и пути развития в экономиках Нового Света” они попытались понять, почему США и Канаде удалось обогнать в своём развитии страны Латинской Америки.

Таблица 5. ВВП на душу к уровню США, процентов

Источник: S. Engerman, K. Sokoloff, “Factor Endowments, Inequality, and Paths of Development Among New World Economics”, 2002; числа со звёздочкой рассчитаны на основе базы данных Мэдиссона

Энгерман и Соколофф заметили, что некоторые британские колонии - например, Барбадос - повторили путь развития, очень похожий на путь развития испанских колоний. Но в чём причина?

С самого начала освоения Нового Света все европейские страны активно способствовали покупке африканских рабов для своих колоний. Самой низкой доля рабов среди иммигрантов была в британских и, как ни странно, испанских колониях - здесь она не превышала двух третей. Напротив, в датских и французских колониях девять десятых новоприбывших составляли рабы. Португальцы были между двумя крайностями с долей около 70 %. (Все данные - для периода с XVI века до 1760 года). Все европейские государства с удовольствием эксплуатировали рабский труд, а различия в долях объяснялись не культурными установками или государственной политикой, а характером ведения сельского хозяйства.

Даже в XVIII веке мигранты с Британских островов предпочитали переезжать не в Тринадцать Колоний, а в британские колонии в Карибском море. В Центральной и Южной Америке европейцы предпочитали выращивать дорогие “колониальные” культуры- в первую очередь сахар, но равно какао, кофе, табак и так далее. Климат и почвы благоприятствовали созданию огромных плантаций, на которых использовался труд рабов или бесправных батраков. В результате к началу XIX века только 20 % населения Испанской Америки составляли белые; остальные имели индейские или африканские корни.

Какими бы ужасными ни были условия для рабов, привезённых на острова Карибского бассейна (львиная доля африканцев умирала через два-три года от непосильного труда и болезней), для белых свободных европейцев здесь открывались широкие возможности. Ещё в конце XVII века с Ямайки или с Барбадоса в метрополию вывозилось больше товаров, чем из всех Тринадцати колоний. Все прибыли плантационной экономики доставались им, и, хотя смертность от болезней на островах была выше, чем в Массачусетсе или Онтарио, британцы предпочитали ехать на Багамы, Барбадос, Тринидад, Ямайку, Антильские острова и так далее.

Ниал Фергюсон пишет в своей “Империи”: Можно предположить, что возвышение Британской империи было в меньшей степени обусловлено протестантской трудовой этикой и английским индивидуализмом, чем пристрастием к сладкому. Сахар был главной статьей британского импорта с 50-х годов XVIII века (тогда он обошел ввозной лен) до 20-х годов XIX века, когда ему пришлось уступить первенство хлопку-сырцу. К концу XVIII века в Англии средний размер потребления сахара на душу населения десятикратно превышал французский показатель...

Сейчас нередко забывают о том, что большинство — около 69% — британских эмигрантов в XVII веке отправилось не в Америку, а в Вест-Индию. Там водились деньги. Объем британской торговли с Карибским регионом превышал объем американской: в 1773 году ямайский импорт был впятеро больше импорта из всех американских колоний. В 1714-1773 годах с Невиса вывозили в Британию втрое больше товаров, чем из Нью-Йорка, а с Антигуа — в три раза больше, чем из Новой Англии. Сахар, а не табак был главной статьей торговли в колониальной империи XVIII века. В 1775 году сахар составил почти пятую часть британского импорта, а стоил он в пять раз дороже ввезенного в Британию табака. В течение большей части XVIII века американские колонии были немногим важнее, чем дочерние компании “сахарных островов”, и снабжали их продовольствием, которое не могло дать монокультурное сельское хозяйство. Уильям Питт, выбирая в конце Семилетней войны между расширением британской территории в Америке и приобретением Гваделупы, французского “сахарного острова”, одобрил второй вариант, поскольку “состояние торговли на покоренных территориях в Северной Америке плачевно, размышления об их будущем умозрительны, а перспективы, в самом лучшем случае, очень отдаленные”

Совсем другая ситуация сложилась в Канаде и Тринадцати колониях. За исключением Виргинии, Каролины и Джорджии, эти земли были совершенно неприспособленны к плантационному хозяйству: и климат, и почвы не подходили для выращивания сахара. К тому же и африканские рабы плохо переносили холодные северные зимы. Здесь экономически эффективны оказались небольшие фермы, на которых выращивалось зерно; само по себе освоение этих земель было делом сложным и трудным, и труд подневольного раба оказывался неэффективен - в отличие от труда лично заинтересованного в успехе европейца, который к тому же с детства учился ведению сельского хозяйства в схожем климате у себя дома. В 1825 году 80 % населения США и Канады составляли белые.

В результате в атлантических колониях Северной Америки с самого начала преобладали небольшие фермы, где владелец и работник были одним лицом. Если к югу от Рио-Гранде землевладельцы в основном были владельцами обширных плантаций (даже в таких странах, как Чили и Мексика, не говоря уже о Бразилии или карибских островах), то в США и Канаде сформировался обширный класс свободных фермеров. Паттерн, заложенный в эпоху колониальных империй, сохранился до начала XX века и продолжает сохраняться сегодня.

Таблица 6. Доля домохозяйств в сельской местности, владеющих землёй, процентов

Источник: S. Engerman, K. Sokoloff, “Factor Endowments, Inequality, and Paths of Development Among New World Economics”, 2002

В Соединённых Штатах и Канаде институт права собственности - в частности, права собственности на землю - с самого начала опирался на поддержку широкого класса фермеров. Будучи относительно равными, фермеры отлично понимали, что массовый передел собственности принесёт им намного больше вреда, чем пользы. (Заметим, что ещё Токвиль после своей поездки в США в 1848 отмечал удивительное равенство, отличающее американское общество от западноевропейских). Неудивительно поэтому, что американское общество демонстрировало (и, несмотря на все события, продолжает демонстрировать) удивительную политическую стабильность с 1775 года и до наших дней.

Напротив, бывшим рабам, превратившимся в бесправных батраков, очень часто было нечего терять, кроме собственных цепей, а богатство хозяев было лакомым куском. В результате латиноамериканские страны на протяжении последних двух веков сотрясали бесчисленные перевороты, контрперевороты, революции, путчи, серии массовых репрессий и тому подобные события. Как замечает норвежский экономист Эрик Райнерт, в отличие от США, в Южной Америке во всех гражданских войнах всегда побеждали “южане” - просто потому, что “южанами” неизменно оказывались обе стороны конфликта.

Латиноамериканские страны страдали от безмерной коррупции, права собственности в них никогда не были в должной степени защищены, а качество работы государственных органов оставалось на очень низком уровне. Ни в одной из этих стран до самого недавнего времени не существовало устойчивой, эффективной демократии, а доля населения, имеющего право голоса, до начала XX века была во много раз ниже, чем в США и Канаде. В этом плане история бывших французских, голландских или британских колоний в Центральной и Южной Америке несильно отличается от истории бывших колоний Испании.

Таблица 7. Доля населения, имеющего право голоса, процентов

Источник: S. Engerman, K. Sokoloff, “Factor Endowments, Inequality, and Paths of Development Among New World Economics”, 2002

Поскольку латиноамериканские элиты стремились защитить свои позиции любыми способами - сами по себе эти позиции приносили огромные выгоды, они старались ограничить доступ к социальным лифтам, в частности, ограничивая экономические свободы. Первые законы, касающиеся ипотеки, появились в Мексике только в 1884 году, в то время как в США к этому времени развитые ипотечные рынки существовали уже больше века: мексиканские элиты воспринимали ипотеку как угрозу, которая может подорвать их монопольное положение владельцев земли. Схожие ограничения препятствовали развёртыванию индустриализации и удерживали латиноамериканские страны в позиции вечных поставщиков сырья для европейских стран - элиты такая ситуация устраивала.

Интересно, что подобные проблемы возникали даже в регионах, где подавляющее большинство населения составляли выходцы из Европы, а потомков чернокожих рабов почти не было вовсе. Аргентина, Чили, Колумбия оказались в одной лодке с Бразилией и Кубой, а не с Соединёнными Штатами и Канадой: хотя они никогда не были крупными производителями сахара, в некотором смысле они “переняли” институты, существующие в окружающих их странах. (Впрочем, в трёх этих странах географические и климатические условия тоже не слишком благоприятствовали появлению широкого класса фермеров-землевладельцев). Одному только Чили удаётся сегодня выделяться на фоне других латиноамериканских держав - и всё же Чили остаётся в два с половиной раза беднее США.

Таблица 8. Грамотность в Новом Свете

Источник: S. Engerman, K. Sokoloff, “Factor Endowments, Inequality, and Paths of Development Among New World Economics”, 2002

Утрируя, можно сказать, что будущее Латинской Америки убил сахар. Всё-таки не зря его называют “сладким ядом”.

Заключение

Всего за сто лет цепочка городов на берегу Атлантического океана превратилась в великую державу, которой предстоит раз и навсегда изменить баланс сил в мире - став, в итоге, единственной настоящей силой. А в следующей главе мы узнаем, насколько удивительно богаты - в сравнении с остальным миром и даже Европой - были США в начале прошлого века и каким было то величие, о возвращении которого мечтают многие современные американцы.