День 163. Безумный Макс: Конец Игры. Свобода
Эти строки пишу из Loft-хостела во Владивостоке.
Это новый уровень велотуризма! Заварить раму прямо в походе — это же мечта каждого путешественника.
Путешествие ― как и жизнь ― слишком личное, чтобы пускать в него кого-то со стороны.
Если ты отправился в путешествие с другим человеком, ты будешь ехать, в том числе, и для этого человека, вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет.
Вторая ночь на полуострове Брюса была прохладной и неспокойной.
Около 4 часов утра ветер сменился и стал задувать в бок моей палатки. От этого её стены шумно развевались, и я проснулся.
Полежав несколько минут, я решил встать, чтобы поставить дополнительные растяжки.
На улице было темно и холодно. Работа заняла какое-то время. Его хватило, чтобы я успел как следует разгуляться.
Забравшись в спальник, я понял, что сон сняло, как рукой. В голове начали роиться множественные мысли.
От интернет-мифов к реальности
Я вспомнил, что некоторое время назад в интернете я натыкался на образ велопутешественника, приключения для которого, по большей части, сводились к тому, что он постоянно ремонтировал свой велосипед.
В цифровом мире люди утверждали, что такие путешественники существуют в реальной жизни. В то время описываемые ими образы казались мне, скорее, художественными и даже карикатурными. Да, я понимал, что каждый из нас, стараясь как-то разнообразить свою жизнь, придумывает себе приключения на свой вкус, а, преодолевая их, испытывает чувство собственного удовлетворения и, возможно, даже героизм, но в реальность существования таких образов я тогда не верил.
В эту ветреную ночь на высоких скалах полуострова Брюса я осознал, что случай свёл меня с тем самым путешественником из интернет-мифов. Ремонт велосипеда в походных условиях был для него таким же естественным, как сама жизнь.
Чуждая философия
Немного углубившись в суть феномена, с которым я неожиданно столкнулся, я пришёл к следующей мысли: «Для меня естественным было предупреждать возникновение поломок, тогда как для Максима естественным было дожидаться их, а затем преодолевать». Более того, я был почти уверен, что он испытывал при этом чувство удовлетворения.
Когда я услышал из уст Максима вынесенную в эпиграф фразу про «мечту каждого путешественника», я утвердился в правоте своего первоначального предположения, поняв, что мы придерживаемся полярных взглядов на техническую сторону велосипедных путешествий.
Этот аспект философии Максима был для меня противоестественным и вместо восхищения вызывал лишь недоумение.
Да, я заметил, что Максим, постоянно практикуя элементы своего кунг-фу в реальной жизни, достиг в нём заметного прогресса. Наблюдая за ним несколько дней, я испытывал те чувства, которые испытывает человек, столкнувшийся с профессионалом своего дела, отметив, что суть философии путешествий у Максима была заточена на то, что велосипед должен ломаться. И он ломался.
Я этого не понимал. И не принимал. Более того, в подобном подходе, применительно к совместным путешествиям, я разглядел неуважение к попутчику.
В итоге, я сделал вывод, что почти наверняка Максим ещё и сам этого не осознал, но то, что он изучал и знал маршруты всех возможных транспортных средств, с помощью которых при случае можно было экстренно эвакуироваться, и выбрал велосипед, для которого запчасти можно было найти, что называется, на каждом углу, красноречиво подтверждало верность моих предположений.
Небольшая подводка
В предрассветные часы мой мозг работал до безумного интенсивно. (Вы наверняка знаете, как оно обычно бывает ночью?)
Я дошёл до того, что представил себе наездника, скачущего на агонизирующей лошади, который прямо на ходу колет ей всякий шмурдяк, подобный адреналину, лишь бы бедное животное любой ценой оставалось на ногах и продолжало движение вперёд.
Лошадь, обречённая скакать, исправно выполняла свою работу, несмотря на то, что всё в ней кричало: «Пристрелите уже меня! Будьте людьми. Ну сколько может продолжаться эта пытка? Я же все-таки живая...»
Как бы вы назвали этого наездника?
А как бы вы назвали его, если бы, вдобавок ко всему, узнали, что для него важно не только то, что лошадь покрывала определённое расстояние, а ещё и то, что она испытывала при этом физические страдания?
Вместо того, чтобы похоронить находящееся при смерти животное, отдав ему последние почести, этот наездник продолжал проделывать с ним противоестественные его природе вещи и получал от этого удовольствие.
Ночь с маньяком?
А как бы вы назвали человека, который совершает всё то же по отношению к неживой материи?
Если на живодёра можно было пожаловаться, скажем, в Гринпис, то на Максима нельзя было пожаловаться никому.
«Чёрт подери, да этот парень, возможно, сам того не осознавая, хакнул реальность! А вместе с нею, походу, ещё и нормальность. Это какой-то авангардизм в живодёрстве. Кто он такой? Неоживодёр? А может...», — думал я.
«Это что получается? Я сплю рядом с маньяком что ли?» — продолжал я раскручивать цепочку.
«Так, стоп! Достаточно, мозг. Прекрати!» — попытался я остановить ядерный реактор в своей голове, который набирал обороты, грозясь выйти из под контроля.
Магия утра: океанский рассвет
Кое-как мне удалось переключиться на другие мысли, а затем и забыться беспокойным сном, но в итоге Максима я стал даже немного побаиваться. Его безумие обрело в моей голове ещё один аспект.
В 7 часов прозвенел будильник, а через пару минут мне послышалось, как кто-то как будто бы присвистнул, восхищаясь тем, что происходило вокруг.
Я вспомнил, что с минуты на минуту должен был случиться рассвет, подумав, что рядом с нами собралась толпа зевак, чтобы понаблюдать за тем, как огромный солнечный диск поднимается из океанских вод — ведь, согласно прогнозам метеорологов, новое утро обещало быть ясным.
Боясь пропустить самое интересное, я схватил ГоуПрошку, телефон и тряпочку для протирки объектива и в 7:14 выскочил из тёплой палатки в холодный и ветреный мир.
Рассвет ещё не случился. Рядом с нами никого не было. На востоке небо вовсю горело оранжевым цветом. Действо должно было начаться с минуты на минуту.
Далее — моя любимая рубрика «Довольно слов».
Утро было ясным, ветреным и холодным. Теплеть начало только ближе к 10 часам.
Ближе к полудню солнце окончательно набрало силу, и наступило лето.
Рядом с нами находился приятный пляжик. Он оказался со всех сторон защищён от прохладного ветра, и на дорожку я решил искупаться.
В этом месте море было глубоким. Вода в нём ещё не успела остыть и показалась мне довольно тёплой. Несколько минут я с удовольствием покупался, успев попозировать на камеру.
В 12:30 мы покинули наш скалистый мыс, делая это не без некоторой грусти.
В свете солнечного дня дорожка в Славянку была очень живописной и казалась уже не такой сложной, как в тот день, когда я познакомился с ней впервые.
В посёлке Нерпа я закупился продуктами, прихватив пятилитрушку воды.
К моему удивлению, Максим отказался наполнить свою пустую полторашку, аргументировав это тем, что её нужно будет таскать весь оставшийся день, и часть воды пришлось оставить у дверей магазина.
На такие мелочи, как пара лишних килограммов, я уже давно перестал обращать внимание. Гораздо более важным для меня было ощущение спокойствия, которое давал мне дневной запас воды и раскладка продуктов.
В горах я по-прежнему продолжал чувствовать каждую прибавку в весе, но при массе снаряжённого велосипеда в 35-40 килограммов несколькими дополнительными процентами можно было с лёгкостью пренебречь. В конце концов, велопутешествие — это не про скорость, а про созерцание и жизнь.
Велосипед Максима был заметно более лёгким и, возможно, каждый лишний килограмм на нём ощущался более остро, но я списал эту причуду своего попутчика на физическое состояние и достаточно скоро убедился в своей правоте.
В этот день Максим перестал ехать, а если выражаться более политкорректно, нашёл свой темп.
Наша скорость по-прежнему оставалась довольно высокой, но теперь я чувствовал себя более комфортно и успевал фотографировать.
Ветер был попутно-боковым. Выехали мы достаточно рано. Километры летели быстро. Мы решили проехать отворотку на Зарубино и разбить лагерь на пляже неподалёку от посёлка Посьет.
Не успели мы проехать Зарубино, как у Максима случился прокол. На этот раз спустило переднее колесо — именно туда была переставлена злосчастная синяя покрышка.
Изучив место прокола, мы увидели, что передний обод был таким же некачественным, как и задний.
Суть прокола заключалась в том, что узкая 1.75-дюймовая камера более сильно раздувалась внутри широкой новой покрышки, и её начинало протирать неровностями, оставшимися при изготовлении обода.
В итоге, передняя камера, как и пара задних, оказалась изрезана ободным швом по всей длине и требовала ни латок, а замены. К этому времени запасных камер, как и латок, у Максима уже не осталось, и он начал заклеивать камеры моими.
По сложившейся традиции, с первого раза избавиться от прокола не удалось, и, разбортировав колесо по новой, мы увидели, что мои латки для таких длинных порезов оказались слишком мелкими.
Максим не придумал ничего лучшего, как начать клеить латки одна поверх другой. Такое решение показалось мне очень ненадёжным и, немного подумав, я вспомнил, что совсем недавно мой попутчик упоминал про автобус, который ходил из Зарубино во Владивосток.
Чем дальше мы продвигались в сторону Хасана, тем более глухими становились места, и дальше автобусы уже не ходили. Осознав, что время пришло, и, если не предпринять меры сейчас, вскоре может быть уже поздно, я озвучил мысль об эвакуации.
Недолго думая, Максим счёл моё предложение разумным и, когда колесо было починено, мы попрощались.
Ремонт камеры затянулся надолго. Когда я снова оказался в седле, солнце уже начало клониться к закату.
Сначала я хотел ехать в Посьет по асфальту, но, будучи не в силах устоять перед приятными грунтами, свернул на Гвоздево.
Дорожка была спокойной, живописной и набористой. Вокруг меня росли молодые дубки. Они натолкнули меня на воспоминания о новошахтинском Байкале, с берегов которого и начался наш совместный путь с Максимом. «Круг замкнулся», — подумал я.
Вскоре впереди показалось море. Я чувствовал себя так, словно птица, вырвавшаяся из клетки.
Окрылённый вновь обретённой свободой, я сформулировал парочку мыслей, которые вы могли увидеть в эпиграфах.
На контрасте, в тот вечер я понял, что одиночное путешествие для меня является более предпочтительным. Не испытывая дискомфорт, в совместное я мог бы отправиться, разве что, с тем, с кем смог бы прожить всю оставшуюся жизнь. (Мои размышления на эту тему вы могли прочитать, когда я прорывался через непогоду в свои первые дни в Амурской области, напевая детскую песенку про облака. Похоже, что и здесь круг замкнулся.)
Место для лагеря я нашёл уже в сумерках, а палатку ставил в стремительно сгущающейся темноте на зелёной полянке в паре метров от воды.
Вечер был тёплым, спокойным и очень душевным.
На ужин у меня были мидии, которые я купил в продолжение рыбного дня, объявленного Максимом.
Готовил я на улице, наблюдая за ночными огнями, которые отражались от прозрачных вод Бухты Экспедиции. На противоположном берегу небольшого заливчика раскинулся довольно крупный посёлок под названием Краскино.
В ясном небе ярко горели звёзды. Мидии, сваренные в морской воде, получились на славу.
Трек: https://strava.app.link/7B9OVwWzbkb
