ДОКТОР КРЕЙГ ЧИЛДРЕСС. КАК ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ ПСИХОЛОГ В СЛУЧАЕ «ОТВЕРЖЕНИЯ РОДИТЕЛЯ» РЕБЕНКОМ

CA Childress, Psy.D.

Доктор Крейг Чилдресс (Dr. Craig Childress, Psychologist, Claremont, CA ) является лицензированным клиническим психологом  частной практики (окончил обучение в 2000 г.), специалистом по детской и семейной терапии. До прихода в частную практику д-р Чилдресс работал  в качестве главного врача детского центра экспертизы и лечения, в основном работая с детьми из приемной семьи. Кроме того, он работал детским  психологом в Детской больнице округа Ориндж. Основными направлениями его практики являются раннее детское развитие и психическое здоровье, конфликт между родителями и детьми, а также дети и семьи в результате развода с высоким уровнем конфликта.

ДЕТЕКТИВ И ПСИХОЛОГ
CA Childress, Psy.D. (2014)

Клинический психолог похож на детектива. Оба систематически собирают доказательства для восстановления того, что произошло в конкретной ситуации.
В случае с детективом цель состоит в том, чтобы найти доказательства для  определения причины преступления, в то время как для психолога  цель заключается в том, чтобы найти  доказательства для определения  причины симптомов.

Тип преступления = Представление о  проблеме
Первой важной информацией для детектива является тип расследуемого преступления. Является ли преступление убийством, кражей со взломом, похищением людей, растратой? Каждый тип преступления будет иметь типичный набор важной информации, связанной с этим деянием, однако детектив также избегает ограничений, основанных исключительно на типе преступления. Убийства могут произойти как часть кражи со взломом или для сокрытия растраты.
Детектив использует тип преступления для первоначального плана сбора соответствующих доказательств, однако детектив остается открытым для получения новых доказательств по мере его появления и изменения получаемых сведений.
Для клинического детского психолога «решаемая  проблема» представляет собой «тип преступления» по аналогии с детективной деятельностью. Решаемая  проблема определяет широкую область исходной информации, которую нужно собрать. Является ли проблема нарушением ребенком родительских требований, конфликта между родителями и детьми, проблемой  школьного обучения и поведения в классе, СДВГ, детским злоупотреблением психоактивными веществами? Каждая из этих проблем имеет различный набор важной информации, связанной с ней.
Тем не менее, клинический детский психолог также остается открытым для исследования клинических данных в других областях, которые не обязательно являются частью представленной проблемы. Например, конфликты родителей и детей могут быть результатом  неидентифицированной детской наркомании или  проблем в брачных отношениях. Психолог использует представление о  проблеме для первоначальной структуры сбора соответствующих клинических данных, но психолог остается открытым для исследования доказательств, которые обнаруживаются из систематического клинического опроса, и изменяет первоначальные клинические впечатления, когда новые данные свидетельствуют об альтернативных или дополнительных проблемах.

Подозреваемые = Дифференциальные диагнозы
Исходя из первоначального анализа доказательств, детектив разрабатывает предварительную гипотезу о том, что произошло на месте преступления и начинает формулировать набор возможных подозреваемых. Затем будут получены дополнительные доказательства для подтверждения или отмены этих первоначальных предварительных гипотез о типе преступления и возможных подозреваемых. При формировании первоначальных «указаний» относительно возможных причин и подозреваемых в совершении преступления, детектив избегает поспешных выводов, которые могут исключить рассмотрение альтернативных вариантов.
Детектив рассматривает все варианты и подозреваемых,  ищет доказательства, которые могут их подтвердить. Например, при опросе  возможного подозреваемого может оказаться, что у него есть алиби,  поэтому становится менее вероятным, что это лицо совершило преступление, в то время как продолжение сбора информации  может привести к дополнительным доказательствам, указывающим на альтернативного подозреваемого, возможно, совершившего преступление.
Детектив рассматривает все возможности, формирует предварительные гипотезы и следит за сбором дополнительных  доказательств, подтверждающие или опровергающих  эти предварительные гипотезы.
Клинический психолог также рассматривает все гипотезы, а затем систематически собирает информацию (клинические доказательства), которые подтверждает некоторые гипотезы и опровергают другие гипотезы. Этот процесс  называется «дифференциальный диагноз». Постепенно, когда клинические данные систематически собираются, доказательства начинает группироваться   вокруг некоторых причинно-следственных связей и позволяют исключать другие гипотезы.
Когда преобладающие  клинические доказательства группируется  вокруг одного клинического диагноза и исключают альтернативные возможности, тогда  этот диагноз может быть установлен без разумного уровня клинического сомнения, т.е.  становится клиническим диагнозом относительно причинного происхождения симптомов ребенка, который затем используется для организации разработки плана лечения.

Интерпретация доказательств
Чем лучше детектив понимает, как произошло преступление, и чем больше может собрать соответствующих доказательств, тем быстрее он приходит к точному выводу о причинах преступления.
Редко это бывает чистосердечным признанием. Вместо этого детектив должен опираться на косвенные  доказательства, которые приводят к конкретному подозреваемому. В дополнение к косвенным доказательствам, таким как история, мотив и возможность, имеются и более сложные доказательства, такие как экспертиза  баллистики, отпечатков пальцев и ДНК, которые предоставляют  дополнительные косвенные доказательства относительно возможных подозреваемых.
Однако, если детектив не понимает значение или роль этих  косвенных  доказательств, основанных на новых технологиях, таких как баллистика, отпечатки пальцев или ДНК, тогда детектив может не собирать эти доказательства в или может неправильно интерпретировать и интегрировать эти косвенные  более сложные доказательства с другой более общей информацией о преступлении.
Анализируя и интерпретируя сложные доказательства, детектив имеет преимущество перед клиническим психологом, поскольку детектив может просто собрать сложные доказательства, а затем отправить их в криминалистическую лабораторию для анализа и интерпретации. У клинических психологов нет такой роскоши.
Клинический детский психолог должен понимать природу, роль и интерпретацию передовых клинических методов,  знать как собирать эти клинические доказательства  и как интерпретировать эти  клинические данные. Более опытный клинический детский психолог понимает новейшие  психологические принципы и конструкции, а чем  больше доказательств становится доступным для психолога,  тем точнее клинический психолог может определить причины происхождения симптомов у ребенка.
Если клинический детский психолог считает, что симптомы у ребенка вызваны овладением демонами, то это ограничивает сбор и интерпретацию клинических данных о причине симптоматики. Если, с другой стороны, клинический детский психолог имеет профессиональное понимание передовых принципов развития ребенка и семейных отношений, такие как:
• характер и роль системы привязанности (Ainsworth, 1989; Bowlby, 1969, 1973, 1980;
Bretherton, 1990; 1992; Bretherton & Munholland, 2008; Лион-Рут, Бронфман и Парсонс, 1999; ван IJzendoorn, Schuengel, & Bakermans-Kranenburg, 1999),
• конструкция интерсубъективности во взаимоотношениях (Cozolino, 2006; Fonagy, Luyten, & Strathearn, 2011; Kaplan & Iacoboni, 2006; Shore; 1994; 1996; 1997; Stern, 2004; Tronick, 2003; Tronick, et al., 1998; Trevathan, 2001),
• влияние родительских нарциссических и пограничных расстройств личности на семейные отношения (Beck, et al., 2004; Kernberg, 1975; Kohut, 1972; Millon, 2011; Linehan 1993)
• конструкции семейных систем, такие как триангуляция, границы и коалиции (Goldenberg , 1996; Хейли, 1977; Minuchin, 1974)
то эти передовые знания позволяют клиническому психологу собирать ценные косвенные  доказательства что обеспечивает более точный диагноз, который затем используется для руководства разработкой эффективного плана лечения .
Если, однако, детектив не понимает значения и роль баллистики, отпечатков пальцев и ДНК, то детектив не ищет и не собирает эти доказательства.
Аналогичным образом, если клинический детский психолог не осведомлен о функционирования и дисфункции системы привязанностей, о социально опосредованном развитии мозга в детстве, об характерных особенностях и влияние родительских процессов нарциссического и пограничного воспитания на семейные отношения, семейных системах  триангуляции и коалиций, то клинический психолог не ищет или не собирает клинические данные в этих областях, а затем не имеет этой информации при разработке клинического диагноза.
Мы были бы потрясены детективом, который не смог собрать, использовать и интерпретировать доказательства баллистики, доказательства отпечатков пальцев или доказательства ДНК для  установлении  преступника. Почему же мы принимаем такой уровень профессионального невежества и профессиональной некомпетентности от специалистов в области психического здоровья?
Кажется, что  профессионалы в области психического здоровья используют  в работе  стандарты профессиональной практики гораздо ниже уровнем, чем детективы.
Я не знаю почему. Неспособность специалиста по психическому здоровью точно диагностировать симптомы у ребенка приведет к неэффективному лечению, которое оставит ребенка психически нездоровым. Это может иметь как краткосрочное отрицательное воздействие на эмоциональное, психологическое и социальное развитие ребенка, но  может в будущем повлиять на как будущие супружеские отношения ребенка, так и на е воспитание собственных детей в будущем, тем самым передавая психологическую дисфункцию следующим  поколениям. Влияние  на развитие и психологические проблемы для ребенка из-за  неспособности специалиста по психическому здоровью точно диагностировать симптомы ребенка могут быть чрезвычайно разрушительными. Я не могу понять, почему мы должны принять и терпеть профессиональное невежество и некомпетентность в диагностике и лечении детей.
Возможно, другие специалисты, читающие этот тест, которым не хватает знаний и понимания в этих вопросах смогут объяснить мне, почему им не нужно знать эту информацию, почему для них приемлемо быть невежественным.
На мой взгляд, такое поведение  похоже на детектива, утверждающего, что ему  не нужно собирать и интерпретировать доказательства баллистики или доказательства отпечатков пальцев или доказательства ДНК. «Все в порядке, мне это не нужна эта информация"
Это очень интересная позиция. Но с которой я полностью не согласен. Наши дети и семьи должны получать самый высокий уровень медицинской помощи. Все, что ниже этого уровня, неприемлемо.

Фальшивые  доказательства
Представьте себе детектива, который приехал, чтобы расследовать место преступления, и нашел анонимную  записку: «Меня зовут Боб Джонс, и я совершил это преступление».
Это был бы плохой  детектив, который затем сказал: «Ну, я думаю, этот случай решен. У нас есть признание от Боба Джонса ». Особенно если Боб Джонс впоследствии  отрицал бы факт совершения преступления и написания  записки.
«Ну, хотя вы отрицаете преступление и отказываетесь от записки, но у меня есть записка, в которой вы говорите: «Я совершил преступление», так что это доказательства, на которые опираюсь. Поэтому вы совершили преступление."
Какой ужасный детектив.
Любой более или менее  компетентный детектив рассмотрит возможность того, что анонимная  записка была попыткой намеренно  представить Боба Джонса преступником. Поэтому детектив дополнительно исследует, действительно ли Боб Джонс совершил преступление (т. е. Боб может оставаться подозреваемым), детектив также будет учитывать возможность того, что эта предполагаемое  «чистосердечное признание» было фальшивым с целью  представить Боба Джонса преступником и отвлечь следствие от истинного лица, совершившего преступление.
Затем детектив собирал доказательства, включая баллистику, отпечатки пальцев и ДНК.
Симптомы отвержения  ребенком целевого родителя в случаях «отчуждения родителей», основанных на привязанности, представляют  «фальшивые доказательства», предназначенные для указания  целевого родителя как плохого родителя.
Ключом к признанию фальшивыми доказательствами этих симптомов ребенка являются «психологические отпечатки пальцев», т.е. симптомы  психологического воздействия и контроля ребенка нарциссическим /пограничным родителем.
Главным из этих «психологических отпечатков пальцев» является конкретный набор из пяти нарциссических и пограничных личностных характеристик, свидетельствующих о проявлении симптомов  ребенка в отношении целевого родителя.
Мы не можем психологически контролировать и вызывать симптомы у ребенка, не оставляя «психологических отпечатков пальцев" нашего контроля и влияния на проявление симптомов у ребенка.
Три диагностических показателя «родительского отчуждения» на основе привязанности (см. Диагностика привязанности основанной на родительском отчуждении ) и, в частности, наличие определенного набора всегда имеющихся  нарциссических и пограничных характеристик  нарушения личности в перечне  симптомов ребенка, представляют собой окончательный «психологический отпечаток пальцев», т.е.  свидетельствуют о том, что симптоматическое отклонение ребенка от отношения с нормальным, доступным целевым родителем  является результатом патогенного воспитания со стороны предположительно «привилегированного» нарциссического/пограничного родителя.
Нет другого возможного объяснения этого конкретного набора детских симптомов, кроме патогенного влияния на ребенка со стороны предположительно любимого нарциссического/пограничного родителя.
Наличие в перечне симптомов у  ребенка трех характерных диагностических показателей привязанности, основанной на «родительском отчуждении» (см. « Диагностика родительского отчуждения на основе привязанности») является окончательным клиническим доказательством  патогенного воспитания со стороны якобы «предпочитаемого» родителя и представляет собой единственную причину для симптоматического отклонения ребенка от отношений с другим, нормальным и любящим  целевым родителем.

Преобладание доказательств
Существуют также дополнительные клинические признаки, свидетельствующие о проявлении симптомов у ребенка в отношении целевого родителя. Они предлагают дополнительные клинические доказательства того, что симптоматическое отвержение ребенка  целевого родителя вызвано патогенными методами воспитания предположительно со стороны «предпочитаемого» родителя.
В сочетании с тремя окончательными диагностическими показателями наличие дополнительных клинических индикаторов приводит к концентрации клинических данных, свидетельствующих  о проявлении симптомов ребенка в отношении целевого родителя как фальшивых доказательств,  предназначенных для обвинения целевого родителя как плохого родителя, в то время как фактическая причина симптомов ребенка лежит в искаженных патогенных методах  воспитания якобы «хорошего» нарциссического/пограничного  родителя.
Только отвратительный (негодный)  психологический детектив пропустит сбор и интерпретацию этого окончательного клинического доказательства.

Крейг Чилдресс, Psy.D.
Клинический психолог, PSY 18857

Рекомендованная литература:
Система привязанностей
Ainsworth, M.D.S. (1989). Attachments beyond infancy. American Psychologist, 44, 709-716.
Bowlby, J. (1969). Attachment and loss: Vol. 1. Attachment, . NY: Basic Books.
Bowlby, J. (1973). Attachment and loss: Vol. 2. Separation: Anxiety and anger. NY: Basic Books
Bowlby, J. (1980). Attachment and loss: Vol. 3. Loss: Sadness and depression. NY: Basic Books.
Bretherton, I. (1990). Communication patterns, internal working models, and the intergenerational transmission of attachment relationships. Infant Mental Health Journal, 11, 237-252.
Bretherton, I. (1992). The origins of attachment theory: John Bowlby and Mary Ainsworth. Developmental Psychology, 1992, 28, 759-775.
Bretherton, I., & Munholland, K. (2008). Internal working models in attachment relationships:  Elaborating a central construct in attachment theory.  In J. Cassidy & P. Shaver (Eds.), Handbook of attachment (pp. 102-130). New York: Guilford Press.
Lyons-Ruth, K., Bronfman, E. & Parsons, E. (1999). Maternal frightened, frightening, or atypical behavior and disorganized infant attachment patterns. In J. Vondra & D. Barnett (Eds.) Atypical patterns of infant attachment: Theory, research, and current directions. Monographs of the Society for Research in Child Development, 64, (3, Serial No. 258).
van IJzendoorn, M.H., Schuengel, C., & Bakermans-Kranenburg, M.J. (1999). Disorganized attachment in early childhood: Meta-analysis of precursors, concomitants, and sequelae. Development and Psychopathology, 11, 225–249.

Нарциссические и пограничные расстройства личности

Beck, A.T., Freeman, A., Davis, D.D., & Associates (2004). Cognitive therapy of personality disorders. (2nd edition). New York: Guilford.
Kernberg, O.F. (1975). Borderline conditions and pathological narcissism.. New York: Aronson.
Kohut, H: Thoughts on narcissism and narcissistic rage. Psychoanalytic Study of the Child 1972; 27:560-400.
Linehan, M. M. (1993). Cognitive-behavioral treatment of borderline personality disorder. New York, NY: Guilford
Millon. T. (2011). Disorders of personality: introducing a DSM/ICD spectrum from normal to abnormal. Hoboken: Wiley.
Семейные системы
Goldenberg, I. and Goldenberg, H. (1996). Family therapy: An overview. 4th Ed. Pacific Grove, CA: Brooks-Cole Publishing Company
Haley, J. (1977). Toward a theory of pathological systems. In P. Watzlawick & J. Weakland (Eds.), The interactional view (pp. 31-48). New York: Norton.
Minuchin, S. (1974). Families and Family Therapy. Harvard University Press.