Арматура нейшн, свэг дженерейшен.
Почему так интересны образы и сюжеты, связанные с молодостью в искусстве? Спрашиваю я себя снова и снова. Помимо (много) прочего, молодость – это культурная константа, состояние\положение, которое ты не можешь ни пройти в том или иной виде на пути своей жизненной трансформации (или просто жизненном пути). Юность была изобретена как таковая только каких-то 150 лет назад, а теперь без нее никуда. Ты можешь не жениться, не заводить детей, не строить карьеру, но молодым ты так или иначе побываешь. НО что значит была изобретена? Тут много причин и следствий, но сейчас важно то, что, чтобы чувствовать себя молодым, нужны соответствующие атрибуты (и стратегии поведения). Тебе нужна особая одежда, особая музыка, особыt занятия. Ты по-особому движешь, говоришь, ведешь себя.
Эти атрибуты постоянно меняются (сохраняя общее), и твои атрибуты всегда останутся самыми классными. И вот ты уже совсем в другой, но не менее узнаваемой роли идешь на ютуб, чтобы посмотреть, что там (не у хохлов, еще не настолько стар) у молодых. И оказываешься узнаваемой роли. Я знала названия Мейби Бейби, Кис-Кис, Дора, Джизус, а тут решилась посмотреть и послушать. И да, это оказалось полным говном, не то что в нашей молодости!
Интересно как поезд в огне ускоряющегося времени столкнул не отцов и детей, а миллениалов и зумеров и чему это приведет?
Когда я была молодой, миллениалов было принято называть хипстерами. Только прочитав это слово, я поняла, что я есть. А еще я поняла это, когда наконец нашла свои атрибуты и свою музыку.
Например, группу с вполне современным названием «Наркотики».
«Тусить, жевать жвачку пока не умер,
Бубубубубубубубумер!!!»
Хехе, но великие стихи всегда пророческие. Те, чья судьба была тусить, стали с какой-то перепугу бумерами. Хотя и Пума олимпийка и тапки Вэнс все еще в моде, эти аксессуары входят и выходят из молодежной моды уже лет 30.
Какового было стать молодым каких-то 12 лет назад? Когда ты рос во дворе, а оказался в интернете. Когда постмодерн кончился (вроде как), но 15-летние реперы еще не знают это слово и не могут во спасение породить метамодерн. Ощущение человека без истории, попавшего впросак и опоздавшего на поезд, а значит он может делать, что хочет. То есть ничего.
Кровавый инфантильный фатализм, как на обложке, еще сыграет с нами злую шутку. Конечно, мы были стихийными фаталистами, сами того (и ничего) не осознавая, ведь у нас не было ни цели, ни возможности, и только безграничное поле поп-культуры и чужих жизненных сценариев перед нами. Ни тем, ни другим мы не могли воспользоваться.
Me-me-me generation
Дадададайте это мне!
Да, многого хотели, но нам слишком многое было показано. И до чего мы дотрагивались иногда. Кофе с собой, Topshop, пикник Афиши. Да, нам многое было дано, и мы приняли это как должное. И ни о чем не задумались – ни о мусоре, ни о потепление, ни о дискриминации.
Даже если это слишком - "Дадададайте" это мне!
Разные грани нашего немудренного гедонизма – "Лалала", описание развеселой наркотической дружбы, потому что мы ценим друзей, они наша семья, и потому что мы не можем без допинга, и "Бумбастик", снова жвачка, намертво прилипшая к выросшей у телевизора голове, страшные садистские стишки, родившиеся опять же от несовпадений неприглядной реальности и сладкого супермаркета поп-фантазий.
Кстати, о реальности. Она всегда была рядом, нам приходилось ее замечать. «Менты веселятся»… Когда я слушала это, майор Евсюков стрелял по людям в минимаркете. Это стало событием. Ничего не изменилось по сути, менты веселятся, избивают и пытают – это было само собой разумеющимся фактом. Или фактом какой-то культурной памяти, но фактом, существующим где-то отдельно. Теперь стало официально. Они, те у кого есть капелька власти – наши враги. Не то, чтобы мы собирались что-то делать по этому поводу…
Кстати, о фактах культурной памяти. Мы выросли и продолжали жить на руинах совка. Какой-то другой страны и что делать с ее обломка мы не знали. Просто время от времени проваливались в нее. И пили кровь. В грязной замызганной столовке, с грубым персоналом, навязчивыми посетителями – этот мир был достоин руинирования. Но мы всегда возвращались на пепелище, ведь никто нас не ищет.
Еще мы влюблялись. Без лишних слов, но как заведено. Ведь наши чувства – единственное, что на самом деле имело для нас значение. Без плана, без этики и сомнительной эстетикой, мы следили за тем, чтобы нас побольше перло и колбасило. Ведь тогда нас нельзя убить из пистолета. А как всякие молодые мы с экстатическим восторгом ощущали дыхание смерти.
Еще мы испытывали потребность постоянно шутить и смеяться. Не всегда удачно. Не всегда к месту. Шутки про Кобзона, серьезно? С другой стороны, его прическа, король-мем до того, как мы узнали это слово. Да и про что еще шутить? Если
«…возможность невозможного ничтожна, поэтому возможно невозможное возможно». Возможно, мы станем звездами. Возможно, мы станем артистами, писателями и художниками. Возможно, просто успешными креативными специалистами. Вполне возможно, что и нет.
Но мы были из тех людей, которые росли все еще на одних и тех же фильмах и книгах. Например, «Вредные советы». Например, такой: РАЗВЛЕКИ СЕБЯ САМ, ТЕБЕ НИКТО НЕ ПОМОЖЕТ!
Это мы делали с успехом. Пока не выросли.
Всего десять лет прошло, но что это были за инопланетяне? 20летние люди, которые плевать хотели кто там президент, кем и где работать, ущемляют ли чьи-то права. И плевать каким будет будущее. Будущее, область фантазий, без лишней конкретики. И мы не знали как, блять, вот так делать деньги.
Но мы выросли. И нас настигло разочарование. Какая неожиданность. Разочарование 2012 года.
Да, мы привыкли к Москве или другим большим городам, к лицемерию, моде, к «Человеку в шубе» и к «Биеннале каждый день». На Винзаводе, куда идешь мимо Курского вокзала, ага.
Мы по-прежнему угорали. Угорали по рифмам вроде: О, май гад! Мой сын дегенерат!
Из благополучия 2010х мы вспоминали «голодное» детство 90х, до того, как это стало мейнстримом. И тихонько подозревали, что это ненадолго. И этому радовались. «Жарим сосиски над горящим Метрополем», «Тусовка бомжей в Азбуке вкуса»…
И еще «Ты счастлив, пока ты ничего не понимаешь» … Близилось время понимания, рассуждения, обсасывания каждой мелочи (чем и я теперь занимаюсь), а все наше нутро жителей Симс-сити рвалось прочь от определений.
Но определенность порождает тревогу. Как гребанный Эрос и Танатос разрывает каждого между жизнью и смертью, так и мы бились в сетях отвращения к благополучию и страху его потерять. Образы монстров, которыми мы могли или можем еще стать: Напиться, отрубиться, на дороге валяться, Вот что я люблю, и это будет повторяться».
Прямо как у Джарвиса, спевшего как будто про нас. «And then drink, and dance, and screw because there’s nothing else to do». У него, правда, всегда была спасительная классовая теория, а нам нельзя было к ней обращаться. Пока нельзя. Страх стать бичом, торчком – отзывается в каждом сердце моего поколения и в колесе сансары Антона Пальчикова. А экономическая предпосылка проста – непонимание своего экономического положения, своего класса и как следствие постоянная Т Р Е В О Г А.
Другая тревога – непосредственно Танатос. Страх смерти преследует нас на улицах большого города и на страницах и интернета. «Страх живет во мне, я живу в страхе».
Ну и про старушку офигенно:
Поверьте мне или проверьте,
Здесь все все хотят моей смерти.
Вот эта старушка и даже вон та,
Готова разорвать меня с пеной у рта,
После моего бесславного конца
Свяжет себе маску из моего лица,
Свяжет себе шапку из моего лица,
Свяжет себе кофту из моего лица.
И куда лучше, чем «Педик, педик, шупай, шупай», с таким точно в будущее не возьмут.
Но какой же выход, что делать поколению, чья судьба была тусить?
У тебя склероз, но ты о нем забыл
Ты - это то, как ты ловишь грув
Пока ты ловишь грув - ты буллетпруф!
Чем дальше в лес, больше цитат. Но все же есть ощущение, что лирика первого альбома писалась по наитию и по приколу, то «Разочарование года» вполне цельное произведение с развивающимися темами – взросление/старение, бытовое насилие/агрессия, бедность/богатство, благополучие/люмпенизация, и не между ли этими полюсами проходит жизнь каждого? Не молодость, а жизнь :)
