The Century of Bed

перевод вступительной статьи из книги Коломины Беатрис "The Century of Bed"

Сегодня кажется, что это консервативная оценка, когда в 2012 году The Wall Street Journal сообщил, что 80 процентов молодых Нью-йоркских специалистов регулярно работают из постели. Миллионы кроватей покидают плотные офисные здания. Будуар побеждает башню. Цифровые технологии сняли все ограничения на то, что можно делать в постели. Дело не только в том, что "кровать - кабинет" стала возможной благодаря новым медиа. Скорее, новые медиа предназначены для того, чтобы распространить столетнюю мечту о связанности на миллионы людей. Город перешел в постель.

Как мы к этому пришли? В своем знаменитом коротком тексте «Луи-Филипп, внутренний мир» Вальтер Беньямин писал о разделении работы и дома в девятнадцатом веке:

"При Луи-Филлипе рядовой гражданин вступает в стадию истории... Для индивида впервые жизненное пространство становится отдельным от места работы. Первое создается с помощью интерьера: офис - это дополнение. Индивид, который находится в офисе, думает о своем интерьере... С этой весны мечта о внутреннем пространстве для индивида воплощаются в частной среде, которая есть вселенная. В ней он собирает отдаленные места и свое прошлое. Его нарисованная гостиная это коробка в театральном мире."

Индустриализация принесла с собой восьмичасовую смену и радикальное разделение между домом и офисом/фабрикой, отдыхом и работой, днем и ночью. Пост-индустриализация вбрасывает работу обратно в дом и переносит ее дальше в спальню и в саму кровать. Мечта больше не наряжает комнату в обои, ткани, изображения и предметы. Все это теперь в электронных устройствах. Вся вселенная сосредоточена на маленьком экране с кроватью, плавающей в бесконечном море информации. Лежать - не значит отдыхать, теперь это значит двигаться. Кровать теперь является местом действия. Добровольный инвалид больше не нуждается в своих ногах. Кровать стала идеальным протезом, и целая новая индустрия посвящена созданию приспособлений для облегчения работы лежа: чтение, написание текстовых сообщений, записи, трансляция, прослушивание, разговоры и конечно же, еда, питье, сон, занятие любовью - все эти процессы, кажется, превратились в саму работу в последнее время. Официанты в ресторанах в Соединенных Штатах спрашивают "вы все еще работаете над этим?", убирая вашу тарелку или бокал. Отовсюду постоянно слышатся бесконечные советы о том, как «работать» над вашими личными отношениями или «планировать» секс с вашим партнером. Сон - это, безусловно, тяжелая работа для миллионов, поскольку существует большая психо-фармацевтическая индустрия, которая предоставляет новые лекарства каждый год и целая армия экспертов по сну, дающая советы о том, как достичь этой, по-видимому, неуловимой цели - конечно, все это во имя более высокой продуктивности. Все, что делается в постели, становится работой.

Эта философия уже была воплощена в образе Хью Хефнера, который, как известно, почти никогда не покидал свою постель, не говоря уже о своем доме. Он буквально переместил свой кабинет в свою постель в 1960 году, когда он переехал в особняк Playboy на 1340 North State Parkway, Чикаго, превратив его в эпицентр глобальной империи, а свою шелковую пижаму и халат в деловой костюм. «Я вообще не выхожу из дома! ... Я современный отшельник», - сказал он Тому Вулфу, предположив, что в последний раз он выходил из дома три с половиной месяца назад, и что в последние два года он выходил из дома всего девять раз. Очарованный, Вулф описал его как «нежно-тимпанное зеленое сердце артишока».

Playboy превратил кровать в рабочее место. С середины 1950-х годов кровать становилась все более изощренной, оснащенной всевозможными развлекательными и коммуникационными устройствами в качестве своего рода комнаты управления. Журнал посвятил много статей дизайну идеальной кровати. Хефнер выступил в качестве модели для своей знаменитой круглой кровати в особняке Playboy в Чикаго. Кровать была впервые представлена как особенность в статье «Playboy Townhouse» 1962 года, в которой был представлен подробный нереализованный проект с планами, разрезами и визуализациями, которые изначально были заказаны для собственного дома Хефнера. Не случайно, единственная часть проекта, которая была реализована, это кровать, она была установлена в особняке Хефнера. Сама кровать была домом. Вращающаяся, вибрирующая структура включала в себя небольшой холодильник, телефон, шкафы, бар, микрофон, диктофон , видеокамера, наушники, телевизор, место для завтрака, рабочие поверхности и контроль для освещения, все это для человека, который никогда не хотел выходить. Кровать была офисом Хефнера, его местом работы, где он проводил интервью, осуществлял телефонные звонки, отбирал изображения, корректировал макеты, редактировал тексты, ел, пил и консультировались с партнерами.

Хефнер был не одинок. Кровать, возможно, была лучшим американским офисом в середине столетия. В интервью журналу «Paris Review» в 1957 году Трумена Капоте спросили: «Какие у вас привычки письма? Вы пользуетесь письменным столом? Вы пишете на машинке?». На что он ответил:

"Я полностью горизонтальный автор. Я не могу думать, если я не лежу в постели, или на диване, с сигаретой или с кофе. Я должен что-то потягивать и пыхтеть. Когда наступает день, я перехожу с кофе на мятный чай, затем на херес и потом мартини. Нет, я не пользуюсь пишущей машинкой. Не в начале. Я пишу свою первую версию от руки. Затем я делаю полный доработанный вариант, тоже от руки. И только после этого, я набираю третий черновик уже на машинке, на желтой бумаге ... Нет, я не встаю с кровати, когда сделаю это. Я держу машинку на коленях. Уверен, это работает хорошо: я могу производить сотню слов в минуту."

С утра до полудня и до вечера напитки, бумага, оборудование менялись, но его положение в кровати нет.

Послевоенная эра открыла высокопроизводительную кровать как эпицентр продуктивности: новая форма индустриализации, которая экспортировалась по всему миру и теперь стала доступной для международного сообщества рассредоточенных, но взаимосвязанных производителей. Новый вид фабрики без стен был построен с помощью компактной электроники и дополнительных подушек для поколения 24/7.

Оборудование, которое Хефнер предвидел (некоторые изобретения, например автоответчик, тогда еще не существовали), теперь распространен для поколения интернета и социальных сетей, которые не только работают в постели, но и общаются в постели, учатся в постели, читают новости в постели и участвуют в сексуальных отношениях с людьми, находящимися далеко от их кроватей. Фантазии из Плейбоя о милой девушке которая живет рядом, скорее всего, воплотятся в жизнь с кем-то, живущем на другом континенте, а не в этом же здании по соседству - человек, которого вы никогда раньше не видели и, возможно, никогда больше не увидите, и никто не догадывается, реальна ли она, существуют ли в каком-то месте и времени или это виртуальная программа. Это имеет значение? Как в недавнем фильме "Она", где показано плавное изображение жизни в мягком, утробном состоянии, которое является следствием наших новых мобильных технологий, в фильме существует операционная система под названием Саманта, которая оказывается более удовлетворительным партнером, чем человек. Главный герой лежит в постели с Самантой, болтает, спорит, занимается любовью.

Если, согласно Джонатану Крири, капитализм - это конец сна, колонизирующий каждую минуту нашей жизни для производства и потребления, то действия добровольного отшельника не так уж и добровольны в конце концов. Возможно, стоит отметить, что у коммунизма были свои идеи по доставке кровати на рабочее место. В 1929 году, в разгар первого сталинского пятилетнего плана, с продлением рабочего дня и массовым истощением рабочих на заводах, столкнувшихся с ошеломляющим производственным объемом, советское правительство организовало конкурс на новый город отдыха для 100 000 рабочих. Константин Мельников представил «Сонную Сонату», новый тип здания для коллективного сна, с механизированными кроватями, раскачивающими рабочих до бессознательного состояния, и наклонными полами, исключающими необходимость в подушках. Централизованные контрольные кабины с обслуживающим персоналом регулируют температуру, влажность, запах и даже звуки для максимального увеличения сна. Вдохновение было американским. Мельников читал о военной академии в Пенсаколе, штат Флорида, где преподают язык спящим курсантам. Сам сон стал частью производственного процесса.

В сегодняшнем обществе дефицита внимания мы обнаружили, что мы работаем лучше короткими отрезками, перемежающимися отдыхом. Сегодня многие компании предоставляют спальные капсулы в офисе, чтобы увеличить производительность. Кровать и офис никогда не будут далеко друг от друга в мире 24/7. Специальные автономные кровати были разработаны для офисных помещений, превратившись в компактные герметичные капсулы-мини-космические корабли, которые могут использоваться изолированно или собраны в кластеры или выстроены в ряды для синхронного сна - и они воспринимаются больше как часть работы, чем её противоположность.

Между кроватью, встроенной в офис, и офисом, встроенным в кровать, возникла новая горизонтальная архитектура. Она усиливается за счет «плоских» сетей социальных медиа, которые сами по себе полностью интегрированы в профессиональную, деловую и производственную среду, разрушая традиционные различия между частным и общественным, работой и игрой, отдыхом и действиями. Сама кровать с ее все более сложным матрасом, подкладками и техническими приспособлениями является основой внутриутробной среды, которая сочетает в себе чувство глубокой внутренней погруженности с ощущением гиперсвязанности с внешним миром. Не случайно, круглая кровать Хефнера была своего рода летающей тарелкой, парящей в космосе в комнате без окон, как будто на орбите, с телевизором, висящим выше, как отсылкой на планету Земля. Это был круг, классический образ вселенной. Кровать сегодня также стала портативной вселенной, оснащенной всевозможными технологиями связи. Фантазия середины века превратилась в массовую реальность.

Какова архитектура этого нового пространства и времени? В 1960-х и 1970-х гг. экспериментальные архитекторы посвятили себя созданию оборудования для новых мобильных кочевников в целой галактике легких, портативных интерьеров с мягкими раскладывающимися пространствами в качестве комплекса сложных протезов и дополнений. Все эти проекты понимаются как высокопроизводительные кровати с медиа, климат-контролем, цветом, светом, запахом... это своего рода психоделический-поп Мельникова с рабочим, который теперь спит в контрольной кабине. Рейнер Банхэм писал о голой Джейн Фонде, летящей в космосе в ее разлинованной капсуле, что он с энтузиазмом воспринял как архитектуру Playboy. Мобильный офис Ханса Холлейна в 1969 году показал, что офис может быть где угодно, определяемый только очень тонким временным пузырем. В том же году Джон Леннон и Йоко Оно провели недельный "Bed-ln for Реасе" в отеле Hilton в Амстердаме во время медового месяца в марте 1969 года. Идея «Кровать» пришла из протестов «Сит-Ин» и задумывалась как ненасильственный протест против войны и продвижение мира во всем мире. Фраза "Make love, not wаr" стала лозунгом дня, но, к разочарованию журналистов, Джон и Йоко были полностью одеты в пижамы и сидели на кровати, как выразился Джон, словно ангелы. Протест перешел с улицы в кровать. Они приглашали прессу в свою комнату каждый день с 9:00 до 21:00, воспринимая кровать как офис, в котором они работали, в то время как журналисты их снимали и транслировали это по всему миру.

Какова природа этого нового интерьера, в который мы решили коллективно поместить себя? Какова архитектура этой тюрьмы, в которой день и ночь, работа и игра, больше нераздельны, и мы постоянно находимся под наблюдением, даже когда мы спим в нашей контрольной кабине? Новые медиа превращают нас всех в заключенных, постоянно находящихся под наблюдением, даже когда мы радуемся этой бесконечной связанности. Мы все стали «современными отшельниками», как выразился Хефнер полвека назад. Радикальный проект Джулии Шер "Surveillance Bed" 1995 года, в котором кровать полностью окружена камерами и мониторами, уже давно не является произведением искусства, сегодня это норма.

Этот кураторский проект посвящён размышлениям о радикальной роли кровати в прошлом столетии: от покрытой мехом спальни Адольфа Лооса для его молодой жены Лины Лоос, до дивана Зигмунда Фрейда, от туберкулезной койки в санаториях, до кровати Playboy, от спальных мешков на молнии в космических капсулах, до радикальных кочевых пузырей экспериментальных архитекторов 1960-х, от летающей кровать Барбареллы, до современных кроватей… Кровать как одно из самых важных мест социального, культурного, художественного, психологического, медицинского, сексуального и экономического действия не может больше оставаться в стороне. Цитируя главного героя Ульриха в фильме Роберта Музиля "Тhе Мan Without Qualities": «Современный человек рождается в больнице и умирает в больнице, поэтому он должен сделать свой дом похожим на больницу, как утверждал главный архитектор того времени». Что бы Ульрих сказал сегодня?