День 132. Самобытный Ерофей Палыч. Дождь. Облака. Воспоминания о беззаботном детстве
Эти строки пишу с берегов реки Уруша, находясь в одноимённом посёлке. Нудный дождь, не переставая, шёл всю ночь и сейчас идёт. Даже не вылезая из палатки, я чувствую, что небо выглядит беспросветным.
Облака — белогривые лошадки?
Облака, что вы мчитесь без оглядки?
Не смотрите вы, пожалуйста, свысока,
А по небу прокатите нас, облака!
Ночь на берегу реки Урка на окраине Ерофея Палыча была тёплой, спокойной и насквозь дождливой.
Спал я в одном термобелье. Утепляться желания не было.
Уже под утро я почувствовал, как что-то начало холодить мне спину, и, чем больше я ворочался, тем сильнее ощущался холод.
Оказалось, что через угловой шов в палатку натекла вода. Она скопилась в небольшой ложбинке прямо у меня между лопатками, и, когда я ворочался, просачивалась поверх коврика через небольшое отверстие, протёртое в нём багажными резинками.
Встал я в 7:13. По крыше палатки семенил дождь.
Выходить из тепла мне совсем не хотелось, но, чтобы приготовить завтрак, я должен был сначала вымыть посуду и набрать в речке воды. Пришлось вылезать.
На подсознательном уровне я стремился сократить время пребывания под дождём и делал всё довольно медленно.
Дождь несколько раз затихал, давая мне возможность похлопотать по хозяству, а пару раз и вовсе прекращался.
За последний такой раз тент у палатки успел высохнуть, но собраться я не успел. Дождь снова разошёлся, и палатку я свернул насквозь сырую.
Ерофей Палыч оказался довольно небольшим посёлком.
Проезжая мимо администрации, расположенной на первом этаже кирпичной малоэтажки, я узнал, что правильно величать Ерофея Палыча нужно следующим образом: «Рабочий посёлок городского типа Ерофей Павлович».
Старое ядро посёлка находилось ближе к Транссибу и было застроено колоритными двухэтажными деревянными домиками.
Новое ядро посёлка было застроено кирпичными малоэтажками и находилось чуть дальше от Транссиба.
Новую часть от старой отделяла опрятного вида церковь.
В новой части посёлка в глаза мне бросились 3 объекта: собственно церковь, новенький стадион и такая же новенькая школа.
Удалённость и обособленность сделали Ерофея Палыча очень самобытным. Прижавшись к артерии Транссиба, он напоминал мне оазис посреди тайги. Асфальт начинался только ближе к центру и там же и заканчивался. Численность населения составляла около 4.5 тысяч человек и, по моим прикидкам, каждый здесь должен был знать друг друга в лицо.
Я въехал в посёлок с чёрного хода и некоторое время скакал по ухабам. Иногда мне приходилось обходить пешком большие лужи, напоминающие моря.
Выезжал я через парадный ход и на этот раз трясся по ухабам бесконечно долго. Морей на моём пути не было, но здешний грунт не видел грейдера уже довольно продолжительное время. Возможно, в этом не было необходимости, потому что в посёлке было много дорогих внедорожников.
Первая половина дня была дождливой и тёплой. Ближе к 16 часам небо начало светлеть. Дождь на какое-то время прекратился, и я остановился на обед.
Спокойно разделаться с жареными пирожками мне не давала активизировавшаяся мошкара. Изредка к мошкам присоединялись комары.
На опушке леса было много спелой брусники и переспевшего ганабобеля.
Облака ходили очень низко. В воздухе чувствовалась повышенная влажность.
Во второй половине дня начало заметно холодать. Некоторые облака опускались настолько низко, что скебли своим брюхом долины.
Местность была гористой, а долины ― болотистыми. В этот день Амурская область очень сильно напоминала мне Забайкальский край.
Утеплялся я в этот день дважды.
Сначала я надел тёплую кофту с рукавами и начёсом, а ближе к вечеру, когда холод усилился и снова начался дождь, надел футболку, ногава и головной убор.
Лагерь я планировал ставить на реке Уруша близ одноимённого посёлка.
Чтобы спуститься в долину Уруши, нужно было перешагнуть через небольшой хребет. Дорога через него уходила в облака.
На другой стороне хребта небо сделалось беспросветным, видимость снизилась, а дождь шёл с одинаковой силой, порождая во мне чувство безысходности.
Облака ползали по дну долины. Было сыро и холодно.
Я ехал и, чтобы немного поддержать себя, бесконечно напевал слова из припева детской песенки про облака.
Эти слова уносили меня в тёплое, солнечное и беззаботное детство, а в моей голове бродили следующие мысли: «Почему тебе не живётся так, как живут все нормальные люди? Куда ты бежишь? От чего? Почему ты не можешь просто взять и остановиться? Что тебе для этого нужно?»
Подъезжая к Уруше, я пришёл к тому, что в данный момент времени на этом свете я не чувствую себя одиноким.
Как и в детстве, когда я впервые услышал слова из песенки про облака, меня по-прежнему согревает материнская любовь и тепло. Теперь они находятся не на расстоянии вытянутой руки, а, словно солнечные лучи, доходят до меня за тысячи и тысячи километров.
У меня есть дом, где меня любят и ждут ― то место, куда я всегда могу вернуться. Он, конечно, не мой собственный, но я могу без лишних оговорок называть его своим.
В своих мыслях бросать якорь я решил тогда, когда меня загрызёт тоска от одиночества.
Вы, возможно, спросите: «А где?»
На данный момент времени я пришёл к следующему выводу: в общем случае идеального места, как такового, в природе не существует и для того, чтобы где-то осесть, должно совпасть и время, и место, и состояние души.
Вероятность того, что какое-то место способно подтолкнуть время и изменить состояние души я оценил, как очень низкую.
Добравшись до речки, у меня остался только один неразрешённый вопрос эгоцентричного характера: «А буду ли я к тому времени кому-нибудь нужен?» Или так: «А как я пойму, что вот она ― та самая ночь перед экзаменом, когда всё ещё можно исправить?»
Вспомнив приветливых старшеклассниц ― внучек Ерофея Палыча, стоявших у здания школы ― я подошёл к предыдущему попросу с другой стороны: «А будет ли к тому времени кто-то нужен мне?» Или так: «А нужен ли мне вообще экзаменатор?»
Последний вопрос подвёл меня к мысли о необязательности экзамена, который, по всебщему убеждению (заблуждению?), каждый из нас должен сдать, стоя у гробовой доски.
Короче говоря, в какой-то момент времени мои философские изыскания столкнулись с рутиной велопутешествий. Место под мостом через Урушу показалось мне сильно обжитым, по берегам реки, близ моста, мне не удалось найти удобных подходов к воде, и я двинул в сторону посёлка, решив, что ближе к цивилизации мне удастся найти какую-нибудь уютную полянку, обжитую отдыхающими или рыбаками.
День клонился к вечеру. По-прежнему шёл дождь. Начинало смеркаться.
Разговорившись с местным водителем прямо на ходу, я сначала не обратил внимание, а уже после разговора отметил, что в этих суровых краях человек, собирающийся встать с палаткой на берегу реки не вызывал удивления или какой-либо другой характерной реакции.
В ответ водитель только кивнул мне, как бы подразумевая: «Да, встать лагерем на речке ― хорошее дело. Мы там только вчера стояли» и показал дорогу.
То же самое я чувствовал, заходя в магазины. В этих краях я ощущал себя словно на каком-то Клондайке, где все занимались примерно тем же самым или воспоминания об этих занятиях были ещё очень свежи и стояли перед глазами, словнь явь.
На каменистый берег Уруши я приехал уже в темноте, оставив позади огни, горящие на окраине посёлка, и несколько заброшенных построек барачного типа.
Палатку я ставил под усилившимся дождём, с трудом различая колышки.
Когда я забрался под крышу, всё вокруг меня, включая потолок, было сырым.
На душе стало повеселее только тогда, когда всё вокруг меня озарилось теплым и весёлым язычком пламени горелки, выходящей на свой рабочий режим.
Трек: https://strava.app.link/X0JctPoDkjb
