День 119. В горах Бурятии. Хребет. Забайкальский край
За 24 августа.
Эти строки пишу с берегов реки Хуртэй, находясь где-то между Харагуном и Сарантуем.
Публикую из Могзона.
Ночь на берегу реки Кодун была относительно тёплой. Холод начал прокрадываться ко мне в спальник перед самым пробуждением.
Встал я в 6:52 и, выйдя из палатки, обнаружил над своей головой ясное голубое небо без единого облачка. В горах подобное было большой редкостью.
Накануне я прокручивал в голове разные варианты по преодолению Хребта. Суть вопроса заключалась в том, что оптимальным было бы начинать штурм от Хуртэя, находящегося у подножия, но никак не от отворотки на Михайловку, где я и расположился на ночлег (30 км до Хуртэя по далеко неидеальному грейдеру).
В конце концов я решил, что нельзя упускать такой прекрасный день, по-быстрому собрал лагерь и отправился в путь.
Все свои обычные утренние дела, включая завтрак, я отложил до лучших времён и в 8:30 уже крутил педали, двигаясь по направлению к Хуртэю.
Все населённые пункты, которые встречались мне по пути, были небольшими.
На фоне частных домиков выделялись лишь здания администрации, школы и детского сада. Похоже, частенько эти социальные объекты размещались под одной крышей.
Не дожидаясь Хуртэя, я решил закупиться продуктами в Загустае.
В округе бродили многочисленные стада коров, улицы посёлка были щедро раскрашены продуктами их жизнедеятельности, но, по иронии судьбы, настоящего молока на полках магазинов не было.
Загустай я покинул, увезя с собой наверное единственный живой долгоиграющий йогурт, срок годности которого (30 дней) заканчивался на следуюший день.
Заметный подъём начался за несколько километров до Хуртэя. Посёлок располагался в широкой песчаной долине между двумя небольшими хребтами, идущими параллельно основному.
Хуртэй оказался очень приятным посёлком. Со всех сторон его обступали горы, создавая атмосферу уюта.
Улочки были широкими широкими, а домики местных жителей располагались небольшими хуторками.
В глаза бросалось большое административное здание, примыкающий к нему дворик детского сада и большая голова дедушки Ленина, установленная в геометрическом центре посёлка.
Проехав Хуртэй, я оказался на приятной песчаной дорожке. Гребёнки не было. Покрытие было плотным. Ехалось очень комфортно.
Самое грязное место на этой приятной дорожке по Ярославским меркам считалось бы самым чистым, если выезжать на грунт после дождей, прошедших накануне.
Погода по-прежнему была ясной. Я крутил педали, смотрел по сторонам и радовался жизни.
Если не брать в расчёт градиент, до самой вершины перевала маршрут был лайтовым, с минимумом рулёжки.
Дорога была преимущественно песчаной. Камни начались только ближе к вершине.
Вокруг меня росли, в основном, молодые сосны и лиственницы. Воздух был буквально пропитан приятным запахом хвои.
Один раз из леса на дорогу выскочила абсолютно чёрная белка (такой я ещё никогда не видел), и несколько раз ― довольно крупненькие бурундучки.
Несколько километров рядом со мной бежали свежие следы какой-то крупной собаки, но я громко распевал «Нэсэ Галя воду...» и надеялся, что, если это был волк, то он не очень то и рад будет встретить здесь человека при свете дня.
Перед главным хребтом я преодолел несколько маленьких, идущих параллельно, поочерёдно преодолев планки в 800 и 900 метров.
Через главный хребет я перевалил на высоте чуть более 1200 метров. Ближе к вершине перевала начался дождь, временами переходящий в ливень, и лишний раз телефон я не доставал.
Пройдя вершину, я покинул солнечную Бурятию и оказался в Забайкальском крае.
Высоту я терял очень неохотно, буквально застряв на отметке в 900 метров.
В Забайкальском крае дорога была заметно хуже.
В поисках выхода потоки воды метались по долине, оставляя на дороге глубокие промоины, которые не всегда успевали засыпать, и огромные, похожие на моря, лужи.
Долгое время мои ноги оставались относительно сухими, но ситуация резко изменилась, когда я, форсируя одно из морей, прыгал по брёвнышкам вместе с тяжеленным велосипедом.
Перекинув переднее колесо через неаккуратно положенное бревно, я достаточно поздно заметил, как на другой стороне оно попало между двух других бревён и под тяжестью заднего колеса, взметнувшегося ввысь, пошло на излом.
Ещё мгновение, и я бы услышал до жути неприятный хруст карбона. Спрыгнув обоими ногами в воду, я чудом угадал место приложения усилия и выправил ситуацию, свернув на бок руль велосипеда.
От осознания, что в этой глуши я только что чуть не остался без переднего колеса, у меня ещё несколько минут судорожно тряслись руки.
После этого эпизода я шагал по бесконечным болотам прямо в велотуфлях, ведя велосипед рядом с собой.
Речка оформилась нескоро. Для этого понадобилось около 20 километров болотистых долин.
Только когда начался ярковыраженный песчаный спуск, я смог немного перевести дух.
Места напомнили мне хорошо знакомую дорожку на Рожновский мыс (излюбленное направление рыбинских велосипедистов).
В одно время, на фоне усталости, я даже немного забылся, представив, что через пару часов приеду домой и по обыкновению, как оно почти всегда и бывало после Рожнова, залезу в горячую ванну. И только через пару секунд я вспомнил, что нахожусь в Забайкальском крае, и в былые времена людей сюда ссылали на каторгу.
Если бы не забайкальские болота, весь маршрут оказался бы лайтовым и очень приятным.
Ещё до вершины перевала я начал подозревать бурятов в суеверности. Знаете, как оно бывает? «Чужак на священной горе» или «своим присутствием он осквернил перевал» и так далее в том же духе.
Ну а как тогда можно было объяснить то, что буряты несколько дней говорили мне про паркового вида песчаную дорожку? Тем, что они понятия не имели, что современный маунтинбайк, даже гружёный ― чертовски проходимая штука, сравнимая по этому показателю с вездеходом? Или, может быть, каждый из них слышал о дороге через Хребет только в преданиях, не решаясь заглянуть в этот уголок Бурятии лично? Возможно. А возможно, как люди гор, буряты импульсивны и эмоциональны, что проявляется в их склонности преувеличивать значение некоторых фактов. (Я и сам такой, хоть и не человек гор.)
Точно так же я не мог объяснить и то, что такие дружелюбные и отзывчивые люди, как буряты, при абсолютно свободной дороге (загруженность ― 2 машины в час) могут нарочито жаться к своей обочине, тем самым прижимая велосипедиста к канаве.
Пара человек (из пары десятков встреченных) мне даже неодобрительно посигналили, когда я слишком отдалился от правой стороны дороги. Ничего другого, кроме суеверий, вроде таких, как «чужак занял мою счастливую полосу», мне в голову не приходило.
Подводя итог, скажу, что Бурятия, как и буряты ― друг друга сто́ят и очень хороши.
Бурятия запомнилась мне своей открытостью, далёкими видами, мудрым Байкалом, высокими кедрами, пахучими соснами и добрыми песчаными горами. Здесь у меня не было ощущения, что лес или горы давили на меня своей первобытной суровостью, как, например, это было в Иркутской области или Красноярском крае. Или, как болоистые озёра Курганской области и бескрайние болота Новосибирской области долгие дни давили на меня, порождая всё нарастающее чувство безысходности.
Буряты запомнились мне своей добродушностью и готовностью придти на помомощь. Странные заморочки с бесчисленным количеством кушачков на ветках деревьев, монетки в асфальте и не всегда объяснимое поведение отмечу, как местную особенность, унаследованную бурятами от далёких предков.
Перевалив через Хребет, я спустился в долину реки Хилок и, проехав несколько сотен метров в сторону посёлка Харагун, встал лагерем на берегу речки Хуртэй.
Как и тысячи километров назад, неподалёку вновь гремел мой верный спутник ― Транссиб.
Теперь я опережаю московское время на 6 часов.
Трек: https://strava.app.link/G7LNImlO0ib
Продолжение следует...