День 162. Морозная ночь. Острые подъёмы Славянки. Ночной Владивосток
Эти строки пишу с берегов Японского моря, из Табунной бухты близ мыса Чупрова, что недалеко от Безверхово.
Ночь на берегу Барабашевки была спокойной и морозной.
Согласно хронометражу Максима, я проснулся около 3 часов ночи и начал шуршать космическим одеалом.
Холод пробрался ко мне в спальник уже в середине ночи, сделав продолжение сна невозможным.
Космические технологии позволили взять ситуацию под свой контроль, и в 7:39 я проснулся, чувствуя себя бодрым и энергичным.
В лесу, по берегам речки, выпала обильная роса, а на полянках, на некотором удалении от воды, трава была белой от инея.
В воздухе чувствовалось дыхание зимы.
Когда среди деревьев затрещал костёр и запрыгали резвые язычки пламени, стало как-то повеселее.
Растеплело только ближе к 10 часам, когда солнце поднялось над кронами деревьев.
В полдень снова наступило настоящее лето, и мы двинулись в путь.
Дорога была набористой и очень живописной.
Вдоль обочин мы то и дело встречали информационные таблички, напоминающие, что мы находимся в «Земле леопарда» ― особо охраняемой природной территории федерального значения.
Недалеко от села Барабаш на нашем пути встал первый тоннель. Он был достаточно коротким, прямым, как стрела, и с искусственным освещением.
На въезде в тоннель нас остановила женщина в форме и на фоне громкого лая какого-то бешеного цепного пса сообщила, что переживает за нашу безопасность, после чего потребовала предъявить светоотражающие элементы, фары или проблесковые маячки.
Я предпринял несколько безуспешных попыток, чтобы объяснить этой женщине, что огромные светоотражающие вставки на моих Ортлибах в темноте горели отражённым светом, как ясный день, но она категорически отказывалась вникать в смысл произносимых мною слов, твердя заученную фразу: «Так положено».
Если бы не покладистость и красная мигалка Максима, я проигнорировал бы уставное лицемерие женщины, бездумно следующей идиотским инструкциям, вероятно, написанным ещё до того, как в тоннеле появилось искуственное освещение, и, как ни в чём не бывало, продолжил бы двигаться дальше.
В нескольких километрах после тоннеля наш путь пересекала широкая и быстрая река Нарва.
Её русло было белым и полностью песчаным, а вода ― кристально чистой и слегка зеленоватой.
Намётанным глазом, в самом глубоком месте реки, я разглядел пяток огромных рыбин, и мы остановились посреди моста, наблюдая за этими речными гигантами.
Для форели рыбины были слишком большими, и я решил, что это лосось. Максим предположил, что это кета ― самая распространённая лососевая рыба на Дальнем Востоке.
Чуть позже к нам подошёл какой-то мужчина в камуфляжной форме и поинтересовался, что мы тут делаем.
Приглядевшись к форме более внимательно, я понял, что нами заинтересовался сотрудник из Минприроды.
Поняв, что мы остановились на мосту не ради злого умысла, а любопытства для, мужчина поведал нам, что это действительно кета, и она, двигаясь на нерест вверх по реке, преодолела уже 13.5 километров.
Ещё от сотрудника Минприроды мы узнали, что 4 года эта рыба спокойно жила в солёном море, накапливала силы и жир, а затем, достигнув половозрелого возраста, инстинктивно зашла в пресную воду и, поднявшись достаточно высоко по течению реки, начала метать икру.
Крупные самки держались впереди и периодически чесали свои бока о песчаное дно. Чуть позади каждой из них плыли по 2 более мелких самца. Они внимательно следили за появлением икры, готовясь её оплодотворить.
Было грустно узнать, что этот год кета не переживёт. Полностью обессилев, она замкнёт круг, закончив свою жизнь в пресной воде ― там, где та когда-то и взяла своё начало.
В завершение разговора, мужчина разрешил нам спуститься к реке, чтобы сфотографировать рыбин поближе:
― Идите, сфотографируйте их поближе, пока я здесь.
Увидев мои удивлённые глаза, он добавил:
― Да, а иначе штраф. Вы же видели, что повсюду стоят таблички? Здесь особо охраняемая территория.
Я искренне возмутился, но ничего не сказал. На табличках мы не видели ничего такого, что запрещало бы подойти к реке и сфотографировать рыбин. Более того, я бы наверное так и сделал с самого начала, если бы мост не был таким высоким и длинным.
Уже в который раз после общения с людьми в погонах я не мог избавиться от мысли, что они живут в какой-то параллельной реальности.
Чуть позже, переезжая через мост чуть более узкой, но такой же быстрой и чистой реки, мы проехали мимо семьи, которая спустилась на каменистую отмель, остановившись на пикник. Рядом с отдыхающими горел костёр, а неподалёку стояли всё те же таблички, провозглашающие данную территорию Землёй леопарда. В этот момент я в первый раз отметил, что сотрудники Минприроды действуют избирательно.
Ближе к Славянке начались воинские части. На дороге появилось множество машин с чёрными номерами.
Перед отвороткой на Славянку мы увидели блестящее море и через пару километров свернули с трассы, устремившись ему навстречу.
По пути к морю Максим словил очередной прокол заднего колеса.
Похоже, новая покрышка оказалась слишком тонкой, и я посоветовал переставить её на значительно менее нагруженное переднее колесо.
Славянка оказалась довольно крупным посёлком и скорее напоминала небольшой приморский городок.
В центре посёлка Максим купил ложку, а на его окраине мы остановились на запоздалый обед.
На улицах Славянки можно было встретить множество людей, затянутых в армейский камуфляж, и я предположил, что посёлок выглядит довольно живо только благодаря военным с их высокими зарплатами, а все остальные люди, так или иначе, занимаются их обслуживанием.
Колонок в посёлке мы не нашли. Отдавать 100 рублей за пятилитрушку нам не хотелось, и в поисках пресной воды мы заехали в микрорайон с говорящим названием Водопадный в надежде набрать воды в одном из 3-х водопадов, которые были отмеченны у нас на карте.
Доступным оказался только первый водопад. Он представлял собой тоненюсенький ручеёк, облизывающий прибрежные скалы, и водяной вопрос остался нерешённым.
Лагерь мы планировали ставить на мысе Брюса с видом на маяк Бюссе, а воду надеялись найти в небольшом посёлке под названием Нерпа, который был у нас по пути.
Колонок в Нерпе всё так же не оказалось, но, хотя бы, просили разумных денег за пятилитрушку воды.
Нерпинские дворики смотрели на море и показались мне очень уютными.
На выезде из Нерпы асфальт закончился. Начался зубодробительный грунт. Подъёмы здесь были очень крутыми.
С трудом удерживая оптимальную траекторию среди промоин, я вспоминал Дагестан и прикладывал большие усилия, чтобы вращать педали, как можно круглее ― на таких градиентах вслед за пробуксовкой задней покрышки последовало бы неизбежное спешивание.
Когда мы добрались до мыса, почти стемнело.
Полянку для лагеря мы искали с фонариками и, обойдя почи весь мыс, встали с шикарным видом на маяк и ночной Владивосток. Минусом было лишь то, что выбранное нами место оказалось хорошо продуваемым.
Когда вечерние приготовления были закончены, Максим лаконично сообщил мне, что у него окончательно лопнула рама в месте зажима подседельного штыря и её нужно срочно варить, потому что на оставшемся сантиметре по таким дорогам долго она не протянет.
Забравшись в палатку, я искренне возмутился тому, как можно было отправиться в поход на такой развалине, и был готов продолжить путь в одиночку.
С северо-востока на нас надвигались тяжёлые тучи. На следующий день метеорологи обещали беспросветные дожди.
Трек: https://strava.app.link/RmEMCoto8jb
