Встречи при обсуждении проекта фильма «Неизвестная демократия 90-х».
«Неизвестная демократия 90-х».
Беляков Владимир Геннадьевич, Боденков Валерий Александрович, Иволга Раиса Семеновна, Миронов Василий Владимирович, Маркьянов Андрей Афанасевич, Мыльников Александр Анатольевич, Ошурков Андрей Тихонович, Пославский Александр Владимирович.
Курсивом выделяются яркиеэпизоды,
способные вызвать интерес к фильму.
Беляков. Дорогие друзья! Постараюсь ответить на возникшие вопросы по поводу целей создания фильма, его аудитории и прочие.
Цель № 1 - дать информацию о времени конца 80-х - начала 90-х годов так, как мы её помним, поскольку люди дезинформированы.
Цель № 2 - провести параллели тех дней и сегодняшних.
Нас опять лишают свободы выбора, возможности проголосовать так, как мы хотим. Я не прочь проголосовать за партию «Яблоко». Там есть прекрасные представители достаточно широких слоев населения. Мы хорошо знаем М.Амосова, занимающегося городским хозяйством, Н.Евдокимову - хорошего специалиста по социальным вопросам, её помощника В.Глухова, часто выступающего по радио по жилищным вопросам, и других членов этой партии.
Но за нас уже произвели выбор, не допустив «Яблоко» к выборам. Поэтому цель № 3 - противодействие стремлению помешать нашей свободе выбора.
Далее. На сегодня мы получили противоречащую интересам народа власть. Получили потому, что в те времена мы не сумели достаточно серьезно объединиться и создать мощную партию интересов большинства. Поэтому цель № 4 - разъяснение важности задачи объединения.
Если бы в Ленсовете тогда мы более серьезно занимались этим наряду с повседневными городскими проблемами, здесь в Питере сегодня была бы, на мой взгляд, совсем другая ситуация. Вспомним конец 1993 года. Настолько высоко было доверие к горсовету и к демократам, что город выбрал в Совет Федерации Беляева А.Н. и Болдырева Ю.Ю.. Ещё в то время можно было что-то сделать для создания мощной партии интересов большинства.
Но я вспоминаю такой достаточно печальный факт. В то время в Ленсовете формировалась Региональная Партия Центра - ядро партии «Яблоко». Я встретился с известным членом «Яблока»Болдыревым Ю.Ю. и сказал ему: «Ваша победа на выборах в декабре 1993 г. - важное событие. Полгорода проголосовало за Вас, полгорода - за Беляева А.Н.. Надо проголосовавших за вас людей собирать в мощную демократическую силу.». Но Юрий Юрьевич ответил мне, что этим они заниматься не будут. Они занимаются созданием костяка «Яблока».
По моему мнению, «Яблоко» в этих «костяшных» вопросах увязло настолько, что до сих пор массовой партии не создало, а их успехи все меньше и меньше.
Теперь о том, для кого этот фильм.
Во-первых, для всех тех людей, которые тогда принимали участие во всех заметных событиях того времени.
В 1989 году на выборах в Верховный Совет СССР в нашем Колпинском районе номенклатура вытащила на свет божий в качестве кандидата в депутаты тогдашнего председателя исполкома Ходырева, но народ его прокатил. В других районах тогда тоже прокатили ставленников КПСС Большакова, Соловьева, а выбрали Болдырева, Собчака, Щелканова и других. Все это удалось на волне народного недовольства той властью. Народ сказал свое слово - и номенклатура не прошла.
А вспомним выборы 1990 года в Ленсовет. Наверняка, самые справедливые и демократичные выборы за всю историю города, в которых приняло участие заинтересованное большинство горожан и выбрало именно своих представителей во власть, с честью защищавших граждан от реваншистских происков старой власти.
Многие с того времени разочаровались результатами реформ. Я считаю, что истоки такого положения в том, что не сумели демократы объединиться. Серьезное разъединение произошло по линии отношения к прогрессу за счет насилия над народом.
Противниками такого насилия в горсовете были яблочники, они были против расстрела в Москве Верховного Совета России в октябре 1993 года. Они считали, что демократы не должны действовать таким образом, и на Малом совете горсовета добились решения с осуждением действий президента Ельцина. Но сессия горсовета отменила это решение Малого совета. И вот здесь произошел раскол. Я помню, что лично я тогда голосовал в поддержку Ельцина. Со мною были солидарны многие депутаты. Мы считали - если бы к власти пришли Хасбулатов и компания, то демократических перемен пришлось бы ждать ещё очень долго.
Иволга. А так - не долго ли ждем?
Пославский.Да, разочарование настолько глубокое, что даже если фильм получится блестящим, то найдет ли он свою аудиторию?
Беляков.Если получится блестящим - то обязательно найдет.
Пославский.Вся эта история постоянно во мне. Я рад встрече, буду рад и в дальнейшем встречаться с участниками тех событий. Но не уверен, что кому-то ещё все это будет интересно - моему сыну, его друзьям.
Иволга.Хочу этому оппонировать. Дело в том, что весь вопрос состоит в подаче материала.
Например, лет 7 назад люди весьма скептически стали относиться к выборам. Я тогда работала в школе. Дети отрицательно относились к слову «выборы». Но я догадалась, чем и как заинтересовать их. Я сказала: «Ребята, а вы знаете, что всего 8 лет назад люди шли на выборы, и в бюллетене была всего однакандидатура?». Они рты открыли, глаза выпучили: «А как это? А как же тогда голосовать?». Вот это их сразило, и они стали по другому относиться к этому процессу.
Люди на все, что было в прошлом, смотрят глазами сегодняшнего дня. Вы (Пославскому) говорите - детям это не интересно. Но, если будет сделан хороший фильм о том, как это было, то люди что-то поймут. Другой вопрос - надо, чтобы мы знали, что же мы хотим сказать, для чего мы хотим это сказать, чего мы можем добиться. А заинтересовать-то можно.
Мыльников.У меня тоже после прочтения сценария возник скепсис - время не то. Сравнить то, что было 17 лет назад и сегодняшний день сложно. Тогда же был запрос, все снизу шло, не нужно было придумывать. Мы просто оказались на этой волне, поняли, чего хочет народ. Хотя, конечно, каждая личность сыграла свою роль. Кто что мог, свое дело сделал. Но тогда был запрос, и народ этого хотел, и все были демократами - почти большинство.
Сегодня многое не востребовано. Сегодня востребован патриотизм, ура-патриотизм, национализм.
То, что было с нами - в нашей душе. Попыток покаяться - мол, я неправильно вел себя, надо было идти за коммунистов, в этом фильме не будет.
Пославский.Этого нет совсем. Мой скепсис связан с тем, что из этого всего получилось. Благими намерениями выстлана дорога известно куда. Те, кто нас поддерживали тогда, сейчас получают пенсию в 2000 рублей, вспоминают старые времена и нас вспоминают недобрым словом - что же вы, гады, наделали. Те, кто тогда был слишком молод, живут сегодняшним днем. Будет ли им все это интересно - может быть, до какой-то степени. Но в основном, фильм для тех, кто жил тогда.
Мыльников.Дело в том, как все это подавать, соглашаться ли с тем сценарным планом, который Беляков набросал. Но надо разобраться - чего мы хотим.
Если делать чисто исторический фильм - это одно. Т.е.мы хотим увековечить некую историю, и в эту историю войти, чтоб нас засняли, чтобы мы там маячили, и нам было бы это приятно.
Иволга.Не для того, чтобы мы там маячили, а рассказать, как было.
Мыльников. Это я к примеру, как возможный вариант. Если судить по сценарию, там сплошная история - Колпино, Пушкин, Ленсовет. То есть история этой революции 1990-93 года с небольшой предисторией.
Другое дело, если мы хотим еще какую-то мораль, то надо менять в сценарии идеи, добавлять что-то.
Мыльников. То, что у Белякова написано - на несколько серий. Если только историей ограничиться - и этого достаточно.
А если мы хотим подвести итоги, сделать какие-то выводы, предложить пойти за нами - это другой разговор. Тогда поменьше истории, побольше пропаганды и агитации. Мол, давай все сюда, под наши знамена, в нашу партию.
Боденков. Да, нет такой партии, в которой объединились сидящие здесь. Но многие люди ждут такую партию, такую силу, за которой они могли бы пойти.
Мала вероятность того, что такая партия сама создастся. Осмысление того, что было и разочарование вызвано тем, что люди думали - в демократию впрыгнуть можно очень быстро. Принять законы, как посланные богом скрижали, и - пожалуйста, живите. Демократия - процесс, путь к ней - мучительный.
Достоверной информации о том времени мало вообще. Перед любым поколением стоит задача - просто рассказать о своем времени. Моим детям такой фильм будет интересен. Любой вариант фильма приемлем и крайне необходим.
Иволга.(Пославскому)- Вашим детям интересен Древний Египет, походы А.Македонского, деяния царя Петра, а то, что было в нашей стране, городе 15 лет назад, и то, что изменило ситуацию и людей - неужели не интересно?
Пославский.Я боюсь, что эти события нашим детям будут не более интересны, чем Древний Египет.
Иволга.Даже если это им неинтересно сегодня, может это будет интересно через 20 лет, но без такого фильма это будет невозможно.
Боденков.Библия тоже написана людьми. Наши оценки тех событий будут важны как оценки очевидцев событий.
Ошурков.Исторический спор неисчерпаем. Вместе с тем, скажу, что через 19 лет могу что-то перепутать, как, например, Людмила Путина напутала в своей книге о муже места и даты. При этом оценки того времени и тех событий могут быть различными у людей разных поколений и разной степени вовлеченности в события.
Беляков.В связи с этим предлагаю зачитать поступивший мне в ответ на сценарный план текст Е.П.Сизенова, которому в 1989 году было 17 лет. Его мнение о событиях тех лет достаточно типично, поскольку формировалось под влиянием дезинформации СМИ тех лет.
Боденков.(Зачитывает текст Сизенова). Здравствуйте, Владимир Геннадьевич! Я думаю, что скорее необходим серьезный анализ, почему реформы пошли не так, как хотели некоторые народные избранники. Правильны ли были их представления до их избрания? Какие возможны были альтернативы? Все ли делалось в интересах народа или многое делалось в личных интересах?
Интересна судьба тех людей, которые выдвинулись в политическую элиту города в начале 90- ых годов.
Риторика сценария сильно устарела. Эмоциональная окраска ( предательство, насильники, и т. д. ) преобладает над аналитической . Вряд ли это уместно сейчас.
В целом создается впечатление, что сценарий направлен на полное оправдание своих действий вместо осознания причин и масштаба поражения. Проблема не только в том, что народные избранники пошли против народа, но и, что точнее выражает причины отката, в том, что они в личном качестве оказались не готовы к масштабу поставленных перед ними историей задач. Вероятно, иного и быть не могло. Первая волна революционеров сгорает обычно очень быстро.
Маркьянов. Поддерживаю всех кто высказался. Все мы как были, так и остались, все разноплановые. Обьединение проблематично.
Боденков. Как можно в этом времени оставаться таким, как был. Нет таких людей. Время меняет людей.
Мыльников. Но в каком -то смысле в душе мы остаемся самими собой.
Ошурков. То, что вы зачитали - это всенародное заблуждение. Почему? Потому, что считают, что депутатам, которые попали в горсовет, избиратели дали путевку в сладкую жизнь. Мол, они там все в шоколаде и ничего не делают. Пока я слушал текст Сизенова, я мысленно пробежался по депутатам Ленсовета, с которыми приходится встречаться, по Колпинским депутатам Райсовета. Тех, кто зажирел, скурвился, наворовал - я просто таких не знаю. Так что такое заблуждение есть - все они что- то там наворовали. А вот две трети депутатов ЗАКСа, и те, кто идут туда сейчас - идут для того, чтобы быть в шоколаде. И это плохо. Мы шли в горсовет чтобы изменить к лучшему не свою жизнь, а жизнь тех людей, которые нас выбрали. От того , что я туда пошел, у меня жизнь только ухудшилась. Я примеры могу привести - в те романтические времена это было элементом самопожертвования. Сухарский, Синельников, Трубников, Беляков, я - ничего такого шоколадного в нашей жизни нет. Сейчас в ЗАКС идут, чтобы жизнь свою улучшить. Они не скрывают, что идут потому, что два миллиона долларов могут распределять. Они уже считают - я вложу один миллион долларов, но отобью пять миллионов за время депутатства. Я изнутри это безобразие вижу.
Предлагаемый фильм должен быть аналогом фильма : «Так жить нельзя». Это должен быть публицистический фильм, а исторический фильм можно сделать по-другому.
К сожалению, сейчас все с трудом вспоминается. Вот Иволга просила меня написать воспоминания, так на шесть листов я потратил две недели.
Иволга. Мне интересно, чтобы этот фильм был. Я знаю - люди уходят и не остается ничего.
Боденков. Наши дети не знают, кто мы. Я не очень знал, кто был мой отец, и очень сожалею об этом.
Ошурков. Беляков предложил сделать фильм. Он обратился - давайте определим жанр, вот мы и определяем. Теперь речь идет о форме. Она должна быть занимательная. Посмотрим на исторические хроники Парфенова. Там все интересно сделано, необычные анимации, которые осовременивают то, что происходило.
Я сочувствую Белякову - хватит ли его жизни на этот многосерийный детектив. Сколько руды ему придется переработать единого слова ради. Но кто же адресат фильма? Какая целевая аудитория, на что мы работаем? Мы должны работать на массовую аудиторию, зажигательно, интересно, публицистика должна быть.
Беляков. И так, все кажется согласились, фильму - быть, а каким ему быть - решим в процессе его создания.
Ошурков. Предлагаю демократическим путем избрать сценариста и режиссера и пойти в партию «Яблоко» , там это получится.
Мыльников. И избирать не надо. Если мы Ошуркова изберем, будет ли он этим заниматься, будет ли снимать фильм.
Ошурков. Нет, спасибо за доверие. Меня уже назначали однажды на все выборы. Я уже был жертвой тех обстоятельств. Я сколько раз хотел соскочить с того процесса. Но это невозможно, некрасиво.
Мыльников. На жертву ты не похож. Брось.
Ошурков. Для вас я был только орудием, которое использовали.
Беляков. И так фильму быть. Первая часть фильма будет касаться Колпино. Мы должны сделать ее таким образом, чтобы все загорелись, и по всему Питеру пошли сьемки других частей фильма с другими людьми, которые есть здесь в сценарном плане.
Мыльников. То есть Колпинская часть будет как бы первой серией? На какое время этой серии ты рассчитываешь?
Беляков. Я уже говорил о том, что возможно сделать в часовом виде.
Беляков. С флагом, хотя подняли его в другой серии в 1991 году над Мариинским дворцом.
Маркьянов. Флаг появился как-то неожиданно и сверху. Мне в те годы приснился сон, что над райисполкомом появилось трехцветное знамя. Я подумал - сколько же лет еще пройдет, когда все реализуется. Случилось все буквально через год.
А еще мне запомнилось 19 августа 1991 года. Нас, депутатов райсовета, обзвонили и попросили собраться в райсовете. По дороге я встретил депутата райсовета Житкова, известного своими прокоммунистическими взглядами. Он сказал: «Ну вот, начались серьезные дела. Военные, раз они вступают в дело, церемониться с демократами не будут, они стрелять будут, как когда-то в Чехословакии, где я был. Теперь все встанет на свои места.».
Ошурков. Мне вспомнилась полемика Мыльникова на демонстрации, когда он сцепился с секретарем райкома Дубровским, когда тот пытался чуть ли не выдергивать флаг из рук. Он говорил : «Это - царизм». А Мыльников такую фразу сказал ему : «Слушай, Дубровский, я думаю тебе скоро станет стыдно, когда этот флаг будет государственным !». Это было перед демонстрацией в 1989 году около овощного рынка.
Беляков. Вот отличный эпизод для фильма! И Дубровского бы вытащить на сьемку.
Ошурков. Еще я помню - мы стояли с Житковым и Черезовым под этим флагом. А потом нас из партии за это исключали.
Иволга. Насчет Дубровского и того, что ему стыдно и что нестыдно. Он увяз в торговле. В нашей книге мы поместили фразу, которую он сказал тогда. Мы стояли на углу улиц Веры Слуцкой и Ленина. А на домах электрическими лампочками были написаны какие-то коммунистические лозунги. Я ему сказала: « Это что вам - красный уголок? Почему вы на жилых зданиях вывесили свои лозунги. Мы вас заставим все это убрать. Вы спрашивали жильцов этого дома?». Он говорит : «Никогда, никогда! Только через мой труп!».
Миронов. Андрей Маркьянов помнит, когда мы начали печатать листовки вдвоем, в цеху, сами. Это шелкография. Это было еще до флага - вот тогда было начало всех дел.
Беляков. Мне очень понравилось все, что вы здесь высказали. Хотелось бы приступить к проекту сценарного плана чисто по Колпину. В нем подробно расписаны эпизоды по кинотеатру «Пламя». Все остальное написано кратко на обороте листа, и это надо расширить. Окружное собрание в Пушкине не описано подробно, также митинг на стадионе «Ижорец», выборы 26 марта 1989 года и т.д.
Первый эпизод по собранию в «Пламени» - телеграмма в газету «Известия». Здесь надо добавить рассказчиком Ритари, он на почту телеграмму вместе с Кулекешевым относил.
Мыльников. Была еще и предыстория.
Пославский. Сначала было собрание трудового коллектива Ижорского завода. Мы пришли в «Пламя» потому, что на этом собрании нас прокатили.
Ошурков. Это была конференция трудового коллектива завода 11 января в ДК Ижорского завода.
Пославский. Сначала было выдвижение по цехам, многие цеха на своих собраниях Ошуркова_поддержали.
Беляков. Я предлагаю рассказ об 11 января 1989 года возложить на Ошуркова.
Ошурков. Хорошо. У меня есть где-то материалы об этом.
Иволга. А что вы покажете на экране?
Беляков. Постановочную часть можно снять в том зале, где была конференция. Андрей (Ошуркову), постарайся написать по поводу 11 января и по выдвижениям в цехах Ижорского завода.
Ошурков. На конференции в меня вцепился какой то мужик: «Почему вы хотите менять Конституцию?». А я ее не читал и не знал, что там менять нужно.
Мыльников. По поводу телеграммы. Ее обсуждали, инициативная группа собиралась. А Куликешева после этой телеграммы отправили на армейские сборы.
Ошурков. А когда он вернулся со сборов через полтора месяца, его на митинге встретили овациями.
Беляков.Ритари мне рассказывал, что удалось текст телеграммы передать корреспонденту «Известий» А.Ежелеву. А он сделал так, чтобы эта телеграмма в «Известиях» появилась 21 января.
Мыльников. А до того? У меня в памяти маячит собрание в бытовых помещениях 33 цеха. Там, кажется было собрание коммунистов.
Ошурков. В начале декабря 1989 года партком завода возбудился по поводу того, что Ходырев у нас будет кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. Вся ситуация началась после заседания совета трудового коллектива Управления металлургии. Нам предложили Ходырева, а мы захотели своего. Я спросил - кого своего? А кто-то ответил: «Да тебя». Мне в принципе было все равно - хотят Ходырева, не хотят Ходырева.
Пославский.В Управлении металлургии была встреча с депутатом райсовета Кручининой и Петровым Сашей.
Ошурков. Да, Саша Петров был зампредседеталя исполкома, он привел Кручинину. Они кое-как отчитались, а люди возбудились - что это за власть такая. И долго обвиняли Сашу Петрова, что он не смог отчитаться.
Мыльников. А вот как проходило обсуждение с исполкомом проведения собрания жителей Колпино в кинотеатре «Пламя». Помню, после обсуждения с работниками исполкома мы расстались друзьями. Нам пообещали, что все будет хорошо. Они, наверное, о телеграмме в «Известия» не знали, но думали, что нас обманут, у них уже был план. Расставаясь, я спросил - во сколько же подходить, может быть пораньше, чтобы помочь в проведении собрания. Они ответили - нет, не надо, мы все организуем, и вам никто мешать не будет. Но потом кто-то из наших сказал - надо придти пораньше.
Беляков. Вот мы с тобой и пришли. И ещё пришли те наши ребята, кто смог. А на сходке до этого решили, что Ошурков поедет в Металлострой, в НИИЭФА, там его выдвижение будет надежным. А здесь, в Колпино, неизвестно, что устроит исполком.
Ошурков. Я в НИИЭФА не был. Я по дороге в НИИЭФА находился, потому что Витя Дмитриев туда поехал, а меня в заложники оставили здесь. Но дверь в «Пламя»оказалась закрытой.
Пославский.Да, мы вместе стояли. Когда сломали дверь, из-задавки было не войти. Я Андрея сзади толкал - вот его выдвигают, пропустите хоть его.
Мыльников. А я думал - он в НИИЭФА в это время был.
Пославский.Мы с работы вместе шли.
Мыльников. Накануне собрания в «Пламени»была сходка у Валиулина на квартире, обсуждали, как быть, и кто куда поедет, и кто куда пойдет. Надо было разделиться, прикинуть сценарий действий.
Беляков.Я тоже это помню, и все,кто мог, пришли пораньше, и нам с Мыльниковым предстояло сыграть основную роль в собрании.
Мыльников.Нас было несколько человек, жена была со мною. Она потом участвовала в подсчете голосов, она многое помнит лучше меня. Ещё я точно помню, что был Валиулин с нами. Беляков, я, Валиулин, Евдокимов первыми прошли до того, как закрыли двери в зал кинотеатра.
Беляков. А Копысов открыл собрание, когда понял - пора, позже могут быть эксцессы, можно будет потерять имевшееся большинство своих.
Мыльников.У них, видно, все заранее было расписано, они все просчитали.
Боденков. Это по фильму заметно - сидит в зале молчаливое большинство и ждет своей очереди по сценарию.
Мыльников. В президиуме решили - зал полон, пора начинать. Я смотрю- всё,проиграли. Уверен был -Ошурков в НИИЭФА, его там выдвинут. Я тогда сказал - раз такое дело, мы сейчас уйдем, ведите это собрание без нас - и собрался уходить. Пошел мимо президиума, машу нашим - уходим, что тут делать. Идиотов из нас делают, сейчас примут любое решение, и скажут - вот, при участии инициативной группы. Нечего тут пачкаться, надо уходить. Но кто-то сзади закричал - нет, не уходи.
Беляков.Мне помнится, это я тебя остановил.
Мыльников. Да, ты, Валиулин - не уходи, не надо. Уж не знаю, на что рассчитывали.
Беляков. И тут предложили тебя в президиум посадить, и тебя посадили.
Мыльников.Я даже не помню, чья была инициатива. Из президиума ребята поняли, что поезд уходит, что сейчас уйдут эти ребята из зала, и опять будут в газету жаловаться, надо их хитро обыграть. По-моему, кто-то из президиума предложил - давайте одного из инициативной группы возьмем в президиум, и будем проводить собрание вместе. Это был хитрый ход. Но это был бы идиотизм. Ну, сидел бы я, прикрывал бы этот бардак.
Но эти двое - Беляков и Валиулин - говорят: «Соглашайся!», и я пошел в президиум. А вскоре пошло - несколько человек прорвались в зал, партиями прорывались. Я повеселел немного - народ идет! В президиуме пошли разговоры - давайте начнем, председателя выберем, то да сё. А я осмелел - поддержка-то растет! И тут началась борьба за микрофон. Я попытался забрать микрофон - раз это наше собрание, давайте я его буду вести. Президиум возмутился - что такое, давайте председателя изберем. И вот, пока шла эта перепалка, народ прорывался, эти наймиты сами стали понимать, что играют в не очень хорошие игры. Произошел перелом.
Беляков.И тут мы предложили компромисс - двух сопредседателей собрания и двух сопредседателей счетных комиссий, чтобы всё было честно, чтобы решение собрания было обязательно признано.
Мыльников. И тут пошел бардак и на сцене. Люди полезли на сцену. Один исчез из президиума, другой слинял куда-то. Уже председатель исполкома Копосов стал заикаться.
Ошурков.Когда мы пришли,уже Копосова не было. Я его не видел вообще.
Мыльников. Взале сидел первыйсекретарь райкома Немтин, были там секретари райкома Черезов, Дубровский. А сцена заполнилась людьми, пошли выступления.
Иволга.Девушка хорошо выступила, сказала: «Уйдите, наймиты!». Такое выступление могло подействовать на тех, кого прислали.
Беляков. А на них мало подействовало, все-таки 380 человек проголосовало за Ходырева. Это более половины зала на 709 человек, в который набились более 1280 человек и вырвали победу у наймитов.
Мыльников. Если они пришли, как наймиты, это не значит, что они как наймиты и голосовали.
Беляков.Но ведь и наши были в зале. У меня тоже жена там была на балконе, и боялась - столько народу собралось на балконе, как бы он не обвалился. Но крепко тогда делали - не обвалился.
Мыльников. После этого собрания мы побеседовали с сопредседателем собрания Рахмановым - что делать дальше. Нужен же протокол, его надо сдавать в избирательную комиссию.Была магнитофонная запись собрания, договорились, что её сделают в виде текста и зашлют мне на подпись, раз мы - 2 сопредседателя. Рахманов подпишет, и я подпишу. Я попросил, чтобы мне сделали копию, но мне в этом отказали. Для подписания этот дословный текст привезли мне на дом. При этом второй экземпляр мне случайно оставили. Но через полчаса ко мне приехали снова и забрали второй экземпляр.
Пославский.Когда проходили собрания по выдвижению кандидата в депутаты Верховного Совета СССР в цехах, отделах Ижорского завода, то каждое новое собрание прибавляло нам сторонников и членов инициативной группы. Прошло собрание -появился Удалов, ещё где-то - Синельников, ещё - Беляков, Софронов, Лебедев и другие.
Боденков.Они сами появлялись. Они чувствовали - надо, должны. Беляков сначала сам хотел выдвигаться, но уступил дорогу Ошуркову.
Мыльников.При этом кто чем мог, тем и помогал Ошуркову. Вся вычислительная техника Ижорского завода в тайне от начальства печатала тексты для него. На вычислительном центре работало много наших людей.
Пославский.Хочу вспомнить А.Ф.Козлова из Управления металлургии. Он нас прикрывал, ему доставалось. Сидим как-то на селекторном совещании, а его по селектору ругает руководство - мол, распустил своих подчиненных, его люди ходят по цехам и агитируют народ за Ошуркова.
Мыльников. Я думаю - весь подписанный мною и Рахмановым текст где-то лежит, и там дословное изложение собрания.
Пославский. Все лежит в КГБ. Нам тогда говорили - вот мы 21 выберем, 22 отдохнем, а 23 готовьтесь к отправке.
Мыльников. Везде, где КГБ могло, они снимали нас на видео. И я слышал, что нас на парткоме показывали.
Пославский. Да, на парткоме, со стоп-кадрами: вот этот - Мыльников, вот этот - Пославский, вот этот - Беляков, и т.д.
Ошурков. Да, кассета такая была, ходила по парткабинетам. А в Металлострое был клуб «Альтернатива», в который входил Трубников, Невшупа, Савиковский. Это филиал питерской «Перестройки». В «Перестройку» Беляков ездил, так он меня с Трубниковым и познакомил.
Беляков. По окружному собранию в Пушкине кто бы написал? Пославский?
Пославский. Тогда вышел номер «Ижорца», посвященный окружному собранию, первый номер этой газеты, где не переврали событие. Надо его взять за основу.
Баранов Леонид Иванович, Беляков Владимир Геннадьевич, Боденков Валерий Александрович, Даниленко Дмитрий Леонидович, Евдокимов Петр Илларионович, Иволга Раиса Семеновна, Мыльников Александр Анатольевич, Сизенов Евгений Петрович, Трубин Александр Константинович, Швецова Людмила Александровна
Курсивом выделяются яркие эпизоды,
способные вызвать интерес к фильму.
Швецова.Тогда я работала в КБ Ижорского завода. Мы узнали, что на собрание надо идти в кинотеатр «Пламя», но начальство это не приветствовало. Тогда я позвонила отцу - Александру Васильевичу Швецову. Он работал тогда в лаборатории ОКБ Ижорского завода, он человек свободный, и он потихоньку ушел на собрание раньше, чем все остальные. Ему удалось попасть в зал кинотеатра в центр, в первый ряд. Видят - солидный человек, в возрасте, наверняка будет за Ходырева. А когда мы пришли к «Пламени» - там толпа народу, двери закрыты, как оказалось, на швабру. Это входная дверь была закрыта.
Когда отцу дали слово, он поломал все карты организаторам. Он выступил за обновление власти, за молодого кандидата в депутаты - Ошуркова.
Мне запомнилось, как шумели в зале прорвавшиеся люди, как председатель исполкома Копосов, пытаясь успокоить зал, беспомощно обращался к Мыльникову: «Ну скажите им, ну скажите!». И вот Мыльников поднял руку, и в зале наступила тишина.
Баранов. Был такой момент, когда проведение собрания было на грани поворота на сценарий исполкома. Тогда я подошел к микрофону, представился, сказал, что работаю на Ижорском заводе, отец троих детей. Что я вижу - здесь сидит секретарь Колпинского РК КПСС Немтин, и я, как коммунист, обещаю, что завтра обращусь в ЦК КПСС с требованием наказать людей, которые мешают демократизации в партии. Где-то в это время в зал стали прорываться люди, и произошел перелом. Кто-то рассказывал потом, что тогда в «Пламени»Немтин почувствовал, как под ним закачалось кресло. Тогда Мыльников взял ведение собрания в свои руки. Голосование было на выходе из зала в фойе попредъявлению паспортов и прошло четко.
Даниленко.В тот день утром на перекуре начальник отдела главного сварщика Павлов сказал, что нужно выделить людей на собрание, которые проголосуют там определенным образом. Меня это возмутило. Я взял отгул и явился в кинотеатр «Пламя»раньше, чем было объявлено. Паспорт был у меня с собой. На проходной было написано, что собрание в 17.30, а Павлов сказал - быть в 16.30. Прошел я в зал в начале пятого свободно. Когда люди прорвались в зал, многие поднялись на сцену, и я туда. Добрался до микрофона и сказал, что в зале сидит руководство. Обычно их в это время с завода не выгнать, а они тут сидят. Я отгул взял, чтоб пораньше придти. И я их спросил - а вы тоже отгул оформили? После этого у начальника нашей сварочной лаборатории Саши Евтушенко были неприятности, его вызывали к начальству, дергали, говорили - как ты это позволил? Он отвечал - вот заявление, Даниленко взял отгул.
Швецова.После собрания мы шли с ощущением победы, это было как в революцию, так приятно. Потому что навязывание нам старыхкандидатов от власти надоело. Горбачев объявил перестройку, а мы видим, что нам опять навязывают тех, кто по 20 лет сидят во власти и ни о какой перестройке не думают.
Даниленко.Да, этобыла эйфория. Прихожу домой, там жена с пятилетним сыном. А я просто сияю. Жена спрашивает: «Что такое?». А я никогда такого удовольствия не получал. Да, такой победы никогда не было.
А до этого была попытка выдвижения Ошуркова в ДК Ижорского завода на конференции трудового коллектива завода. Я туда прошел по чужому мандату. Меня не выдвинули, хотя я был членом партбюро отдела главного сварщика. СашаЕвтушенко, мой начальник, дал мне свой мандат, и я пошел. Попытался выступить. Но СергейМишин, тогдашний идеолог парткома, меня перехватил: «Слушай, а ведь ты -неЕвтушенко.». Так мне выступить и не дали.
Баранов. После собрания в «Пламени» комне подошел начальник ЦЛНМК завода - что ты там такое сделал, что тебя вызывают к зам.главного инженера Карлюкову. А Карлюков примерно так сказал- чего тебе не хватает? Ты вроде начальник лаборатории, у тебяжилье есть, чего ты-то вылезаешь? Вроде, вылезают все те, у кого чего-то не хватает, кто обижен чем-то. Я с ним откровенно поговорил - мы с ним с детства знакомы. Я говорю - ты же сам все видишь, сам понимаешь. Только твое место, кресло заставляют тебя поступать определенным образом.
Евдокимов.В день собрания в «Пламени»на проходной завода висело объявление, что оно состоится в 17.30. Днем приходит ко мне Беляков - он тогда электромонтером работал - и говорит: «Прошла информация, что нас могут не пустить на это собрание. Мы стали по нашим бригадам, по товарищам сталиходить, агитировать в нашем 47 цеху, чтобы после смены все как можно скорей шли на это собрание, чтобы долго не умывались, чтобы успеть. Мы поняли, что готовится какая-то провокация, какая-то подлянка. Мы пришли к кинотеатру, а там - пожарные, милиция. У кого был паспорт - те прошли, но не все были с паспортами. Заходим в зал, а там уже сидит все старье - заводское и районное начальство. Собрание началось раньше времени, указанного на проходной. Люди стали возмущаться. Но после того, как в зал прорвались ижорцы, выбрали новый президиум, и все пошло по-другому, как потребовали люди, а не по сценарию исполкома.
Трубин. Я хочуначать с того, как я познакомился с Беляковым, Ошурковым, Трубниковым, Удаловым и другими Колпинскими ребятами. В Пушкине в здании райисполкома проходило окружное предвыборное собрание по выдвижению кандидата в депутаты ВС СССР. Туда многих не пустили, и меня тоже. И вот тут, перед зданием исполкома, я и познакомился с Колпинскими ребятами и попал в их кампанию. Я тогда служил в армии, был подполковником. Потом вступил в Ленинградский Народный Фронт, и с тех пор занимаюсь политикой.
Беляков. На том окружном собрании «зарезали» наших кандидатов Ошуркова и Трубникова и выдвинули Ходырева и Зверева. Но потом народ на выборах проголосовал против Ходырева иЗверева.
Трубин. И курсанты проголосовали против, между прочим. Я в то время служил в военном училище. К нам в училище на следующий день после окружного собрания пришел Ходырев. Ему так аплодировали, так хлопали - весь зал. А при голосовании выяснилось вот что. Курсанты закончили голосовать в 9 утра. И уже тогда были ясны результаты, и не в одном нашем училище. Курсанты - народ дружный, и все они проголосовали против Ходырева. Но не один человек способствовал такому результату. Даже группа такого сделать не могла. Делали все вместе. Помогла опора на народ.
Беляков. Наследующемэтапевозниклатакаяфигура, какАлексейЛевашев. Откудаонвзялся, ичемзакончилосьегохождениевовласть.
Трубин. Левашеввозниквнезапно, ниоткуда. Он - Пушкинский. Занимявностояликакие-тосилы. Видимо, этобылилюдиизрайкома, потомучтоонсразуполучилогромнейшуюорганизационнуюподдержку. Амыпотомсделалиогромнейшуюошибку - мысталиегоругать. Анашнародлюбиттого, когоругают. Ивылезтакойвотавантюрист. НовПушкинеонбольшенеживет. Онисчез, никтоонемневспоминает, былаунегокакая-тогрязнаяистория, онвтюрьмесидел.
Мыльников. Еговыдвигаливкинотеатре «Авангард»вПушкине. МытамбыливсейкомандойсОшурковым. НаменяЛевашовпроизвелхорошеевпечатление. Молодец, отличновыступал. ПослеэтогоясказалОшуркову - воттвойреальныйпротивниквбудущем, обратинанеговнимание. Новсеребятакак-тоотмахнулись - дачтотам, молодойпацан. Уменятогдабыловпечатление, чтоэто - чистоесамовыдвижение.
Беляков. Аавтобусысгромкоговорителямивегоподдержку?
Мыльниуов. Недумаю, чтоонбылставленникомкаких-тосил. Наверное, унегобылагруппадрузей, помощников.
Беляков. Откудаавтобсы? Унасагитационныхавтобусовнебылоибытьнемогло!
Трубин. Данетакаябольшаяонличность. Прославилсятем, чтонасъездевыступилпротивГорбачева.
Сизенов. Онсделалзамечаниеповедениюсъезда, т.к. Горбачевнеимелправаоткрыватьсъезд, этодолженбылсделатьстарейшийдепутат.
Беляков.Поэтомуповодуявыскажусьрезко, иначнускнигиВинникова «Ценасвободы», вкоторойговоритсяиорасследованиидеятельностиКГБвовремяпутча 1991 года. КомиссияЛенсоветапришлакоченьинтереснымвыводам.
ВразговореВинниковасКурковым, начальникомпитерскогоКГБтоговремени, последнийскептическиотнессякнекоторымвыводамкомиссии. Винниковикомиссиявыяснилитогда, чтопримернокаждый 50-йжительгородаявляетсяосведомителемКГБ. Вдемократическомдвижениитакихлюдейещёбольше. ПривсемэтомЛенсоветнесталорганом, управляемымКГБ. Аотом, какКГБуправляловсемипроцессамивобществе, естьвкнигенесколькопримеров.
Так, одинизосведомителейбылкураторомотКГБвфилармонии. ОнпересталработатьнаКГБпослетого, какженщина, изобличеннаяимвраспространениикнигСолженицина, повесилась.
Кураторуниверситета «ловилнаудочку»научныхработников, желающихвыезжатьзарубеж. Вкаждойгруппе, выезжающейзарубеж, долженбылнаходитьсяодиносведомитель. Человек, соглашавшийсянаэтуроль, буквальноневылезализ-заграницы, возилтудаприсвоенныенаучныетрудыитакприподдержкеКГБстроилсвоюуспешнуюнаучнуюкарьеру. ЭтоткураторчерезгодработынаКГБприобрелогромноевлияниевуниверситете, имогвоздействоватьнасудьбыбольшогочисласотрудников.
Бывшийкураторсинагогирассказывал, чтовобщинной «двадцатке»имбылозавербовановосемьчеловек, втомчислеираввин, черезкоторыхонимелвозможностьвоздействоватьпрактическинавсюеврейскуюобщинуЛенинграда. Крометого, черезсотрудниковКГБ «группынаружногонаблюдения», изображавшихпьяныххулиганов, емунесколькоразприходилосьорганизовыватьизбиениялидеров «нелояльных»еврейскихгрупп.
Такилииначе, марионеткиКГБбыливезде, иихтайнаявластьработалавопределенномнаправлении.
То, чтоЛевашовнасъездедепутатовВССССРвыступалпротивГорбачева, говоритмнеотом, чтоэто - марионетка, идействовалоннепосвоейволе, авопределенныхинтересах. Можетбыть, яошибаюсь.
Трубин.Но в КГБ были разные подразделения, которые занимались разными вещами. Номенклатура - наш правящий класс- руководила КГБ. Это 75 тысяч человек, которые были наследственными властителями - обратите внимание: наследственными по принципу родственных связей. И они сейчас находятся у власти.
Мыльников.Вообще-то КГБ - не наше дело, но раз уж вы зацепили эту тему, то хочу сказать, что есть версия, что КГБ из орудия партии стало самостоятельной силой. Что перестройка - дело рук КГБ, что мы - демократы- орудия КГБ-шного заговора, который поставил Горбачева и провел все остальное. Потому что КГБ-шники хотели прибрать власть себе. А то, что они сейчас управляют страной, косвенно доказывает эту версию.
Сизенов.Примерно такой версии придерживается бывший ленсоветовец Мусаков. Но я хочу оппонировать Белякову в отношении Левашова. Я считаю, что в 1989 году Левашов в достаточно честной кампании переиграл Ошуркова, достаточно умело. ДеятельностьЛевашовакакдепутатабыланормальной, достойнойдепутатаВССССР. Напервомзаседаниионвыступилсовершенноправильно, всоответствиисрегламентом. НеГорбачевдолженбылоткрыватьивестипервоезаседание, апредседательизбирательнойкомиссии. Левашоввыступалнепротивлидераперестройки, апротивнарушениярегламента. Япомню, какЛевашоввходилвкомиссиюпорасследованиюпутча. Оноченьаргументированнообъяснял, чтоименноКПССподдержалаГКЧП, анеотдельныечленыКПСС. ИтогдарезолюцияпрошлаименновпредложенномЛевашовымвидепрактическиединогласно. Я не думаю, что Левашов был марионеткой. Он был человеком, который достаточно умело вел свою линию, во многом совпадавшую с политической линией всего демократического движения. Я помню, что мы были категорически не согласныс его линией по поводу референдума о Союзе ССР, когда Левашов призывал голосовать за этот референдум, против введения поста президента СССР. ЛНФ со всем этим был не согласен категорически. Но у Левашова была честная позиция, которую нельзя ставить ему в вину.
Беляков. Я тогда изложу еще один факт в поддержку своей позиции.
Одно совпадение, как говорят в КГБ, это случайность, а два - уже закономерность. Таквот, янезнаю, какузналмойтелефонЛевашов. ОнменяпригласилналичнуювстречуитампредложилперейтиизгруппыподдержкиОшурковавегогруппу. Встречапроисходиланаавтобуснойостановке "Фидерная". Яемусказал, чтостольлегконеменяюлюдейзнакомыхнанезнакомых. Иделоздесьвнравственнойпозиции.
Если бы Левашов понимал, какой тяжелый путь пройден группой Ошуркова, как сложно нам все давалось - если бы он все это понимал, то он, наверно, пришел бы к нам, в нашу инициативную группу. Поэтому его действия назвать нравственными я не могу. Он работал на то, чтобы украсть у нас победу, и вот таким нечестным способом. И вряд ли это было желание показать, какой Левашов гениальный или более достойный кандидат в депутаты. Нет, он показал только, что это человек достаточно безнравственный. А именно такие люди обычно и являются работниками по заказу КГБ.
Трубин. Я не считаю, что путч в 1991 году готовила и поддерживала КПСС. Это была очень узкая номенклатурная группа, меньшинство номенклатуры КПСС, которое все желало оставить по-старому. Причем большинство номенклатуры было против этого путча. Они трусливо ушли в сторону.
АкомандирПсковскойвоздушно-десантнойдивизии, котораябыланаправленанаПитер, незналсутьвыдвижениядо 6 часовутра. Этопривелоктому, чтодивизиясильноопоздала. Емув 00 часовпозвонилминистробороныЯзовисказал: "Будьнаместе, будеттебесообщение.", нонесказал, очем. Этопривелокнегативнымдляпутчистовпоследствиям. В 6 утраЯзовемупозвонилисказал - тыпереподчиняешьсякомандующемуЛенинградскимвоеннымокругомСамсонову, будешьвыполнятьегоприказы. ОдинполкотправитьнаТаллин, авсюостальнуюдивизиювместесПсковскимспецназомдвигатьнаПитер. НоонсдивизиеймогвысадитьсяссамолетоввСтокгольмечерез 3 часа,авПитерепоземлеонтакбыстропоявитьсянемог. Унегонабронемашинахбылопарашютноеоборудование, откоторогонадобылоосвободиться. Одинполкбылнастрельбище. Врезультатеонидвинулисьтольков 15 часов, анев 6 часов, какпредполагалЯзов.
Всё это говорит о том, что низовые структуры не были проинформированы о замысле путчистов, их использовали вслепую. Организаторы путча боялись разглашения своей тайны.
Далее. Никто из активистов Народного Фронта не был арестован и никто из депутатов Советов. Почему? Потому, что все это надо было готовить заранее, оповещать многих сотрудников КГБ. А в Питере все можно было бы задавить, если подготовить заранее 500 сотрудников КГБ и 500 человек наиболее активных арестовать. Так что о путче знал очень узкий круг. Тайну они сохранили, но потом у них все стало организационно разваливаться. До этого основная часть наследственной номенклатуры решила заняться приватизацией имущества и заранее к этому готовилась. Второй фактор - это заранее уничтожение всей партийной документации. Уничтожена вся. Практически сейчас лишь в США сохранился один архив Смоленской парторганизации, который захватили немцы во время Великой Отечественной войны. Больше никакой партийной документации нет. УнасздесьвсеисторическиедокументыСмольногоуничтожилличноГидаспов. Наиболееважныедокументыонличноуничтожалчерезспецмашину, аещё 8 мешковотвезвлеситамсжег. Онзанималсяэтимделом 20 августа. ОдеятельностиКПССосталисьлишькосвенныедокументы, например, хозяйственныедокументыСмольного. Онирассказывают, какСмольныйжилвовремяблокады. НикакогоголодавСмольномнебыло. Но это - второстепенные документы. А все важные документы были заранее уничтожены. Райкомовские документы, насколько мне известно, были уничтожены ещё за год до этого. Все это готовилось заранее.
Даниленко. А не пригласить ли нам Черезова и поспрашивать его об этом?
Трубин. Но часть номенклатуры не хотела этого путча. Она хотела приватизацию, хотела на раздачу поспеть. Она и возглавила раздачу.
Беляков. Мы узнали сегодня много нового и интересного. Но я хочу попросить Трубина рассказать о Риге в начале 1991 года.
Трубин. ВПрибалтикуЛенсоветзимой 1991 годаотправилнесколькихдепутатов. БолтянскийпоехалвТаллин, ЯскинпоехалвВильнюс, аяпоехалвРигусСунгуровым. ВРигеначиналасьстрельба, это явнаяпопыткавоенногопереворотасцельюобостритьситуациювСССР. ЭтимруководилРижскийгоркомКПСС - на 100 % вэтомуверен. Емуподчиняласьчастьвойск. Приэтомдляпровокацийнеполучалосьзадействоватьрижскихкурсантоввоенныхучилищ, которыесоставлялиосновнуюмассугарнизона. Они - болееграмотные, чемОМОН. ВРигеунихдевушки, знакомые, бесполезнобылоихиспользоватьдляорганизациибеспорядков. ПриэтомрижскийОМОНбылискусственноизолированнасвоейбазе. Снимпроводилисьвесьмаоригинальныеполитзанятия. НамсСашейСунгуровымудалосьпройтинаэтиполитзанятия, т.к. ябылвформе. Стоитзал - человек 50 этихомоновцев, всеонисоружием - савтоматами, пистолетами, сгранатами. Причемгранатывбоевойготовности: дернешь - ивзорвется. Инанихвсеэтодействует, онитожевготовностивзорватьсявлюбоймомент. Переднимистоитнеихполитработник, аизрижскоговоенногоучилища, ипроводитполитзанятия. Сзадиполитработникарасположились 5 женщин, которыенепрерывнокричат:"Ребята, спаситенас, насубивают, режут. Насвсехперебьют, выдолжнынасспасти.". Ипостояннотакиевозгласызаспинойполитработника. Обстановкасовершеннодикаяитемболеенакаленная, т.к.кэтомумоментуомоновцыужерасстреляли 14 человек - совершеннослучайныхлюдей. Водителякакого-тоостановили, что-тоимнепонравилось, тутжерасстрелялинаместе. 20-гоянварярасстрелялидвухмилиционеров. Расстреливалииз-затого, чтоответилиимкак-тонетак, илипоказалсячеловекподозрительным.
Онибылисовершенноизолированы, никакойсвязисвнешниммиром, тольковыезжалинатакиерейды. Якобыукрепляливласть.Ихужек тому времени ненавидели. Местная милиция состояла из русских, белорусов, т.к. милицию шли те, кто не имел квартиры, прописки. Поэтому большей частью это были не латыши. Местная милиция оказалась в дурацкой ситуации, т.к. омоновцы - та же милиция, но другого подчинения. Местная милиция пыталась противостоять беззаконию ОМОНа.
Как только мы с Сунгуровым появились на этих политзанятиях, проводивший их посторонний офицер, обративший внимание на нас как на лишних свидетелей, сразу куда-то исчез, и женщины тоже ушли.
Сунгуров что-то стал рассказывать, но он явно не оценил аудиторию. Его пообещали тут же расстрелять. И это не шутка. Это обещали люди с автоматами, которые уже расстреляли 14 человек.
Пришлось мне брать эту ситуацию на себя. Я то в форме и знаю, как надо разговаривать с военными. Не важно, что говоришь, важно, что командирским голосом. Я стал отвечать на их вопросы.
Они спросили - неужели я приехал сюда на обычном автобусе и в форме. И я ответил, что именно так. И на вас никто не нападал? Я ответил – никто. А омоновцы – так у них наши списки, где написано – всех повесим! Я ответил, что по-латышски не понимаю и таких списков не видел. А они говорят – виселицы стоят на площади. А я говорю – там был, никакой виселицы не видел.
В общем, наши ответы их успокоили, мы вышли оттуда живыми, целыми и невредимыми. Вроде обстановка там стала нормализоваться.
В Риге мы побыли ещё один день, были на встречах с рижским горсоветом и парламентом Латвии, и стали собираться уезжать. А 20 января вновь раздалась стрельба. Я подумал, что нападают на военкомат, который расположен рядом с Латвийским МВД. Услышав выстрелы, мы с Сунгуровым пошли туда, где стреляют. Сунгуров остался в оцеплении, а я пошел к омоновцам. Они палили, не разбираясь, куда стреляют, были на освещенной стороне улицы и стреляли в сторону парка. По парку бегали люди – ведь только 8 часов вечера, люди ещё не разошлись по домам. В парке тогда погибли 2 милиционера, которые выгоняли людей оттуда, ещё мальчишка и какой-то гражданский. Омоновцы стреляли просто по теням – т.к. не видели во тьме, куда стреляют. Глаза бешеные, один на улице пристроился, и палит с колена. Я ему – прекрати стрельбу, что ты делаешь! Они увидели – мелькает огонек – будто выстрел, бабах - а это огонек от снимавшей их телекамеры – и Витасу Звайгене прямо в лоб, он был телеоператором, работал с тележурналистом Подниексом.
Я опять кричу – что вы делаете, прекратите стрельбу! А они в ответ – по нам стреляют! Я им говорю – я встану перед вами, а вы становитесь за мной, никто по вам выстрелить не сможет. Только стрелять прекратите! Один такой здоровый литовец, чтобы прикрыть меня что ли, сгреб меня в охапку и в машину посадил, а я ему говорю – да я с тобой рядом встану, только палить прекратите! Встал с ними рядом на крыльцо здания МВД, они стрелять перестали. Стреляли-то потому, что были в панике.
Стрельба прекратилась и в здании МВД. Оттуда выводят генерала – начальника рижской милиции, к себе сажают, мне тоже предложили. Я поехал с ними, пытаясь их успокоить.
И здесь же ещё один эпизод, показавший, что омоновцы – настоящие милиционеры. Там недалеко какие-то мародеры бегали, омоновцы их повязали, ножи отобрали и в машину забрали, несмотря на утверждения грабителей, что они – русские, приехали помогать рижскому ОМОНу. Только когда приехали в ОМОН, меня стало трясти от пережитого.
На следующий день я пришел в МВД, и вот что узнал о происшедшем вчера. Во-первых, омоновцы убили двух милиционеров, когда штурмовали здание. А полезли они в МВД из-за того, что накануне вечером была провокация против жены одного из омоновцев.
В МВД в тот день я встретил всем нам сегодня известного гражданина Колесникова – заместителя генерального прокурора. А тогда он был командиром милицейской дивизии, прямым начальником рижского ОМОНа. Я пришел и увидел рижское руководство, глаза у всех квадратные – не знают, как этот ОМОН успокоить. Кто-то сказал Колесникову – иди, успокаивай, ведь это твои подчиненные, а он не хочет. Я спросил, а что же произошло, из-за чего весь сыр-бор? Отвечают, что накануне вечером омоновец встречался с женой, подвез до дома, высадил и уехал. А там была какая-то машина. Три человека из этой машины схватили женщину, затащили в машину и изнасиловали. Об этом узнали омоновцы, озверели и пошли разбираться с милицией.
А Колесников отказывался ехать в ОМОН, чтобы разобраться в происшедшем. Тогда я предложил – давайте я поеду. Они согласились, меня довезли и высадили метрах в 100 от ОМОНа – дальше подъезжать боялись.
Я должен был допросить эту женщину и её мужа, хотя никогда расследованием уголовных дел не занимался. Меня перед поездкой кое-как проинструктировали о том, как вести допрос, что перед ним надо предупредить об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, что я и сделал. А она плачет, плачет.
Я выяснил, что женщину схватили. Я её спросил - а может быть вы кого-нибудь из насильников узнали? Она ответила, что узнала – там были отец и сын, по национальности – латыши. Один из них ей известен тем, что он работает на КГБ. Когда она первый раз была замужем, жила в военном городке, где жил и этот латыш, про которого говорили, что он работает на КГБ. Когда я уже заканчивал допрос, пришли все-таки следователи из горотдела милиции из отдела тяжких преступлений.
Вот так мне стали известны эти подробности. Их я пытался довести до руководства прокуратуры и в Риге, и в Питере. Эту провокацию явно организовала часть КГБ, работавшая на партийную номенклатуру.
Хочу сказать, что в КГБ было и достаточно честных людей. Они боролись с чеченской мафией, с организованной преступностью.
Хотя в этом случае я точно не знаю, действовал ли этот провокатор по заданию или нет, я знаю точно одно – этот человек, по утверждению потерпевшей, ранее работал на КГБ.
Беляков Владимир Геннадьевич, Болгаров Алексей Львович, Боденков Валерий Александрович, Иволга Раиса Семеновна, Мыльников Александр Анатольевич, Пыряев Евгений Александрович, Решетов Алексей Александрович, Сизенов Евгений Петрович, Соковнина Мария Михайловна.
Курсивомвыделяютсяяркиеэпизоды,
способныевызватьинтерескфильму.
Мыльников. Путч в августе 1991 года. Утром мне позвонили знакомые – в стране переворот. Мне почему-то вспомнились действия властей в Польше. Подумал, что у нас тоже главных интернируют, расстрелов не будет – уже не то время. Я был уверен, что долго это не продлится. В Польше ситуация могла держаться на наших штыках. А сейчас у путчистов не должно получиться – к каждому человеку солдата не приставишь – солдат не хватит. В худшем случае кого-то интернируют.
Что же делать? Смыться что ли куда-нибудь? Нет, думаю, смываться не буду. Но у меня дома были кое-какие материалы. Если их заберут при обыске, то могут пришить какое-нибудь дело. Я жену нагрузил парой сумок – неси к теще, убери из дома подальше.
Но вокруг все тихо-спокойно. Погода отличная. Думаю – пойду погуляю по городу, посмотрю – как там. Конечно, и до этих событий были мысли о том, что такое возможно. У меня на квартире были сходки, из Питера друзья приезжали, мы с Беляковым обсуждали разные политические события. Такой семинар у нас был примерно с 1982 года, собирались 2 раза в год человек 5-6. Такие варианты событий тоже обсуждались. И я решил пойти посмотреть – есть ли войска, оцепление какое-то.
Продукты должны забросить в магазины, чтобы народ не возмущался. Прошелся, смотрю – везде тишина. В магазине только вместо обычно одного сорта колбасы появилось два. В два раза лучше стало жить!
Вернулся домой, стал обзванивать знакомых, но никого не обнаружил.
Звоню в «Ижорец», захотел срочно опубликоваться. Там отвечают – ничего сделать не можем – печатание в газете – процесс длительный. На радио Ижорского завода позвонить не догадался. Потом узнал – Белякову такое выступление удалось.
Но я сходил на Колпинское радио. Они говорят – у нас все перекрыто, мы выходим в трансляционную сеть через гражданскую оборону, а начальник ГО Колпина Шмаков – чуть ли не главный представитель ГКЧП. Но, говорят, мы все-таки ждем выпуска в эфир. Меня спросили, а что я хочу сказать и предложили – давай тебя запишем на магнитофон, а потом сегодня-завтра запустим. А днем уже кое-что от Ельцина по «Голосу Америки» доносилось, я посидел у них в студии, набросал шпаргалку, и свое выступление записал. Тут они при мне звонят куда-то, что-то узнают, но разрешение не получают. Потом редактор позвонила секретарю РК КПСС Черезову, поинтересовалась, какова ситуация. А он отвечает, что и сам не в курсе, что вообще такого не ожидал. Я понял, что Черезов настроен мирно, дружелюбно, никого не собирается вешать, хотя все это дело не могло быть без компартии. Но раз нет войск и главные коммунисты ведут себя почти дружелюбно, ничего страшного не произойдет. Другое дело, если бы военные на каждом шагу, если бы брали и сажали. А когда я вечером услышал по телевидению Собчака, от сердца тревога совсем отпала.
Сизенов. 20 августа 1991 года Колпинский райком КПСС принял заявление с осуждением путча. Секретари цеховых комитетов КПСС Ижорского завода приняли такое же заявление с осуждение путча и потребовали отставки первого секретаря обкома КПСС Гидаспова, который был включен в питерский ГКЧП. Черезов также выступал на президиуме Колпинского райсовета с осуждением путча 19 августа 1991 года, но тогда не было кворума, заседание было перенесено на 20 августа.
Иволга. 19 августа 1991 года к вечеру из паломничества в Польшу со встречи с Папой Римским возвращались дети. У меня был рабочий день до 2 часов дня. Утром мне позвонил один из членов Колпинского отделения ЛНФ Иванов и сказал: «Вы спите, а в стране – военный переворот.». Потом мне позвонила сестра, сообщила о перевороте. Я взяла транзисторный приемник и пошла в школу. Там – все взбудораженные, все – с разными выражениями на лице. Кое-кто смотрел на меня, как на будущего покойника. Но была и сочувствующая демократии учительница английского языка, она пришла в наш кабинет, и мы стали по приемнику пытаться что-нибудь поймать. Поймали выступление Ельцина то ли по радио «Балтика», то ли «Открытый город», и слушали его указ.
После уроков я пошла домой в намерении оправиться дальше в Мариинский дворец. Дома у меня была заготовка российского влага. Я быстро прострочила внахлест полотнище флага и приделала его на палку от швабры. С этой учительницей мы с флагом взяли направление на Мариинский дворец. По дороге окружающие к нам и флагу относились одобрительно, высказывали поддержку. У Мариинского дворца мы были, когда там выступал Собчак. Кто-то, вроде бы Беляков, вынес нам из Мариинского дворца листовки, и с ними и с флагом мы направились на Варшавский вокзал встречать детей из Польши.
По дороге от дворца моей спутнице-учительнице захотелось позвонить на Украину, и мы с ней зашли на междугородний телефонный узел. Все разговоры на телефонном узле касались событий сегодняшнего дня, и всем было интересно, у кого какие вести. Люди спрашивали друг у друга - что, где и как происходило. У этой учительницы были гости из Украины, они с утра уехали в город на Исаакиевскую площадь.
На Варшавском вокзале мы встретили члена Колпинского отделения ЛНФ Плужникова. Нам нужно было оставить флаг на время, и мы попросили Плужникова – постой здесь с флагом и листовками. Когда вернулись – нет ни Плужникова, ни флага, ни листовок. Мы переволновались – куда он пропал. Поезд подходит, Плужникова нет. Потом он нам рассказал вот что. Раз он был с флагом, к нему подходили люди, и он стал рассказывать о том, где и что происходило, стал показывать листовки, указ Ельцина. Но к нему тут же подошли и его взяли в каталажку. А отпустили лишь потому, что у него было удостоверение депутата Колпинского райсовета. Если б взяли нас, то нас бы быстро не отпустили. Но встретить детей он все же успел, и мы с детьми и с этим флагом благополучно доехали до Колпино.
Наши ребята в поездке в Польшу были все с символикой нового российского флага – сине-бело-красной. С ними ездил наш колпинец Гольдштейн, который, узнав о путче, со всех детей эту символику посрывал – ведь он за детей отвечал и не знал, как в России встретят с такой символикой.
Этот флаг через 3 дня водрузили над Колпинским райсоветом. Дело было так. Мы узнали, что в Москве поднимают флаг над Белым домом. Я подумала, когда же Колпинский красный флаг заменят на нормальный. Я позвонила в Ленсовет депутату Ритари, говорю, что нужен нам флаг в район. А он отвечает, что флагов уже не осталось, районы уже разобрали флаги. Тогда я основательно перешила этот наспех внахлест сшитый флаг, отутюжила и принесла в райсовет. При его водружении был Ошурков, был Копосов, всего 5 человек. Я подумала – какой исторический момент, а всего 5 человек. Мы с Ошурковым прокричали: «Ура!».
Решетов. Мне запомнилось, как среагировали на подъем флага в Москве областники. Как они узнали у нас на сессии горсовета об этом, сразу побежали к себе, сшили флаг, подняли и стали хвастаться – а вот мы первые. Это Мохов, такой депутат Облсовета.
Мыльников. Мне тоже вспомнился один факт по поводу флага. Помните, был у нас активный помощник из Пушкина Юра Гайдуков. Числа 20-го августа он мне звонит и говорит: «У вас в Колпино неплохая организация, а у нас никого нет. Мне бы нужен флаг – организовать пикет, ещё что-либо. Я знаю, у тебя есть флаг, дай мне на время.». Он приехал, забрал на время, и активно у вокзала с этим флагом пикетировал. Потом, когда вышел указ флаг менять, оказалось, что в Пушкине такого флага нет, и по районам города не нашли. Короче, вот этот мой флаг они водрузили над Пушкинским райсоветом. Выходит, что 2 Колпинских флага висели над двумя районами города. Потом Гайдуков мне его вернул. Этот первый новый Пушкинский флаг висит у меня дома. Я как-то Гайдукову говорил – надо этот флаг в Пушкинский музей сдать. Он сказал – надо, но сделать это надо серьезно, а не так – пришел, отдал и все. Надо подготовить это дело официально. Я ему сказал – как созреешь – звони.
Решетов.19 августа я должен был ехать в Лужский район проводить проверку хода земельной реформы по заданию депутата Верховного Совета России Виктора Дмитриева, колпинца кстати. Он мне дал соответствующий документ от имени Президента России. До этого я посетил Выборгский и Приозерский районы. Мне выделялась машина из «конюшни» Ленсовета с водителем. Также был придан милиционер, а то в некоторых местах горячие руководители хозяйств – противники реформ – готовы были голову открутить нивесть откуда взявшемуся проверяющему. Со мной был также журналист Л.Н.Аникин, а в Выборгский район со мной ездил председатель Крестьянской партии.
Я заказал машину к 9 утра и заранее поехал в Ленсовет, чтобы подготовить документы. Приехал в Ленсовет, разбираю документы, и тут услышал по трансляции, что ГКЧП взял власть и что нужно сохранять спокойствие. Мол, брать будем потом, а сейчас – сохраняйте спокойствие. Я сразу понял, что это серьезно и что нас, депутатов Ленсовета, скорее всего интернируют. Особенно буйных расстрелять могут или посадить за колючую проволоку.
Себя я к этим лицам не причислял, но и особых иллюзий не строил. Надо было разобрать документы, потому что кое-какие документы было жалко – немалый человеческий труд был в них вложен. Когда к 9 часам стали собираться депутаты, я все эти события видел, видел, как активность проявил Игорь Артемьев и взял ведение собрания депутатов в свои руки, видел, как Виталий Скойбеда дал оплеуху адмиралу Храмцову, когда тот от имени ГКЧП пытался призвать депутатов к повиновению этой незаконной власти.
И уже утром на площади перед Мариинским дворцом собирался народ. Все наши заседания транслировались собравшимся на площадь перед Ленсоветом, и народ сразу получал информацию. Эта информация была очень важна людям в условиях тогдашней информационной блокады. Нам приходили указы Ельцина, информация о событиях в Москве, и сразу это транслировалось на площадь.
Беляков. Я\ хочу отметить один важный момент до того, как Артемьев взял власть в свои руки. До него собрание депутатов в том же Белом зале Мариинского дворца вел глубоко уважаемый мною Г.С.Васюточкин. Он в утренней сумятице сохранял спокойствие, трезвость и ясность ума, и первым предложил выяснить соответствие закону этого ГКЧП и его действий, попросил найти закон «О чрезвычайном положении». Я сбегал в нашу мандатную комиссию, нашел закон и принес его Васюточкину. Мы посмотрели закон, и оказалось, что этот ГКЧП и все его действия незаконны. Васюточкин в моей памяти остался первым человеком, в той сумятице отделившим свет от тьмы, и давшим в руки оружие для защиты нашей законной власти.
Решетов. Наверное, это не имеет значения. Потому что любой путч, любой переворот не законен.
Беляков. Но ГКЧП и тот же Храмцов старались всех убедить, что все законно. А нам уже было ясно – он не знает, что в законе написано.
Решетов. Тем не менее, продолжу. В нашей комиссии у Салье в шкафах хранились пачки подписных листов с требованием отмены 6-й статьи Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС в СССР. В подписных листах были фамилии, имена, отчества и подписи тех, кто мог сразу стать кандидатами на арест. Поэтому депутат нашей комиссии А.А.Калинин сразу предложил эти пачки уничтожить. Позвонили бывшему депутату Гулишу, который в то время уже был начальником «Ленплодоовощпрома». Он со своей машиной приехал, мы вытащили из Мариинского дворца эти пачки, погрузили ему в багажник, и они с Калининым и ещё кем-то повезли их сжигать. Причем, что тогда меня удивило, во всех этих действиях нам никто не препятствовал. Т.е. ГКЧП было какое-то беззубое.
Беляков. Да, действительно, первый и последний представитель ГКЧП, появившийся на территории Ленсовета – Храмцов – получил оплеуху, и больше никаких представителей ГКЧП у нас не было. Хотя наш депутат Винников в книге «Цена свободы» пишет, что КГБ следило за всем происходящим в Мариинском дворце, и выжидало.
Решетов. Да, ГКЧП видимо считало, что народ, как всегда, возьмет под козырек, но этого не произошло. Да и само ГКЧП было каким-то несерьезным.
Беляков. Хочу заметить, что на прошлой встрече здесь был Трубин и пояснил, почему у ГКЧП с Питером ничего не получилось. Приказ на движение бронетехники к городу был утром, но ГКЧП, Язов не учли, что это – воздушно-десантные войска, которым надо двигаться по земле. А у них на бронетехнике – парашютное оборудование. Поэтому до трех часов дня они переоборудовали свою технику для движения по земле и только после этого пошли на Питер. Вице-мэр В.Н.Щербаков в это время прибыл в город и начал переговоры с командующим Ленинградским военным округом Самсоновым о том, чтобы остановить дивизию ВДВ перед городом во избежание кровопролития. Тогда первый раз бронетехника была остановлена Самсоновым и свернула около Гатчины на бетонку – кольцевую военную дорогу вокруг Питера.
В следующую ночь танки опять пошли на город, и опять их остановили.
Решетов. Я Вас прерву. Где-то через неделю я был в Луге и встретил там человека, который отвечал за дороги Лужского района и был очевидцем следующего. Ночью в те тревожные дни он проснулся от того, что по дороге идут танки. Он выскочил на улицу и видит, что по асфальту идут не танки, а гусеничные боевые машины десанта. Он вскочил в машину, догнал голову колонны и стал махать руками, чтобы они остановились. Они остановились. Он выскочил из машины и говорит: «Что же вы делаете, асфальт ведь портите!». С ним разговаривали корректно, не побили. Не расстреляли в отличие от 1950-какого-то года, когда Жуков ввел в Москву танки. Там тоже милиционер пытался остановить танки, но его просто застрелили. С этим мужчиной разговаривали корректно. Ему сказали – ты нас не останавливай, мы все-таки пойдем по дороге. Это – приказ.
Беляков. Извините, я Вас прервал. Хочу дополнить, что очень много информации поступало в тот день в Ленсовет, и нам, депутатам, была дана команда распространять эту информацию в своем районе и на тех предприятиях, где мы работали. Как Вам это удавалось?
Решетов. Получив все эти листовки, я уже после выступления на сессии Собчака направился в родной Кировский район на своем «Запорожце»-мыльнице. Приехал в Кировский райсовет, зашел к председателю, где было заседание президиума. Заседание вел Мутко. Я сказал, что я из Ленсовета с информацией, попросил разрешения довести её до депутатов райсовета. Мне дали слово, и я в течение 5 минут изложил основные моменты, положил на стол указы Ельцина. Потом отправился к метро «Нарвская», вышел к выходу из метро. Это было около 19 часов, народ шел ещё вовсю. Я остановился и думаю, с чего же мне начать. Начал говорить: «Я депутат Ленсовета. У меня есть информация о том, что происходит в Москве и у нас. У меня есть листовки.». Народ стал останавливаться, и через минуту я был окружен кольцом людей, которые очень внимательно слушали. Когда кто-то попытался сказать что-то резкое в мой адрес, его сразу зашикали, остановили и сказали – иди отсюда, и после этого меня никто не перебивал. Задавали сочувственные, заинтересованные вопросы. Я раздавал листовки. Когда разговор стал спадать, меня отозвал милиционер и попросил удалиться, поскольку это его зона, где он должен охранять порядок, а тут получается скопление людей. Я закончил это дело и поехал домой.
На следующий день я с остатками листовок прибыл на свое предприятие в Горелово – НИИТрансмаш. Этим предприятием когда-то руководил В.С.Старовойтов – отец Галины Васильевны Старовойтовой, как нам казалось – убежденный ленинец. Но давший своим дочерям достаточно свободы в воззрениях. На предприятии на скамейке перед входом я расклеивал свои листовки. Когда отошел, увидел, что какой-то человек срывает эти листовки. Он оказался работником по режиму нашего НИИ, сказал несколько злобных фраз в наш адрес. Я ответил, что он не прав. После этого я прошел на территорию НИИ, наклеил эти листовки на доске объявлений. Меня пригласили выступить на радио, и я прошел туда. Но сразу за мной пришел человек и попросил пройти к директору НИИ.Я прошел туда. Директор К.Э.Потемкин собрал у себя в кабинете человек 20 подчиненных и начал читать мне политинформацию о том, что происходит и как советский народ должен себя вести. Полчаса он не переставая говорил, я его не перебивая слушал. Его никто не перебивал, у нас не принято перебивать начальника. Когда он закончил, говорить стал я. Он пытался меня перебивать, но я сказал – я Вас слушал, не перебивал, теперь послушайте меня. Все были удивлены таким моим заявлением. Я дал свою оценку происходящим событиям, используя оружие силы закона сослался на указы Президента России, на решения Ленсовета, попрощался и ушел. Конечно, лица у всего этого начальства были весьма удивленные. После этого поехал в Ленсовет, продолжил свою работу там.
Что меня ещё тогда удивило, так это помощь в защите нашей законной власти. Наша комиссия была на первом этаже, у нас эти дни были открыты окна, в которые мы раздавали листовки. К нам в комиссию принесли несколько ксероксов и поточным образом изготавливали листовки. Мы со столов свои бумаги разобрали, на столы поставили ксероксы. На этих ксероксах работали незнакомые нам люди, в основном молодежь. В то время уже появились различные фирмы и фирмочки, они имели это высокопроизводительное оборудование, которое, как пишет в своих воспоминаниях наш депутат Петр Филиппов, по его просьбе в этот день привезли в Мариинский дворец.
А потом вдруг появляется группа людей с термосами с едой. У нас там такая длинная прихожая-коридор. Они там расположились, принесли разовую посуду и кормили всех подряд. Мы их спросили – кто вы? Они ответили – это не важно. Они нас кормили 2 или 3 дня. Вот такой ответ: «Не важно»- отличал тех людей, которые тогда приходили на защиту Ленсовета. Всех, кто приходил тогда, не интересовала какая-то слава, или чтобы его где-то записали. Люди начинали жить по-новому, и вдруг все это в одночасье прекращалось. Поэтому они пришли туда защищать свою новую жизнь, свое дело, свою власть. Из наших окон непрерывно выдавали готовую продукцию, которая шла нарасхват.
Следующий эпизод – с Сошниковым. Сижу я, работаю, около 17 часов, похоже 21 августа. В это время уже все было понятно, и уже не было этих ксероксов и готовой продукции. Сижу, пишу свои бумаги. Мимо меня кто-то вышел из кабинета Салье, и Сошников за ним куда-то заспешил. Я его спрашиваю – Игорь, ты куда? А он: «А ты что, не знаешь? Ельцин сейчас зачитал по телевизору, что все имущество КПСС национализируется, и надо народу это имущество брать под свой контроль. Мы побежали Смольный брать». Я удивился, посидел немного, и тут такая мысль меня пробила: «Елки-палки, тут такое историческое событие, это же надо видеть своими глазами!». Поэтому я вскинулся и тоже побежал за ними. Они уехали, я побежал тогда на троллейбус, на пятерочку.
Доехал до Смольного, по дороге встретил депутата Облсовета Стаценко. Он спросил, куда это я, а я ответил: «Смольный брать, пошли со мной!». Он посомневался минуточку и тоже присоединился. Подошли ко входу, зашли внутрь. Перед охраной – толпа молодежи, там журналисты Линьков, Анна Полянская. Но их почему-то не пускали. Мы подошли к охране, показали депутатские удостоверения, сказали, что нас обязаны пропустить. Нас пропустили, а молодежь, которая была и от Салье, не пустили. Мы поднялись на второй этаж, нашли главный кабинет. В это время первого секретаря обкома КПСС Гидаспова не было, там был лишь третий секретарь обкома Белов. Прошли туда, там много депутатов Ленсовета, в том числе А.К.Егоров и коммунисты Красницкий, Близнецов. Зачем коммунисты туда пришли? Видимо, проследить, чтобы мы не разворовали какое-нибудь «золото партии».
Минут через 40 молодежь со входа все равно прошла. А до этого, как выяснилось, были случаи задержания работников обкома КПСС в нетрезвом виде с сумками документов. Видимо они, глотнув с тоски остатки коньяка из своих сейфов, забирали документы и пытались их выносить.
На столе у Белова были листки с информацией о происходящем в городе. Там было написано, что депутаты Ленсовета ходили по предприятиям и агитировали против ГКЧП, т.е. информация фактически обо мне и других депутатах. Рядом был маленький столик, на котором – селектор и 4 или 5 телефонов с надписями: «Первый секретарь», «КГБ», «Военный округ», «Исполком». Это были прямые телефоны той власти, которая по-прежнему пыталась влиять на обстановку в городе.
Стали подходить журналисты, буквально – через каждые 15 минут. Устанавливали телекамеры и у всех нас брали интервью. Я запомнил, что мы выступали вместе с депутатом-коммунистом Красницким. Каждый из нас говорил о своем заветном, я – о демократии, он – о коммунизме, что все придет на круги своя, что все это – временно. Я говорил о том, что наконец-то справедливость восторжествовала. Оба мы говорили спокойно, журналист задал вопрос: «А как же вы работаете?». Я ответил, что хоть у нас и разные взгляды, но мы находим возможность работать вместе над теми проблемами, которые волнуют горожан.
Много интервью раздавал А.К.Егоров. Меня потом удивило, что ни один эпизод из тех, что были сняты в кабинете у Белова по телевидению не прошел. Белов тоже давал много интервью, его тоже не показали.
Потом пришел А.Н.Беляев с кем-то, стал выяснять – что мы тут делаем, кто нам позволил. Но А.К.Егоров возразил, что мы – депутаты, сами знаем, что нам тут делать.
Все мы ждали, когда нам принесут план Смольного, чтобы осматривать комнаты. Но нам комендант приносил то один, то другой план – то план эвакуации Смольного на случай чрезвычайных ситуаций, то насчет пожарной безопасности, то ещё какие-то бумаги – явно саботировал показ нужного плана. Планы ждали очень долго. Но потом пришла комиссия опечатывать комнаты. Я понял, что присутствовать при этом не имеет смысла, и, удовлетворенный тем, что участвовал во взятии Смольного, поехал домой. Жаль было одного – не взял книжку телефонов смольнинской АТС – в работе она была нужна, а у нас таких не было.