Сценарий. Синематики V2

Когда меня уже в Баварии перевели в так называемый «облегченный» лагерь, где во время эпидемии сыпного тифа дали, наконец, работу врача, я иногда имел счастливую возможность хоть на несколько минут погружаться в такое одиночество. Позади сыпнотифозного барака (то есть простой землянки, где лежали около пятидесяти лихорадящих, бредящих больных) рядом с двойной оградой колючей проволоки был ма лень кий тихий уголок. Там с помощью нескольких колышков и срубленных веток было устроено нечто вроде шалаша, куда каждый день отволакивали по полудюжине трупов из нашего маленького «облегченного» лагеря. В этом углу был люк подземного водопровода, прикрытый деревянным щитом. Вот туда-то я и приходил посидеть на этом щите в те минуты, когда мог оставить барак. Присев на корточки, я часто смотрел сквозь сетку колючей проволоки на цветущие поля и голубеющие далекие холмы баварского пейзажа. Там я давал волю своей тоске, своим мечтам, оттуда улетал мыслями на север, на северовосток, туда, где, — я думал, — находились те, кого я любил, но где сейчас я не видел ничего, кроме зловеще-причудливых облаков.

Завшивленные мертвецы, лежавшие рядом, не мешали мне. От мира мечтаний меня могли оторвать только шаги конвоира, прохаживавшегося вдоль проволоки, или голос, звавший меня получить новую порцию медикаментов, выделенных для моего карантинного барака. Обычно она состояла из пяти, а однажды даже десяти таблеток эрзац-аспирина или кардиозола — и это на несколько дней и на 50 больных! И с таким вот запасом медикаментов я начинаю делать «визиты» своим больным. Перехожу от одного к другому, считаю пульс, в тяжелых случаях даю половину таблетки, в самых тяжелых — не даю ничего (ибо лекарства уже бесполезны, и надо экономить их для тех, кому они, может быть, еще могут помочь), а в легких — ограничиваюсь добрым словом за неимением ничего лучшего. Так двигался я между нар, сам до предела ослабевший и истощенный после перенесенного недавно тяжелого сыпного тифа. А потом снова шел в свой уголок и садился на крышку водопроводного люка — кстати, он однажды сохранил жизнь троим заключенным.

Незадолго до освобождения начали формировать массовые эшелоны, по-видимому, в Дахау, и эти трое, пытаясь избежать такой участи, спрятались от лагерного конвоя, обыскивавшего всю территорию, в «моем» люке. Я в эти волнующие минуты сидел на его крышке, внешне вполне спокойный, и старательно не замечал шнырявших вокруг конвоиров. В первый момент они, казалось, что-то заподозрили и хотели поднять крышку, но я смотрел на них так чисто сердечно, с такой сочувствующей миной, так невозмутимо бросал камешки, целясь в отверстия ограды, что они, задержав на мне взгляд, все-таки удалились. И скоро я смог сообщить туда, вниз, что главная опасность миновала.

В концлагере слышится сирена. Бегают солдаты.

Исхудавший человек в робе и врачебном халате стоит перед землянкой. В ней расположены десятки коек с людьми. Некоторые не двигаются, лежат, будто мертвые. Другие корчатся от боли. Врач смотрит на них с грустью в глазах, но без эмоций.

ГГ обессилев падает на колени (скип времени). Когда он поднимает голову, то видит перед собой небольшой шалаш, куда солдаты складировали мертвые тела его бывших товарищей. Трупы небрежно раскинуты по земле.

Вдруг слышится шорох. Врач медленно опускает голову. Оказалось он стоит на коленях на деревянном щите, который закрывает канализационный люк. Под этим щитом он видит заключенного. Израненного, явно желающего от кого-то скрыться. ГГ сидит и смотрит на заключенного.

За ограждением идет солдат. Он замечает ГГ и начинает в него целиться. Услышав звук затвора, ГГ оборачивается и начинает медленно отползать назад на люк, чтобы прикрыть от солдата. .

Слышится звук выстрела. ГГ в страхе закрывает руками голову.

Живой ГГ поднимает глаза на солдата. Тот опускает винтовку, смеется и уходит.

На фоне звучит сирена. По территории бегают солдаты с оружием.

Человек стоит перед землянкой. Изможденные люди лежат на деревянных столах. ОДни не двигаются, другие корчатся от боли. Будет звук, как кто-то кашляет или кряхтит.

ГГ падает на колени, поднимает голову и видит мертвые тела.

Слышится шорох, ГГ опускает голову, видит в канализационном люке заключенного.

Сзади к ГГ подходит солдат, слышится звук перезарядки автомата. ГГ разворачивается и отползает назад.

Слышится звук выстрела. ГГ прикрывает голову руками.

Солдат опускает винтовку и уходит. Человек сидит на своем месте, в том же положении, смотрит перед собой.

ГГ: узник концлагеря - средних лет, тощий, почти лысый (небольшая щетина на голове), с серой кожей, синяками по всему лицу. Одежда - выцветшая роба в серо-белая вертикальную полоску и мятый белый халат.

ВП1: молодой, тощий, кожа светлая, лысый, кожа более темная чем у ГГ. Одежда - выцветшая роба в серо-белую вертикальную полоску.

ВП2: солдат в фашистской форме: китель темно-синий, штаны темно-синие, ремень поверх кителя, каска на голове, автомат в руках, на лице маска или противогаз.

Рефы для создания персонажей: https://miro.com/app/board/uXjVMge6Bf4=/?share_link_id=389009408488

Концлагерь (одна локация): землянка для больных тифом у границы концлагеря, сетчатое ограждение с колючей проволокой в два ряда. На фоне над лесом вышка, рядом с землянкой еще одна землянка, рвы в земле. На заднем фоне при ракурсе камеры можно поставить вдали бараки и грузовые машины.

Землянка планируется такая. Она будет открытой, с дымоходом, но из него дым не идет. ГГ стоит возле нее, внутрь не входит. Обходит ее справа и присаживается у подобия шалаша. Вокруг колючая проволока.

Погода и природа: ранняя зима, снега еще нет, небо в тучах, травы практически нет, земля песок и камни. Вокруг лес - высокие ели, деревья без листвы.