День 95. Горы. Красноярское море. Енисей!
За 31 июля.
Эти строки пишу, сидя в палатке на берегу быстрого Енисея напротив города Дивногорск.
Эпиграф:
Хруст слепня мне ласкает слух,
А шум фур безразличен.
«Огонь в глазах почти потух?
Дружок, дай коробок спичек!»
Ночь на берегу угольного карьера близ Новочернореченского была спокойной и прохладной.
Встал я в 6:40. После дождливой ночи утро было ясным. Солнце медленно набирало силу. Было прохладно.
Около 8 часов утра бывший работник приехал на карьер поностальгировать, захватив с собой семью: жену, маленького сынишку и, видимо, тёщу.
Чуть позже показался, приехавший незадолго до семьи, охранник (недалеко от карьера осталось тяжёлое оборудование) и помог работнику выкопать небольшую сосенку на память.
Вскоре охранник добрался и до меня. Он оказался приветливым мужичком. Мы немного поговорили о велосипедном, а потом перешли к более привычным для охранника медведя́м.
Всё началось с того, что я спросил про красноярский заповедник «Столбы». Далее выяснилось, что мой собеседник увлекается охотой и следит за новостями по этой теме: «Не знаю, пускают ли сейчас туда туристов, потому что недавно там группу медведь погонял. Да и вообще, медведей много сейчас. В Якутии леса горят, и они оттуда бегут. Местные медведи их из тайги гонят, и эти бедолаги бродят везде, даже там, где медведей давным-давно не было».
«Так это же тысячи километров!» ― удивился я.
«Да, медведи очень большие расстояния проходят», ― ответил мне собеседник.
«Да уж, в этих краях нужно держать ухо востро. Правда, не понятно, с чего начинать. Еду́ выносить из палатки? Или вообще готовить в пути, ещё до установки лагеря? Ладно, по ходу дела разберёмся. В крайнем случае жареный петух научит-подскажет...», ― подумал я про себя.
Ближе к 10 часам разогрело, и я решил искупаться на дорожку. Водичка в карьере была очень приятной, но уже чувствовалось, что на носу август, и водоёмы начинают потихоньку остывать.
Выехал я около 11 часов. Дорога была холмистой. Местность вокруг была очень живописной.
Всё бы хорошо, но, когда моя скорость падала ниже 15 км/ч, на меня начинали обращать внимание маленькие липучие слепешки. Да-да, те самые, которые больно кусаются и не отвязываются, пока их не убьёшь.
Дорога шла волнами. За каждым спуском следовал подъём. Скорость регулярно проседала, и мне приходилось прямо на ходу отбиваться от этих кусачих товарищей. Прижигали они меня частенько. Было собенно неприятно, когда хватали за задницу.
Иной раз мне начинало казаться, что я превращаюсь в маньяка, потому что, когда моя рука ловила в воздухе что-то большое и трепещущее, я с радостью слушал хруст, который доносился до моих ушей из сжимающейся ладони. В один из таких моментов я сочинил уже прочитанный вами эпиграф.
Развалы местных торговцев, расположенные вдоль трассы, стали очень колоритными. Некоторые из них со временем зашли под крышу и превратились в стихийные рынки.
Моё внимание привлекли выставленные на продажу чучела медведей, застывшие в самых разнообразных позах. «Видимо, этих зверей здесь действительно много, потому что раньше ничего подобного я не видел», ― подумал я.
Немного покрутив педали, я свернул с трассы в небольшой городок под названием Козулька. В нём я планировал пополнить свои запасы воды.
Козулька оказался небольшим малоэтажным городком. На улицах доминировали частные домики, а панельные пятиэтажки можно было пересчитать по пальцам.
Движение было спокойным. В центре городка вдоль дорог бродили коровы.
Колонку мне удалось найти только на выезде из города. Вода, как и прежде в этих краях, была отличной, но в Козульке к ней был примешан лёгкий привкус ржавчины от водопроводных труб.
Выехав на трассу, я с горечью заметил, что она уже не та, что была до Козульки. Обочина стала заметно у́же. Края дороги были сформированы нетрезвой рукой. Итого, на «отлично» Красноярский край продержался почти 150 км.
Открутив несколько десятков километров по трассе, я свернул на второстепенную дорожку, которая должна была привести меня в Дивногорск.
Почти сразу я приметил уютненькое местечко и свернул в лес на обед, планируя между делом поближе познакомиться с пихтами.
Зайдя в лес, я наткнулся на кусты красной смородины. К моему удивлению, здесь она была очень крупной и, ожидаемо, более кислой, чем бывает садовая.
Полакомившись спелыми ягодами я поднял голову вверх. Вокруг меня стояли высоченные пихты.
Кора на стволе у них была гладкой, а иголки ― плоскими и мягкими, похожими на очень длинные листья.
Кроме того, пихта по-особенному пахла. Так же душисто, но совсем не как ёлка. В запахе пихты было что-то то ли от лимона, то ли от бергамота.
Второстепенная дорожка была такой же живописной, как и федеральная трасса, но гораздо более спокойной. На ней почти не было фур, а следовательно и создаваемого ими шума.
Потреблению красоты почти ничего не мешало. Я ехал и водил головой по сторонам, слушая голоса леса и вкушая новые для себя запахи.
С запахами дело было в том, что я проехал мимо большого экскаватора, который двигался по моей обочине мне навстречу. Вместо ковша у него была какая-то странная лимоновидная пила. Ей он обдирал кусты и молодую поросль деревьев, выросшую вдоль дороги.
А ещё, во время езды я занялся поиском редких елей. Моя затея увенчалась успехом, когда я нашёл пихту и ель, стоящие рядом друг с другом.
Деревья были почти одинаковой высоты и, если приглядеться, довольно ощутимо отличались.
Чем дальше я продвигался на юг, тем ввше становились окружавшие меня горы.
Сначала я поднялся на высоту 400 метров, затем взял планку в 500 и начал приближаться к 600-ам метрам над уровнем моря.
Перед выездом на федеральную трассу «Енисей», бегущую по горам вдоль великой сибирской реки, я потерял несколько сотен метров, снова оказавшись на привычных 3-х сотнях.
Выехав на трассу, я без перерыва начал отыгрывать потерянные метры, поднявшись до 630.
Трасса, как и река, давшая ей своё имя, бежала по горам. Красота здесь была пуще прежней.
Солнце клонилось к закату, начинало холодать.
Вдоволь накрутивши педали по горам, я добрался до долгожданного спуска к Красноярскому водохранилищу. Когда я его впервые увидел, у меня захватило дыхание: широкая водная гладь распростёрлась средь высоких гор и мелькала между толстых стволов высоких таёжных деревьев.
Спустившись на высоту чуть ниже 300 метров, проехав мимо многочисленных заборов и шлагбаумов, я достиг труднодоступного и каменистого берега водохранилища.
Оказалось, что это был один из немногих диких подходов к воде. Вдоль берега стояло множество лодок и катеров. Своими тросами они перегородили все возможные проходы. Людей на берегу было, как вшей на гашнике, а шум стоял, как на торговой площади.
Задача перенести велосипед через все учинённые препоны представлялась мне достаточно сложной, а, видя такое количество людей, я очень сомневался, что мне удастся найти спокойное местечко для лагеря.
Недолго думая, я повернул коня вспять, в сторону Енисея.
(Уже по пути к Енисею я вспомнил, что в суматохе того Вавилона, что творился на берегу Красноярского моря ― именно так его называли местные ― даже забыл сфотографировать живописные скалы и скалистые острова, которые, словно зеленовласые айсберги, спускались в прозрачную воду. Потрогать воду и попробовать её на вкус я тоже забыл.)
Выезжая из Вавилона, я ухватил в магазинчике двухлитрушку воды по сильно завышенной цене и, услышав обращённую ко мне реплику: «Ты откуда такой красивый?», остановился у ног какого-то самопровозглашённого капитана в тельняшке и бескозырке с надписью «Черноморский флот».
Капитан был слегка навеселе. Попугая на плече у него не было, зато на шее висел длиннющий клык какого-то дикого зверя.
Из разговора с капитаном я узнал, что на Енисее я не покупаюсь: «Ты что! Мы сами из Красноярска. В Енисее вода упала, скинули. Сейчас она 10 градусов. В Енисей, как и в Байкал, без крика не войдёшь. Давай с нами на лодке на остров? С великом ― без проблем! Плашмя на пол положим, ничего с ним не случится. Видел, какая тут красота? В море вода тёплая, хоть покупаешься».
Видя, что я настроен продолжать путь, капитан подсказал мне, где я могу остановиться, чтобы покупаться: «Езжай в Усть-Ману, там хоть поплаваешь. Там вода в речке тёплая. Мы туда часто ездим купаться и с палатками».
Сначала я взял курс на Усть-Ману, а потом подумал: «А зачем мне купаться? Вымыться я могу и в ледяной воде, а на берегу Енисея постоять лагерем ― это мечта. Не зря же я по горам до Дивногорска ехал, слепней кормил ― специально, чтобы по Енисею не промахнуться».
С такими мыслями я снова поднялся на трассу и, наладив таймлапс, отпустил тормоза, со свистом в ушах устремившись вниз, к Красноярской ГЭС.
Добравшись до Енисея, я увидел, что его берега ничуть не менее живописны, чем берега водохранилища.
Дорожка вдоль берега, как и сам берег были каменистыми. В кустах бродили (дикие?) свиньи. (К коровам я уже привык, а со свиньями столкнулся впервые.)
Когда я добрался до небольшой речушки, спускавшейся с гор, появились удобные места под палатку.
Проехав чуть дальше, я добрался до небольшого ручейка и в прибрежном соснячке нашёл уютную полянку.
Енисей ниже Красноярского моря оказался ожидаемо широкой и неожиданно быстрой для такой ширины рекой. Вода в нём была чистой, как слеза непорочно зачатого младенца, а течение ― быстрым, как последствия расстройства его желудка.
Опустив в воду руку, уже через пару секунд я почувствовал, что она начала неметь. Вода в Енисее была холодной, как ваши чувства к бывшей (или бывшему), а на вкус не отличалась от питьевой.
Красноярская ГЭС выглядела очень величественно. Перепад уровней воды составлял наверное более 100 метров. «Не дай бог, если с ней что-нибудь случится», ― подумал я.
Когда я увидел сгустки ещё зелёных водорослей, которые висели на ветвях деревьев на высоте более 2-х метров над водой, в моей голове возникла следующая мысль: «Бли-и-ин... Если ночью врубят ГЭС, меня унесёт отсюда нахрен прямо в Северный Ледовитый океан!»
Немного поизучав берег, я нашёл несколько костровищ. На основе этих находок я сделал вывод, что вода упала не вчера и оценил вероятность того, что этой ночью меня смоет, как не очень высокую.
Мою оценку вероятности этого печального события подтвердили туристы, поставившие свои палатки на противоположном берегу реки. Глазомер подсказывал, что они поставились не выше меня: «Ну, если и унесёт, то всех вместе... Но не должно!»
С этими мыслями, отбиваясь от появившихся с наступлением сумерек комаров, я оперативно поставил лагерь, вымылся в ледяной воде, растёрся полотенцем, нырнул в термобельё, попрыскался репеллентом и принялся готовить ужин.
Вид, открывавшийся из моего окна этим вечером, был шикарным: быстрый Енисей и блестящие огни могучей Красноярской ГЭС.
В воздухе ощущалась свежесть. Тепло, поднимавшееся от земли боролось с холодом, подкрадывающимся ко мне со стороны воды. Иногда наступал момент, когда я оказывался на самом фронте этого противостояния. Ощущения были необычными.
Хоть вода в Енисее и была намного холоднее, чем в ближайших горных речках и ручьях, я был безумно счастлив оказаться на берегу этой великой сибирской реки, запланировав на завтра полуднёвку с прицелом на красноярские «Столбы».
Трек: https://strava.app.link/mKVoBxsrmib
Продолжение следует...