Крупный землевладелец. The Big Landlord. Глава 142
Когда лаованье прибыл во дворец Тайцин, банкет уже подходил к концу, и министры только начинали расходиться. У входа некоторые люди едва не столкнулись с разгневанным лаованье, который врывался внутрь.
Как раз когда они собирались отругать этого грубого человека за то, что он ворвался, они увидели, что это был Фу Лаованье , и он выглядел совершенно злобно. Их сердца чуть не упали на землю. Ох, черт! Какой идиот так сильно спровоцировал Фу Лаованье , что он так разозлился?
Лаованье стоял у двери, блокируя гражданских и военных чиновников, которые собирались выйти. Его глаза были острыми, как ножи, они проносились мимо всех. Некоторые люди сразу же покрылись холодным потом, когда лаованье посмотрел на них.
Когда они услышали, что он ищет императора, умные люди мгновенно догадались о причине. К сожалению, лаованье промахнулся мимо императора на волосок.
Император только что покинул место проведения, оставив императрицу позади. Он ушел в спешке. Нетрудно было догадаться, куда он отправился.
В конце концов, именно Фу Утянь, пришедший следом, сообщил лаованъе, где может находиться император.
Лаованъе холодно фыркнул и тут же изменил путь, направляясь во дворец Чжаоцзы .
Чжан Сунь Чэн Дэ, который разговаривал со старшим принцем, заметил ситуацию у входа. Но когда он оглянулся, то увидел только Фу Лаованье, покидающего дворец Тайцин с мрачным выражением лица. Но он все равно мог сказать это одним взглядом. Двое пожилых мужчин были из одного поколения и часто скрещивали мечи, когда были молодыми.
[Примечание: «скрестить мечи» можно как в прямом, так и в метафорическом смысле, но в данном случае, скорее всего, последнее]
Как говорится, тот, кто знает тебя лучше всех, тот твой противник. И премьер-министр очень хорошо знал Фу Лаованье . Он сразу догадался, что его болезнь может быть лучше.
«Дедушка, кто этот старик? Он осмелился устроить переполох во дворце Тайцин. Неужели он не боится, что император его накажет?»
Чжан Сунь Шаоци никогда раньше не видел Фу Лаованье , поэтому его действия были очень любопытны. Но что его удивило еще больше, так это то, что все, казалось, боялись его. Он знал только, что этот старик не мог быть предыдущим императором.
«Такие молодые люди, как вы, должны быть осторожнее в своих речах. Тот, кого вы назвали «этим стариком», — брат покойного императора и дядя-император нашего нынешнего сеньора. Если лаованье услышит ваши слова, даже ваш дед не сможет вас спасти».
Человек, который говорил, был Юй Чжэн, военный министр. Он был опорой семьи Юй. Хотя его положение не было таким высоким, как у Чжан Сунь Чэн Дэ, его влияние и сила были равны. Чтобы помочь своему внуку продвинуться, две семьи с давних пор постоянно конкурировали.
Увидев его, Чжан Сунь Шаоци не скрывал своей враждебности. Как единственный сеянец семьи Чжан Сунь, он, конечно, знал, кто такой Юй Чжэн.
Юй Чжэн не рассердился. Вместо этого он с изумлением посмотрел на молодого человека, а затем покачал головой. Как и ожидалось, этот человек был безнадежным случаем. С таким уровнем интриганских способностей, как только его бросят в политику, его съедят целиком, со всеми костями. Он долго не протянет.
В будущем, если старшему принцу удастся взойти на трон, слава семьи Чжан Сунь окажется недолговечной.
Каждый раз, когда он сравнивал себя с семьей Чжан Сунь, он вспоминал своего сына и внука, которые уже достигли больших успехов. И тогда в его сердце возникало неконтролируемое чувство превосходства.
Чжан Сунь Чэн Дэ не разговаривал с Юй Чжэном. Вскоре после этого он покинул дворец Тайцин вместе с Чжан Сунь Шао Ци.
Он мог догадываться о мыслях Юй Чжэна до некоторой степени, но какой смысл ненавидеть железо, которое не может стать сталью*? Это была судьба. Он мог только принять это.
[*Прим.: ненавидеть железо, которое не может стать сталью, означает сетовать на кого-то за то, что он не может соответствовать вашим стандартам]
Единственное, что он мог сделать сейчас, это сделать все возможное, чтобы обеспечить восхождение на трон своего внука. Только так слава семьи Чжан Сунь могла продолжать жить. Даже если бы Чжан Сунь Шаоци не обладал талантом или добродетелью, пока он рождает сына в будущем, у семьи Чжан Сунь все еще была бы надежда.
В коридоре с левой стороны Taiqing Paalce, как только Фу Юань Фань увидел группу своего кузена, он понял, что там должно быть хорошее представление, которое стоит посмотреть. Он хотел последовать за ними, но... он украдкой взглянул на свою мать.
Она родила шестого принца. Как только он пошевелил пальцем, она поняла, что он задумал. Глядя на его ожидающие глаза, супруга Лань не колеблясь потушила пламя надежды в его глазах.
«Не то чтобы мать не хотела тебя отпускать, но ты видел, что только что произошло. Императорский дядя зол. Он определенно не даст твоему императорскому отцу никакого лица. Если ты последуешь за ними и увидишь, как твоего императорского отца ругают, и твой императорский отец узнает об этом, что он подумает о тебе? Сын, видящий, как его отец теряет лицо. В будущем твой императорский отец всегда будет думать о том, как ты узнаешь о его унижении. Ты думаешь, что сможешь жить дальше? Мать не будет просить ничего другого. Пока ты в безопасности и здоров, этого достаточно».
Консорт Лань терпеливо его уговаривала. Она только надеялась, что он сможет понять ее намерения.
Фу Юань Фань разочарованно опустил голову: « Эрчен* понимает. Эрчен не пойдет».
[*T/N:儿臣erchen означает «этот предмет, твой сын». Используется для обращения к себе.]
Консорт Лань ласково погладила его по голове. У нее был только этот сын. Все, чего она хотела, это чтобы он жил хорошо. Ей было наплевать на борьбу за благосклонность.
«Кстати, я, твоя мать, несколько дней назад слышала некоторые слухи. Я надеялась, что Фань Эр* поможет мне прояснить некоторые недоразумения. Сейчас самое время. Давайте вернемся к себе и побеседуем как мать и сын».
[*Примечание: Фань Эр — прозвище Фу Юань Фаня. Фань — один и тот же персонаж. Эр — уменьшительное, чтобы придать имени милый и детский оттенок.]
Супруга Лань схватила Фу Юань Фаня за руку и без промедления потащила его прочь.
Фу Юань Фань сначала не отреагировал, но когда он подумал о том, что его мать могла бы спросить его, выражение его лица тут же изменилось. Это было причиной того, что он не осмеливался видеться с матерью в течение последних нескольких дней. Казалось, он больше не мог этого избегать. В душе он выл от горя.
Позади него телохранитель Да Хэй сочувственно посмотрел на него.
Супруга Янь и Вэй Шунь Цин, которые случайно впали в прелюбодеяние, рассчитали, когда закончится банкет, и таким образом завершили свою связь. Вэй Шунь Цин выпустил свое семя в тело супруги Янь. Чтобы она забеременела как можно скорее, он намеренно поднял ее талию, чтобы его семя могло оставаться в ее теле дольше.
Хотя из-за нехватки времени они сделали это только один раз, это было приятнее, чем когда они делали это с другими людьми.
С довольными глазами они обнимали друг друга, пока евнух не поспешил сообщить им, что император Чун Мин направляется к ним, после чего они быстро расстались.
После того, как ее желания были выведены наружу, супруга Янь не могла не издать стон, соответствующий ее сладострастному выражению, этого было почти достаточно, чтобы нижняя часть Вэй Шунь Цин снова встала. Если бы ситуация не была срочной, он определенно прижал бы ее к кровати и сделал это снова.
Зная, что эти двое будут вместе кататься в постели, дворцовые служанки и евнухи уже были готовы и даже заранее приготовили для них воду.
Несколько служанок дворца быстро вошли. Они сняли постельное белье и одежду с кровати и временно ударили их. Затем они принесли свежее постельное белье, которое было точно таким же, и положили его на кровать. Результат был чистым и опрятным. Казалось, они делали это не в первый раз.
У супруги Янь не было времени вынуть содержимое своего тела. Она могла только быстро принять ванну, а затем нанести немного духов, чтобы скрыть запах на своем теле. Затем она пошла ко входу во дворец Чжаоцзы, чтобы подготовиться к прибытию императора Чун Мина.
Всюду в зале дворца был разбросан тальк. Запах соития не должен был быть заметен, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
Вэй Шунь Цин уже покинул дворец Чжаоцзы через черный ход.
Император Чун Мин так и не смог добраться до дворца Чжаоцзы. Как бы быстро он ни шел, лаованье все равно настигал его на полпути.
Император Чун Мин с удивлением посмотрел на лаованье , на лице которого было мрачное выражение. В его голосе слышался намёк на нерешительность. Он также увидел, что лаованье отличается от того, что он видел несколько раз прежде, и в его сердце возникло плохое предчувствие.
«Император действительно узнал этого своего дядю-императора, браво!» Лаованье посмотрел на императора с теневым выражением на лице. Как ни посмотри на старика, казалось, что он собирается съесть императора на закуску.
Веко императора Чун Мина подпрыгнуло*. Его предчувствие не могло быть ошибочным. Императорский дядя перед ним, должно быть, был в ясном уме в данный момент. Подумав об этом, он почти инстинктивно бросил на главного евнуха Ван Пина многозначительный взгляд. Евнух сразу все понял. К счастью, на дороге к дворцу Чжаоцзы было не так много людей.
[*Прим.: Существует поверье, что если веко подпрыгивает, это предзнаменование чего-то грядущего.]
На самом деле, даже без действий Ван Пина, эти люди уже ушли очень сознательно. Никто не хотел быть выделенным императором. В следующей части должен был умереть только один человек.
«Императорский дядя, почему ты здесь? Разве ты не был у бабушки?»
Император Чун Мин не любил своего дядю-императрицу, но пока вдовствующая императрица была жива, он не смел тронуть ни единого волоска на голове своего дяди-императрицы.
Более того, перед тем как его императорский отец скончался, он передал своему императорскому дяде верховную власть. Независимо от того, насколько он был некомпетентен, он не посмел бы сделать что-то вроде обмана своих хозяев и уничтожения своих предков.
Лаованъе холодно улыбнулся: «Если бы я не был родом из дома твоей бабушки, я бы не узнал , что ты заставил свою бабушку заболеть из-за жалкой наложницы!»
Император Чун Мин объяснил с сухой улыбкой: «Дядя император, вы, должно быть, слышали какие-то слухи и неправильно поняли, я не...»
«Ты смеешь оправдываться». Лаованье практически хотел съесть его живьем. Гнев в его глазах был настолько горячим, что мог обжечь. Он посмотрел на императора Чонг Мина и произнес одно слово за раз: «Если бы ты не был императором, я бы давно тебя задушил. Поскольку ты некомпетентен, нелоялен и непочтительный, достоин ли ты все еще быть императором?»
После этого император Чун Мин не смог выдавить из себя больше улыбку.
Фу Утянь обнял своего ванфэй и с наслаждением наблюдал за тем, как императора ругают до небес.
Это был первый раз, когда Ань Цзы Жань стал свидетелем такого грозного лаованье . Старик даже осмелился указать на лицо императора и сказал, что задушит его. Ань Цзы Жань наконец понял, почему император так ненавидел Фу ванфу , до такой степени, что он пренебрегал всеми кровными отношениями, чтобы стащить их с их высокой лошади.
«Императорский дядя, несмотря ни на что, я император». Император Чонг Мин не мог не поморщиться.
Лаованье презрительно усмехнулся: «Ты должен радоваться , что ты император».
Если бы Чонг Мин не был императором, то он, императорский дядя, убил бы этого непочтительного сына ради покойного императора. Как ему могли позволить жить до сих пор?
«Я предупреждаю тебя в последний раз. Мне все равно, какие нелепые вещи ты будешь делать, но если ты посмеешь снова разозлить свою бабушку, то я буду первым, кто придет за твоей шкурой. И еще, та наложница Янь, которой ты пожаловал титул, пусть немного сдержит себя, иначе я обезглавлю этот источник бедствия».
Высказав эти слова, лаованъе ушел, даже не потрудившись взглянуть на уродливое выражение лица императора Чун Мина.
Быть императором и делать то, что он делал, быть нажатым на голову своим императорским дядей и топтаться по всему лицу было действительно немного неловко, но если бы не нелепость действий императора Чонг Мина, такого бы не произошло. Но, к сожалению, император Чонг Мин никогда не считал, что он сделал что-то плохое, поэтому он просто возмущался всей семьей Фу.
На следующий день распространилась новость о том, что лаованье сделал выговор императору Чун Мину.
Но никто не осмеливался открыто сплетничать об императоре, если только они не считали, что живут слишком долго, и не хотели проверить, больно ли, когда им отрубают голову. Поэтому более широко распространившиеся сплетни касались супруги Янь.
За исключением дворца Чжаоцзы, все наложницы Шести дворцов услышали об этом инциденте. Никакого сочувствия, вместо этого был только смех и злорадство.