День 114. Дед Байкал. Прощание

За 19 августа.

Эти строки пишу, сидя в палатке на берегу Большой Речки близ одноимённого посёлка.

Публикую из Брянска.

Эпиграф 1:

Я путешественников люблю.

― Дед Борис.

Эпиграф 2:

Полюби жизнь, и она прлюбит тебя.

― Дед Борис.

Ночь на берегу Байкала близ станции Мишиха была относительно тёплой и спокойной.

Встал я в 7:37.

Утро было мрачноватым, а потом погода начала понемногу разгуливаться. Я тут же воспользовался этим моментом, чтобы просушить свои крылышки и развернуть солнечную панель.

Около 9 часов на берег пришёл какой-то древний дедушка с палочкой. Немного постояв на стрелке, глядя в байкальские дали, он развернулся и пошёл по направлению к моей палатке.

Когда дедушка почти дошёл до порога, я открыл дверь, чтобы его поприветствовать. (Далее, свои реплики, в которых, по бо́льшей части, были одни общие фразы и эмоции, я уберу.)

― Какое ты место хорошее выбрал! Рядом с кустиком бузины. Их всего 2 тут, на берегу: здесь и во-о-он там.

― А я сюда каждое утро прихожу. Вчера шторм был, устье речки гравием закидало, не было его, а сегодня пришёл ― снова течёт.

― Путешественник? Я по молодости тоже путешествовал. Весь Байкал обошли с товарищами на лодке. И в длину, и в ширину, и даже по кругу, вдоль берегов.

― Байкал ― он, как живой. Как бог, как святой, понимаешь? От него энергетика такая сильная идёт! Бывает, выйдешь зимой, отойдёшь километра на 4 от берега, кругом лёд, смотришь на него, а из под него как будто сила какая выходит. Постоишь немного и чувствуешь себя так, как будто горы можешь свернуть.

― А ещё Байкал ― он, как отец. И накормит, и напоит... Рыбы здесь много. Омуля в промысловых масштабах ловят.

― Но! Байкал бывает и суров. Волна у него ни как в океане, покатая, а острая, с гребешком. Я трижды тонул. Лодка переворачивалась.

― Леса здесь богатые. Тайга! У меня и ружьишко есть (здесь дедушка хитро́ подмигнул). Мне много не надо, убью пару штучек на еду, мне надолго хватает.

― А черемши здесь по весне! В-о-от такая высотой... По пояс. Знаешь её? (Я ответил, что только слышал немного, но не знаю даже, как она выглядит.)

― В центре у неё стрела, как у лука, а по бокам листья расходятся, как у чеснока. Целебная трава. Обя́зательно попробуй! (Тут дедушка немного задумался, а потом продолжил.)

― Ты ещё долго здесь будешь? А картошка у тебя есть? Вкус черемши с варёной картошкой почему-то лучше всего раскрывается. Не знаю, видимо, есть что-то такое у них. Я тут недалеко живу. Сейчас принесу тебе попробовать. Подожди немного, я путешественников люблю.

Чуть меньше, чем через час дедушка пришёл снова. В пакете он принёс баночку солёной черемши, 2 луковицы с мясистыми зелёными перьями, десяток свежевыкопанных картофелин, 2 пакетика кофе 3-в-1 и 2 дольки молочного шоколада, завёрнутые в бумажку.

― Вот черемша. Бери, попробуй. Тут только она одна и соль, больше ничего нет. Она так и пару лет может простоять.― Лук тебе для сравнения принёс. И картошку возьми, отваришь. С ней очень вкусно будет. А кофейку как-нибудь после попьёшь, с шоколадкой.

― А как зовут-то тебя? (Я ответил.)― Ага, а меня ― Борис. (Дедушка протянул свою широкую ладонь.)

― Чай есть у тебя? (Я как раз только перед приходом дедушки сварил кашу и заварил чай.)― У нас при знакомстве принято чаю вместе попить. (Мы по очереди попили чаю из крышки моего котелка.)

Далее дедушка с интересом долго рассказывал мне про Байкал, тайгу и горы.

Из разговора я узнал:

― что горы, что всё это время находились у меня за спиной, являются отрогами Саян, и массив этот называется Хамар-Дабаном;

― что в советское время одна исследовательница (забыл фамилию, погибла в этих горах, на месте гибели установлен памятник) доказала, что миллионы лет назад здесь были субтропики и добилась образования заповедника;

― что глубина Байкала составляет 2500 метров (чуть меньше, чем мой самый высокий дагестанский перевал);

― что Байкал, вероятно, имеет связь с океаном, и скорее всего нерпы зашли в озеро именно из него;

― что зимой на берегу Байкала иногда образуются огромные ледяные торосы ― такие высокие, что на лёд нельзя выйти;

― что ледяные торосы очень громко шумят;

― что зимы на берегу Байкала мягкие, а в Иркутске (в 70 км от Байкала) ― очень суровые;

― что в Байкал впадает 32Х речек и ручейков, а в горах Хамар-Дабан очень красиво и очень просто заблудиться, но если заблудился, нужно найти ручеёк или речушку, и они обязательно приведут тебя к Байкалу;

― что у дедушки, в его 80 лет, по-прежнему острое зрение.

А ещё я заметил, что у моего собеседника были голубые и очень ясные глаза. В свои 80 лет он по-прежнему смотрел на мир с интересом, был открыт для нового и остался очень любопыным и любознательным. По этому поводу лучше всего выразился он сам:

― Есть у меня и сын, и дочь, и родственники. Приезжают ко мне в гости. Называют меня аборигеном. Вокруг такая красота: Байкал, горы..., а им ничего не надо. Я их неделю омулем кормлю, баньку топлю, а они могут весь день в кровати пролежать. У меня уж и ноги плохо ходят, но я каждое утро сюда хожу, на охоту хожу во-о-он на тот мыс (я оценил расстояние в 5 км в один конец), за ягодами хожу в горы, за травами... Не понимаю, как так можно. Телефоны у них, компьютеры...

― А как молодые к природе относятся! Ни во что не верят. Сорят страшно. Такую красоту оскверняют! Тут свадьба была. Зашёл он, значит, с невестой на руках в Байкал по пояс, открыли шампанское, по глотку сделали, и бутылку выкинули за спину, прямо в воду...

― Я не могу пройти мимо, всегда говорю, а мне в ответ ― либо: «Дед! Шёл бы ты отсюда... Жить что-ли надоело?», либо просто не обращают внимания.

В общем, мы поговорили наверное обо всём на свете и тепло попрощались.

В разговоре дедушка мудро обходил тему политики и веры, но я всё равно понял, что он искренне верит в бога и боготворит Сталина (потому что выиграл войну).

Наверное все вы хотя бы раз слышали эти увлекательные истории про святых, которые чудесным образом являлись людям в облике старцев, и, после единоразовой встречи с ними, этих старцев в тех местах никто и никогда больше не видел.

Так вот, оставшись наедине с Байкалом, я уже начал подумывать следующее: «А уж не сам ли дух Байкала явился ко мне сегодня утром в виде голубоглазого старика с на удивление чистым взглядом? Сегодня у меня, вероятно, последнее утро на этом чудесном озере. Пошёл 7-ой день, с того момента, как я увидел Байкал вживую в первый раз в жизни. Старик ― он только с виду, а в душе ― по-прежнему молод. Энергия от него очень позитивная исходит, любит путешественников, пришёл, накормил, попил чаю со мной из одной кружки... А зайду сейчас в эту небольшую деревеньку, поспрашиваю местных, и выяснится, что такого дедушку здесь никто кроме меня никогда не видел. Ну-ка, фотография то хоть сохранилась?»

Фотография была на месте.

Черемшу с картошкой я оставил на ужин, а 2 дольки шоколадки съел за завтраком.

Приделав все обычные утренние дела, я обслужил велосипед, поставив новую цепь.

Мой верный конь почти 3-е суток держал удар стихии вместе со мной. Вероятно, ему было ещё тяжелее, чем мне, потому что под крышу палатки он помещался только наполовину.

Выехал я поздно, около 14 часов.

Магазинчик в деревне оказался очень душевным. Ассортимент был неожиданно большим, а молоко завезли с фермы незадолго до моего приезда.

Только я начал подниматься к железнодорожной платформе, как вижу ― идёт мой Дух Байкала мне навстречу, и меня не узнаёт.

После моего приветствия, дедушка расплылся в доброй улыбке и по-отечески развёл руки в разные стороны.

― О, а ты спортсмен! В таком виде я бы тебя и не узнал.

С первого слова я понял, что дедушка немного принял на грудь для настроения, отчего стал больше похож не на Дух, а на Душу Байкала.

― А я вот немного бухнул... В молодости я тоже был спортсменом. Мастер спорта по боксу я. Видишь, все зубы выбиты?

― Бокс ― это не драка, это ― шахматы (в этот момент дедушка постучал указательным пальцем по своей голове) и реакция. Вот стойка: локтями прикрываешь печень, и постоянно двигаешься. Оп! Двойка! Уклончик. Оп! Тройка! И на! По печени, по печени и в челюсть. Всё!

Руки у дедушки вылетали легко, а кулаки были по-прежнему тяжелыми и верными. Несколько раз я ощутил своей печенью и нижней челюстью их лёгкое прикосновение, подумав: «Бли-и-ин, а дед в свои 80 лет может и накостылять, пока не выдохся. Видно, что и удар поставлен. Простые смертные так не двигаются».

― Бокс ― это не драка, это спорт! Правда, мне приходилось и драться. Один раз шестерых, одного за другим, пришлось положить.

― Видишь башню? Сейчас таких не строят. Мне ещё отец рассказывал, с 14-го года он, что каторжники каждый камешек вручную подгоняли. Поляки, немцы... Сейчас так уже не строят.

― Ну ладно, удачи тебе, очень рад был тебя встретить... Людям сильно не доверяй, особенно молодым. Был случай, моего родственника-автостопщика раздели до трусов. Подружка есть? Нет? Сам не ищи. Нет сейчас тех, что были раньше. (Дедушка был в разводе.) Сама найдёт. Ты правильно делаешь, что мир решил посмотреть. Нужно смотреть, пока есть здоровье. Главное ― береги здоровье! Ну и люби жизнь, и тогда она полюбит тебя. Хе-хе...

Во время разговора меня постоянно кусали комары, и я их, не переставая, бил.

― И комаров люби, не бей. Они лишней крови не выпьют. Только плохую пьют. Я их люблю, и меня они никогда не кусают. Ладно, удачной дороги. А как тебя найти?

Так я попрощался с дедом Борисом и отправился в путь.

В небольшом городке под названием Бабушкин я пополнил свои запасы воды.

А в посёлке под названием Боярский ― попрощался с Байкалом, взглянув на него в последний раз.

Когда трасса отошла от берегов Байкала, дорога стала более равнинной и пролегала преимущественно по болотам.

От одной грозной тучи я удачно увернулся, остановившись на обед, а от второй, уже под вечер, мне увернуться не удалось.

На подъезде к посёлку Большая Речка дорога стала гористой, и начался дождь.

Лагерь я поставил на уютной полянке на берегу Большой Речки близ пионерского лагеря.

Рядом со мной росла большая сосна, очень похожая на моего старого знакомого ― Генерала Шермана. Она надёжно защищала меня от дождя, но в то же время являлась убежищем и для многочисленных комаров.

Здешних комаров я бы отнёс не к насекомым, а к животным. От их укусов на моём теле оставались вмятины. Со временем они превращались в волдыри.

А ещё здесь появились какие-то микроскопические мошки. Они тоже заметно кусались и от них нельзя было укрыться даже в палатке.

На ужин у меня была свежая отварная картошка с душистой черемшой, сочным мясистым луком и сахалинской сайрой.

Вкус у черемши был особенным и ни с чем не сравнимым. Вначале чувствовались лёгкие нотки кокоса, а то, что было потом ― невозможно передать словами. Нужно пробовать.

Трек: https://strava.app.link/4WJc9KDSRib

Продолжение следует...