Интерлюдия 3 - "Шокирующие признания"
Он воткнул две ветки в кучу снега перед собой и затем вытер пот со лба. Пусть это выглядело по-детски и нелепо... и потратил он на это целый час... но Субару все равно был доволен результатом. Восторженные возгласы толпы тоже говорили о том, что плоды труда оправдали себя.
Субару: Похоже, у меня талант в этом плане. Если у нас вдруг будут проблемы с деньгами, можно сколдовать снег и делать из него настоящие произведения искусства.
Эмилия: Хватит уже болтать глупости. И я не собираюсь для тебя все время создавать снег... Впрочем, это, и правда, тааак красиво.
Выдыхая клубы пара, она сидела на каменных ступеньках, рассматривая труды Субару. В фиолетовых глазах отражался сделанный им снеговик... Правда, привязать это к новому году было немного неправильно. Скорее, он был больше похож на снежную скульптуру. И их было целых двадцать штук... двадцать штук Паков, которые Субару слепил из оставшегося в храме снега. Зачем он сделал так много копий? Ответ прост...
Однако Эмилия и остальные из храма были довольны этим, поэтому он и старался изо всех сил.
Женский голос: Полагаю, ты стараешься нам доказать обратное, но все-таки ты такой глупец, Барусу.
Со стороны послышалась чей-то не самый лестный отзыв. Это была розоволосая девушка, сидящая рядом с сереброволосой полуэльфийкой и положившая на ее колени свою голову. Вместо привычной формы горничной на ней было лишь обычно белое одеяние. В поединке не на жизнь, а на смерть большая часть ее одежды была сожжена. Несмотря на болезненную бледность на ее лице, острый язык Рам и яд, который он испускал, по-прежнему попадали по самым больным местам. Так что, уж с ней точно все будет в порядке.
Субару: Смотрю, вы двое так и пытаетесь меня раскритиковать. А я ведь столько всего сделал, чтобы разгрести наши проблемы... Может, стоить быть чуть более снисходительнее? Я не против услышать и похвалу.
Эмилия: Ммм, ты прав. Спасибо тебе бооольшое, Субару... И, кстати, я ведь тоже много чего сделала, пока тебя не было, поэтому тоже заслужила похвалы.
Субару: Ах, вот как ты заговорила, моя Эмилия...
Впрочем, она действительно заслужила похвалу за защиту храма в отсутствие Субару. Если бы сереброволосая полуэльфийка не собрала всех в гробнице, могли случиться несчастные случаи. К тому же, если бы она не прошла все испытания, прятаться вообще было бы некуда. Сам Субару мог и не додуматься до того, чтобы использовать гробницу в качестве укрытия - потому что был слишком зациклен на том, что сбежать отсюда до появления снега.
Субару: Что ж, будем считать приятной неожиданностью то, что ополчение из деревни Алам пришло и подняло общий дух, моя Эмилия... Поэтому, правда, спасибо тебе.
Как и в предыдущих успешных жизнях, все события в храме смогли пройти как надо лишь благодаря многим случайностям. Субару чувствовал, что сам по себе был ни на что негоден - и знал, что другие во многом помогали... даже несмотря на то, что самое сложное все равно досталось лишь ему самому.
Эмилия: Это само собой разумевшееся. Если бы ты делал все вместо меня, Субару, я бы перестала понимать, зачем здесь нахожусь. Ты и так постарался на славу, поэтому заслуживаешь небольшого отдыха.
Субару: Да, но вместо того, чтобы показать свои интеллектуальные способности или недюжинную силу, я лишь носился вокруг, как самый настоящий дурак. На большее меня явно не хватает.
Эмилия: Но разве и этого не было достаточно?
С улыбкой она погладила Рам по голове. Черноволосый парень понял, о чем Эмилия - и задумался, схватившись рукой за подбородок.
Он делал множество ошибок, которые потом за него расхлебывали другие, но все же... Субару смог спасти всех, кого хотел. И теперь он понял, что больше никогда не будет пытаться делать все в одиночку. Субару осознал, что пользоваться чужой помощью не так уж и плохо, особенно когда совмещаешь ее со своими трудами и хорошим пинком по мягкому месту, когда это необходимо. Он поднял голову и посмотрел на гробницу... но не на Эмилию, а на самое строение. Теперь, когда ее защита спала, там могли находиться два человека, которые зашли туда недавно. Черноволосому парню было так интересно, что они там обсуждают, но...
Субару: Хм, даже я не настолько груб, чтобы мешать им.
У него будет еще много возможностей поговорить с ними, а пока этим двоим стоит побыть наедине... особенно сейчас, когда у них накопилась целая гора вопросов друг к другу.
Девочка и мужчина, разделенные прозрачным гробом, смотрели друг на друга.
Она перевела взгляд на женщину в кристалле. Со стороны могло казаться, будто малютка не стоит, а парит в воздухе. Возможно, это было следствие запала, оставшегося после битвы... или чувства свободы после освобождения из ее заточения... или от невероятной картины перед глазами девочки. Ведь она никогда не думала, что сможет увидеть ее мать снова. Женщина в гробу... ведьма Ехидна... выглядела точно такой, какой ее запомнила в своей памяти Беатрис. У нее были длинные гладкие белые волосы, которые еще больше подчеркивал ее интеллигентные и утонченные черты лица. Особенно хорошо та запомнила милую улыбку матери, которую она пусть и редко, но показывала своей дочери.
Беатрис: Бетти... не смогла сдержать свое обещание, я полагаю. Прости меня.
Она погладила гроб, начав их четырехсотлетние воссоединение с извинений. Когда они расстались, Ехидна приказала Беатрис передать ее собрание знаний так называемому "некто" - и отдала той все эти книги в Запретной библиотеке, добавив в довесок Откровение, которые должно было поведать о будущем. Однако у малютки больше ничего из этого не было. Писание... знания ведьмы... Все кануло в лету.
Беатрис: Бетти так и не встретила этого "некто"... А книги были сожжены. Я сделала столько недостойных вещей, о которых следовало извиниться, полагаю...
Она подумала про себя о том, что является неподобающей... и глупой дочерью, которая за четыреста лет так и не смогла выполнить ни одной из желаний своей матери. И теперь при встрече с ней Беатрис должна была лишь судорожно извиняться, но вместо этого...
Мужской голос: Ты выглядишь совершееено другой.
Длинноволосый мужчина, стоявший напротив нее, легко смог понять поток мыслей Беатрис. Та, подняв глаза, посмотрела на него - и увидела, что он слегка улыбается. Перед ней был Розваль. Малютка знала его, но никак не могла избавиться от ощущения, что сейчас перед ней был как будто кто-то другой. Возможно, дело было в его взгляде, который раньше всегда горел сумасшедшим огнем, но сейчас потух и выглядел неуверенным. Ко всему прочему, сейчас на нем не было его клоунского грима.
Беатрис: Ты переплюнул меня в плане совершенного другого вида, Розваль. Появление без своего грима - это прямое нарушение правила, которое установил еще твой предок, я полагаю.
Розваль: Клоунский вид был всегда для меня своеобразной боевой раскраааской. С ним я чувствовал себя более уверенно в общении с другими, как бы отгораживаясь от них маской. Но совсем недааавно я вдруг кое-что понял.
Розваль: То, что вне зависимости от грима я все равно сааамый настоящий клоун. Поэтому... какой в нем смысл?
Она кивнула в ответ на ухмылку Розваля и некоторое время теребила свои косички в молчании.
Беатрис: Что ж, тогда у тебя, наверное, есть желание что-то сказать маме, я полагаю. Ведь встреча с ней была мечтой твоего предка... точнее, желанием всей семьи.
Розваль в ответ ничего не сказал.
Беатрис: Полагаю, ты уже десятый Розваль, начиная с первого, знавшего маму лично, я полагаю. Главы семьи Мейзерсов не отличались долгой жизнью - и в Запретную библиотеку успело попасть немало твоих предков. Правда, ты отличался ото всех них еще с раннего детства, я полагаю.
Она, конечно, не участвовала лично в жизни семьи Мейзерсов, но, тем не менее, наблюдала за тем, что у них происходит. Первый Розваль был единственным учеником Ехидны... И, даже потеряв в битве с ведьмаком Гектаром почти все жизненные силы, он все равно остался предан ее учению. Розваль часто посещал Запретную библиотеку даже после смерти ведьмы, не обращая внимания на молчаливое недовольство Беатрис, и с одержимостью в глазах искал что-то крайне важное... что, в итоге, все же передал своим детям перед смертью. С тех пор потомки по его линии демонстрировали магический талант, сравнимый с силой их предка - и семья Мейзерсов росла. Нынешний Розваль, стоявший перед Беатрис, был самым могучим среди всех остальных. Он был таким гением, что даже малютка в секрете восхищалась его способностями. Его сила затмила даже мощь первого основателя, которого Ехидна лично выбрала в ученики. И клоун по своему желанию мог сделать практически все, что угодно, заслужив имя одного из сильнейших магов в мире.
Беатрис: Но даже с таким талантом ты не смог избежать проклятия Мейзерсов. Твоей семьей овладело желание встретиться с моей скончавшейся мамой, которое сделало из них рабов... В некотором роде, мне жаль их, полагаю.
Розваль: Правда? Но разве мы чем-то отличаемся? Ведь ты провела четыре века, связанная словами своей матери. Моя семья лишь передавала это желание от поколения к поколению, когда же ты приняла все на себя, страдая в одиночестве. И я, и ты делали все, чтобы достичь нашей цели... Просто твои условия были слегка отличны от моих.
Его слова прозвучали еще мрачнее, чем те, что заявила Беатрис. Малютка поняла, что они оба ничем не лучше. Семья Розваля передавала общее желание в качестве наследия - все для того, чтобы достичь заветной встречи. А Беатрис же, будучи бессмертной, заперла себя в клетке, ожидая судного дня. Любой сторонний человек мог бы сказать, что они оба глупые клоуны. Розваль и Беатрис молча смотрели друг на друга, пока первый, уступив, отвернул взгляд.
Розваль: Как все это смешно... Два дурака пытаются обвинить друг друга в собственной глупости. Мы словно участники дешевой трагикомедии.
Розваль: Не против, если я кое-что спрошу?
Он поднял свой палец. Беатрис молча посмотрела на Розваля, как бы подтверждая свое согласие отсутствием возражения. Клоун посмотрел вниз на Ехидну, которая лежала в гробу.
Розваль: Значит, Субару действительно достоин стать твоим "некто"?
При этих словах у Беатрис перехватило дыхание. Она никогда не говорила о теме "некто" с Розвалем. С другой стороны, не было ничего странного в том, чтобы тот сам не узнал об этом с посторонних источников. Ведь всех людей, которые приходили за четыреста лет в Запретную библиотеку, приводили Розвали. Поэтому кто-то из них мог запросто услышать эту историю - и передать ее своему потомку. Если так подумать, даже Субару к ней привел нынешний Розваль. Правда, у черноволосого парня, наверняка, было бы свое мнение на этот счет.
Беатрис: Ах, прости, я полагаю. Я не смеюсь над тобой. Просто мне в голову пришли кое-какие забавные мысли.
Она представила, что бы Субару сказал по этому поводу. Он никогда не стеснялся в выражениях. Впрочем, не будем о плохом. И малютка качнула головой.
Беатрис: Он... Субару... совершенно не подходит на роль "некто".
Беатрис: У него нет таких способностей, чтобы наследовать библиотеку мамы, я полагаю. К тому же, Субару и не стремится поднимать свои знания до должного уровня - и использовать их для своих целей. Более того, он слаб даже в плане фундаментальных наук. Со стороны кажется, что он глуп, неуклюж, бесполезен в магии, да и лицом не вышел, я полагаю. Поэтому Субару совершенно не тянет на того самого "некто"... во всех смыслах.
Розваль: Весьма жестооокая оценка с твоей стороны.
Беатрис: Конечно, я полагаю. Бетти всегда была строгой ко всем. Поэтому я и отталкивала всех, что приходил ко мне в течение четырехстах лет. Никто из них не походил на "некто".
Сейчас она чувствовала вину перед всеми, кто пытался помочь ей и освободить от оков библиотеки. Ведь далеко не все преследовали корыстные интересы. Кто-то на самом деле желал Беатрис добра. Однако малютка отталкивала любое предложение помощи.
Беатрис: Я понимаю, что нужно было самой выбрать этого "некто". Я должна была лично встретить каждого из них лицом к лицу и сознательно обдумать свое решение. Ведь от меня требовалось выбрать того достойного человека, который мог наследовать Запретную библиотеку, содержащую знания Ехидны. Вот как все должно быть, я полагаю.
Розваль: Но ты выбрала Субару... которого считаешь неподходящим для своего "некто"?
Беатрис: Да, и я не жалею, полагаю. Бетти выбрала именно Субару, а не того "некто". Я выбрала именно его.
Малютка заметила, как после ее слов у Розваля перехватило дыхание, а его глаза округлились. Наверное, ответ Беатрис совершенно отличался от убеждений клоуна, который был верен Ехидне. Еще пару часов назад малютка находилась в таком же положении, как и он - и понимала его чувства до боли в сердце. Поэтому-то она и решила объяснить все подробно.
Беатрис: Субару рассмеялся мне в лицо, когда я умоляла его стать этим "некто". Он заявил, что сможет сделать меня счастливой лучше, чем какой-то выдуманный персонаж, я полагаю.
Розваль: С его стороны это выглядит слишком уж... горделиво.
Беатрис: Но я не против такого напора.
Вместо пустых речей и попыток показать то, как он использовал бы знания Ехидны, Субару просто заявил все, что думал.
Розваль: Но неважно, что он может говорить, ты никогда не станешь первой в его глазах. Это ведь понятно, стоит посмотреть на Субару... Ты, я думаю, должна была это заметить.
Беатрис: Ты кое-что не понимаешь, я полагаю.
Беатрис: Бетти покинула библиотеку не потому, что стала в глазах Субару самой любимой. Я сделала это потому, что он для меня стал самым любимым, я полагаю.
Субару предложил ей выбрать его, сказав, что без малютки ему будет слишком одиноко в этой жизни. Беатрис понимала, что это всего лишь красивые слова... и обычная глупость... Но это глупость почему-то зацепила сердце Беатрис. Она почувствовала внутри себя отклик - и поняла, чтобы больше не хочет находиться запечатанной в одном месте. Малютка поняла, что стоит ей взять его руку и покинуть библиотеку, этот трепет в сердце будут сопровождать Беатрис всю ее жизнь.
Беатрис: Возможно, мои действия можно называть предательством по отношению к маме, но мне все равно. Бетти сейчас великий дух призывателя Нацуки Субару, я полагаю. И мои сожаления... мысли... и вина... не к месту.
Да, Розваль действительно мог считать ее предательницей. Ведь он также был связан проклятием Ехидны все эти четыреста лет. И заявление Беатрис для него звучало сродни святотатству. Ведь она покинула библиотеку, не передав другому, а бросив ее. И в таком случае любая критика со стороны Розваля или Ехидны имела место быть. Но Беатрис было все равно. Она решила, что примет Субару - и будет жить с ним такой бурной и насыщенной жизнью, что даже спустя тысячи лет не забудет об этом. Поэтому-то... Беатрис лишь молчала, ожидая реакции Розваля.
Розваль: Не стоит так напрягаться. Я не ведьма Ехидна - и не имею права критиковать твой выбор. Делай то, что считаешь правильным.
Розваль: К тому же, даже если бы ты не оставила библиотеку, все равно бы желание Ехидны не сбылось. Ведь я поставил во главу собственные желания и хотел пожертвовать тобой. Поэтому, если говорить о предателях, то он здесь только один.
Похоже, он признал свою вину в отношении того, что произошло в особняке. Несмотря на то, что Беатрис смогла покинуть библиотеку, Розваль планировал забрать ее жизнь. Это все было частью писания в Откровении... Правда, не ясно, какой смысл был в ее убийстве.
Беатрис: Розваль, а что случилось с твоим Откровением, я полагаю?
Розваль: Оно было сожжено... одной злой горничной, которая восстала против своего господина. Так что, теперь будущее скрыто от меня... и как вообще все.
Беатрис: Все, что нас ждет, покрыто тайной... Звучит страшно, но ты выглядишь не таким уж и расстроенным.
Он опустил вниз взгляд в ответ на весьма ценное замечание Беатрис - и прикоснулся рукой к гробу Ехидны... в том месте, где находятся ее руки.
Розваль: Мне больно... и страшно о того, что я потерял путь к той цели, к которой все это время стремился. Но, возможно, я также и рад, что смогу в полной мере испытать то будущее, которое нас ждет. Правда, эти чувства я не испытывал уже четыреста лет, поэтому все еще не могу понять их в полной мере.
Услышав его слова, Беатрис нахмурила брови. В заявлении Розваля явно что-то не совпадало. Ее реакция заставила клоуна слегка улыбнуться.
Розваль: Давно уже у нас не появлялась возможность так подробно все обсудить.
Он решил начать с признания собственной вины в этом.
Розваль: Ты правильно посчитаешь, если найдешь в этом мою вину. Конечно, наше общение всегда было слегка необычным... Но мы провели четыреста лет под одной крышей, а я все это время избегал тебя, будто бы боялся заговорить.
Беатрис: Розваль, о чем ты говоришь, я полагаю?
Розваль: Я говорю, что... нам следовало провести эти четыреста лет именно так, как мы порой заседали вместе в кабинете учителя.
Услышав знакомое слово в тихой речи Розваля, она замерла. Малютка судорожно набирала в рот воздуха, пытаясь осмыслить сказанное.
Беатрис: Не может быть... Это ты, Розваль?
Розваль: А разве я не был всегда Розвалем?
Беатрис: Нет же, я не о том... Ты же понимаешь, что я имею ввиду, полагаю!
Розваль: Шучу я. Ты права, это я, Беатрис. Да, тот самый Розваль.
В это же мгновение малютка увидела словно двух двойников клоуна. Один из них высокий мужчина с длинными синими волосами, а другой... похожий на него молодой парень, который так обожал Ехидну и таскался за ней повсюду.
Беатрис: Но тогда... как... Розваль, как?
Розваль: Я воспользовался одной из идей учителя в ее попытке достичь бессмертия - а, именно, передачей души. Я решил провести рисковый эксперимент, который совершали в храме, лично на себе.
Беатрис: Передача души... Эта идея состояла в том, чтобы переслать в другой сосуд твои сознания и воспоминания, тем самым, действительно достигнув бессмертия... Но эксперимент провалился из-за того, что душа не смогла удержаться на новом месте.
Розваль: Да, она не смогла синхронизироваться с пустым сосудом. Поэтому-то все провалилось, но... я решил это, задействовав сосуды, которые имели близкую родственную связь с изначальным носителем души.
Изначально исследование встало в тупик из-за того, что душа и тело отказывались стать едиными ввиду инородности. Когда Льюис Мейер стала источником барьера храма, сумасшедшая жажда знаний Ехидны привела ее к тому, что ведьма решила использовать кристалл с девочкой в других экспериментах. Однако двойники не могли удержать в себе чужие души - и все провалилось. Но Розваль нашел выход, воспользовавшись сосудом, имеющим связь с тем, что был изначально. Несколько раз повторив его слова внутри своей головы, Беатрис наконец-то поняла, что имел ввиду клоун. Он переносил свою душу в тела своих детей и их потомков, которые обладали родственными связями с ним. Только так первый Розваль смог продолжить следовать к своей цели.
Розваль: Ты считаешь мои действия бесчеловечными, Беатрис?
Розваль: Ты считаешь бесчеловечным то, что я, мечтая лишь о встречи с учителем, решил пожертвовать своими детьми и использовал их в качестве сосудов?
Слова клоуна были остры подобно лезвию ножа. Но его взгляд был таким внимательным и спокойным... будто он на самом деле желал, чтобы малютка осудила его. Неужели Розваль желал узнать чье-то мнение в отношении правильности своих действий... точно также, когда Беатрис заявила о том, что разрывает договор с Ехидной? Возможно, клоун желал узнать мнение малютки, которая знала ведьму, и могла, по его мнению, наиболее верно высказать оценку... в отношении его четырехсотлетнего сумасшествия... его необузданной любви, которая принесла многим боль... в отношении тех вещей, которые он натворил.
Беатрис: Не мне судить тебя. Возможно, это звучит не очень приятно, но Бетти была не слишком дружна с твоими потомками. Правда, если сейчас подумать, все они были тобой. Поэтому меня не волнует то, что ты пользовался своими детьми словно игрушками. Единственная моя реакция - это... фу, ну и мерзость.
Розваль: Ха, мерзость? Кааак грубо...
Беатрис: Что поделать, я полагаю... Но, вообще-то, я очень рада тому, что мой старый друг, которого и не мечтала увидеть все эти четыреста лет, вдруг оказался на самом деле живым.
Он закрыл глаза. Возможно, ответ Беатрис был не таким, каким тот желал его услышать, но малютке было все равно. С тех пор, как Беатрис покинула библиотеку, она решила всегда говорить и делать только то, что хочет. И поэтому...
Беатрис: Розваль, присядь на секунду, я полагаю.
Он удивленно склонил голову, смотря на то место, куда ему указала Беатрис. Та кивнула. Удивленно округлив глаза, клоун присел прямо напротив нее. Наблюдая за ним, она сняла свою правую туфлю. Сжав крепко в руке...
Беатрис: Сожми зубы и приготовься к боли.
Сейчас его лицо находилось на той высоте, когда Беатрис могла легко заехать по нему туфлей. Шлепок эхом прошел по комнате. Розваль качнулся в сторону и, пытаясь сфокусировать взгляд, взялся рукой за покрасневшую щеку. А малютка, тем временем, уже успела надеть туфлю обратно.
Беатрис: Ты заслужил наказание. Но поскольку я щедрая, то скажу, что этого будет достаточно, чтобы простить тебя, я полагаю. И раз Субару тоже не собирается держать на тебя зла, то я, пожалуй, не буду строить из себя невесть кого, полагаю.
Розваль: Если мне не изменяет память, никто ведь в итоге не пострадал.
Беатрис: Ты прав. Поэтому нужно поблагодарить Субару за то, что он своими трудами смог спасти всех, я полагаю. Тебе стоит поучиться у него.
Розваль: Хахаха! Правда? Мне стоит поучиться у него? Хахаха, боже мой... Если подумать, вот она, самая настоящая ирония судьбы!
Он смелся так, будто Беатрис, лениво прикрывшая рот ладонью, только что заявила какую-то невероятную шутку. Розваль так сильно смеялся, закидывая голову назад, что несколько раз стукнулся ей об стенку. Но лишь спустя некоторое время он успокоился, глубоко вздохнув.
Розваль: Прости меня. Но знай, что я совершенно не чувствую какой-либо вины. Что поделать...
Беатрис: Не важно, я полагаю. Но если ты, правда, хотел бы извиниться, то это нужно делать по-другому.
Розваль в ответ кивнул. Все еще сидя на земле, он посмотрел в сторону гроба и...
Розваль: Беатрис, дальнейший разговор должен остаться лишь между нами.
Его взволнованный тихий голос заставил малютку прищурить глаза. Она скрестила руки.
Беатрис: Что ж, давай послушаем.
Розваль положил ладонь на гроб и поднялся на ноги, все еще не спуская с ведьмы разноцветных глаз... в которых вновь загорелся привычный сумасшедший огонек.
Розваль: Если бы вдруг появилась возможность на самом деле встретиться с учителем, то... ты бы хотела мне помочь в этом?
Субару: Проклятье, они все не выходят. Я понимаю, что им о многом нужно поговорить, но... не слишком ли долго?
Он был явно недоволен сложившейся ситуацией, разрываясь от нетерпения. Субару успел сделать еще десять снеговиков. Теперь на территории храма было целых тридцать Паков с разными выражениями лица, которых разглядывали Эмилия и местные жители. Даже Рам, которая до этого к зависти Субару лежала на коленях Эмилии, смогла прийти в себя и теперь могла сама ровно сидеть. Однако, судя по тому, как ее взгляд был направлен в сторону гробницы, горничная тоже волновалась по поводу того, что могло проходить внутри. Сейчас Беатрис смогла наконец-то освободиться, а Розваль, казалось, успокоил свой пыл. Субару сомневался, что между ними может случиться какой-то конфликт, но все же он понимал переживания Рам. Ведь никто из них еще не слышал лично от Розваля слова по поводу того, что тот пришел в себя после всех гневных выступлений. Они боялись, что клоун все еще был на взводе.
Субару: Что ж, давай пока оставим это Беако.
Беатрис знала Розваля гораздо дольше, чем Рам. И она, кстати, подтвердила, что труп в гробнице принадлежит Ехидне. Поэтому лучше, если они вдвоем поговорят в компании того, кто для них обоих так много значит. Вопросы Субару по поводу того, что им делать с телом ведьмы, могли подождать. Это было не в спешку.
Субару: К тому же, лучше дождаться Гарфиэля и остальных, чтобы поговорить о будущем все вместе.
Если они смогли благополучно покинуть особняк, то сейчас должны направиться прямо сюда. Субару также отпустил ополченцев деревни Алам вместе с повозками, дав им возможность вернуться домой. Поэтому он был уверен, что те уже к завтрашнему вечеру смогут встретиться со всеми. Тем временем, оставшимся было необходимо разобраться со снегом в храме и с ущербом, который был нанесен этому месту. С учетом такой объемной работы было решено заняться этим как можно быстрее. К тому же, Субару верил, что это поможет всем слегка прийти в себя после случившегося. К примеру, занимаясь лепкой снеговиков, он верил, что сможет успокоиться - и мирно побеседовать с Розвалем... верил... правда, верил... наверное.
Эмилия: Молодец, Субару... А почему ты так махаешь руками?
Субару: А? Что? Ты не подумай, я не практикуюсь, чтобы разбить лицо этому уроду! Хотя, наверное, он отпинает меня гораздо быстрее...
Она склонила голову, удивленно смотря на него. Похоже, после разглядывания снежных фигур сереброволосая полуэльфийка смогла поднять себе настроение.
Эмилия: Здесь так много Паков... Уверен, он был бы рад это увидеть.
Субару: Не факт... Мне кажется, он стал бы возмущаться, что в реальности выглядит гораздо симпатичнее.
Эмилия: Ох, и такое может быть. Пак, а ты... Ах, он же сейчас спит.
Она вытащила из нагрудного кармана голубой кристалл. Солнечный свет отразился от камня в руках Эмилии и осветил снег. Внутри него находился Пак, который сейчас не был связан с сереброволосой полуэльфийкой договором.
Субару: Ты больше не можешь призывать его так же, как раньше.
Эмилия: Да, не могу. Этот кристалл не достаточно хорошо, чтобы выдерживать такого сильного духа, как Пак. Лишь благодаря тому, что он не проявляет активность, камень все еще не разбился на куски. Просто я забыла, что больше не могу разговаривать с ним, как раньше...
Субару: Ничего, мы найдем камень получше... как тот зеленый, что был раньше.
Он вспомнил о кристалле, который обычно висел на шее Эмилия. После того, как она разорвала договор с Паком, он превратился в пыль. Это был очень редкий кристалл. Когда Эмилия заключила договор с великим духом, он уже был у Пака. Поэтому сереброволосая полуэльфийка понятия не имела, где найти такой же.
Эмилия: Но я обязательно найду его и когда-нибудь верну Пака к нам. Ведь... есть столько вещей, о которых я хочу спросить его. Он столько всего мне не рассказывал...
Она нежно поглаживала кристалл, решительно смотря на него своими фиолетовыми глазами. Эмилия выглядела так величественно и прекрасно, что у Субару перехватило дыхание. Сереброволосая полуэльфийка заметила это и вопросительно посмотрела на него. В ответ черноволосый парень смущенно почесал нос.
Субару: Эээ... Просто... ты так изменилась, моя Эмилия. Я имею ввиду, что вместо привычного милого вида ты теперь выглядишь такой... сильной, что ли...
Эмилия: Если это так, то только благодаря тебе и остальным. Мне ведь всегда приходилось надеяться на помощь других. Так что, надеюсь, скоро и я смогу вам всем отплатить за это.
Субару: Да ладно, человек рядом с тобой ничем не отличается, также полагаясь на других.
Они оба знали, настолько порой были беспомощны. Однако это не означало, что Субару и Эмилия начнут зализывать друг другу душевные раны. Просто черноволосый парень действительно увидел что-то новое в сереброволосой полуэльфийке, от чего у него перехватило дыхание. А ведь он только-только смог заиметь немного силы и собственной уверенности в том, что сможет помогать ей... как сама Эмилия смогла стать такой сильной, что, может, больше и не нуждалась в нем. Субару казалось, будто он все время старается догнать ее, но никак у него это не удается.
Эмилия: Кстати говоря, Субару... эээ...
Эмилия: Раз они так долго там разговаривают в гробнице... я думаю, у нас появилось лишнее время...
Пока Субару лелеял собственные душевные обиды, сереброволосая полуэльфийка вдруг боязливо посмотрела на него, бросив между делом взгляд на гробницу, которая, как и обычно, оставалась неизменной. Однако лицо Эмилии с каждой секундой как раз таки менялось. Ее щеки все сильнее покрывались румянцем. И когда краснота достигла даже кончиков ушей, черноволосый парень запаниковал.
Субару: М-м-м-моя Эмилия, у тебя такое красное лицо... С тобой все в порядке?!
Эмилия: Я в п-порядке! Абсолютно в п-порядке. Просто... ммм... я бы хотела обсудить с вами кое-что важное...
По какой-то причине такое уважительное обращение только сильнее испугала его. Эмилия боязливо оглядывалась по сторонам и, обнаружив, что рядом никого нет, перевела свой взгляд на Субару... Точнее, она смотрела ему в рот, боясь глядеть в глаза.
Эмилия: Эээ... Субару... ты же сказал, что лю... любишь меня, верно?
Субару: Эээ... ааа... ну да. Я сказал это... что люблю тебя.
Эмилия: Знаешь, м-меня это сделало тааакой... таааакой счастливой, но...
То, как начинался этот разговор, вызывало дурные чувства у Субару. Он прямо ощущал, что та заявит одну очень страшную для него вещь... о том, чтобы им лучше остаться всего лишь друзьями.
Субару: Я уже говорил об этом ранее - и теперь жду, когда ты дашь мне какой-то ответ. Поэтому я и стараюсь заслужить твое внимание.
Эмилия: Так ведь я... В общем, меня это действительно очень радует. Но даже после всех слов сама я все еще не знаю, каково это - испытывать подобные чувства к другим людям.
Эмилия: Эти мысли преследовали меня еще с того самого случая в повозке. Ты сказал, что любишь меня, но я до сих пор не знаю, как ответить. Я понимаю, что с моей стороны это тааак некрасиво...
Услышав ее заявление, Субару в облегчение положил руку на грудь. Похоже, что Эмилия все еще не до конца разобралась в себе, что уже обнадеживало. Поэтому у Субару все еще было шанс завоевать ее расположение, если, конечно, его любовные признания не осточертеют ей. Он был всегда готов протянуть ей руку помощи в трудную минуту, даже если она того не просит. В этом понимание любви Субару и Эмилия несколько отличалось, но... дальнейшее заявление сереброволосой полуэльфийки сделало все эти мысли совершенно пустыми.
Эмилия: Однако все равно... нам следует поговорить о нашем дитя, которое сейчас внутри меня!
Черноволосый парень несколько секунд молча смотрел на нее, пытаясь переварить сказанное.
Эмилия: Мне еще пока неизвестно, мальчик это будет или девочка, но мы должно окружить это дитя своей любовью! Однако мне никто никогда не рассказывал по этому поводу ничего... Так что, Субару, тебе стоит спросить совета у своих родителей.
Его мысли не поспевали за отрывистыми словами Эмилии. Та была так взволнованна, что от торопливой речи стала задыхаться. Вряд ли в таких условиях они сейчас смогли бы понять друг друга.
Субару: Так, моя Эмилия, давай сделаем несколько глубоких вдохов и успокоимся. Я тоже присоединюсь к тебе... чтобы не сойти с ума... Ох, воспользуюсь снегом рядом...
Он присел, взяв немного снега в ладонь, и погрузил свое лицо в него, чтобы слегка остудить пыл. Услышав вдохи и выдохи Эмилии, Субару попытался собрать в голове все свои мысли. Речь шла о ребенке внутри сереброволосой полуэльфийке, которому та должна будет стать матерью, а сам черноволосый парень - отцом. Но Субару не мог понять, как такое получилось. Он ведь еще не достиг возраста для таких серьезных отношений.
Субару: Моя Эмилия, говоря о дитя, ты имела ввиду нашего ребенка, верно?
Эмилия: Т-точно. Я знаю, что с учетом предстоящих королевских выборов будет трудно, но... Дитя же не виновато в этом! Поэтому мы обязаны сделать все для него! Я уверена, что только родительская забота позволит вырастить достойного...
Решительность, с которой она толкала свою речь, была прекрасной и чарующей... если не брать во внимание, что все это бред. Субару никогда не делал ничего такого с Эмилией. Может быть, она успела это сделать с кем-то другим... Черноволосый парень попытался отмахнуться от ненужных мыслей.
Субару: Моя Эмилия... ты знаешь, что детей не находят в капусте... и их не приносит аист, верно?
Эмилия: Нет, конечно. Они появляются, как парень и девушка целуются.
Субару обомлел... обомлел о того, с какой чарующей страстью сереброволосая полуэльфийка заявляла весь этот бред.
Эмилия: Субару? Что такое? Эй, Субару!
Она совершенно не понимала происходящего, отчаянно стараясь привлечь его внимание. Возможно, ее величественный вид, который так покорил Субару, на самом деле был результатом возложения на себя материнских обязанностей... Возможно, поэтому она так удивила его... Возможно... ему и не стоит раскрывать ей правду... С другой стороны, если все так оставить, ситуация начнет выходить из-под контроля - и появится проблемы из-за фальшивой беременности Эмилии. К тому же, она начнет фантазировать, что ее животик растет - и будет с ним разговаривать. Конечно, это может показаться милым для непосвященного, но вот для знающих...
Эмилия: Субару, неужели... ты жалеешь, что поцеловал меня?
Субару: Нет, что ты! Я готов хоть сейчас обрушить на тебя сотню поцелуев!
Эмилия: Это будет уж слишком для меня...
Субару тут же пожелал о своем эмоциональном заявлении, осознав, что подумала сереброволосая полуэльфийка. Похоже, она посчитала, что Субару предлагал наделать ей целую кучу детей. Впрочем, это было недалеко от истины, но пока еще рано о таком думать. Было необходимо все объяснить на эту тему Эмилии уже сейчас. Но почему это должен был делать именно он?
Субару: Пак, в-вот ты сволочь!
Он мысленно про себя проклинал духа кота, спящего в кристалле. Ему даже показалось, что тот, услышав его, ехидно показал в ответ язык. В итоге, после всех тяжелых дум Субару смог осознать, что может попросить Рам или Фредерику объяснить Эмилии все тонкости данной темы... Правда, эта истина пришла только после того, как сереброволосая полуэльфийка начала перечислять возможные варианты имен будущего ребенка.