Тетрахион. Тринадцать парадигм
Кто читал Дугина и изучал его взгляды на историю, тот знает три ключевых слова: премодерн, модерн и постмодерн. Дугин их не выдумал, и он не был первым, кто поместил их в один ряд. Однако Дугин выстроил вокруг этих парадигм всё неоевразийство, объяснил через них всё течение мировой культуры и политики, чем вдохновил тысячи российских школолольников, безнадёжно закрепостив их взгляды на историю как нечто ригидное, изученное мудрым бородатым дядькой и не поддающееся ни переинтерпретации, ни поэтическому переосмыслению.
В мире дугинистов эти три парадигмы закономерно следуют друг за другом, сменяют друг друга и приводят к логическому своему завершению. Я начну этот пост с краткого экскурса в данные три парадигмы — и отталкиваясь от них перейду к той концепции, что недавно осенила меня, как гром среди ясного доисторического неба.
Премодерн
Премодерн — объект идеала всех евразийцев, эпоха циклического времени, когда люди жили в единстве с природой, не было ни торгашей, ни либералов, ни сатанистов, ни сёрфингистов. Но давайте рассмотрим эту эпоху не поэтично, а парадигмально.
В премодерне, помимо циклического времени и прочей ерунды, царят три понятия: Бог, субъект и объект. Бог властвует, вмешиваясь в любые взаимодействия субъектов с объектами. Иными словами, чем бы ни занимались люди, их жизнь насквозь пропитана божественным. Религия сопровождает их везде и во всём. Их уклад сформирован подвигами их мифических предков. Их представление о мире сложено из легенд и былин. Когда традиционалисты дугинского толка тоскуют о былых временах, они тоскуют именно об этом безмятежном славном периоде, когда люди верили в Бога (разумеется, православного, но можно и в другого тоже), а традиция стояла выше всяких бытовых решений. И ведь посмотрите, как злобный рыночный капитализм извратил традиции и поставил всё на службу грязным зелёным бумажкам!
Модерн
Общество модерна есть общество без Бога. А когда умирает Бог, остаются только субъекты и объекты — люди и материя, с которой они делают что хотят, по любым надуманным правилам.
Представление о человеке как вершине мироздания укоренено. Субъект сменяет Бога; отныне он правит бал. Люди манипулируют материей как им заблагорассудится, ещё не подозревая, что вскоре будут ею порабощены. Общество модерна безнадёжно слепо и наивно. Именно в этой парадигме Дугин размещает три политических теории — либерализм, коммунизм и фашизм. И хотя Дугин искренне считает, что занимается созданием альтернативы этих теорий (печально известная четвёртая политическая теория), в действительности он рьяно хулит первого, изредка подпинывает второго и совсем не обращается к критике третьего.
Общество модерна стремительно движется к земле, намереваясь вгрызться под землю. Это эпоха фабрик и заводов, континентальных проектов и великих строительств — поистине, мегалоэпоха! Но бездуховному царству человека тоже вскоре приходит конец. Ведь машины, так усердно воздвигнутые им, сами вскоре его покоряют.
Постмодерн
Постмодерн — это парадигма, в которой умирает субъект. Это страшное время, когда люди кончаются как люди, и на их месте остаётся лишь материя. Когда гуманисты движутся к постгуманизму и объявляют, что человек не есть вершина мироздания, а лишь подобен механизму, который можно ломать и чинить кому как вздумается, когда стирается разница между людьми и роботами, когда всё в человеке трактуется через материальное и объектное — тогда и наступает постмодерн. Из триады "Бог, субъект, объект" в живых остаётся только последнее. Дальше падать некуда. На этом этапе заканчивается историческое развитие. Мир схлопывается. Неважно, как именно он будет выглядеть — люди могут продолжать жить как тени былых людей, но как субъекты они уже не существуют. Хтоническая нефть поглотила весь космос. И вечность ею пропахла.
А могло ли быть иначе?
Если присмотреться к вышеописанной концепции, можно обнаружить некоторые вопросы, на которые Дугин так и не дал внятного ответа. Почему изначально в триаду входят именно Бог, субъект и объект? Могло ли туда входить что-то ещё? Кроме того, почему в обществе модерна умирает именно Бог, а не субъект или объект? С точки зрения политического платонизма, как описывает это Дугин в Politica Aeterna, история человечества — это движение от Отца-неба к Матери-земле (где их сын является политическим в широком смысле этого слова). Поэтому сначала властвует Отец-Бог, затем его сменяет сын-субъект, а его в свою очередь сменяет Мать-объект. Но мог ли сын одержать верх над матерью? И как выглядел бы мир победившего субъекта?
То, что последует далее, есть лишь моя вольная фантазия об альтернативных вариантах развития человечества — нередко хтонически-жутких, лежащих за гранью нашего понимания. Людям трёхмерного пространства тяжело представить себе четыре измерения. Так же и люди одной парадигмальной ветви с трудом понимают то, какие альтернативные ветви они упустили.
Я начала своё исследование с того, что добавила четвёртый компонент, недостающий нашей схеме. А именно — действие. Нам трудно понять подлинное действие, царящее в парадигмах, нами никогда не посещённых, но мы можем предположить, что парадигмы, в которых существует действие — это миры постоянно меняющиеся, миры, в которых всё течёт и движется. Материя, с которой мы знакомы, объективна и статична по сравнению с материей, находящейся в действии; люди действующие разительно отличаются от людей нам привычных — они постоянно меняются и перетекают друг в друга, и субъектность их вечно переходяща. Даже Бог лихорадочно изменчив в мире, где присутствует подлинное действие.
Действие уподобляет сну всё, к чему прикасается. Человек в действии — это тот самый загадочный незнакомец из сновидений, чьё лицо вы никак не можете запомнить. У него и нет своего лица, ведь оно всё время меняется и всегда ускользает от вашего взора.
В центре моей схемы я разместила парадигму, совмещающую все четыре компонента воедино. Можно предположить, что и наш мир когда-то выглядел именно так — совмещал в себе все компоненты воедино. Субъект, действие, объект и Бог сочетались вместе. Это отправная точка, откуда начинается парадигмальный разлад человечества. Отталкиваясь от этого центра, я выстроила свою схему, названную тетрахионом.
Парадигмы тетрахиона сплетаются в хитром узоре. Однако все его ветви так или иначе растут из центра к периферии. Центральная парадигма совмещает все 4 компонента, вторая — уже 3, третья — 2, крайняя — всего один.
Поскольку ветвь "Премодерн—модерн—постмодерн" мы уже разобрали, ознакомимся теперь с остальными ветвями в схожей последовательности. То, что последует далее, не является научным исследованием. Это лишь моя фантазия (небезосновательная) на тему того, как выглядели бы парадигмы, что так никогда и не коснулись нашего человечества.
Претеогония
Бессубъектный мир не означает, что в нём нет никаких субъектов. Люди вполне существуют в этой парадигме, но лишь как бездушные безвольные оболочки, полностью подчинившиеся бесконечному божественному водовороту действия и материи.
Мир претеогонии похож на то, как воображают себе премодерн недалёкие люди. Когда некоторые обвиняют древние культуры в излишней набожности и фанатизме, они описывают самый настоящий мир Претеогонии. Человечества нет — только безликие тени, неотличимые от материи, вечно несущиеся в диких ритуалах поклонения Создателю. По сути дела, это мир Бога, что ещё тягается с Действием, не дающим ему полноценно вершить суд над материей и управлять ей по своей воле. Какие бы горы ни вырастали на этих проклятых необитаемых землях, они всё ещё рассыпаются и мутируют. Действие ещё неукротимо. Скоро оно будет укрощено.
Антимодерн
Победа Бога над Действием означает переход в парадигму, альтернативную модерну — статичный вечный мир, где Бог, а не человек, безраздельно властвует над материей. Его творения не поддаются разуму, они бесконечны и случайны — они походят на творчество душевно больного, заплутавшего и ополоумевшего. Мир Претеогонии имел строгий порядок, хоть и тёк под властью Действия, но этот мир взрывается беспорядочным нагромождением самых безумных фантазий Того, кто одной лёгкой мыслью рисует ландшафты. Если материя победит, и Бог отступит перед натиском объекта, то этот мир перейдёт в Постмодерн, в котором весь хаос разрастётся до вселенских бескрайних масштабов. Но если же Бог преодолеет и материю, то нас ожидает финальная ступень этой ветви.
Эсхатеизм
Эсхатеизм — это мир победившего Бога. Он остался один, сам в себе. Абсолютный в своей власти, одинокий в своём бытии. Этот мир уже не материален, ведь Богу незачем больше играться с материей. Нет здесь и разумного товарища Богу, ведь его разум един и уникален. Он завис в слепой вечности, созерцая себя и не зная счёта векам и мириадам лет. Конец мироздания наступил в Боге, ведь кроме него ничего больше не осталось.
Теперь, когда мы рассмотрели миры без людей, рассмотрим третью ветвь — миры без материи.
Кенокинетия
Когда нет материи, нет и чувств восприятия. Люди живут одними сознаниями и свободно путешествуют по нематериальному бытию. Со стороны это выглядело бы чёрной пустотой, но всякий человек жил бы здесь и одновременно в любой точке. Эти люди были бы разумны, свободно общались всегда и со всеми, вместе радовались и ссорились, не забывая служить верой и правдой Богу, почитая свои традиции и следуя наследию своих мифических предков.
В Кенокинетии остаётся одна неукротимая сила, противоборствующая духу человека и разуму Бога — действие. Бог изменчив, и люди непостоянны в своих сознаниях и мыслях. Весь космос выглядит бесцветным плавильным котлом, в котором бушует великая борьба всего со всем. Но скоро ей настанет конец.
Теогония
Теогония могла бы наступить, если бы во время Претеогонии Бог так и не укротил бы Действие, а вместо этого подчинился бы ему. Тогда материальный мир был бы окончательно стёрт, и Бог остался бы заперт в пучине бесконечного движения. Именно потому Претеогония названа как предтеча Теогонии. Мы же подошли к ней с иной стороны — со стороны Кенокинетии, которая отбросила бесполезных людей, а Бог, взваливший на себя непомерную задачу тягаться с движением, проиграл эту великую битву.
Теогония — это не происхождение, а вечное превращение Бога. Он заперт в небытии и вынужден целую вечность провести в муках мутаций. Ничто в нём не постоянно — его имя, вера, отношение к своей страшной каторге, даже сама память всё время меняются. Неизменен лишь факт этой пытки без начала и конца. Это мир Бога, что страдает от собственного превращения. Если бы мир оставался материальным (как при Претеогонии), этот мир выглядел бы страшнее ада.
Кинетомодерн
Перед вами мир, поглотивший Бога. Это мир бесконтрольного Действия и мир безумного парадокса — всё меняется, но ничего не осталось. Нет ни человека, ни материи, ни даже Бога, истлевшего от великой космической пытки. Осталось только само Движение, грозное и безудержное, правящее самим ничем. Как же может вечно меняться Ничто? Во что же может оно превращаться? Пожалуй, нам никогда не понять.
Неужто развитие мира всегда заканчивается чем-то катастрофическим? Итак, осталась последняя ветвь, которой мы ещё не коснулись. Исследуем же теперь миры, в которых изначально не было Бога.
Атеархия
Представьте себе Модерн — мир без Бога, полный заводов и войн, политики и сложных мысленных перипетий. Представьте себе статичное человечество и его жителей, прилежно спешащих на работу. А теперь смешайте этот мир с вечным потоком Действия, плавящего всё, что только может быть. Таков мир Атеархии.
Правление безбожия — в первую очередь правление великой силы Действия. Человек отчаянно борется с ней, стремясь покорить себе поток изменений, но мир течёт и плавится вокруг него. Человек стремится покорить этот мир. Как мы заметили, всякий раз парадигмы становятся ареной для битвы разных сил за власть. В Атеархии человек борется с Действием, пытается покорить изменчивость, укротить время и сделать сей мир полноправно своим. Неизвестно, сколько веков и тысячелетий у него на это уйдёт. Империи создаются и рассыпаются за считанные минуты, экономика и её законы вечно меняются, и даже труды великих философов нестабильны — буквы так и прыгают по страницам, выстраиваясь в совершенно абсурдные мысли. Отец превращается в мать, дочь в сестру, президент в короля, мудрец в глупца, а в следующую секунду они несутся дальше, едва ли помня, кем они только что были...
Субмиф
Если человеку удаётся покорить Действие, он перемещается в мир Модерна, с которым мы более чем знакомы. Если же Действие не подчиняется ему, приносится в жертву материя — и борьба субъекта с собственной преходящестью выходит на новый уровень, теперь уже нематериальный.
Субмиф чем-то похож на примордиальное in illo tempore — здесь есть герои-люди, застывшие в пустоте космоса, чьи сознания вечно меняются и никак не могут остановиться, как бы они ни пытались. Этот вечный полёт посреди небытия сам по себе становится страшной пыткой для человека, и пытка эта удивительно похожа на то, что испытывает закованный в пустоте Бог в Теогонии. Но человек не один. Человечество, эти вечные кочевники космической пустоты, сражаются вместе. Если движение всё-таки стирает их, мир входит в парадигму Кинетомодерна. Но если человеку удаётся победить, происходит нечто ещё более страшное.
Синдивизм
Синдивизм есть конец человечества. Остаются только субъекты, способные наконец действовать по своей воле — но нет ни Бога, которому они могли бы поклониться, ни мира, с которым они могли бы что-то сотворить. Люди остаются бестелесными невесомыми сознаниями, замершими в пустоте Небытия. Действие покинуло их, и время замерло. Так они и обречены покоиться и лихорадочно корчиться в ужасных мучениях, пока что-либо не прервёт их страдания. Но что это может быть, если не осталось более ничего? Разве может что-то оборвать их вечное тленное бытие посреди опустевшего мира?
За рамками дискуссии
Существует ещё две парадигмы, не уместившиеся в тетрахион, но потенциально возможных. Одна — парадигма, соединяющая Бога и субъектов в едином нематериальном и лишённом действия мире. Другая — парадигма, лишённая и Бога, и человека, то есть мир вечно бурлящей материи.
Мы также не обсудили мир, обозначенный на схеме как Универсий — мир, соединяющий все четыре категории воедино. Вероятно, таким был наш мир изначально, пока не началось его медленное и неизбежное разложение. Но каким он выглядел сказать тяжело. Вероятно, Универсий был миром идеальной гармонии, и не было в нём ни состязания за власть, ни разлада, ни страдания, ни горя. Всё текло — и Бог, благоволящий людям, и люди, живущие под ним и вместе с материей, и сама воплотившая их материя.
Я также хочу в очередной раз напомнить, что Тетрахион не является научной теорией. Здесь нет речи ни о параллельных мирах, ни об академической альтернативной историографии. Этот пост — лишь поэтический вызов дугинистам и всем, кто привык смотреть на мир под одним лишь углом. Всякий раз, когда вы привыкли к одной картине мира, подвергайте её сомнению и упрекайте её в бесстыдстве конечности. Не стойте на месте! Творите и сочиняйте, предлагайте свои варианты, откройте глаза и поверните голову, замедлите дыхание до одного удара в сорок тысяч мгновений — и бесконечные миры откроются вам.
