Одержимый шоу движется дальше (Перерождение). The Obsessive Shou Moves On. Глава 38
Из дворца вывели экипаж Юнь Цинци; он был широкий и устойчивый и несся по служебной дороге со скоростью ветра.
Когда он подошел к воротам Запретного города, как только он показал свое лицо, стражники тут же впустили его.
Премьер-министр Юнь опоздал на шаг и был остановлен возле дворца.
Он высунул голову и сказал: «Я пришел с господином императрицей, он уже вошел».
Стражники колебались. В Запретном городе даже такому старому министру, как премьер-министр Юнь, нужно было объявить о себе, если он хотел войти. В течение многих лет единственным чужаком, которому разрешалось свободно входить и выходить из дворца, была Юнь Цинци, которая тогда еще не была замужем за императором.
Это был прецедент, созданный Сыном Неба сразу после того, как он взошел на престол.
Премьер-министр Юнь не хотел усложнять задачу охранникам, поэтому ему оставалось только попросить, чтобы его доложили, и терпеливо ждать снаружи.
Карета не могла быстро передвигаться по дворцу, поэтому, как только она въезжала, она тут же замедляла ход.
Юнь Цинци внезапно услышал крики и вопли и толкнул дверь, чтобы увидеть. Несколько наложниц были выгнаны евнухами. Юнь Цинци не помнил всех во дворце; он видел большинство наложниц только один раз.
«Почему мы уезжаем? Почему нет Юнь Цинци?!!» Наложница кричала: «Его Величество выгоняет всех и позволяет ему остаться. Разве он может родить ребенка для семьи Ли?!»
Эти наложницы были робки перед ним, но неожиданно они показали такой большой темперамент за его спиной. Какая редкость, как же так получилось, что за восемь лет своей предыдущей жизни он не узнал, что здесь есть такой сильный персонаж?
Юнь Цинци не мог этого понять. Они находились во дворце не более двух лет. За исключением нескольких, никого из них было нелегко спровоцировать. Должно быть, они были в спячке, ожидая возможности.
Они боялись Юнь Цинци и не осмеливались сражаться с ним лицом к лицу, потому что все они были предупреждены Его Величеством. Только Нин Жоу, этот идиот, не воспринял это всерьёз.
Поскольку Его Величество предупредил их ради Юнь Цинци, это означало, что он заботился о Юнь Цинци. Неважно, сколько проблем Юнь Цинци доставлял Его Величеству, это было дело между Императором и Лордом Императрицей. Если они попытаются запугать Юнь Цинци, следующим шагом определенно будет не просто предупреждение.
Но даже если они не осмелились, это не значит, что они не хотели. Все ждали. Нин Роу может быть глупой, но у глупых людей есть благословения. Если она свергнет Лорда Императрицу и займет трон, это будет означать, что у людей внизу тоже будет шанс.
Но теперь все иллюзии были разбиты. Его Величество собирался изгнать их всех. Это было действительно немного неожиданно, быть уволенным сразу после Нового года.
Даже если некоторые из них могли спокойно вернуться домой, были те, кто считал, что возвращение домой не будет очень хорошим, и те, кто будет скучать по своему статусу во дворце. Они, естественно, отказались уйти тихо.
Нин Роу также была в этой группе наложниц. Говорят, что сила в единстве, и ей наверняка пришлось разделить трудности с сестрами в этот момент.
Вдруг появилась Юнь Цинци. «Это Лорд Императрица, Лорд Императрица здесь!»
Карета двигалась медленно, и все временно затихли и посмотрели на него. Юнь Цинци наклонился к двери кареты. Он взглянул на прекрасные лица перед собой и небрежно отступил в карету.
Ему было лень заботиться об этих людях и их делах. На этот раз он вошел во дворец, чтобы прояснить вопрос о расставании с Ли Ин. А кого он собирался изгнать из дворца, какое ему до этого было дело?
Внезапно наложница дернула Нин Жоу, которая от удивления повернула голову. Наложница прошептала: «Если нам придется уйти, это нормально. Но ты здесь самая красивая. Как Его Величество может терпеть мужчину, но не может терпеть тебя?»
Нин Жоу робко отступила назад. Она также боялась Юнь Цинци.
«А разве твоя мать раньше не просила для тебя талисман? Если тебя уволят, значит, ты все эти дни пил лекарство зря, а талисман был куплен даром… Как жаль».
«Мы не можем его отпустить, он делает это нарочно! Как только мы уйдем, этот гарем станет его единственным владением, а двор — миром его семьи Юнь!»
Наложницы бросились вперед. Когда Нин Жоу увидела, что все двигаются, она тут же испугалась, что не сможет занять позицию. Она неистово поспешила к карете Юнь Цинци, более высокомерная, чем кто-либо другой: «Юнь Цинци! Ты спустись ко мне!!»
Нин Жоу сердито сказал: «Почему ты такой жадный? Тебе было недостаточно захватить сердце Его Величества, ты должен был захватить его гарем, его власть и его тело! Теперь тебе нужно занять даже императорский двор?! Юнь Цинци, почему ты такой властный?»
Наложницы согласились одна за другой. Когда каждая произнесла слово, это было похоже на кряканье сотен уток одновременно. Юнь Цинци протянул руку и закрыл дверь кареты. Как только она собиралась закрыться, Нин Жоу бросился и схватил дверь кареты. «Распускать гарем, Юнь Цинци, ты достойна?! Тебе не нравится Его Величество, не думай, что я не знаю. Ты в последнее время бегала, отказывалась ложиться спать и холодно разговаривала с Его Величеством. Ты такая высокомерная и тщеславная, ты не достойна быть Лордом Императрицей!»
Юнь Цинци крепко держала дверь и слушала Нин Жоу: «Юнь Цинци, если ты ешь мясо сама, ты должна хотя бы дать нам немного супа, верно? Ты поставила нас в отчаянное положение, что ты пытаешься сделать?»
«Это не я тебя заставил, это Его Величество».
«Если бы вы не заставили Его Величество, заставил бы он нас?»
«Я уже рассталась с ним. Что бы с тобой ни случилось, меня это не касается».
Среди наложниц поднялось волнение, и некоторые из них не поверили: «Если вы разлучены, почему вы все еще во дворце?»
«Хотите верьте, хотите нет, но что вы можете мне сделать?»
«…» После короткого молчания обсуждение среди наложниц стало громче. Юнь Цинци презрительно усмехнулась, пнула плечо Нин Жоу, чтобы оттолкнуть ее, и закрыла дверь. «Иди», — сказал он.
Наложницы встали перед его лошадью и потребовали объяснений.
И без того плохое настроение Юнь Цинци становилось все хуже и хуже, и к тому времени, как он услышал голос Ли Ина, его гнев достиг апогея.
«Уведите их». Голос снаружи кареты был чрезвычайно холодным: «Пятьдесят досок каждому из них, а потом отнесите их домой».
Снаружи вагона послышались вопли и крики, а затем стало тихо.
Раздался легкий кашель, и мужчина позвал его через дверцу кареты: «А, Си?»
Даже без его ответа Ли Ин знал, что сегодняшний инцидент его разозлил. Изначально он не думал, что будут какие-то неприятности от наложниц. Он не ожидал, что они встретят Юнь Цинци. Он взглянул на карету, его сердце замерло. Он посмотрел на Лю Цзыжу.
Это было нехорошо. Он боялся, что сделал что-то плохое с хорошими намерениями.
Ли Ин сделал несколько шагов вперед и снова крикнул: «Ах Цы…»
Он протянул руку, чтобы открыть дверь кареты Юнь Цинци, но дверь внезапно распахнулась изнутри и ударила его по руке, а затем по голове.
Ли Ин был застигнут врасплох и на мгновение почувствовал головокружение.
Лю Цзыжу вскрикнул и протянул руку, чтобы поддержать его.
Послышался звук быстрых шагов, и премьер-министр Юн, которого наконец впустили, поспешно прибыл: «Этот подданный приветствует Его Величество!»
На лбу Ли Ин был синяк, оставленный ночной жемчужиной, и он еще не полностью зажил. На этот раз дверь ударила сильно, и даже нос немного кровоточил.
Премьер-министр Юнь случайно увидел эту сцену, и он был потрясен и напуган. Лю Цзыру достал платок и прижал его к носу Ли Ин. Последний молча поднял глаза, только чтобы увидеть слегка смущенное выражение лица Юнь Цинци.
Он не ожидал причинить вред Ли Ину.
Бросив быстрый взгляд на отца, Юнь Цинци подумал: «Всё кончено, его сейчас отругают».
Премьер-министр Юнь действительно повернулся к нему лицом, выражение его лица было холодным, но Ли Ин держал его за руку.
«Все в порядке, Цинци не хотела», — беспечно сказал Сын Неба.
Юнь Цинци рассердился еще больше.
Ему совсем не понравилась любезность Ли Ина.
Этот человек действительно плел интриги. Подбадривая отца подойти и отругать его за то, что он ушел без разрешения, он все еще притворялся перед ним хорошим человеком. С его способностью плести интриги, возможно, он даже ожидал, что тот резко откроет дверь, когда подойдет, поэтому он намеренно врезался в нее.
Он не выдержал: «Чего ты притворяешься?!»
Юнь Цинци выскочила из кареты и яростно сказала: «Ли Ин, если ты недовольна тем, что я первая заговорила о нашем расставании, просто скажи об этом, и мы решим этот вопрос. Зачем ты втянула в это моего отца? Неужели нужно втягивать в наши неприятности других?!»
Ли Ин сказал: «…Какое разделение?»
«Ты не понимаешь?» — Юнь Цинци протянул руку, схватил премьер-министра Юня за рукав, вытащил из него письмо о раздельном проживании и бросил его в Ли Ин. «Не говори мне, что ты его не видел. Я предложил мирное раздельное проживание, чтобы спасти последнее достоинство друг друга. Твоя гордость снова разыгралась? Ты больше не можешь этого выносить? Только ты можешь меня упразднить, но я даже не могу заговорить о раздельном проживании?»
Тонкое письмо ударилось о грудь Ли Ина и медленно упало на снег.
Премьер-министр Юнь протянул руку, чтобы оттащить Юнь Цинци, но тот оттолкнул его. «Не защищай его больше! У него трудности, разве у меня нет трудностей? Он хочет лица, разве я не хочу лица? Ему нелегко, разве мне нелегко? Он император, все должны его баловать, а как насчет меня? Разве я заслуживаю быть только его контрастом? Разве я заслуживаю…»
Потерять жизнь и ничего не получить взамен?
Самым нелепым было то, что они уже расстались, но уволенные наложницы Ли Ина все еще могли издеваться над ним.
В прошлой жизни он охотно терпел все ради Ли Ин. Но теперь он не был готов и больше не хотел иметь дело с Ли Ин.
И он не хотел терпеть эту группу тщеславных женщин ради себя!
Ли Ин с трудом отвел взгляд от письма о расставании. Лю Цзыжу уже опустился на колени и сказал: «Госпожа Императрица, Его Величество действительно не знал. Вчера он блевал кровью и подхватил озноб. Врач приказал избегать стимуляции, поэтому этот слуга проявил инициативу и уведомил премьер-министра Юня об этом деле. Я имел в виду, что когда Его Величеству станет лучше, вы сможете снова поговорить об этом...»
Премьер-министр Юн также отреагировал немедленно и сказал: «Да, это вина отца, я просто забыл вам сказать. Его Величество не знает об этом... Ради страны, вы просто...»
«Какое отношение это имеет ко мне?» — равнодушно сказала Юнь Цинци: «Вы все балуете его так и этак. Я больше не хочу его баловать. Если он достойный император, он должен подготовить все заранее, как и положено императору. Если он не в добром здравии…»
Он пристально посмотрел на Ли Ина и сказал: «Правильно будет как можно скорее найти принца».
Ли Ин, казалось, не слышал, что он сказал. «Почему ты хочешь уйти?» — настойчиво спросил он.
«Ты мне больше не нравишься, я больше не люблю тебя, я больше не хочу с тобой спать», — сказала Юнь Цинци. «Неужели я не могу?»
Адамово яблоко Ли Ина молча перекатывалось. Он держал голову опущенной, а брови его были глубоко нахмурены, словно он испытывал сильную боль.
Лю Цзыжу в панике сказал: «Ваше Величество, Ваше Величество…»
Премьер-министр Юнь увидел, что его лицо побледнело, и тут же протянул ему руку, чтобы помочь.
Мышцы всего его тела были напряжены, а руки тверды, как сталь.
Далекий голос звучал в его ушах: «Если все пойдет хорошо, то все будет хорошо. Но если вы вернетесь назад во времени и одержимость Вашего Величества встретит сопротивление, боюсь, будет ответная реакция. Ваше Величество готово к этому?»
«Несмотря ни на что, я должен попытаться».
Рука Ли Ин схватила его за волосы и крепко держала их.
Если заклинание дает обратный эффект, то чем глубже одержимость, тем сильнее обратный эффект.
Его горло перехватило, и на снег брызнуло большое количество крови.
Юнь Цинци сделал шаг назад; его белоснежные одежды были забрызганы красными пятнами.