Одержимый шоу движется дальше (Перерождение). The Obsessive Shou Moves On. Глава 24
Его всегда баловали и избаловали, и его тело имело свой собственный график. Даже когда его позже бросили в Холодный дворец, он засыпал вовремя, пока его основные потребности в еде и одежде были гарантированы.
Единственный раз, когда у него были проблемы со сном, был в дни, предшествовавшие прыжку с башни. Иньси задушили прямо у него на глазах, и он искал Цзинь Хуаня повсюду, но не мог его найти. Только когда он рылся в шкафах в поисках теплой одежды, он увидел Цзинь Хуаня там, со сломанными костями, засунутого в коробку, которая была слишком мала, чтобы вместить тело взрослого человека.
В этот момент Юнь Цинци понял, что больше не может жить.
Постепенно он понял, что все это, вероятно, молчаливо одобрялось Ли Ином.
Возможно, Ли Ин не хотел убивать его лично из-за их прошлой привязанности и не хотел позволять издеваться над ним тем людям, которые могли быть людьми, а могли быть призраками.
Он знал только, что Иньси был убит Чжоу Чжао, но он не знал, кто убил Цзинь Хуаня таким образом.
Может быть, это была наложница Нин, а может быть, кто-то другой имел на него зуб.
Это не имело значения. Ли Ин отвечал за все.
Движения Ли Ин были очень легкими, но звук воды все равно достигал его ушей. Юнь Цинци на мгновение закрыл глаза, и хотя он сказал себе, что Ли Ин — это не тот Ли Ин из прошлой жизни, ему все равно было неприятно, что его потревожили, когда он уже засыпал.
Он намеренно поставил Ли Ина в неловкое положение.
Он не знал, как Ли Ин продолжал мыть, но с этого момента все затихло. У Юнь Цинци не было времени думать, почему Ли Ин был таким послушным, так как он уснул довольным благодаря сотрудничеству Ли Ин.
Ли Ин оделся, и Лю Цзыжу легкими шагами подошел к нему: «Ваше Величество, сначала выпейте эту миску теплого супа, чтобы не волновать господина-императрицу».
Юнь Цинци совсем не беспокоилась о нем.
Ли Ин взял и выпил все. Прополоскав рот ароматным чаем, он взял платок и вытер губы.
Лю Цзыжу тихо ушел с подносом в руках.
Полог кровати Юнь Цинци не был закрыт. Ли Ин подошел и заменил абажур на ночной. В комнате стало темно. Он прошел весь путь до кровати Юнь Цинци и опустил занавеску.
Кровать Феникс была очень широкой. Юнь Цинци занимала только четверть ее, оставляя достаточно места, чтобы разместить еще одного человека.
Теперь ему наконец пришлось признать тот факт, что Юнь Цинци больше его не любит.
Он больше не мог считать само собой разумеющимся приходить к нему во дворец, ложиться рядом с ним и делать то, что делают любовники.
Он даже не смог сопоставить какое-либо поведение, чтобы дать оценку.
Юнь Цинци проснулась среди ночи.
Он едва услышал тихий шепот, как будто кто-то звал его по имени. Юнь Цинци навострил уши и медленно сел. Полог кровати почти полностью изолировал тусклый свет. Он достал свою ночную жемчужину из черного мешочка рядом с подушкой и протянул руку, чтобы открыть полог кровати.
Ли Ин уснул на диване возле кровати. Его лоб и шея покрылись холодным потом, а лицо было бледным, как у призрака, в свете ночной жемчужины.
Возможно, обеспокоенный светом ночной жемчужины, Ли Ин внезапно открыл глаза.
В этот момент сердце Юнь Цинци бешено забилось. Он отпустил ночную жемчужину и рефлекторно отступил на несколько дюймов назад в постель.
Полог кровати упал, скрыв его.
Снаружи жемчужину ночи крепко схватила тонкая белая рука.
Ресницы Юнь Цинци задрожали, и он затаил дыхание.
Он задавался вопросом, отправился ли Ли Ин в Холодный дворец предыдущей династии сегодня вечером и был ли он одержим одним из призраков, о которых там ходили слухи. Иначе как бы у него мог быть такой ужасающий взгляд.
На этом бледном лице зрачки были словно черные дыры, словно две темные ямы, вырытые кем-то, без малейшего света.
Глаза Ли Ина, казалось, хотели съесть человека заживо.
За занавеской кровати воцарилась тишина.
Через некоторое время Юнь Цинци услышал голос: «Цинци?»
Это был голос Ли Ина, очень нежный, и Юнь Цинци заколебалась: «Ваше Величество?»
«Эн», — сказал Ли Ин, — «Мне снова приснился кошмар, я тебя напугал?»
Юнь Цинци слышал, что Ли Ин в последнее время часто плохо спал, но он впервые увидел это собственными глазами.
Он не мог не задаться вопросом, почему Юаньбао не проронил ни слова, если кошмары Ли Ина были такими ненормальными.
Нет, Юаньбао хотел сказать это тогда, но внезапное появление Ли Ина остановило его.
После этого, когда Юаньбао снова пришел с докладом, он просто сказал, что Ли Ин плохо спал; очевидно, кто-то намеренно скрыл информацию. Юнь Цинци и раньше беспокоился о здоровье и теле Ли Ин, поэтому он не был удивлен, когда ему сообщили о таком.
Почему Ли Ину снились кошмары? Когда это началось? Почему Юнь Цинци не помнил ничего подобного из своей прошлой жизни?
Почему Ли Ин хотел помешать Юаньбао рассказать ему об этом?
Одна загадка за другой заполнили голову Юнь Цинци, но он обнаружил, что не имеет ни малейшего представления, как их разгадать.
Он нахмурился и снова услышал голос Ли Ин: «С тобой все в порядке?»
После паузы Ли Ин спросил: «Могу ли я взглянуть на тебя?»
Неужели ему нужно было спрашивать о такой мелочи?
Юнь Цинци пнул полог кровати ногой, и Ли Ин поднял руку, чтобы открыть его. Ночная жемчужина ярко сияла, и балдахин кровати мгновенно стал ярким. Взгляд Ли Ин снова стал нежным и глубоким, только его лицо все еще было бледным. Как будто все сейчас было просто иллюзией.
Мужчина взял черный тканевый мешок, положил туда ночную жемчужину, повесил занавеску, затем пошел включить свет. Он вернулся, сел у кровати Юнь Цинци и сказал: «Извини, я тебя напугал».
Ли Ин сегодня уже много раз извинялся перед ним.
Юнь Цинци почувствовал себя немного неловко. Он привык к возвышенности Ли Ин, не говоря уже о том, что извиняться было не за что. Он взглянул на низкую кушетку и не смог сдержать непонимания.
Эта кушетка была для дворцовых слуг, она была низкой и узкой. При росте Ли Ина его ноги свисали с нее наполовину, а его широкие плечи висели в воздухе по бокам кушетки. Он падал, как только решал перевернуться.
Юнь Цинци вдруг немного позлорадствовала и спросила: «Почему ты там спал?»
«Я боялся нарушить твой покой».
«Это так неудобно», — торжественно сказала Юнь Цинци. «Разве ты не можешь спать во дворце Цзяншань?»
Ли Ин на мгновение замолчал: «Я хочу быть ближе к тебе».
Он пнул Ли Ин и сказал: «Что ты делаешь, я недостаточно ясно выразился? Я сказал, что ты мне больше не нравишься, что ты делаешь?»
Он наклонил голову и сказал: «Зачем ты хочешь так себя обидеть?»
Он был действительно смущен и озадачен: «Даже если я ваш Лорд Императрица только по имени, помимо этого аспекта наших отношений, мы все еще друзья и партнеры по интересам. Я не буду намеренно создавать вам проблемы».
Он продолжал подталкивать Ли Ина ногами, его тон был мягким, а выражение лица очень склонным к переговорам: «А Ин, не мучай себя, веди себя хорошо, возвращайся во дворец Цзяншань, ты все равно сможешь поспать часок».
Он пинал Ли Ин таким образом, чтобы пококетничать и заставить Ли Ин делать то и это для него. В этот момент его движения не были другими, и его тон не был другим, но каждое слово было подобно острому лезвию, разрезающему сердце Ли Ин на куски.
Он действительно не хотел, чтобы Ли Ин продолжал страдать от дискомфорта. Он больше не будет тратить все свои мысли на любовь к этому человеку, и он также не хотел, чтобы Ли Ин тратил все свои мысли на него.
Если выгоды не стоят потерь, это приведет к ненависти.
Ли Ин поднял глаза, его мысли были непостижимы, как будто единственное, чего он хотел, это посмотреть на Юнь Цинци: «Если я не полюблю тебя, будешь ли ты счастлива?»
Юнь Цинци некоторое время очень серьезно размышлял об этом.
Ли Ин молча держал свои ноги, его пальцы бессознательно сжимались. Его сердце то приливало, то отливало; было трудно описать, то ли он тосковал, то ли боялся.
Он обхватил пальцами лодыжки Юнь Цинци, кожа была гладкой и нежной под его прикосновением. Когда он опустил глаза, чтобы посмотреть, ноги Юнь Цинци были такими же белоснежными и изысканными, как всегда.
До него отчетливо донесся голос Юнь Цинци: «Я ничего не почувствую».
Любила Ли Ин его или нет, для Юнь Цинци это уже не имело значения.
Ли Ин повернул кадык и проглотил все невысказанные слова.
Все, о чем он просил в прошлой жизни, это снова увидеть Юнь Цинци живым, но люди всегда жадные. Увидев его живым, Ли Ин все еще надеялся, что Юнь Цинци полюбит его, и надеялся, что он полюбит его так же сильно, как и прежде.
Люди самонадеянны, высокомерны и жестоки и не хотят терять то, что у них когда-то было.
Нельзя иметь и то, и другое одновременно. Только в конце он понял, что его гордость, самоуважение и его трон на самом деле ничего не стоят перед этим яростным огнем.
Он вдруг вспомнил короткий разговор.
«Ваше Величество когда-нибудь думало, что нет такой вещи, как изменение вашей судьбы? Но если есть, то это на самом деле просто ваша судьба».
«Даже если вы действительно вернетесь в прошлое, вы должны знать, что установленный конец этой жизни изменить невозможно».
«…Если другой я сможет вернуться назад, то все эти годы будут того стоить». Он спросил: «Учитель, можешь ли ты дать мне эту веру?»
«Если эта лампа станет красной, это будет означать, что ваша искренность открыла золотой камень». Мужчина прочитал мантру: «Ваше Величество, можете быть спокойны».
Если бы он в прошлой жизни знал, что это действительно работает, и что упавшая с вершины башни Императрица снова жива, ему, вероятно, было бы все равно, любит ли его Юнь Цинци по-прежнему.
Сердце Ли Ина кануло в бездну, не оставив и следа.
Юнь Цинци медленно произнесла: «Но я все равно буду немного против».
Неугасимое пламя в его сердце вспыхнуло ярким пламенем.
Он посмотрел на Юнь Цинци, его переполняла бесконечная надежда. Но затем он увидел, как Юнь Цинци приподнял уголок рта, его выражение лица было окрашено злобой: «Если я скажу это, будет ли Ваше Величество любить меня однобоко, с желаемыми мыслями?»
Но только тогда это был Юнь Цинци. Пока он вложился во что-то, он определенно хотел бы быть вознагражденным. Даже если бы ему не заплатили этой вещью, он хотел бы, чтобы ему заплатили другим способом.
Он опустил голову и осторожно положил ноги Юнь Цинци под одеяло. Последний лениво подтянул ноги, втайне думая, что император собак либо сумасшедший, либо лжец.
Он не стал повторять вопрос и вновь обрел свое гармоничное расположение духа и дружелюбие, небрежно сказав: «Уже почти время для утреннего суда, не хотите ли немного отдохнуть?»
«Конечно, мне нужно идти спать. В такой холодный день я могу спать до тех пор, пока солнце не поднимется на три полюса (9 утра)».
Юнь Цинцы завернулся в одеяло и увидел, как Ли Ин заправила ему углы одеяла.
Он не мог не поднять на него взгляд снова.
В конце концов он не выдержал и спросил: «Зачем вы сегодня пошли в Холодный дворец предыдущей династии?»
«…Разве ты не говорил, что хочешь построить башню?»
«Разве вы не говорили, что не будете его строить?»
Ли Ин некоторое время смотрел на него: «Зачем ты хочешь, чтобы он был построен?»
«Я думаю, ты мне должен», — сказал Юнь Цинци. «Ты обманом вернул меня во дворец. Я ничего не получил взамен, разве я не могу попросить даже здание?»
«Вот ты снова», — прервал его Юнь Цинци и уставился на него. «Хочешь сказать, что не можешь помочь себе? Я просто хочу это здание, отдай его или оставь».
Он закрыл голову, протянул руку и саркастически сказал: «Ты скупой».
Он увидел, как Юнь Цин отпрянул, повернулся спиной и с силой пнул одеяло ногой.
«Ты действительно этого так хочешь?»
На самом деле, он не так уж этого и хотел, но он давно привык видеть фонари Позолоченной башни Цифэн, как только поднимал глаза. Позолоченные карнизы были великолепны. Теперь, когда он их не видел, он всегда чувствовал, что чего-то не хватает. Но, конечно, самым важным был смысл, который представляло здание.
Позолоченная башня Цифэн была построена для него одного. С ее небесной славой, которую мог видеть каждый, никто не посмеет недооценивать его семью Юнь.
Кроме того, стоя на верхнем этаже, можно было увидеть пригородный двор, где он жил с матерью, когда был ребенком. Юнь Цинци очень любил это здание, иначе он бы не выбрал это место, чтобы спрыгнуть.
В своей предыдущей жизни Ли Ин запятнал его репутацию, выгнав его из дворца, поэтому ему пришлось построить это здание, чтобы объявить миру, что Юнь Цинци по-прежнему его самая любимая Лорд Императрица. Хотя Ли Ин прибыл с церемониальным кортежем для него в этой жизни, он был неосязаемым, в то время как башня будет реальным, непрерывным провозглашением.
Юнь Цинци был бесстыдным и тщеславным человеком.
Он встал спиной к Ли Ину и сказал: «Эн».
«Хорошо», — вздохнул Ли Ин. «Завтра я попрошу Министерство труда подготовить чертеж».
«У меня есть рисунок». Боясь, что Ли Ин пожалеет об этом, Юнь Цинци перевернулся и спрыгнул с кровати. Он босиком бросился к столу, чтобы взять рисунок, затем побежал обратно и передал его Ли Ину. «Смотри, как насчет этого? Я нарисовал его, неплохо, правда?»
«…» Это была явная заслуга Министерства труда.
Ли Ин взглянул на рисунок, и в голове у него снова пронзила острая боль. Он быстро сложил бумагу, и Юнь Цинци тут же сказала: «Что ты делаешь, не складывай ее. Ты не сможешь ее ясно увидеть, если сомнешь ее».
Ли Ин отпустил его и положил на тумбочку на время, затем наклонился и обнял босого Юнь Цинци. Он положил его обратно на диван и снова накрыл одеялом. «Ты просишь об этом прямо так, не боишься меня разозлить?»
Юнь Цин поднял брови. «Я бесплатно предоставил вашей семье Ли рисунки, так что ваш Запретный город отныне будет выглядеть прекрасно. Он может даже прославиться на века. Почему вы злитесь, вместо того чтобы поблагодарить меня?»
Юнь Цинци его совсем не боялась.
Поскольку это был брак по интересам, башня была лишь первой наградой, о которой он попросил Ли Ин.
Место Чжан Сыюна теперь пустовало. Юнь Циньцзи собирался протолкнуть туда своего третьего брата. Но обсуждать политические вопросы с Ли Ином было более деликатно. Ли Ин не был глупым императором, попавшим на крючок, и не поддавался влиянию разговоров в постели.
Но после того, как Ли Ин приказал построить для него башню, люди внизу смогли своими глазами увидеть, кто пользуется благосклонностью в императорской семье.
В то время было бы гораздо проще планировать.