Золотая Львица и Святой Меча. Свирепость Льва, Третья хроника

1

— Ужин соответствует вашим вкусам?

— Неплохо. Но, во всяком случае, готовка Райнхарда вкуснее.

— Это действительно... Кухонный персонал старался изо всех сил, но всё ещё не на высоте? Как я и думал, величайший в мире рыцарь, похоже, действительно хорош во всём.

— Это не так уж важно. Готовка этого чувака — лишь одна из немногих вещей, которые я в нём признаю.

Говоря это, Фельт ткнула пальцем в рыжеволосого рыцаря, Райнхарда, который сидел рядом с ней. Её замечание, которое сложно сказать, было ли это действительно комплиментом или нет, заставило Райнхарда и хозяина ужина — Рассела Феллоу, торговца, пригласившего их двоих сюда, — обменяться взглядами и горько улыбнуться.

Фельт и Райнхард, сопровождавшие в тюрьму Архиепископа Греха Сириус, находились в гостях у Рассела, одного из самых влиятельных людей в королевской столице, и пришли в это место, чтобы их угостили ужином.

В королевской столице, Лугунике, это была самая большая резиденция в торговом районе, а также место, где жил сам Рассел. Резиденция человека, который был известен как один из выдающихся купцов в королевской столице, была даже более роскошной, чем особняки обычных дворян в дворянском районе, подчёркивая тот факт, что он был весьма успешным человеком.

Об этом свидетельствовал и тот факт, что Фельт и остальные наслаждались множеством различных блюд, которые удовлетворяли их вкусовые рецепторы.

— ......

Сузив свои пунцовые глаза, Фельт влила себе в рот послеобеденного чёрного чая, что было вполне естественно. Хотя её это бесконечно раздражало, жизнь, которую она прожила последний год, была довольно необычной, словно совершенно другой мир, по сравнению с той жизнью, которую она провела десять или около того лет в трущобах. Возможно, она была шокирована различиями в идеях и в том, что можно было бы считать здравым смыслом, но нравилось ей это или нет, внешний вид и форма человека, известного как Фельт, изменились, будучи окрашенными в другой цвет.

Фельт не боялась перемен. Ведь перемены — это естественный ход вещей.

Неважно, кто ты и где находишься, всегда найдутся те, кто обладает несравненной силой, с которыми ты не можешь сравниться. Однако теория «Выживает лишь сильнейший» применима только к сильным.

Фельт инстинктивно понимала, что она, без сомнений, не являлась сильным человеком. Она родилась и выросла в трущобах, не получила образования и, ко всему прочему, была женщиной. Если бы не дедушка Ром, который присматривал за ней, она, скорее всего, не дожила бы до сегодняшнего дня.

В результате Фельт больше предпочитала теорию «Выживает самый приспособленный» — где выживет тот, кто сможет

приспособиться к ситуации и найти наилучший способ выживания,

— чем теорию «Выживает лишь сильнейший».

Она также считала, что именно благодаря этой вере она и стала той, кем является сегодня. Поэтому Фельт не винила себя за то, что изменилась и приспособилась к своей нынешней ситуации и положению. Это был естественный ход вещей. Если бы существовало что-то неестественное или неудовлетворительное, то это было бы...

— Какого чёрта ты ухмыляешься?

— Ухмыляюсь... Неужели я так ухмылялся? Мои извинения, миледи. Просто для вас необычно хвалить меня в такой откровенной манере.

— Откровенной? Я просто похвалила твои кулинарные способности, разве нет? Но ты рыцарь, а не повар. Разве не так?

Фельт сморщила нос от его улыбки, которая заставила её почувствовать, что он не был двуличным.

Райнхард был рыцарем, который служил Фельт, а также рыцарем, который привёл её в этот иной мир против её воли. Хотя последний год они провели вместе, по какой-то причине Фельт всё ещё ненавидела его. Нет, это не совсем подходящее слово. Вместо этого можно сказать, что она злилась при одном только его виде.

Даже в этот самый момент она чувствовала злость на него, как обычно.

— Ха.

— О-хо?

— Нет, мои извинения. Просто отношения между вами двумя выглядят удивительно необычно.

Наблюдая за взаимодействием между Райнхардом и Фельт, Рассел оправдывал свой смех, тихонько хихикая.

— Я слышал об этом раньше, но ваши отношения между хозяином и слугой и правда невероятны. Отношения между вами действительно выходят за рамки здравого смысла, когда речь идёт об отношениях между рыцарем и его господином.

— Я не в первый раз слышу что-то подобное, но сколько бы раз

я это ни слышала, всё равно не понимаю, откуда это взялось.

— Однако на этот раз это сказал сам мистер Рассел, который славится своими отличными глазами в королевской столице. Я полагаю, что это очень хорошее мнение, леди Фельт.

Об отношениях между ними двумя, которые оценил Рассел, часто говорили, что это необычные отношения хозяина и слуги. Однако для Фельт идея «нормальности» не существовала. И, в первую очередь...

— Когда речь идёт о человеческих отношениях, вполне естественно, что не существует такого понятия, как «нормальные». Все люди разные. А раз так, то и все отношения не одинаковы. Разве не так?

— ......

— Вот почему я не хочу слушать человека, который часто говорит о том, что такое «нормально». Тем более, если это говорит человек, у которого, как говорят, отличные глаза. Об этом не может быть и речи.

Даже если о человеке говорят, что он хорошо разбирается в людях, если его удерживают поверхностные ценности, это означает, что люди вокруг были недальновидны.

Таких неинтересных личностей не так уж трудно найти по всему королевству...

— Каким человеком ты будешь для меня? Если ты будешь просто неинтересным мужиком, который несёт чушь, то мне придётся поблагодарить тебя за прекрасную еду и уйти.

— ...Теперь я понимаю. Вы более... суровы, чем я слышал.

— Хмф. Я не знаю, где ты это услышал, но если ты действительно человек, который хорошо разбирается в людях, то не слушай такие вещи, а подтверди это своими глазами.

Скрестив руки, Фельт вызывающе фыркнула на Рассела.

Он был тем, кто пригласил их сюда. Иначе говоря, должна была быть другая причина, по которой их пригласили сюда, а не просто дружеская встреча.

С этого момента начнётся основная дискуссия.

— Вы помните, о чём мы говорили днём перед Тюремной Башней, леди Фельт?

— Ты имеешь в виду то, что мы говорили о смене времён и бурной эпохе?

— Да, верно.

Рассел кивнул и начал рассказывать о разговоре, который у них состоялся, когда Архиепископа Греха вели в Тюремную Башню. Затем он назвал тенденцию — когда Архиепископ Греха и Два из Трёх Великих Зверодемонов были побеждены один за другим, а также то, как впервые начались Королевские Выборы, — сменой времён.

Это был поток перемен, сравнимый с тем, что был 400 лет назад, когда Ведьма Зависти разбушевалась.

— Признаки перемен не ограничиваются границами Королевства Лугуника. На севере Церковь Густеко начала охоту на еретиков, а на западе, в Карараги, мышление тамошних мэров начало гноиться. Самое главное, на юге, в Волакии...

— Волакия... Есть ли признаки волнений в его Империи? — ответил Райнхард Расселу, который сложил руки на столе и говорил пониженным голосом.

На юге находилась Империя Волакия, которая была тем государством, которого больше всего опасалось Королевство

Лугуника. Отношения между этими двумя странами нельзя было назвать дружественными, и они часто конфликтовали друг с другом.

— Однако я могу сказать, что Королевство заключило с Империей договор о ненападении на время Королевских Выборов.

— Королевство действительно провело переговоры с Империей о заключении пакта о ненападении перед началом Королевских Выборов. Разве вы не входили в состав делегации, которая занималась этим, сэр Райнхард?

— Верно. Феликс и я сопровождали Старейшину Совета Миклотова и Старейшину Совета Бордо.

Фельт подняла брови, услышав, как кивающий Райнхард сказал это. Конечно, одной из причин её удивления было то, что она впервые услышала о том, что он был в составе делегации, отправленной в Империю, но...

— Подождите, что? Насколько я помню, разве не было какого-то дурацкого договора под названием «Закон Райнхарда»? И из-за него ты не можешь посещать другие страны, нет?

— Да, это верно. Однако именно Империя попросила меня поехать с делегацией. Я слышал, что это было желание самого Императора.

— У этого парня странные вкусы... Если бы меня спросили, я определённо не хотела бы видеть это лицо, если бы могла избежать этого.

— Это... Даже мне иногда бывает обидно.

Фельт пожала плечами, глядя на Райнхарда, который сидел напротив неё и горько улыбался.

Как бы там ни было, но раз уж сам Император попросил Райнхарда присутствовать там, и пакт о ненападении возник именно из-за этого, то даже если бы Империя была довольно

воинственной, она никогда бы не опозорила себя, нарушив пакт и напав на Королевство.

— Всё именно так, как вы и предполагали. Даже Империя не стала бы нарушать пакт, заключённый между двумя странами, нападая на Королевство.

— Это действительно портит настроение, знаешь ли.

— Леди Фельт?

Рассел уловил эту догадку и полностью с ней согласился. Подобное отношение, как будто он полностью осознавал её скрытые мотивы и видел их насквозь, раздражало Фельт до крайности.

Если тема разговора на этом закончилась, то она не понимала, зачем он вообще заговорил об этом. В таком случае, у Рассела должно было быть достаточно материала для продолжения разговора.

Тогда почему он скрывал это от них?

— Ты хочешь сказать, что после того, как мы услышим, что будет дальше, назад дороги не будет? Вот что я тебе скажу: как только я похвасталась перед заносчивыми мужиками в замке, назад дороги уже не было.

— И мой долг — устранить все препятствия на пути леди Фельт.

Глаза Фельт приобрели строгое выражение, и выражение Райнхарда тоже стало серьёзным.

Глаза Рассела лишь слегка расширились при виде хозяина и слуги, которые находились рядом друг с другом и смотрели в одном направлении. В следующее мгновение он неохотно покачал головой.

— Я был довольно груб раньше и прошу прощения за это. Я сказал, что вы двое не вписываетесь в рамки того, что можно

считать нормальным, когда речь идёт об отношениях между рыцарем и его господином... Однако теперь ясно, что вы двое, без сомнения, господин и слуга.

Хотя Фельт и не воспринимала это как комплимент, она чувствовала, что нет смысла перебивать его, поэтому промолчала.

Затем Рассел поднял руку и приказал всем сотрудникам, находившимся в комнате, удалиться.

Затем, когда в комнате остались только они, без посторонних, он понизил голос и сказал...

— Итак. То, что я собираюсь сказать, является конфиденциальным и не должно передаваться внешнему миру... В том, что сказал сэр Райнхард, есть небольшая лазейка.

— Лазейка? Вы имеете в виду пакт о ненападении?

— Да. Кто на самом деле подписал пакт о ненападении между двумя странами?

Райнхард с сомнением вскинул свои тонкие брови в ответ на этот вопрос.

— Король де-факто сейчас не присутствует. Это был представитель Совета Мудрецов, Старейшина Совета Миклотов, и Император Империи Волакия, Винсент Волакия, подписали... не может быть.

На середине фразы глаза Райнхарда расширились от удивления. Фельт, которая не разделяла этого удивления, попросила объяснений со словами: "Что это, чёрт возьми, такое!?"

— В этом нет ничего странного, нет? Совет Мудрецов теперь представляет Королевство. Разве не естественно поговорить с самым высокопоставленным человеком на противоположной стороне? Никто же теперь не будет жаловаться, что противоположная сторона не в том же ранге, что и они, верно?

— ...Об этом не стоит беспокоиться. Его Величество, Винсент, мудрый человек. Он должен хорошо знать, что так не бывает, не так ли? Но...

— Но?

— Этот пакт... был заключён с Империей, которой правит Его Величество Винсент.

Рассел сказал это вместо Райнхарда, который не решался говорить. Задумавшись на мгновение, Фельт тоже поняла, о чём он говорил. Истинный смысл его слов, сказанных окольными путями был...

— Есть признаки гражданских беспорядков в Империи Волакия. Если это правда, то Королевство не может оставаться в стороне. Потому что есть вероятность, что пакт будет расторгнут.

2

— Что ты думаешь о том, что он сказал? — спросила Фельт, возвращаясь в особняк.

После ужина и секретного разговора они вернулись в особняк семьи Астрея в королевской столице. В нём жили Гримм, который был его смотрителем, и Кэрол, его жена. Пришло время снова увидеться с ними после долгого перерыва.

Фельт очень любила эту пожилую пару. Поэтому она не хотела возвращаться в особняк с грустным, озабоченным выражением на лице и намеревалась избавиться от него по дороге туда. Источником этого выражения было не что иное, как разговор, который она только что вела с Расселом.

— Ты действительно веришь, что в Волакии что-то произойдёт?

— По моему личному мнению, это не то, во что я хочу верить. Однако мистер Рассел не из тех, кто будет говорить такие безответственные слова без доказательств, в конце концов.

— Это очень важно для торговца, не так ли. Это вполне естественно.

Из разговора с ним можно было сделать вывод, что Рассел был из тех людей, которые никогда не распространяют слухи, ничего от этого не получая. Было бы неправильно назвать его хорошим человеком. Однако он не был и злым. Он был из тех, кто использует имеющуюся в его распоряжении информацию для того, чтобы направить других на реализацию собственных планов.

Более того, действовал ли он с добрыми или злыми намерениями, в большей или меньшей степени зависело от ситуации, в которой он находился в данный момент, и от того, с чем ему нужно было иметь дело, так что невозможно было определить, что именно, пока всё не было сказано и сделано. Поэтому...

— Если предположения мистера Рассела окажутся правдой, и трон будет передан другому...

— Империя сможет сделать большой шаг против Королевства. Но не может быть, чтобы новый Император не знал о договоре, заключённом предыдущим Императором, да?

— Согласно тому, как делаются дела в Империи, нормой является отрицание всего, что сделало предыдущее правительство, так что его домыслы — не повод для смеха.

Чем больше она слышала об этом, тем более идиотскими казались теории Империи. Хотя система, основанная на способностях, хорошо звучит в названии, но если довести её до крайности, то она перейдёт границы того, что можно считать хорошей вещью, и окажется в царстве анархии.

Поэтому можно сказать, что опасения Райнхарда и Рассела были отнюдь не беспочвенны.

— Что ты будешь делать, если Империя нападёт?

— В первую очередь я обеспечу вашу безопасность, леди Фельт. К счастью, я встречался и сражался со многими из самых опытных бойцов Империи, так что я уверен, что смогу обо всём позаботиться.

— Я не беспокоюсь о себе. Если бы мне было на это наплевать,

я бы всё равно нашла способ поджать хвост и сбежать. Кстати, если бы это действительно произошло, ты бы даже не смог остаться со мной в такой ситуации, не так ли?

Хотя это была всего лишь гипотеза, если бы Империя действительно вторглась, то это закончилось бы войной между двумя народами. Если бы это произошло, то естественно, что не было бы никакой возможности решить вопрос о Королевских Выборах.

Самому сильному рыцарю королевства, Райнхарду, поскольку он был бывшим рыцарем Королевской Гвардии, была отведена другая роль. Он бы тогда больше не смог находиться рядом с Фельт и заниматься такими вещами, как приготовление еды.

Однако на глазах у Фельт, которая размышляла об этом, Райнхард покачал головой и сказал: — Это не тот случай.

— Хотя я не уверен, какое решение примет Совет Мудрецов, я уже поклялся вам, леди Фельт, что буду служить вам мечом. Я буду следить за тем, чтобы мои обязанности как вашего единственного рыцаря и обязанности члена Королевской Гвардии были правильно сбалансированы.

— Даже если я скажу тебе повернуться спиной к своей стране, ты не собираешься повернуться спиной ко мне...?

— По крайней мере, таков смысл клятвы, которую я дал вам в королевском замке.

Фельт не могла не скривить лицо, глядя на Райнхарда, который выглядел довольным собой, с лёгкой улыбкой на лице.

В королевском замке она поклялась сделать Райнхарда своим рыцарем, а он поклялся стать её рыцарем. В любом случае, это было

сделано в соответствии с обстоятельствами, в которые она попала,

и она не собиралась отступать от этого. Тем не менее, она всё ещё испытывала гнев при виде его.

— Как бы то ни было, было бы лучше, если бы в Империи ничего не происходило. К сожалению, я не могу ничего сделать в таком случае, если не нахожусь рядом с границей.

— Что мы можем сделать, так это подготовиться к войне. Мне СОВСЕМ не нравится такой негативный образ мышления.

Надувшись, Фельт задрала голову вверх и посмотрела на звёздное небо. Однако, находясь в состоянии, похожем на транс, в её сознании внезапно всплыло...

— Даже если мы ничего не можем сделать, я уверена, что найдутся другие, которые смогут придумать, что с этим делать.

— Другие... Вы имеете в виду других кандидаток на Королевские Выборы? Но они все...

...заняты решением проблем в Пристелле. Она подумала, что именно это собирался сказать Райнхард, но потом прервал себя. Как

и Фельт, которой было поручено доставить Архиепископа Греха в столицу, лагеря Эмилии и Анастасии действовали для того, чтобы преодолеть большую катастрофу, произошедшую в Пристелле.

Если рассуждать таким образом, то было бы вполне естественно, что ни у кого не было времени и сил беспокоиться о делах соседних стран, однако...

— Это бурная эпоха, или так говорят, да? Я с нетерпением жду, что будет дальше.

Хотя ей не нравилось заимствовать слова Рассела, должен быть кто-то, кто привёл к этим бурным временам. Возможно, Эмилия или черноволосый юноша рядом с ней, например.

Оглядываясь назад, она подумала, что именно благодаря им, пути её и Райнхарда переплелись. Я с нетерпением жду того, что будет дальше. Когда они снова будут делать большие волны.

— Леди Фельт?

— Нет, ничего. В любом случае, давай пойдём и сделаем то, что должны сделать. Прежде всего...

Остановившись на полуслове, Фельт улыбнулась Райнхарду в редком проявлении эмоций. Не думая, с переполненным радостью сердцем и с выпирающими клыками, она сказала...

— Я та-а-ак давно не пила бабушкин красный чай с закусками. Давай уже, пойдём!

— Да. Как пожелаете.

<КОНЕЦ>