Одержимый шоу движется дальше (Перерождение). The Obsessive Shou Moves On. Глава 15
Лицо Ли Ина отодвинулось в сторону.
Его разбросанные густые черные волосы скрывали выражение лица, и через некоторое время он медленно повернул голову и посмотрел на мальчика на кровати.
В это время Юнь Цинци было всего девятнадцать лет. Это был как раз тот период, когда он прилип к Ли Ину, словно клей, и был неотделим от него, повторяя «А Ин» каждые два-три предложения.
Юнь Цинци перевернулся, потом перевернулся снова, думая, что одежда слишком приличная, и он не может хорошо спать. Он всегда был избалован. Во время отдыха ему приходилось надевать мягкую нижнюю рубашку, чтобы спать комфортно.
Хотя он жил со своей матерью, когда был ребенком, и никогда не имел контакта с особняком премьер-министра, его мать, Цинь Фэйжо, также была дочерью маркиза. Конечно, позже она стала сильной и властной, и чрезвычайно собственнической по отношению к своему младшему сыну, но она вырастила своего ребенка, посвятив ему все свое сердце и разум. Таким образом, Юнь Цинци никогда не испытывал материальных трудностей.
Ли Ин поднял его, наполовину уговаривая, наполовину убеждая, и снял с него парчовую одежду.
Под воздействием вина Юнь Цинци быстро уснула.
В передней было тихо. Ли Ин вышел из-за ширмы, подошел к Жуань Лянь и замер.
Жуань Лиан неподвижно прижал лоб к тыльной стороне ладоней. Его длинные волосы спадали с плеч.
Голос императора был тихим, его эмоции нечитаемыми. Жуань Лянь смог лишь осторожно ответить: «Да».
«У тебя действительно красивые руки».
Он ощутил предчувствие, услышав, как голос продолжил: «Государь Императрица их так любит, вы не против, если я возьму их и отдам ему?»
Лю Цзыжу почувствовал холодок в сердце, и Жуань Лянь тоже затаил дыхание. Он попытался успокоиться и сказал: «Если это может понравиться Господину Императрице, этот малыш не будет возражать. Но уверен ли Его Величество, что Господин Императрица хотел бы, чтобы этот малыш лишился рук, которые зарабатывают ему на жизнь?»
Ли Ин на мгновение уставился на него таким острым взглядом, словно пытался пронзить его насквозь.
Но он ничего не сделал, и Жуань Лиан осталась невредимой.
Два вдоха спустя, высокий носок драконьего сапога яростно пнул его в плечо, и Жуань Лиан опрокинул стол и покатился прочь. Пирожные и фрукты упали на пол, кастрюли и сковородки разлетелись с громким шумом.
Руан Лиан поднялся и снова встал на колени. Драконьи сапоги тут же приблизились к нему. Брови Руан Лиана дернулись. Он знал, что даже если он не умрет сегодня, то будет серьезно ранен. Он не посмел сказать ничего больше. Он напряг тело и ждал в тишине.
Внезапно за экраном послышалось движение, и голос Юнь Цинци был очень тихим, несколько неопределенным: «Иньси… что это за звук?»
Драконьи сапоги остановились и больше не двигались.
Иньси получила убийственный взгляд и бросилась назад, говоря: «Это кот. Кот устроил беспорядок и случайно опрокинул тарелку с фруктами».
«Опять два ирисовых кота дерутся за еду?» — сказала Юнь Цинци. — «Выгони их».
Иньси обернулся и обнаружил, что Его Величество все еще смотрит на него, обеспокоенный тем, что он действовал недостаточно хорошо. Поэтому он дважды выдохнул и сказал: «Уходите, уходите, уходите, два вонючих... вонючих кота».
Последние два слова он пробормотал, не смея говорить слишком громко.
Ли Ин спокойно отошел и повернулся, сказав: «Никому не разрешается покидать дворец Чаоян до рассвета».
В памяти Юнь Цинци он в то время все еще был щедрым и великодушным монархом, и он не мог позволить Юнь Цинци узнать, что он был злым духом много лет спустя.
Когда на небе наконец забрезжил луч света, люди в переднем зале, простоявшие всю ночь на коленях, почувствовали, что их ноги им больше не принадлежат, и попытались встать.
Жуань Лянь оскорбил Сына Неба и, очевидно, был изолирован, когда вышел. Другие музыканты помогали друг другу, и он один остался далеко позади, одной рукой опираясь на дверь, а другой держа свой цинь.
Волосы игрока в цинь на фоне красной стены были растрепаны, выражение его лица слегка растеряно, и он задумчиво обернулся, чтобы посмотреть на ворота дворца Чаоян позади себя.
Император оказался не таким, каким его представляли слухи, а Лорд-Императрица, похоже, не была похожа на ту Лорд-Императрицу, о которой ходили слухи.
Возможно, из-за вчерашнего употребления вина Юнь Цинци спал, пока солнце не поднялось на три столба. Дворец Чаоян был убран. Он прищурился, и ему помогли освежиться. Внезапно он учуял знакомый запах, ладан из голубого рога.
Юнь Цинци махнул рукой, приказал всем своим подчиненным выйти, потер лоб и сел за стол. Рядом с ним быстро появился молчаливый человек: «Госпожа императрица, вот информация на этот месяц».
В это время Юнь Цинци был единственным командиром дивизии Цин, и информация из первых рук передавалась Юнь Цинци, а затем от Юнь Цинци к Ли Ину.
Он постучал по столу, достал оттуда несколько книг и бросил их прямо в жаровню, сказав: «Тебе больше не нужно беспокоиться о трех семьях Юнь, Цинь и Сяо. Проверь семью Чжан получше».
Командир дивизии Цин рефлекторно взглянул на него. Хозяин и королева-мать всегда были хорошими друзьями, как же так вышло, что теперь между ними возникла вражда?
Однако намерение Юнь Цинци защитить свои родительские семьи заставило Командующего Лина почувствовать себя немного более расслабленным. За последние шесть месяцев действия Юнь Цинци стали более экстремальными и безумными. Он беспокоился, что Лорд Императрица встанет на путь невозврата из-за его чувств.
Он опустил голову и сказал: «Этот подчиненный будет подчиняться приказам».
«Его Величество в последнее время не посещал чужие дворцы. Он каждый день останавливается во дворце Цзяншань. Я только что слышал, что он, похоже, плохо спит, но подробностей не знаю».
Наблюдение Юнь Цинци за Ли Ин было совершенно иным, чем у других. Пока он знал, что Ли Ин был верен ему физически и эмоционально, его никогда не волновало, что еще хотел сделать Ли Ин, поэтому командир Лин обычно не сообщал ни о чем другом, потому что Юнь Цинци было все равно.
Но сегодня Лорд Императрица, похоже, изменила свое мнение: «Впредь нет нужды сообщать о таких вещах. Я хочу знать, предпринимает ли он какие-либо попытки подорвать семью Юнь».
Юнь Цинци взглянула на него и спросила: «Что?»
Командир опустил голову: «Этот подчиненный понимает».
«А твой маленький ученик, — сказал Юнь Цинци, — если в будущем тебе будет удобно, ты сможешь передать его мне».
«Госпожа императрица, вам не кажется, что он слишком молод?»
Ученик был маленьким нищим, которого Юнь Цинци подобрал на улице. Вернув его, он сразу же бросил его командиру Лину и игнорировал его более двух лет. Однажды мальчик уже приходил, чтобы передать информацию, и Юнь Цинци спросил, не хватает ли в дивизии Цин рабочей силы, поэтому мальчик больше не появлялся.
Если бы позже он не стал новым командиром, Юнь Цинци, возможно, никогда бы не вспомнил имя маленького нищего, которого он подобрал.
Теперь он вспомнил, что мальчика звали Гань Ли.
Юнь Цинци пролистал информацию. Выражение его лица немного смягчилось, и он сказал: «Вы должны дать молодому человеку возможность тренироваться».
После того, как командир ушел, Юнь Цинци вспомнил, что забыл сказать ему о замене жетона, но не придумал подходящую замену. Само название дивизии Цин было созвучно «нити любви». Ее целью было помочь Ли Ину укрепить власть, и это также было воплощением его привязанности к Ли Ину.
Если он хотел сменить токен, он мог бы сменить и название.
Ему нужно было больше об этом подумать.
Юнь Цинци немного почитал, потом зевнул и лег на стол. На самом деле ему не нравилось делать эти вещи. Если бы это было возможно, он хотел бы стать праздным молодым мастером, как Цю Ян, каждый день смотреть на красивых людей, наслаждаться прекрасными пейзажами, а затем идти есть и пить.
Во всем виноват Ли Ин, этот император собак.
Юнь Цинци немного полежал, затем прибрался и приказал кому-то явиться к Ли Ину, сказав: «Я иду на фабрику по производству печей».
Когда новость достигла ушей Ли Ина, он вспомнил, что Юнь Цинци действительно многому научился в своей прошлой жизни, включая изготовление фарфора. Он не остановил его: «Отпусти его».
В последующие несколько дней Юнь Цинци уходил рано и возвращался поздно, а иногда и не возвращался на ночь. Ли Ин каждый день ходил в свой дворец, но там никого не было. В пустом зале он первым делом проверил информацию, которую ему оставила Юнь Цинци, и обнаружил, что никаких новостей о трех семьях Юнь, Цинь и Сяо не было.
После этого он прошел от кушетки к окну, от окна к цветочной комнате, из цветочной комнаты во двор и со двора к воротам дворца Чаоян.
Лю Цзыжу накинул на него плащ и сказал: «Я слышал, что государыня-императрица вчера вечером оставалась на обжиговой фабрике и прекрасно беседовала со старыми мастерами».
«Хорошо». Ли Ин знал, что Юнь Цинци обожжет прекрасный фарфоровый сервиз и через несколько дней успокоится.
Более того, этот фарфор будет передан ему.
Хотя это все было в прошлой жизни, но что если?
«Уже почти Новый год», — сказал Лю Цзыжу. «Снова идет снег, и я уверен, что в следующем году будет большой урожай».
«…» Лю Цзыжу посмотрел на снежинки, парящие в небе, и сказал: «Почему бы нам сначала не вернуться во дворец Цзяншань?»
«Когда он сказал, что вернется?»
Ли Ин сделал два шага, затем вернулся во дворец. Он приказал кому-то принести несколько мемориалов, чтобы просмотреть их, время от времени поглядывая на свечные часы.
Наконец он снова надел плащ и вышел из дворца Чаоян.
Снег все еще падал, и Лю Цзыжу последовал за ним с зонтиком, спрашивая: «Куда направляется Ваше Величество? Мне приготовить экипаж?»
«Сколько времени займет дорога отсюда до Восточных ворот?»
Лю Цзыжу понял. Другими словами, если Лорд Императрица вернется вовремя, они встретятся, когда Его Величество достигнет Восточных Ворот.
Лю Цзыжу молча взглянул и вздохнул.
Он не знал, что произошло. Они оба внезапно изменились вместе. Было бы здорово, если бы Его Величество изменился в одиночку или Лорд Императрица преобразилась в одиночку.
В этом случае они бы нашли общий язык и стали бы гармоничными, или разошлись бы и не имели бы друг с другом ничего общего; и людям, находящимся ниже, не пришлось бы страдать.
Снежинки ударялись о бумажный зонтик и издавали шлепающий звук. Ли Ин шла очень медленно, словно просто чтобы убить время.
Через две четверти часа они подошли к Восточным воротам.
На бумажном зонтике был слой серебристой инея, и охранник у ворот осторожно спросил: «Ваше Величество, хотите ли вы войти внутрь и присесть?»
Стражник тихо отступил, глядя на фигуру императора со странным выражением.
В прошлом, Лорд Императрица часто приезжала, чтобы подождать Его Величество. Его Величество... он ждал Лорда Императрицу?
Нет, нет, нет, это был Его Величество, наверное, просто каприз, чтобы насладиться снегом...
Охранник взглянул на пустые ворота: …правда?
«… полночь только что прошла».
Когда Ли Ин в следующий раз взглянул на него, Лю Цзыжуй стиснул зубы и продолжил: «Полночь только что прошла».
Он стоял долго. Несмотря на то, что над его головой был зонтик, снег все равно падал на его плечи, быстро оставляя тонкий белый слой.
Лю Цзыжу сказал: «Идет снег, хочешь послать кого-нибудь спросить?»
Лю Цзыжу небрежно позвал кого-то, и как только он собрался отдать приказ, он услышал: «Иди, готовь быстрого коня».
В это время Юнь Цинци уже заснул. Хотя условия фабрики печи были простыми, он был Лордом Императрицей, в конце концов. Поскольку он намеревался отдохнуть здесь, придворные слуги, естественно, подготовили для него наилучшие возможные удобства.
Кровать была недостаточно большой, а окно немного сломано, но, испытав на себе лечение в Холодном дворце, Юнь Цинци был вполне удовлетворен этим кратковременным жилищем, которое могло укрыть его от ветра и дождя.
Он неосознанно коснулся деревянной коробки рядом с подушкой и вспомнил удивление отца, получившего подарок, и невольно почувствовал себя счастливым.
На самом деле, фарфоровый сервиз был обожжен днем, но старый мастер не отпустил его и решил позволить ему остаться еще на одну ночь. Вечером он нашел нескольких старых друзей, которые пришли посмотреть на качество фарфора. Юнь Цинци почувствовал себя польщенным и полным достижений.
Когда он уже собирался заснуть, снаружи послышался стук копыт лошадей, причем не одного, а нескольких.
Юнь Цинци проснулась от шума и смутно услышала движение.
Если бы Ли Ин путешествовал в это время, за ним наверняка следовала бы группа охранников, неудивительно, что было так шумно.
Юнь Цинци снова прикоснулся к деревянному ящику рядом с собой и внезапно что-то вспомнил.
Ли Ин ранее приказал ему больше учиться и быть менее прилипчивым. После того, как ему наконец разрешили вернуться во дворец, Юнь Цинци некоторое время не приставал к нему, не потому, что не хотел, а потому, что не смел.
Только после того, как он добился успехов в учебе, он наконец нашел причину и не мог дождаться, чтобы побежать к Ли Ину, чтобы предложить ему свое сокровище.
Держа деревянную коробку, его лицо сияло, а глаза светились. Он быстро вошел во дворец Цзяншань и был там остановлен. «Господин Императрица».
Лю Цзыжу сказал ему: «Его Величество проводит совет».
Юнь Цинци знал, что Ли Ин не любит, когда его беспокоят во время совета, поэтому он остановился и честно подождал во внешнем зале, держа коробку в руках.
Но он не видел Ли Ин слишком долго и очень скучал по нему. Он был так встревожен, что часто спрашивал. Лю Цзыру не мог не спросить его: «Есть ли что-то важное, что хочет господин императрица? Если вы торопитесь, этот слуга пойдет и объявит, что вы здесь?»
Юнь Цинци услышал это, и на его лице появилось холодное выражение.
В то время ему никто не нравился. Он любил только Ли Ин. Кроме Ли Ин, его никто не волновал. Как бы он ни был взволнован, он не хотел делиться своим удивлением ни с кем, кроме Ли Ин.
Более того, Ли Ин никогда не относился к своим делам серьезно. Если бы он знал, что просто приносит подарок, ему бы было все равно.
Однако он скучал по Ли Ину и боялся, что если не найдет возможности поговорить с ним, Ли Ин забудет его.
Лю Цзыжу вздохнул и больше не задавал вопросов.
Когда Ли Ин наконец вышел, Юнь Цинци тут же выпрямился, и холодное выражение на его лице растаяло в теплой весне. Он позвал смиренно и горячо: «А Ин…»
Он жаждал, чтобы Ли Ин спросил его, как у него дела, что с ним случилось, и скучает ли он по нему. Но лицо Ли Ин было мрачным, и он пролетел мимо, как ветер, даже не взглянув на него.
Сердце Юнь Цинци сжалось, и он неудержимо запаниковал. Он поспешно вытащил фарфоровый сервиз из деревянной коробки. Крышка коробки упала на землю, и времени поднять ее не было. Он поспешно последовал за ней: «А Ин, А Ин, я пошел учиться делать фарфор, посмотри…»
«Просто посмотри. Мастера говорят, что я очень талантлив и удачлив. Они хотели оставить его еще на несколько взглядов, но я не позволил им». Он схватил край одежды Ли Ин, беспокойно, осторожно и выжидательно протягивая ему то, что держал: «А Ин, я отдам тебе всю свою удачу, не будь несчастной…»
Ли Ин был так раздосадован, что внезапно взмахнул рукавами.
Юнь Цинци был застигнут врасплох, и его рука соскользнула.
Фарфоровый сервиз упал на пол и разбился на куски.
Лю Цзыжу воскликнул: «Госпожа Императрица!»
Юнь Цинци внезапно открыл глаза.
Ли Ин сидел на корточках перед ним, положив пальцы на деревянную коробку рядом с подушкой. Юнь Цинци взглянул на него, затем на свою руку, и его лицо похолодело. Он тут же схватил рукав Ли Ин и отбросил его руку.
Тыльная сторона ладони Ли Ина ударилась о столбик кровати, и его пальцы дернулись от боли.
Юнь Цинци уже села и осторожно обняла деревянный ящик, подозрительно посмотрев: «Зачем ты здесь?»
«Дай-ка я посмотрю, что ты... выстрелил». Ли Ин встал и сел на маленькую бамбуковую кровать. Бамбуковая кровать внезапно скрипнула. Юнь Цинци проводил его взглядом, его глаза были настороженными: «Что ты хочешь сделать с моими вещами?»
Ли Ин продолжала смотреть на деревянный ящик, а Юнь Цинци открыла одеяло и спрятала ящик под ним.
«Я все равно тебе его не покажу».
Ли Ин нахмурилась и продолжила смотреть на одеяло, покрывающее коробку.
Брови Юнь Цинци сошлись на переносице, и он протянул руку, чтобы оттолкнуть Ли Ина: «Ты иди».
Юнь Цинци не обратил на это внимания и пнул его ногой еще дальше: «Уходи».